Встреча старых (не)приятелей

 

– Ни в коем случае! – запротестовала Мерседес, после того как, придя домой, выслушала меня. Она специально пораньше ушла из клуба, чтобы заняться моими проблемами. – Наверняка найдется способ получше.

– Какой способ? Ты ведь видела в новостях – «подозреваемые под арестом». Что будет, если на поверхность всплывет слово «вампир»?

В последних новостях ведущая, похожая на курицу, сообщила, что пропала девушка, местная жительница, однако контора шерифа якобы не видит в этом происшествии никаких признаков преступления. Слово «курица», пришедшее мне в голову, напомнило о нашей с Освальдом птице. Когда на телеэкране возник портрет пропавшей, я не сразу узнала в ней Тиффани, потому что у девушки на фотографии не было ни густого макияжа, ни черных крашеных волос. Я не сомневалась, что Иэн не стал бы причинять ей вред.

– Уинни беременна, Эдна уже немолода, а со мной все будет в порядке, – решила я. – Со мной всегда все в порядке.

– Ты никуда не пойдешь без четкого плана и необходимых приготовлений.

– У вампиров был план – и что? – Я ужасно психовала и чуть было не вытоптала лысую дорожку на ворсистом ковре, нервно бродя из угла в угол. – Они пытались взломать счета, как будто это могло остановить КАКА. Все мои гениальные подделки – коту под хвост!

– Милагро, пойди уберись на кухне. Мне нужно подумать.

С кем‑нибудь другим я, может, и стала бы спорить, но Мерседес я доверяла как самой себе. Ее мощный ум обязательно найдет выход из положения.

Через некоторое время она велела мне детально описать Гэбриела и рассказать все, что я помню о его деятельности. Когда я поинтересовалась, зачем это ей, она пояснила:

– Международное братство хакеров. Я двинусь в своем направлении и, возможно, встречусь с его хакерами, которые работают с другой стороны.

Спустя несколько мучительных часов, когда я при помощи моющего раствора оттирала зубной щеткой мойку, на кухню вошла Мерседес.

– Отлично, теперь можешь звонить Себастьяну. Ты предлагаешь себя взамен женщин, но обмен должен происходить в людном месте. Через некоторое время я всех вас оттуда вытащу.

Она подсоединила телефон к компьютеру, чтобы записать наш разговор.

– Постарайся раскрутить его на эротическую беседу. Нет ничего страшнее ярости взбешенной невесты, а дядя Тесси Кенсингтон – сенатор.

Себастьян схватил трубку после первого гудка.

– Да!

– Это я, малыш, – начала я страстным голосом. В этот тяжелый момент я взывала к великой латиноамериканской femme fatale Рите Хейворт' [97], рассчитывая на ее помощь. – Надеюсь, мы договорились. Я так по тебе скучала. И так тебя хочу.

– Милагро, – хрипло проговорил он. – Я… я… э‑э… да, мы договорились. Где тебя ждать?

Я назначила встречу у байкерского бара в Нижнем Небе.

– Жди меня у входа в одиннадцать часов. Отпусти женщин, и я отдамся тебе… много‑много раз. – Я молотила такую страшную белиберду, что отдыхали даже дневные мыльные оперы, но мои друзья‑геи уверяют: мужчина способен купиться на любую дурь с сексуальным подтекстом. – Ты ведь этого хочешь, Себастьян, верно?

– Ты даже не представляешь, – последовал ответ.

Ожидание оказалось самым трудным делом. Пока Мерседес работала на своих компьютерах, я перешивала одно из ее платьев, делая его более откровенным. Когда Мерседес увидела, что я углубляю декольте, она поинтересовалась:

– Ты ведь не будешь спать с ним, верно?

– Надеюсь, мне удастся просто обдурить Себастьяна, – ответила я. – Но если придется переспать с ним, это будет не самый ужасный поступок в моей жизни.

Ведь ужасней всего то, что я предала Уинни.

– Тяни резину как можно дольше. Я уже почти вышла на след Гэбриела в счетах КАКА, но мне понадобится еще немного времени.

Дорога в Нижнее Небо была кошмарной. Мы с трудом выбрались из городских пробок, и я уже начала паниковать, что мы опаздываем. Мерседес не терпелось снова взяться за хакерство.

Как только мы подъехали к бару, я тут же заметила огромный блестящий джип, стоявший чуть поодаль. Я вылезла из машины Мерседес и остановилась на тротуаре. Задняя дверь джипа открылась, и из нее в сопровождении орангутана Питерса вышли Эдна и Уинни.

– Эй, Милагро! – раздался голос за моей спиной. Я обернулась и увидела Пеппера. – Я тут, как и договаривались. Где Иэн и все остальные?

