Они сидели на мостике и мыли посуду.

– Ага! – обрадовалась Натусик. – Так я и знала, что ты не выдержишь и решишься! А ты знаешь, почему баба Тося одна живет?

– Не знаю.

– Потому что ее отец, тоже колдун, передавший ей свою силу, засидел ее. Он не хотел дальнейшего продолжения колдовства.

– Что сделал?

– Засидел – наколдовал, чтобы она не вышла замуж. Так и вышло: ни детей, ни внуков у нее нет, только лешие да черти.

– Ты хочешь, чтобы я снова перепугалась и передумала?

К дому бабы Тоси вело высокое крыльцо, а дверь открывалась как в сказке: дерни за веревочку – дверца и откроется. Юлька удивлялась этому до сих пор: знала, что веревка поднимает засов с внутренней стороны, но каждый раз ей виделось в этом какое-то волшебство.

– Заходите, девки! – прошамкала баба Тося, едва они появились на пороге и поздоровались.

– Баба Тося, у нас к вам дело! – сразу огорошила старушку Натусик. – Погадайте нам, а?

– Да что вы, девоньки, я уже совсем старая, ничего и не помню... – Баба Тося вытерла руки о передник, села за стол и жестом пригласила подружек присесть.

– Ну баба Тося... – заныла Натусик. – Ну, пожалуйста, ну я же знаю, что вы все умеете! Ведь у нас такая проблема, такая проблема! И у меня, и у Юльки. И только вы нам можете помочь.

– Влюбились? – хитро прищурилась баба Тося.

– Откуда вы знаете? – хором подскочили подружки.

– А тут ума не надо. Ладно, уговорили, раскину карты, – тут же у нее в руках оказалась колода, – кому первой гадать?

Юлька пихнула в бок Натусика, и та бодро предложила:

– Мне.

– Ну ищи бубнову даму, – баба Тося вручила ей карту. – Да потом сдвинь левой рукой к себе.

Натусик все сделала, как велела баба Тося, и та стала раскладывать. Сначала она положила на стол бубновую даму, потом одну карту, не показывая, сунула под нее, а вторую открыто положила сверху. Остальные стала раскладывать вокруг дамы крестом, не забывая подкладывать и на нее. А когда закончила расклад, зашептала:

– Так, в ногах у тебя казенный дом, своя дорога, мать с отцом. Это прошлое: школа, дорога сюда, расставание с родителями... Рядом другие дамы – подружки? А в головах перемена судьбы, известие. А под сердцем – король бубновый! А на сердце – любовные хлопоты, удар – ударяешься по нему, – пересуды и свидание.

Натусик сидела ни жива ни мертва. Но, как баба Тося закончила, с нее оцепенение спало.

– Король бубновый! – шумно обрадовалась Натусик. – А как его найти, баба Тося? Я его видела здесь в деревне, а больше не вижу, не знаю, где он.

– А чего его искать? – удивилась баба Тося, и снова чудесным образом у нее в руках оказалась... шишка: – Возьми-ка да спрячь подальше. И придет к тебе твой король.

– Как придет?

– Так. Сам придет. Не надо его искать.

А потом баба Тося погадала Юльке.

– На сердце, под сердцем, что будет, что случится, чем дело кончится, сердце успокоится...

Только у Юльки под сердцем оказались одни пустые хлопоты. Рядом – дама с неприятностями да с разговорами. Король же вышел только под самый конец расклада.

– Как же так! – Юлька была недовольна. – Баба Тося, но у меня есть мальчик, который мне нравится!

– Нравится-то нравится, но не его тебе надобно. Хватит дурью-то маяться. Давайте чай фурындать!

Глава 7

Андрей

– Как это: у тебя есть король под сердцем, а у меня нет? – возмущалась Юлька, когда они вечером отправились прогуляться мимо фермы до маленького озерца и обратно.

– Что ты меня-то спрашиваешь? – пожала плечами Натусик. – Не я же гадала. Так карты легли.

– А ты веришь?

– Я верю. Я же говорила, я в детстве каждый год у бабушки жила и помню, как баба Тося колдовала.

– А привораживать она умеет? – не унималась Юлька.

– Она все умеет. Но привораживать наверняка не будет. Потому что это смешно: одно дело, когда муж с женой двадцать лет прожил да вдруг решил из семьи уйти. А тут увидела ты красивого мальчика – и тут же тебе его вынь да положь.

– А если я его люблю?!

– Ты его не знаешь!

– А ты своего – знаешь?

– У меня екнуло. А ты...

