Пугачёвское золото на дне озера инышко

Есть у нас места, которые в народе пугачёвскими зовут. Это в горах, недалеко. Сказывают, будто бы Пугачёв с войском там стоял, когда от царской армии отступал, и решил оставить лишний груз – золото. Задумал упрятать его на дне озера Инышко.

Когда сбросили бочонки с золотом, озеро начало затягиваться илом и землёй. В пяти-шести метрах над дном получилось как бы второе дно. Бочонки-то с золотом тяжёлыми оказались и, пробив одно «дно», упали на настоящее дно озера.

Говорили также, будто один богач захотел достать пугачёвское золото Разгородил озеро, пытался выпустить воду, но у него ничего не получилось. Будто бы озеро не захотело отдавать пугачёвское золото богачу, а может, само золото не захотело доставаться никому.

 

 

Предания о разбойниках и кладах

 

Рах- разбойник

Один разбойник много душ губил. Стоит раз в лесу, возле мёртвого тела (только что убил человека), вдруг ему кто-то и говорит: «Брось это! Нехорошее дело людей убивать!» Обернулся, смотрит: пустынник-старичок стоит. – «Да я, – говорит разбойник, – ничего больше не умею делать». – Великий грех! Спасай свою душу, пока время!» – говорит старичок. – «Да чем же я её спасу?» – «На, вот тебе два замочка!» Взял и продел ему по замочку в уши, а ключи себе взял. «Поди на горы, белях овец там найдёшь: паси их. Когда зам о чки из ушей у тебя выпадут, тогда значит, ты душу спас». Разбойник всё так и сделал: пошёл на горы, нашёл там овец и стал их пасти. О худом он вовсе забыл и много лет пас, а замки всё в ушах. Вот раз видит он, что едет большой дорогой кулак-купец, и думает себе разбойник: «А что, сколько этот купец из мужиков денег выжал? Все на него жалуются… Рады бы все деревни были, кабы его не было… Хорошо его убить!» Как подумал, так и сделал: купца зарезал, а деньги, которыя с ним были, по всем окрестным деревням р о здал. И испугался разбойник, что опять старый грех совершил: человека убил. Глянул себе под ноги, а замочки из ушей выпали, на земле около него лежат. И подошёл к нему старичок и сказал: «Ты не человека убил, а свой грех!»

 

Разбойник Васька Журавлёв

Был ещё один разбойник, Васька Журавлёв. Неуловимый был. Поймают его, а он обязательно уйдёт из тюрьмы дня через два. Или стоскуется по жене, придёт домой. Побудет немножко и говорит её:

– Иди в полицию и скажи, что я дома. Награду возьмёшь за мою голову.

Ну, она не идёт. А он всё же её уговорит. Пойдёт она с доносом. К ней сразу и нагрянут. У бабы сердце в пятки: поймают её мужика, казнят. Обыщут весь дом, никого не найдут. Во дворе попадётся им какой-нибудь нищий или дворник старый да глухой. Вот и спрашивают раз дворника:

– Дедушка, не видел Ваську?

– Нет. Спит ещё на печи.

– Да нет его на печи.

– Ну, нет – тогда не знаю.

А сам еле двигается. Уйдёт только полиция, а следом записку приносят к приставу: «Все вы дурни набитые. Отдайте моей бабе выкуп за мою голову. Был я дома. С вами имел счастье разговаривать в образе дворника». Него делать, выдадут бабе деньги. Боялись его очень. Хитрый он был. Часто проводил он полицию переодеванием, и никогда его узнать не могли. А ему от этого двойная выгода: дома побудет и деньги баба получит.

 

Атаман Кудеяр

Теперь здесь поля да сёла, а когда-то, сказывали старые люди, были непроходимые леса, а в лесах тех жил знаменитый атаман Кудеяр. Бары пуще огня боялись Кудеяра. Когда они ехали лесом, то переодевались в крестьянскую одежду. Но Кудеяра трудно было провести, он по рукам узнавал, посмотрит на руки, а у барина руки гладкие да белые.