– Привет, Пеппер! – поприветствовала я. – Я бы с радостью порезвилась с тобой от души, но у меня есть дела поважнее. Я буду очень благодарна, если ты и твои приятели проводят меня к этому джипу, а потом присмотрят за тем, чтобы этих женщин никто не обидел. Я у тебя в долгу.

– Черт, о каких долгах речь! – возмутился Пеппер. – Мы до сих пор обязаны Иэну за то, что он усадил Арти на его, прости за выражение, долбанную задницу. Что тут происходит – обмен заложниками?

– Боюсь, что да.

Пеппер взглянул на Питерса.

– Мы их быстро сделаем. Может, даже удастся разобрать машину на мелочь для пива.

– Спасибо, Пеппер, но у нас еще не закончились переговоры.

– Как скажешь, – пожав плечами, произнес байкер.

Пока я двигалась к машине, присутствие байкеров придавало мне уверенности.

– Милагро… – начала было Уинни.

– Не разговаривать! – рявкнул Питерс.

Его глазки‑бусинки узрели толпу зверюг за моей спиной. Если бы он решил удержать Эдну и Уинни да еще прихватить меня в придачу, ему пришлось бы вступить в нешуточную драку.

– Они свободны, а ты пойдешь со мной, – заявил он.

– Пойдемте, дамы, – обратился Пеппер к моим бывшим друзьям. – Ты справишься, Милагро?

– Ты же знаешь, – успокоила я его, и в этот момент Питерс сжал мою руку.

В широко раскрытых глазах Эдны и Уинни читалось беспокойство, но я, взглянув на Питерса, сказала:

– Не порти товар, а то босс надерет тебе задницу.

Меня толкнули в машину, и дверь захлопнулась.

– Ах ты, чертова паразитка! – проворчал головорез Себастьяна.

Более компактная версия такого же отвратительного существа сидела на водительском месте.

– Привет, Питерс, – сказала я. – Надеюсь, кто старое помянет, тому глаз вон. Ты похитил меня, а я в тебя выстрелила – мы в расчете. Через несколько лет я посмеюсь над всем этим сумасшедшим домом.

– На этот раз у меня есть пистолет, – зарычал он и, откинув полу пиджака, продемонстрировал мне устрашающую железяку.

Мини‑Питерс хмыкнул в ответ на сногсшибательную остроту товарища.

Питерс надел наручники на мои запястья.

– Себастьян что, тащится от таких сексуальных игрушек? – поинтересовалась я. – Куда вы меня везете?

– Это мое дело, а ты должна заткнуться к чертовой матери, – заявил Питерс.

– От таких, как ты, меня тошнит! – ляпнул коротышка.

– От каких? От сексуальных малышек, которые не про твою честь, головорез‑тормозила?

– Я могу… – начал было он, но суровый взгляд Питерса заставил его заткнуться.

Всю оставшуюся часть пути никто из них не проронил ни слова. Мы приехали в соседний городок, и машина остановилась на парковке, располагавшейся позади прямоугольного нежилого здания. Там уже стояло несколько автомобилей. Стояла такая жара, что было заметно, как от асфальта поднимается пар.

Несмотря на то что я не упиралась, Питере и мини‑Питерс посчитали необходимым вытолкнуть меня из машины. Войдя в здание через металлическую дверь в индустриальном стиле, мы двинулись по служебному коридору, изгибавшемуся впереди под прямым углом. Следующая дверь вывела нас в главный коридор.

– Она здесь, босс! Эта сучка у меня! – заорал Питерс.

Откуда ни возьмись передо мной возник Себастьян. Он стоял на линолеумном полу тускло‑зеленого цвета, одетый в униформу правящих кругов, состоящую из темно‑синего костюма, безупречно белой рубашки и красного галстука. Блестящий значок, изображавший американский флаг, украшал лацкан его пиджака.

– Здравствуй, Себастьян, – обольстительно улыбнувшись, поприветствовала его я. – Я пришла, как ты хотел. Я так рада, что ты хочешь меня.

Он нервно откашлялся.

– Дальше я сам справлюсь, Питерс. Спасибо.

Питерс и его мелкотравчатый соратник, одарив меня ненавидящими взглядами, оставили нас одних под светом люминесцентных ламп.

– На этот раз ты не сбежишь? – осведомился Себастьян.

– А ведь это не я сбежала, помнишь? Это ты бросил меня.

Он взял меня за локоть и повел дальше по коридору, мимо дверей из армированного стекла. В конце коридора находилась большая дверь, обитая дубом. Себастьян отпер ее. Мы прошли через приемную в просторное административное помещение без окон. В комнате стояли ничем не заваленный письменный стол, кожаное кресло и диван, обитый такой же кожей. В дальней стене была еще одна дверь.

Себастьян подошел ко мне. Он был очень напряжен, и мне показалось, что сейчас он меня ударит.

Я ожидала удара, который должен был обрушиться на меня. Наступлю ему на ботинок и заставлю упасть на колени. А когда тресну его по носу своими закованными в железки руками, в комнату вбежит охрана и, схватив меня, раскроит мне череп.