– Ах так! – перебила ее Юлька. – Нагадали тебе короля под сердцем, так ты тут же нос задрала! Подруга еще называется! – и она обиженно надулась.

До фермы дошли молча. На ферму как раз загоняли стадо: сплошной рыже-белой рекой в ворота затекали коровы, а сзади их подгонял ленивым щелканьем кнута какой-то парень на большом буром коне. Подружки остановились, засмотрелись на коров – в городе такого не увидишь. И тут же кто-то закричал им:

– Девчонки, Наташка, Юлька, привет! – к ним направлялся Аркаша. – Вы куда?

– Привет. На озеро, – откликнулась Натусик, а Юлька просто буркнула себе под нос: – Привет.

– Здорово! Я с вами.

И они втроем стали спускаться с горки через пролесок к озеру.

Поболтали ни о чем, а когда уже на бережке уселись на старую растрескавшуюся лодку, Юлька спросила:

– Аркаша, а правда, что ты стихи пишешь?

– Кто вам сказал? – испугался тот.

– Глашка. Ну не стесняйся, прочитай!

С деревенскими мальчиками Юлька чувствовала себя свободно и раскованно. То ли потому, что ощущала свое превосходство, то ли потому, что в любой момент могла уехать из Ольховки и забыть об их существовании.

– Ну хорошо, – согласился Аркаша и вытащил из заднего кармана серую записную книжечку.

Он встал с лодки, прокашлялся, покраснел и начал:

Послушай, эту открыв страницу,

Ты не подумай, что это бредни,

Просто ночью опять не спится.

И каждый день, как последний.

Даже у несчастного человека

Есть счастливые минуты,

Их ждешь три века,

А они уходят почему-то.

Все рассеялось, как хочешь – так живи,

И, кажется – не сделать ни шагу,

Нет ни веры, ни надежды, ни любви,

А только лучшая подруга – бумага.

– Вот только ритм как-то сбивается, – Аркаша начал оправдываться, – но оно написалось сразу, как будто кто-то мне продиктовал, вот так и написалось...

– Это очень хорошее стихотворение, – честно сказала Юлька, – только очень грустное.

На душе у нее будто кошки скребли. А здесь было так тихо! Безветренно, и вода в озере блестела как зеркало. Натусика, видимо, снова разобрало: она сидела на лодке, подтянув колени к подбородку, все так же глядя в даль, на тот берег.

– Прочитать еще? – спросил Аркаша.

Юлька кивнула.

Не у простившего проси прощения.

И у врага не жди пощады.

Любовь способна на унижения,

Ведь она – исчадие зла и ада.

Она придет сама – не спросит.

Уйдет – не скажет «до свиданья».

И ты, один и одинокий,

Среди пустого мирозданья.

– Ну почему же любовь – «исчадие зла и ада»? – удивилась Юлька.

– Потому что, типа, когда влюбишься, сначала чуть-чуть хорошо, а потом – только дерьмово! – вдруг вырвалось у Аркаши. – Такие мучения, как в аду. И ты еще более одиноким остаешься, чем был до этого!

Юлька даже испугалась. У нее самой никакого опыта еще не было, если не считать первую детскую влюбленность в мальчика с пятого этажа. Они как-то вместе лепили снеговика во дворе... Но никаких мучений от этого чувства Юлька не помнила.

– Вот и бабушка говорит: не спеши влюбиться – наплачешься, – сказала Натусик.

– Да ну вас! Пессимисты какие, – отмахнулась Юлька. – А вот у меня любовь будет – сплошная сказка! – Больше ей не хотелось слушать Аркашины стихи.

Они еще немного посидели на берегу, а когда комары совсем обнаглели, отправились восвояси. В районе фермы Аркаша махнул им рукой на прощание: он жил в «Голливуде» – как издевательски называли ряды бараков у фермы, где обитали доярки. И подружки пошли дальше одни, продолжая мечтать про любовь. Юлька считала, что любовь – на то и любовь, чтобы все было замечательно, а Натусик постоянно напоминала ей, что бывает и неразделенная любовь, и скандалы, и разводы. Юлька злилась.

И тут вдруг кто-то с разбегу втиснулся между ними, обнял за плечи:

– Девчонки, как живете, как животик? – Это был Игорь в необычно веселом настроении и без мотоцикла. – Куда идем?

– Да так... – Юлька совсем растерялась, а Натусик все-таки смогла ответить.

– А может, прогуляемся до лесочка? У меня к вам дело есть, – и Игорь решительно увлек их с главной дороги на окружную, за дома.