– А ну, – скажет, – слазь! Хоть ты и в другой коже, а сердце у тебя всё то же.

Сколько раз хотели поймать Кудеяра, да там, ищи ветра в поле. Как-то идёт царская стража Кудеяра ловить, а навстречу им мужичок.

– Ей, старина, – говорят, – а не знаешь ли тут Кудеяр?

– Как не знать, – отвечает тот, – сам видел, как он по сосне взбирался, до неба хотел добраться, а добрался или нет – про то не знаю.

Задрали те головы и смотрят, а мужичок смеётся.

– Дурак – как мешок, что в него сунут, то и несёт.

Сказал так-то и пропал. А это и был сам Кудеяр.

 

Кудеяр на барском пиру

А вот ещё такой случай был. Собрал богатый барин пир. Созвал он гостей, почитай, со всей округи. Лакеи снуют, музыка играет, вино рекой льётся, одним словом, господам – и то такой пир в диковинку. Ну, ладно, сели это за столы, а барину докладывают, что какой-то большой начальник приехал.

Подкатила эта тройка к барскому крыльцу, выходит начальник с виду молодой, но такой строгий. Провели его к столу, поднялись все и стали вино пить. А барин выпил стакан и стал бахвалиться:

– Все боятся Кудеяра, а вот я нет, только попадись он мне на глаза, так я его на первой осине повешу.

Встал тогда начальник, что приехал, и смеётся:

– А может, этот самый Кудеяр с вами за одним столом сидит?

Перепугались господишки, стали друг друга оглядывать, а начальник, что приехал, снял с головы парик и крикнул:

– А ну, кому хотелось увидеть Кудеяра?!

Наставил он на них пистолет, а бары от испугу в кучу сбились, стоят трясутся.

Засвистел Кудеяр, и тут же его люди сбежались. С барами тогда круто расправились, а добро барское крестьянам роздали.

 

Клады, Кудеяр и разбойники

<...> Около Хренниковой мельницы, по Ксизовской дороге, зарыто сорок бочек золота под плошавым корнем, в дурном верху. Кудеяр тогда давным-давно, при царе Иване Грозном, почту ограбил да и спрятал туда.

То же и на Лысой горе, Ендовиной называется, у Козьмином лесу – три кадки золота… Тут жили силачи-богатыри. У них была застава, городище. Ещё на моей памяти был тут огромный строевой лес, глухой-глухой, что и войти в него страшно; при шоссе было городище. Это, как бы сказать, курганок такой, небольшой; там и теперь ещё видны вороты и проезд.

Такое же городище было и в селе Козачьем (в семи верстах от первой заставы).

Никому они ни проходу, ни проезду не давали. Если одному из них не под силу справиться с кем, то один разбойник бросает другому топор, а тот уж понимает, что идти надо. Вот какая силища-то! Да что до сказу, мой дядя родной выкопал кости богатырские – одна кость до колена, нижняя, больше трёх аршин.

 

С водой ушёл

В воду уходил Криволуцкий. Подадут попить – он и уходил.

Сидел здесь, в волости, начал трубу разбирать (в трубу хотел податься). Отняли.

Хворь на себя напустил, кричит:

– Дайте водицы ковшик!

Подали ковшик. Он в ковшик – мырк! – и уплыл.

Он все земли прошёл. Один был такой по Алтийскому округу.

Не захочет в каморе сидеть – воду напустит. Все ревут:

– Тонем!

Их вода моет, а он стоит, смеётся. И уйдёт.

И воду хорошо знал, он на морях плавал.

То сидит в каморе, в окошко чувыркает, чувыркает… Птиц налетит много, заревут, закаркают. Он орёт:

– Откройте окошко, от этих птиц тошно!

Откроют – а он с птицами и улетит.

С шестнадцати лет пошёл он страдать.

Стал навыкать всяку всячину. Учился, учился и научился.