– А я думал, ты уже умерла, – нежно проговорил он, и его слова оказались больнее удара.

Этим голосом он читал мне сонеты, давал пояснения по поводу экспонатов музея и рекомендовал книги; этот голос заставлял меня чувствовать себя любимой.

– Ты сохранила все. Несмотря на то, как я от тебя ушел, ты сохранила все.

– Себастьян, может, ты расскажешь мне, что, в сущности, происходит?

Он повалился на диван. Его красивое лицо приобрело печальное выражение.

– Извини, что я был так груб с тобой на вечеринке у Кэтлин и тогда, в машине. Там со мною был Питерс. Мне полагается вести себя именно так, особенно в присутствии низших чинов.

– Тяжело, когда другие ждут от тебя чего‑то определенного. Правда, не могу сказать, что я в этом разбираюсь. От меня никто ничего не ждет.

– Знаю, – согласился он. – В университете все понимали, как себя вести, а ты жила в своем собственном мире. Ты сама придумывала правила и сама подчинялась им.

– Я была невежественна, – смутившись, ответила я.

– Ты была великолепна. И все время смешила меня. Теперь никто меня не смешит.

Цвет его глаз напомнил мне о небе, простиравшемся над этим зданием.

– Себастьян, почему ты променял меня на «Чашу крови»? Тебе была безразлична моя любовь? И твои собственные чувства?

Я позабыла, что надо быть обольстительницей, и с трудом сдерживала слезы.

Он вскочил с места, пригладил свои золотистые волосы.

– Значит, вампиры рассказали тебе о «Чаше крови», верно? А о том, что моя жизнь теперь мне не принадлежит, они тебе не рассказали? – с горечью спросил он. – «Чаша» решает, что я должен делать, и я делаю это. Они велели мне вступить в КАКА, выбрать подходящую жену, занять руководящий пост… Они даже запретили мне писать, но я восстал против этого запрета, и они поддались.

– Почему ты не можешь уйти от них? Почему не можешь жить своей жизнью, самостоятельно принимать решения?

– Милагро, «Чашу» нельзя покинуть добровольно. Наказание может быть очень суровым. С другой стороны, за послушание они щедро вознаграждают.

– Принимай наказание, отвергай награды, – промолвила я. – Пусть мы оба совершали ужасные ошибки, но мы еще молоды. Как ты думаешь, может, пришла пора искупления?

Я снова говорила с золотоволосым мальчиком, будто и не было всех этих лет.

– Милагро, – произнес Себастьян, – моя любимая девочка.

Он обнял меня. Так мы и стояли.

– Ты разбил мне сердце, Себастьян.

Он смахнул слезу с моей щеки.

– Разве ты не понимаешь, что мы никогда не смогли бы быть вместе?

– Нет, – честно ответила я. – Почему не смогли бы?

– Я сын своего отца. Я был рожден для величия, – заявил он, гордясь своим именем, своим положением, своим богатством, которые ему не пришлось зарабатывать самостоятельно. – А ты родилась… – Себастьян погладил меня по руке. – Это загар?

– Да, я уже могу загорать. Я преодолела инфекцию.

«Я дочь своей матери Регины. Я рождена, чтобы выживать», – подумала я.

– А как остальные? С ними все в порядке?

– Мы же не звери, Милагро. Да, они в порядке.

Я вскинула руки.

– Тогда, пожалуйста, сними с меня это.

Мы взглянули друг на друга, и я попыталась сделать так, чтобы в моем взгляде читались все пошлые мысли, которые возникали в моей голове с момента полового созревания, а их было немало. Когда Себастьян полез в карман, чтобы вытащить оттуда маленький ключик, я вдруг почувствовала прилив сил. Милагро Де Лос Сантос, femme fatale!

Себастьян вставил ключ в замок наручников.

– Ты уверена, что в тебе больше нет заразы?

– Думаешь, в противном случае я дожила бы до этого момента? Думаешь, моя кожа выглядела бы так?

Я пожала своими коричневыми плечами, и одна бретелька платья соскользнула.

Себастьян повернул ключик и снял наручники. Потерев запястья, я все же не поддалась бешеному желанию закричать как резаная и начать душить этого мужика. Я позволила ему положить руки на мои бедра. И, запрокинув голову, испустила тихий стон.

Себастьян прижал лицо к моей груди и простонал:

– Ты даже не представляешь, сколько раз я грезил о той ночи, которую мы провели вместе.

Я погладила его по густым волосам и ответила:

– Я тоже, малыш.

Тем самым обесценив одно из самых дорогих моему сердцу воспоминаний.

Когда Себастьян снова посмотрел на меня, его щеки горели, а зрачки расширились, как у наркомана.

– Я вернусь, и у нас будет кое‑что особенное.

– Я в этом уверена, – ответила я.