Юлька уже пришла в себя и хотела возмутиться столь бесцеремонным обращением, но вдруг увидела шедшего им навстречу Андрея и снова разволновалась. Натусик, которая в присутствии Андрея в отличие от подруги не терялась, грозно спросила, снимая его руку со своего плеча:

– Игорь, что это ты себе позволяешь?

– Подружки моей сестры – мои подружки!

Андрей поравнялся с ними:

– Привет, Игорь. Мне нужно с тобой поговорить.

– А мне с девчонками нужно поговорить. И мы идем в поля. Хочешь – присоединяйся.

Между тем они уже зашли за дома и шли по дороге через поле вдоль деревни, где никто обычно не ходил и можно было спокойно поговорить. Пристроившись рядом с Натусиком, Игорь начал:

– Натусик, ты мне друг? Выручай. Родители уезжают – так сеструха приезжает... Не могла бы ты Глашку мою к вам переночевать пригласить? Погадать там или – не знаю, чем там еще маленькие девочки занимаются...

Услышав «маленькие девочки», Натусик возмущенно фыркнула, но Игорь тут же снова приобнял ее, притянув к себе, и быстро исправился:

– Это моя Глашка – маленькая, а с такой, как ты, я бы даже закрутил... Эх, не было бы у меня Ольги, Натусик!

– Ладно, – смилостивилась та, – я попробую зазвать Глашку. Сегодня?

– Я тебя обожаю, Натусик! Завтра.

Незаметно, разговаривая, они сместились вперед. А Юлька таким образом шла с Андреем сзади них. Андрей молчал, а Юлька мучительно придумывала, о чем заговорить. У нее уже и душа в пятки ушла, и коленки подкашивались, и вообще она была сама не своя. Как у нее легко выходило говорить с Аркашей! Так почему же было так трудно сказать что-нибудь Андрею?

Игорь с Натусиком все обсудили, и тогда Андрей догнал Игоря и заговорил с ним о мотоциклах. Теперь Юлька с Натусиком шли позади них. Натусик толкнула Юльку в бок и глазами спросила: ну, что? Ничего – так же молча развела руками Юлька. Деваться с дороги было некуда, и они продолжали шагать за парнями.

– Давай, давай! – шепнула Натусик.

Но Юлька теперь и вовсе стеснялась заговаривать с Андреем – ведь для этого нужно перебить его разговор с Игорем. У нее такая в голове мешанина была: гадание колдуньи бабы Тоси, разговоры о любви с Аркашей, неожиданная встреча с Андреем...

Низкое солнце зашло за тучи, которые тут же окрасились в багрово-красные тона. Из полей потянуло сыростью. Там замелькали какие-то тени... Юльке стало страшновато. Вспомнились черти с лешими, земляные с водяными... Если раньше она как-то не верила в них, то теперь ей вдруг показалось, что все это – истинная правда. Где-то завыла собака, и Юлька тут же мертвой хваткой вцепилась в Натусика.

– Ты что? – шепнула та удивленно.

– Там кто-то есть! – показала она в поля.

Неожиданно в траве на обочине промелькнуло какое-то маленькое животное. И тут Юлька и вовсе, сама от себя не ожидая, подпрыгнула от страха на полметра и взвизгнула, как резаный поросенок. Парни, напуганные неожиданным криком, обернулись. Из травы высунулся чей-то кот, и все дружно рассмеялись. А Юлька покраснела: так опозориться! Взрослая девка, а испугалась... кота!

– Какой страшный кот! Правда, Юлька? – продолжал веселиться Игорь. – Это переодетый монстр!

– Да я это так... задумалась просто, – оправдывалась Юлька. – Мы к бабе Тосе ходили, а перед этим Натусик мне про чертей рассказывала...

– В деревне, Юленька, надо медведей бояться. И волков. А ты скажешь тоже – черти! Ты медведей боишься, Юлька? Или волков боишься? Боишься, а? А лес-то – вот он, рукой подать, – продолжал издеваться Игорь. – А ведь в лесу медведи, волки...

– И кабаны, – вставил Андрей.

– Смотри, глаза блестят!

Юлька отшатнулась от леса:

– Ну что вы меня пугаете? Нет там никого! – но мурашки по спине у нее уже забегали.

– А мы тебя не пугаем. Зачем нам тебя пугать? – медленно подходя к ней, говорил Андрей, Юлька, отступая, наткнулась на Игоря, который неожиданно схватил ее за плечи.

Юлька взвизгнула.

– Ты что, Юлька? – удивленно спросила Натусик. – Чего страшного-то?