Он в волости сидел. Я полы мыть ходила туда. Он и говорит:

– Истопи мне баню.

А я:

– Нет, убежишь, пожалуй, с водой-то.

А он пятишку вынимает, даёт:

– На! Истопи!

Я ему баню истопила, он с водой и ушёл.

 

Лобовская шайка

Была на наших приисках лобовская шайка. Заступались они за бедных. Придут в деревню, зайдут к какой-нибудь старухе, попросят молочка или мяса, а у старухи нет ничего. Ну её и спрашивают, можно ли за деньги купить корову, то отвечает, что можно. Вот выложат они денежки на стол, и пойдёт старуха, приведёт корову. Молоко и мяско появятся. Побудут они немного, а когда уходить будут, то снова выложат деньги на стол и скажут: «Вот, бабашка, тебе денежки, купи коровушку, а мы, Бог даст, если зайдём когда-нибудь, то ты нас молочком и угостишь». Старуха, конечно, рада. Много таких случаев бывало. И всегда появляются там, где жить уж становится невмочь.

Легенды

 

Легенды о церковных храмах и об иконах

 

След на камне

Один он такой, странник, был-шёл. Думали, он такой старичок какой-то. Вот он сел туда – они испугались: что он будет делать? А он говорит:

– Я здесь буду оприселяться.

– Ты что это строиться будешь, дак поля жалко.

Вот его взяли и прогнали. Говорят: «Уходи».

Вот он пошёл и тут, где родничков наделал, пошёл он по деревне.

В деревне лежал камешок. Он на этот камень ступил ногой, след оставил и пошёл дальше.

– Вот, – говорит, – живите ни серо ни бело. А ухожу, найду место.

Шёл он, до Реки дошёл. Это где волость – Река. Дошёл до Реки, свернул в лес. Там такой горбышок нашёл, определил – хотел монастырек поставить. Не понравилось: место сырое.

<...> Дальше пошёл в сторону. И вот идёт – о дорогу все роднички. Потом там сделал тоже много родников и там тоже оставил следы – знак, что он был тут.

Вышел на большую дорогу. Эта дорога не зарастает. Вот куда он шёл – не зарастает лесом, как на тракторе проехано.

Пошёл дальше, дошёл до Ошевенска. Там монастырь был построен.

 

Часовня при дороге

Вот у нас в Таржеполе была часовня на дороге. И вот не было часовни – была сосна, такая кудрявая-кудрявая. Шёл мужик в церковь в нашу деревню, в Верховье. У нас на горушке была церковь.

И ему показалась богородица будто. И богородица идёт-идёт-идёт ему навстречу и говорит:

– Как бы мне согреться. На этом месте состроить хоть часовню.

И этот мужик нарубил брёвен и такую маленькую-маленькую избушечку состроил, часовню. Иконы накупил.

А там был такой камень: со здешнего узенький, а там широкий. И была вот человечья ножка в этом камне. И такие росли маленькие-маленькие травушки, душистые-душистые. И мы всё ходили по этой травушке, и когда дождик подождит, на этом камню мылися, из этой ножки-то, и моему-то девчонками там.

Дак ведь разорили эту часовню теперь, да и сосна выпилена. А как было красиво! А там у нас праздник – Тихвинская, вот топерь с иконами ходили бы… Да росу взимали в бутылочку, да этой росой-то мылись, да чтобы парни-то вслед нас бегали…

 

Церковь на острове

Ильинскую церковь хотели прежде построить на другом месте и привезли для этой цели лес на место, предназначенное для постройки церкви. Невидимая сила снесла его на остров. Лес снова привезли на место, предназначенное для постройки, но невидимая сила вернула лес снова на тот остров, где он был найден после первого раза. И так несколько раз. После этого жители решили, что сам Бог назначает место, угодное для постройки храма. И церковь во имя святого Ильи была воздвигнута на том острове, где она стоит до сих пор.