Неужели я всегда буду бояться «особенных» даров от мужчин? Осознание того, что Себастьян по собственной воле бросил меня ради какого‑то клуба, было даже ужаснее мысли о том, что он никогда не любил меня. Безнравственность Иэна не шла ни в какое сравнение с полной аморальностью Себастьяна.

– Мерседес, поторопись, пожалуйста! – прошептала я, когда щелкнул замок двери.

Подсев к столу, я постаралась собраться с мыслями. Сейчас необходимо, чтобы Себастьян подольше находился в этом противоречивом состоянии – он должен хотеть меня, но не иметь возможности удовлетворить свое желание. Иэн оказался прав – все мы делимся на хищников и добычу. Я знала: если придется выбирать между этими двумя категориями, то мое решение очевидно.

Я тщательно осмотрела кабинет. Ящики стола оказались пустыми, а таинственная дверь вела в санузел. Вряд ли можно напасть на кого‑нибудь с рулоном туалетной бумаги в руках. Я попыталась сковырнуть со стены вешалку для полотенец, но она была сделана на совесть и держалась прочно. В конце концов я впала в гнетущее состояние тоски и ужаса.

Вдруг я услышала, как открылась и закрылась внешняя дверь, а затем дверь кабинета распахнулась. В помещение вошел мини‑Питерс. Он нес на подносе обед; с его руки свисала матерчатая сумка. Мини‑Питерс бухнул поднос на стол.

– Босс велел принести тебе салат «Кобб», – рявкнул он.

На подносе были блюдо с аппетитным салатом, бутылка минеральной воды, вазочка с печеньем, тканевая салфетка и вилка.

– Очень мило. А что, ребят кормят так же хорошо?

– Ты имеешь в виду этих исчадий ада? Им дают только овсянку.

Что там было про Освальда и овсянку?

Мини‑Питерс приблизился ко мне. Он него разило пивом, а его полиэфирный костюм вонял потом. Из‑под пиджака выпирал пистолет, висевший на его талии.

– Думаешь, ты одна такая умная? Ты не умная. Это Себастьян умный. Он посадил вампиров рядом с кучкой больных гемофилией. Когда демоны набросятся на этих дефектозных, у нас появятся мертвые тела – доказательство, что вы не люди.

Себастьян устанет ждать, подумала я, ведь мои вампиры никогда не станут убивать из‑за крови.

Мини‑Питерс бросил мне свою матерчатую сумку.

– Надень это прямо сейчас. Приказ босса.

Осторожно расстегнув молнию на сумке, я увидела черный атласный лиф с кружевами, мини‑юбку из черной кожи, черные чулки и черные же кожаные сапоги.

Мини‑Питерс вытащил пистолет. В его глазах появился лихорадочный блеск, а дыхание участилось.

– Делай, что говорю. Переодевайся.

Он наблюдал за тем, как я снимала одежду. Увидев мои шикарные красные лифчик и кружевные трусики, он даже хрюкнул.

– Грязная шлюха! – зарычал мини‑Питерс и двинулся ко мне.

Я прекрасно знала, что было на уме у этого женоненавистника, и выхватила из сумки сапоги, сжимая по одному в каждой руке. Сапогом в правой руке я со всего размаху ударила его по голове, а сапогом в левой выбила из рук коротышки пистолет. Не дав мини‑Питерсу опомниться от удара, я заехала ему по коленям, и он упал, основательно ударившись головой об пол.

Дотянувшись до пистолета, я уже собиралась было нацелить его на обидчика, но вдруг поняла, что он не двигается. Головорез дышал, однако глаза его были закрыты. Теперь мне нужно было сделать так, чтобы он больше не смог напасть на меня. Порвав свое платье на лоскуты, я связала коротышку и заткнула ему рот.

Достав ключи из кармана его пиджака, я оттащила мини‑Питерса в туалет и закрыла дверь. Обезвредить всех охранников я бы не смогла, но сейчас, по крайней мере, можно было разведать обстановку. Поскольку выбора у меня не оставалось, я нарядилась в «вампырский» наряд и прихватила с собой пистолет.

Слегка приоткрыв внешнюю дверь, я выглянула наружу. Потом вышла в пустой коридор и услышала крик ужаса, донесшийся из‑за двойных дверей, располагавшихся чуть дальше. Я рванула на этот вопль и, несильно толкнув створку двери, чуть‑чуть приоткрыла ее. В другом направлении из комнаты выходил Себастьян, держа в руке окровавленный нож. Когда Беккетт‑Уизерспун свернул в коридор, я поспешила взглянуть на то, что он натворил.

В пустынном врачебном кабинете я обнаружила бледного и тощего молодого человека, отчаянно пытавшегося остановить кровь, которая текла из его запястья.

– Помогите! – тихо прошептал он. – Помогите хоть кто‑нибудь!

– Я помогу вам, – заверила я.