 

Колокол церкви Городца

Вместе с другим таким же колоколом он приплыл к берегу местной реки и зазвонил. Но так как священник и прихожане медлили крестным ходом, то оба колокола стали опускаться в воду, и когда прибыл крестный ход к берегу, один колокол скрылся в воде, а другой виден был лишь наполовину. Немедленно закинули сети и вытащили этот последний колокол, но при всех усилиях, не могли вытащить другого колокола, который, как нужно думать, скоро отплыл дальше.

Демонологические рассказы

 

О мертвецах

 

Жених-мертвец

Дружили парень с девкой. У неё родители были богаты, а у него бедны. Девкины родители не соглашались, чтобы они сошлись.

Вот парень с девкой договорились, что она за него убёгом пойдёт.

Девка ишо днём узелок собрала и вынесла на улицу, в поленнице спрятала. Вот сидит, дожидается ночи.

Пришла ночь. Эта девка слышит: кони остановились и захрапели. Она шубёнку накинула, вышла тихонько на улицу, узелок взяла, за ворота выскочила. Там её в сани посадил парень – а всё темно – и только копоть полетела! Вот кони бегут! Темно, снег пошёл. Парень на неё доху накинул, а сам спрашивает:

– Месяц свет, покойник едет! Ты его не боишься?

Она отвечает:

– Я с тобой ничего не боюсь.

Дальше едут. Он опеть спрашивает:

– Месяц свет, покойник едет! Ты его не боишься?

– Я с тобой ничего не боюсь.– А самой так жутко вроде стало. У неё в узелке Библия была. Она узелок растянула, Библию вытащила и за пазуху спрятала. Едут дальше. Он снова:

– Месяц свет, покойник едет! Ты его не боишься?

– Я с тобой ничего не боюсь.

Тут кони остановились, и она увидела, что приехали на кладбище. И поняла, что это не жених, а мертвец на могилы её увёз.

Вот он подошёл к пустой могиле и стал показывать, как в неё входить надо. А девка не растерялась. Быстро сдернула шубёнку, разорвала Библию, сунула половинки в рукава и накрыла шубой могилу. Сама побежала. Там часовня была, она заскочила в неё и перекрестила дверь за собой. Досветла дождалась. Потом ушла домой. Родителям всё рассказала, они тогда согласились выдать её за бедного перня. Он же ночью приезжал, а она уже с мертвецом-то уехала.

 

Муж-мертвец

Умер у одной женщины муж. Давай к ней по ночам ходить. А раз говорит:

– За тобой пришёл, собирай вещи.

Она собралась, поехали на кладбище. К могиле подошли, а он:

– Лезь в могилу.

У неё сердчишко всё сжалось, поняла, что плохо это, и говорит:

– Ты лезь сам, у меня вещей много, я тебе подавать буду.

А сама всё молится, чтоб петухи скорей пропели. Просыпала бисер, чтоб дольше собирать. А тут и петухи пропели. Смотрит: она стоит у могилы.

Когда домой прибежала, давай у старухи заговорами лечиться. Он к ней на следующий день приехал. Мимо неё на коне проскакал и говорит:

– Счастливая ты! [...]

 

О духах природы

С лешим за рыжиками

Батюшка ещё тогда был подростком. Пошёл за рыжиками. Ну, и шёл-шёл. Правда, ушёл далеко, на Ильинщину, как у нас раньше говорили. Ильинщина – тако место называлось.

Ну вот, говорит, встретил дядя такой, из другой деревни, из Поздышева. Покурили вместях, посидели на брёвнышке.

– Пойдём, – говорит, – со мной.

Ну, пошли, говорит, рыжиков насобирали.

– Ну, пойдём, – говорит, – домой теперь.

Ну, и пошли. Он идёт впереди, а я сзади. Шёл-шёл по тропинке и не знаю, куда он меня ведёт. Ещё подумал: «Куда он меня ведёт? По какой тропинке? Я по той не ходил за рыжиками». А иду вслед. А он расхохотался впереди и потерялся.