Когда молодой человек увидел мой «вампырский» наряд и пистолет, глаза его расширились.

– Не убивайте меня! – заорал он.

– Я не вампир, – успокоила его я. – Это просто моя роль на телевидении. – Наклонившись, я взглянула на его запястье. – Нужно вызвать врача.

– Они посадили меня сюда, и этот человек… этот человек… У меня гемофилия, мне нужны лекарства.

Поскольку раненый начал терять сознание, мне пришлось действовать быстро. Я вспомнила слова Иэна о том, что вкус моей крови – это как жить, умереть и снова ожить.

– Сейчас я постараюсь сделать кое‑что, – сказала я молодому человеку. – Не знаю, получится ли у меня.

Он начал что‑то бормотать, я с трудом разбирала его слова.

– Я умру, так и не прикоснувшись к женским сиськам.

– Вперед! – предложила я.

Пора уже попользоваться своей грудью и в благих целях, а то последнее время я совершаю с ее помощью одни нехорошие поступки. Я прикусила свою губу и, почувствовав металлический вкус крови, прижала рот к запястью паренька. Потянувшись к моему лифу, он засунул в него свободную руку и достал сначала одну грудь, а потом и вторую. Прижимая губы к запястью молодого человека, я чувствовала, как он все активнее и активнее отдает должное моим соскам.

– Чертовски классно, детка, такие клевые буфера! – воскликнул гемофилик.

Почувствовав, что кровь остановилась, я оторвала рот от раны. Теперь молодого человека приводила в восторг не только моя анатомия, но и его собственная.

– Как тебе это удалось? – восхитился он, глядя на свою рану, которая покрылась грубой корочкой.

– Я не просто девушка с клевыми буферами, – заявила я. – Я Милагро Де Лос Сантос, чудо святых. – Запихав свои груди в лиф, я добавила: – Нам нужно сматываться отсюда. Кстати, как тебя зовут?

– Хьюго. Может, встретимся когда‑нибудь?

– У нас сейчас есть другие заботы, Хьюго. Ты видел парней, которых заперли где‑то здесь? Один похож на математика, второй – рыжий симпатяга, а третий… ну…

– С ними еще была противная старушенция…

– Да, и красивая блондинка.

– Они здесь, вместе с нашей группой пациентов‑добровольцев, – подтвердил Хьюго. – Не понимаю, что происходит. Нам сказали, что идут испытания нового лекарства…

– Вас использовали в качестве приманки, – объяснила я, когда мы рискнули выйти в коридор.

– У них возле каждой двери стоят охранники.

– Помощь придет очень скоро, но до этого момента нам нужно затаиться, – сказала я.

Я отвела его в кабинет, и мы закрыли за собой дверь. Хьюго все еще смотрел влюбленными глазами на мою грудь, но я впихнула его в туалет и скомандовала:

– Побудь здесь. Сиди тихо!

– Эй! Да тут какой‑то парень связанный!

– Да, и ты будешь следующим, если не заткнешься.

Я еле‑еле успела закрыть дверь в санузел и тут услышала, что кто‑то входит в кабинет. Сунув пистолет в выдвижной ящик, я уселась на стол и сделала вид, что отдыхаю.

В комнату вошел Себастьян. Он переоделся, и у меня сразу возник вопрос: осталась ли кровь Хьюго на другом его костюме? Глаза Себастьяна были какими‑то остекленевшими и безжизненными, а от его улыбки у меня сердце в пятки ушло.

– Ты великолепно выглядишь, – сказал он.

Проститутки часто признаются, что многие клиенты просто хотят с кем‑нибудь поговорить, поэтому я произнесла:

– Себастьян, скажи, почему ты относишься к вампирам с таким фанатизмом? Ты же знаешь, что это всего лишь генетическая аномалия.

– Это невероятно прибыльная генетическая аномалия. Старая гвардия «Чаши» мыслит устаревшими экономическими моделями, былыми технологиями и придерживается прежних идей. Они ненавидят вампиров из принципа, вместо того чтобы подумать о прибылях, которые они могут приносить. Если моя команда использует эту возможность, связанную с генной инженерией, мы сможем собрать немало денег и захватить достаточно власти, чтобы управлять всей организацией.

– А что будет с вампирами? С их правами?

– Нужды нашей организации превыше прав личности. Я ведь согласен с тем, что мои личные права подчинены нуждам «Чаши». – Он взглянул на меня таким взглядом, каким голодные псы смотрят на тарелку с барбекю. – А твои личные права подчинены моим потребностям.

– Я согласна принять это условие, чтобы быть с тобой. Но что ты планируешь со мной делать? Как мы будем жить дальше?

– Я все уже решил, – страстно проговорил Себастьян. – Я куплю для нас квартиру. Ты сможешь жить там, а я буду приходить, когда получится. Там, конечно же, будет охранник – так, на всякий случай. Ты сможешь выходить на улицу только в его сопровождении. Тебе не придется работать, поэтому ты всегда будешь свободна, когда понадобишься мне, когда я тебя захочу.

Не успела я обдумать мысль о постоянном сексуальном рабстве, как Себастьян уже обхватил меня. Он стал тереться об меня бедрами, мять руками мои груди и ягодицы. Себастьян смотрел мне прямо в глаза, а я изо всех сил пыталась скрыть свои отвращение и ужас и не переставала думать о пистолете, лежавшем в ящике стола.

Услышав голоса за дверью, я начала импровизировать.

– А как же Тесси? – поинтересовалась я, массируя переднюю часть его широких брюк. Дверь кабинета начала открываться, и я, отступив от Себастьяна на шаг, громко повторила: – Тесси не расстроится, если узнает, что ты содержишь любовницу?

Он рывком спустил с себя брюки и ответил:

– Мне плевать на Тесси.

В дверях, глядя на Себастьяна, стояла Тесси собственной персоной. От вопля невесты его возбуждение как рукой сняло. За спиной девушки стояли высокий франтоватый аристократ и… Эдна.

– О, Фредерик, это просто невыносимо. Я настаиваю, чтобы ты срочно сделал что‑нибудь с этим негодным мальчишкой.

– Дедушка, это не то, о чем ты подумал, – побледнев, выдавил из себя Себастьян.

Фредерик Беккетт‑Уизерспун, доверенное лицо президента, руководитель мощной финансовой империи и активный участник международных дел, вышел вперед и остановился перед своим внуком.

– Что, черт побери, ты тут делал?

Я подбежала к Эдне, которая тут же заключила меня в свои объятия. Я тоже обняла ее крепко‑крепко.

– Я же говорила, что вам не надо уезжать, – сказала она, прижавшись к моим волосам. – Теперь понимаете, почему я с недоверием отношусь к одежде, которую вы носите?

Себастьян отчаянно пытался вновь обрести хладнокровие. Убрав со лба свои блестящие золотистые волосы, он посмотрел на собравшуюся в комнате публику.

– Тесси, для всего этого существует логичное объяснение. – И, обращаясь к деду, добавил: – Сэр, вы появились в неблагоприятный момент…

– Вся твоя чертова жизнь, мальчишка, состоит из неблагоприятных моментов, – прогремел Фредерик. – Сначала ты хотел писать книжки для голубых, а потом – заставить КАКА работать в «новом направлении». Ты, мальчик, не годишься для «Чаши крови».

– Очень прибыльное новое направление… – начал было Себастьян.

– Я видела, в каком направлении ты работаешь! – завопила Тесси. Быстро подойдя к Себастьяну, она ударила его наотмашь по лицу. Взглянув на меня, она добавила: – Ты шлюха, и я ненавижу тебя!

У нее была хорошая тушь – несмотря на слезы, она не потекла.

– Прости меня, Тесси. Ты всегда нормально обращалась со мной, но, честное слово, ты заслуживаешь лучшего, чем Себастьян.

В ее глазах читалась обида; она выбежала из комнаты.

– «Чаша крови»? – переспросила Эдна. Она выпустила меня из своих объятий и теперь стояла, обхватив меня одной рукой. – Фредерик, я помню то время, когда ты был молодым членом «Чаши крови».

Он подмигнул госпоже Грант.

– Эдна, ты и эта чертова книга чуть было не прикончили меня. – Они ласково улыбнулись друг другу, а потом лицо Фредерика снова помрачнело. – Нынешние молодые люди считают, что они все знают. Они зелены, алчны и не желают платить налоги.

Я наблюдала за всей этой сценой, и мне захотелось получить побольше информации.

Переведя взгляд с Фредерика на Эдну, я поинтересовалась:

– Вы что, знакомы друг с другом?

– О, мы старые друзья, – ответила Эдна.

– Старые враги, – усмехнувшись, поправил Фредерик. – Держи друзей близко, а врагов еще ближе, особенно если они настолько неотразимы. Ах, Эдна, и почему ты не сбежала со мной?

– Потому что ты все‑таки негодяй, Фредерик, – со смехом проговорила Эдна. – Но ты был очень красив, и с тобой было ужасно весело.

Обращаясь к Себастьяну, Фредерик произнес:

– А ты, мальчишка, неужели ты действительно решил, что вместе со своими друзьями‑остолопами, у которых еще молоко на губах не обсохло, захватишь власть в «Чаше» и отгонишь руководящие чины от кормушки? Да я низвергал целые правительства за менее значительные проступки, чем несоблюдение субординации.

– Дедушка, мои старания не имеют ничего общего с борьбой за власть! Я думал, ты одобришь идею использовать вампиров для увеличения наших активов…

– Кстати, мальчик мой, – продолжал Фредерик, – перекачивать деньги КАКА на свой личный оффшорный счет – чертовски глупая затея. Чтобы твою избалованную задницу не надрали, мне придется выложить большие бабки. Эти деньги ты вернешь, а проценты я удержу из твоего доверительного фонда.