А я, говорит, глаза открыл – стою в воде. А у нас как раз дом был на самом берегу, через озеро. Взглянул: да тут наша баня да и наш дом. Куда же он меня привёл? Да я вернулся из воды да кругом такой мыс обошёл, домой пришёл, дак вот так дрожу весь – перепугался.

Была тётка Уля: всё Улина да Улина. Да тётка-то видит, что-то не спроста.

– Да что ты, Иванушко, что с тобой?

Взяла, меня повалила и скатертью накрыла. Что там она делала, не знаю. Я полежал да уснул. Проспался, встал.

– Ты смотри-ко, Иванушко, каких рыжиков ты принёс.

Поглядел, а в корзине навоз коневий.

 

Леший и целовальник

Леший проигранных крыс целое стадо гнал и подгоняет к кабаку (а лешие на крыс и зайцов играют в карты, всё равно как мы на деньги). Подогнал и кричит целовальнику:

– Отпирай, подай вина!

Тот сперва не дал, потому поздняя ночь была (они ночью перегоняют). Леший взял, приподнял кабак за угол, кричит:

– Давай четверть водки!

Тот испугался, поставил ему. Леший одним духом выпил и деньги отдал, кабак опять как надо поставил и погнал крыс дальше.

 

Развяжу ли – завяжу ли я

Вот ещё, сидели на тони, сальницек говорит, и вот пришло, под окошком закричало:

– Развяжу-у ли я?

– А развяжи!

Со смех о м говорят, не знают кто, и все стихло. А утром пришли: и весь невод развязан, и на клубочки свито, как прядено. Вот беда-то! И ехать надо невод метать, и всё на клубочки свито.

Ну, вот, день-от проходит, а на другой вечер сели так, горюют, нать невод вязать, а скоро ли свяжешь! И опять под окошко пришло:

– Завяжу-у ли я?

– А завяжи, батюшка, завяжи, завяжи!

На другой день встали, пришли: невод по-старому веснет, всё как на в е шалах было у них, так и есть.

 

Договор с водяной русалкой

<...> Годов этак сто тому назад жили в Кузомени купцы Заборщиковы, нынешних варзужских купцов прародители. Не было у них удачи в лове, сколько лет выбиться не могли. А потом вдруг разбогатели. И с того же времени начали из деревни люди пропадать: то девчонка исчезнет, то старуха. И никак не могли понять рыбаки, что такое происходит. Что же, как бы вы думали, оказалось? Оказалось, что купцы Заборщиковы ради своих уловов договор заключили с нечистой силой, с водяной русалкой в реке, что они будут ей живое мясо поставлять, а она к ним – рыбу в сети загонять <...>.

Может, и сказка.

О домашних духах

 

Домовой невзлюбил

У меня случай был во время службы. Перевели меня… Я приехал, документы представил, меня устроили. Там на отшибе дом был. Большой. Все комнаты пустые, а одну для солдат отделали малость. Все ушли в клуб, а я устал с дороги, лег спать. Ребята ушли, и я лёг спать. Вдруг старик лохматый из-за печки выходит…подходит ко мне и давай душить. Душит! Я уж думаю: «Да неужели такой старый задавит меня?!» Все силы собрал – как его толкну! Он улетел. А там западня, она открыта оказалась – он в неё. И замолк. Опять всё тихо.

Я наутро рассказал поварихе, она мне говорит:

– Э-э, солдатик, ты здесь не задержишься. Это тебя домовой невзлюбил.

И точно – вечером меня отправили в другое место. Перевели.

 

Банник

Теща у меня раз приходит в баню. Стала баню затоплять. Она, значит, затычку снимает – дым хоть некоторый выходит.

Она раз выдернула затычку – не выходит. другой раз – ни черта. На третий раз выдернула она – а из трубы показались пальцы сизые, длинные. Ну она тут перекрестилась, помолилась. Стала топить баню. И больше ничего.

 

О кладе

 

Барашек из-под стола

Жила одна семья спокойно, тихо. Большая была семья. Уходят родители в поле, детей оставляют дома.