Себастьян в замешательстве покачал головой:

– Но, сэр, я ничего такого не делал! Я никогда…

– И плюс ко всему прочему, – прервал его Фредерик, – кто‑то влез в наши счета и теперь грозится предать информацию огласке, если мы не отпустим семью Эдны.

– Фредерик, если бы ты действовал честно и прямо, тебе не пришлось бы ничего скрывать, – вставила Эдна.

Фредерик прыснул от смеха.

– Ты радуешь меня, Эдна. Боже мой, как я скучал без этого.

По лицу Себастьяна было заметно, что он производит в голове какие‑то расчеты.

– Ситуацию можно исправить, дедушка. Пусть я начал этот проект без твоего согласия, но это не значит, что я не могу передать его тебе. Я велел своим подчиненным собрать важные исторические свидетельства, которые позволят нам удерживать вампиров до бесконечности. Питерс! – позвал Себастьян.

– Надеюсь, на этот раз ты не оплошал, – проговорил Фредерик.

В комнату примчался Питерс.

– Принеси сюда те письма! – велел ему Себастьян. И, как только Питерс убежал, нервно улыбнулся деду. – Увидишь, эти документы помогут нам ограничить свободу вампиров. Я хочу как можно скорее вывезти этих существ за пределы США для экспериментов.

В комнату, неся металлический чемоданчик, снова ворвался Питерс. По кивку Себастьяна Питерс открыл чемоданчик и передал его Фредерику.

Я вдыхала аромат лимонной вербены, исходивший от Эдны, и радовалась, что она рядом со мной. Вынув из чемоданчика пачку бумаг, Фредерик начал медленно просматривать их. Потом, перестав перебирать документы, остановился на каком‑то одном и принялся тщательно изучать его. Он снял очки и, поднеся бумагу почти вплотную к своему лицу, поморщился. Потом снова надел очки. И протянул изученный лист бумаги своему выжидательно улыбающемуся внуку.

– Мальчишка! – рявкнул Фредерик. – Бенджамин Франклин никогда не рисовал сердечки вокруг своей подписи!

– Но…

– Заткнись, мальчишка! – осадил его Фредерик, разрывая письмо на мелкие кусочки. Обрывки бумаги, порхая, опустились на пол, а дед Себастьяна оглядел мой наряд долгим взглядом распутника. – Эдна, эта девушка напоминает мне тебя. Она одна из твоих?

Рука Эдны крепко держала меня за талию.

– Кстати сказать, да.

– Разве вы не испытываете ко мне ненависти? – удивилась я.

– Юная леди, вы ведете себя нелепо!

Тут, щелкнув, открылась дверь туалета, и из‑за нее выглянул Хьюго.

– Малышка, а сейчас мне можно выйти? – жалобно осведомился он.

 

Эпилог

 

Прежде чем остальных вампиров отпустили, Сэм и Фредерик провели целый час в напряженных переговорах. Я узнала, что нас удерживали в заброшенном крыле научно‑исследовательской больницы. Мы с Эдной сидели в небольшой приемной. Она поведала мне, как приехавший на ранчо шериф арестовал все семейство. С ними обращались вполне сносно, но они очень переживали за Уинни.

– С ней все в порядке? – заволновалась я. – Они с Освальдом выяснили отношения?

– Вы же знаете, я не вмешиваюсь в чужие дела, – ответила Эдна. Переводя разговор на другую тему, она сообщила: – Как только вы добились моего освобождения, я сразу же позвонила Фредерику.

– Значит, он сделал это из любви к вам, – догадалась я.

– Мужчины вроде Фредерика никогда не смешивают чувства и свои грандиозные планы. Он уже и так собирался сюда. Ему нужно было поставить Себастьяна на место и взять «Чашу крови» под свой контроль.

– Думаю, теперь мне пора идти, – решила я.

– Не смейте убегать, юная леди, – велела Эдна. – Сидите здесь и ждите.

Так я и сидела, размышляя обо всем, что мне пришлось пережить, начиная с вечеринки у Кэтлин. Я хотела, чтобы ко мне относились как к правильному и глубокому человеку, хотела писать и установить с кем‑нибудь серьезные отношения. Теперь мои цели были ясны, однако я осталась без квартиры, без вещей, без сдельной работы в яслях и без своей подруги Нэнси. У меня был роман с безнравственным вампиром и мимолетный секс с вампиром‑бабником. Я позволила своему психованному бывшему возлюбленному облапать меня. Я разрушила жизнь Уинни и сделала Тесси несчастной. Я писала отвратительные истории о зомби и обладала бесполезной способностью подделывать старые письма.