В одно прекрасное время приходят родители домой, дети жалуются, что с ними барашек играет.

– Какой барашек? – спрашивают.

– Да с-под пола, – отвечают дети.

Просят дети достать барашка, но кто поверит?

И пошла легенда по селу. Под страхом деревня стала жить. Дети припухли, играть не стали. А барашек всё вылазил и играл с детьми. Золотой шарик вылазил…то золотым человеком, то барашком вновь прикидывался.

Так шли годы. Из бань стали выходить ведьмы. В пустых домах музыка играла, черти плясали. Молодёжь отсиживалась по вечерам дома.

И дошла весть до станичного атамана. Взял он добрых казаков и пришёл в деревню проверить, насколько это правда. Пришли в эту семью и начали делать раскопки. И обнаружили на глубине трёх метров саблю дамасской стали и корзину с золотом. И оказалось, что тот, кто ложил клад, сделал заклинание и что таким образом должен обнаружиться.

И так в этом доме хозяин стал богатым купцом. Всё это было завещано предками потомству.

 

Клад на внучку

Значит, раньше все клали клади. На ребятишек клали. Деньги. Одна бабушка положила деньги на внучку: вот вырастет внучка, пусть её будут деньги. И никто не знал. Старуха умерла.

Дочка выросла до трёх лет. Мать вернётся с поля – она к ней:

– Мама, ты мне оставила молочко, а его у меня пестренька кошечка вылакала!

А мать замыкала её в доме, и кошечек никаких нету. Вот ладно… Женщина стала бояться, начала подспрашивать старух: де вот так, у меня девчонка обирается, что кошечка какая-то ходит и ест у неё молочко. А я, мол, с подворья окошечки все замкнула – не должна бы кошка быть. А одна старуха знатк а была и говорит:

– Девка, ты купи ленточку – метра три – и накажи дочке: как прибежит кошка да станет молоко лакать, пусть она ей покрепче завяжет ленточку на шею.

Вот она так и сделала, наказала:

– Если появится кошечка, будет молочко лакать, ты ей ленточку на шею завяжи.

Замкнула, опять на работу ушла. Приходит.

– Ну, что, дочка? Завязала?

Та пошла снова к старухе:

– Что же теперь делать будем? Завязала девка-то. Кошки нету.

– А вот пойдём, посмотрим.

Пришли, залезли в подполье, давай светить. Эта ленточка весит из-под матки. Потянули – а там деньги!

Вот такое было.

 

Собака обратилась в золото

Один богатый брат, желая раз ночью подсмеяться над своим бедным братом, башмачником, поднял на улице дохлую собаку и бросил ему в окно да сказал: «На те, проклятый! Одолел ты меня, попрошайка!» А вышло, что дохлая собака в избе бедняка рассыпалась золотом. Бедный брат проснулся от звона; слышал братнину ругань, встал и, увидав груду золота, поблагодарил брата за помощь. С того времени он разбогател, а богатый брат обеднел, промотался весь.

 

О кладе, зарытом шведами

В полуверсте от деревни Торокани Кобринского уезда находится старое кладбище, на котором в Великую субботу ежегодно появляются огненные язычки, от сумерек до полночи. Эти язычки беспрестанно меняются в цвете и бывают то белыми, то красными, то синими. Это есть не что иное, как зарытые здесь шведами деньги, которые пересушиваются, по заклятию, в Великую субботу. Воспользоваться деньгами не трудно: стоит только, не щадя памяти погребенных здесь умерших, взрыть все кладбище и разметать кости.

 

 

Тексты разделов «Предания», «Легенды», «Демонологические рассказы» даны по книгам:

1. Народная проза / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. С.Н. Азбелева. – М., 1992.

2. Легенды. Предания. Бывальщины / Сост., подгот. текстов, вступ. статья и примеч. Н.А. Криничной. – М., 1989.

3. Прозаические жанры русского фольклора. Хрестоматия. / Сост. В.Н. Морохин. – М., 1977.