Я уже начала сожалеть о том, что ответила отказом на предложение Хьюго поселиться вместе с ним в подвальном этаже дома его матери, но тут в комнате появились все. Освальд, Гэбриел и Сэм вошли со стороны конференц‑зала, а Мерседес и Уинни прибыли в сопровождении мотоциклетного эскорта, который организовал для них Пеппер.

Внуки бросились к Эдне и стали обнимать ее и покрывать поцелуями. А потом Освальд увидел меня. Он обнял меня и, пока я стояла, замерев в изумлении, попытался поцеловать на глазах у всех.

– Что ты делаешь? – оттолкнув Освальда, возмутилась я.

– Вы знаете, что я не вмешиваюсь в чужие дела, – проговорила Эдна. – Но, думаю, вам будет интересно узнать, что у Уинни все замечательно.

Подойдя ко мне, Уинни взяла меня за руки.

– Ты не должна была уезжать. Сэм и я – мы теперь вместе. Я беременна от него, мы скоро поженимся, и все это благодаря тебе и твоему влиянию – у меня все было как часы.

Оправившись от новостей, я почувствовала, что мое сердце наполняется надеждой. Освальд обнял меня одной рукой, и все начали болтать. Когда я представляла Мерседес присутствовавшим, у меня от счастья кружилась голова.

Моя подруга была особенно рада познакомиться с Гэбриелом.

– Ну твои хакеры жгут! – похвалила она.

Мерседес помогла друзьям Гэбриела разобраться в лабиринте финансовых дел КАКА, включая их черные платежи, взятки и уклонение от уплаты налогов.

– Это ты прокачала счета Себастьяна? – поинтересовался Гэбриел.

– Классические приемы потому и называются классическими, что всегда срабатывают, – с улыбкой ответила Мерседес.

На ранчо мы вернулись поздно. Проезжая по городку, мы видели, как ретируются телевизионные фургоны. По радио передали обращение шерифа, в котором он сообщил, что рысь, виновная в смерти животных, наконец‑то поймана. История исчезновения девушки тоже разрешилась. Тиффани позвонила своим родителям из Лас‑Вегаса и донесла до их сведения, что собирается остаться там и выучиться на крупье.

Как только мы оказались на дороге, по обеим сторонам которой росли деревья, к нам навстречу с приветственным лаем выбежали собаки. Эрни, стоявший в кузове грузовика, махал нам рукой и кричал. Я вернулась домой.

Я переехала в коттедж Освальда. Иэн был прав, говоря, что уединение – очень важная вещь, однако нам хватило место и для Дейзи, и для моей курицы Петунии.

– Я полюбил тебя в тот самый момент, когда впервые увидел, – признался мне Освальд. – Ты очень старалась вести себя сдержанно, пыталась не выделяться, но в твоем поведении было что‑то такое… Я замечал это каждый раз, когда ты осматривала зал.

– Какое «такое»? – спросила я.

– Ты как будто говорила: «Укуси меня!» – объяснил он.

Освальд изучал анатомию, а я закончила факультет литературного творчества ПУ, поэтому, как мне кажется, мы научили друг друга многим интересным вещам. А еще мы постоянно смешим друг друга.

Устроив мне медосмотр, доктор Уинни подтвердила, что у меня выработался иммунитет против их заболевания. Ну, Себастьян ведь сказал, что мои собратья обладают даром приспосабливаться к чему угодно, и был прав. По договоренности с врачом Хьюго, мы отправили ему несколько образцов моей крови для изучения, но результаты ничего экстраординарного не показали: я обычная мексиканская девчонка, а мне ничего другого и не надо.

Беккетт‑Уизерспуны выплатили Хьюго огромную сумму денег, чтобы он не возбуждал иска против Себастьяна. Хьюго купил собственный дом и несколько шикарных машин. Позвонив ему недавно, я с трудом понимала, что он говорит из‑за визга девушек, пришедших на вечеринку в его бассейне.

Освальд решил, что, поскольку я удовлетворяю все самые важные его потребности, он может противостоять всем остальным. И сообщил мне, что больше никогда не станет пить кровь. Порой в порыве страсти он слишком сильно прикусывает меня, однако легкий удар по его аккуратной пятой точке быстро приводит Освальда в чувство. Поскольку мне хочется доверять своему партнеру, я стараюсь без скепсиса относиться к тому, что иногда среди ночи он вспоминает о каком‑то важном вопросе, который почему‑то забыл задать Эрни.

Мне показалось, что вампиры умеют контролировать употребление крови, и я с дуру посоветовала им прекратить это делать.

– Традиция – основа цивилизованного поведения, – провозгласил Сэм с таким видом, будто бы отстаивал не выкачивание крови из домашнего скота, а что‑то куда более куртуазное.

Я возразила, что традиция – это то, чем продолжают заниматься только потому, что делали это раньше. Но моя логика вампиров не впечатлила.

– Мы такие, какие есть, ю