Так горячо, что можно обжечься

 

Прекрасный солнечный день ничем не выдавал тот факт, что где‑то рядом случилась беда. На кухне Сэм, Освальд, Эдна, Уинни и Эрни обсуждали убийство животных. Корнелия сидела на столике у плиты, попивая нечто, напоминавшее томатный сок.

– Эрни, – велел Освальд, – заведи лошадей в маленький загон, чтобы они всегда были на виду, а остальных животных – в стойла.

– Как вы думаете, зачем кому‑то понадобилось творить такое? – поинтересовалась Уинни.

– Просто садизм, – решила Эдна.

Сэм выглядел обеспокоенным.

– Я обращался в контору шерифа. Они говорят о ритуальных убийствах. О сатанинских обрядах.

– Невероятно, – усмехнулась Эдна. И тут увидела наши виноватые лица. – Что такое?

Сэму хватило смелости признаться.

– Здесь в округе есть сатанисты, изображающие из себя вампиров, – сказал он. – На вид они вполне безобидные. Мы как‑то заглянули на их вечеринку…

– Что?! – воскликнул Освальд. – Зная, что КАКА охотятся за нами? Ты с ума сошел, Сэм!

– Не стоит его винить, – вмешалась Корнелия. – Иэн пригласил нас, но мы понятия не имели, что там будет. Все выглядело весьма забавно.

– Забавно? – возмутился Освальд. – Может, как раз они и убивают животных.

– А разве это не обычное дело для деревни? – изумилась Корнелия. – Круги на полях, убийства животных, высадки инопланетян. – Поморщив нос от отвращения, она добавила: – И все кудрявые, как пудели.

Эрни пожал плечами.

– Примерно четыре года назад нескольких кошек повесили на деревьях. Тогда подумали, что это ребятишки шалят.

– Вот видите, ничего серьезного. – Корнелия обратилась ко мне: – Милагро, можно тебя на два слова?

Если она хочет, чтобы я отправилась куда‑то с ней и Иэном, мне придется придумать отговорку.

– Конечно.

Я налила себе чашку кофе, и мы пошли в кабинет.

– В чем дело? – спросила я, когда мы уселись на диван.

Корнелия сочувственно улыбнулась.

– Иэн сказал мне, что вчера вечером вы повздорили. Он считает, что история вышла неприятная.

– Она действительно неприятная, – призналась я. – Надеюсь, что мы с тобой останемся друзьями.

Вытянув свою тощую руку, Корнелия провела своими красными ногтями по моему запястью.

– Мне хотелось, чтобы мы были больше, чем друзья. Я знаю, это несколько неожиданно, но я видела, какие чувства Иэн испытывает к тебе, и полагала, что в один прекрасный день мы станем сестрами.

В изумлении я покачала головой.

– Это невозможно. Таких чувств у меня к нему нет.

В комнату вошел Сэм, и мы обе повернулись к нему.

– Сэм, дорогой, – заворковала Корнелия, – помоги мне, пожалуйста, уговорить Милагро, чтобы она дала моему брату еще один шанс завоевать ее чувства. Она ведет себя очень неразумно.

– Милагро имеет право принимать решения самостоятельно, – спокойно проговорил Сэм. – Если она не хочет иметь отношения с Иэном…

– Как она может знать, чего хочет? – возразила Корнелия. Эта фраза странным образом перекликалась с тем, что я сама сказала о Тиффани. Повернувшись ко мне, Корнелия продолжила: – Тебе больше не выпадет такой возможности. Иэн даст тебе все, о чем ты мечтала, а тебе нужно только лежать смирно и время от времени позволять ему сделать глоток‑другой.

Ее речь поразила Сэма. Он взглянул на меня. Я виновато кивнула.

– Вот что, Милагро, – настаивала Корнелия, – его всегда любили и женщины, и мужчины. Неужели обычная мексиканская девчонка может отвергнуть его?

Голос ее звучал ласково, а вот глаза сверкали злостью.

– Ты недооцениваешь принципиальность обычных мексиканских девчонок, – холодно возразила я. – Я не изменю своего решения.

– Неужели потому, что ревнуешь? – усмехнувшись, спросила она. – Ну и что, что он пил кровь какой‑то потаскушки? Неужели это повод сбегать, словно глупое дитя? Не будь такой дремучей.

– Чего‑чего он делал? – переспросил обалдевший Сэм.

– Я о девушке из гостиницы, – небрежно пояснила Корнелия. – Она сама записалась в рабыни. Иэн даже заплатил ей, чем доказал свою щедрость, ведь многие вымаливают у него позволение побыть его слугами.

– Я надеюсь, Корнелия, ты понимаешь, насколько это ужасно? – снова заговорил Сэм. – Серьезные отношения подразумевают договоренность об определенных действиях, но…

– Сэм, мы с братом вампиры. Мы гордимся тем, что живем как вампиры. Мы берем, кого хотим и когда хотим. Из вежливости по отношению к хозяевам дома мы можем ходить на конюшню и пить кровь животных, однако мы не демонстрируем покорность миру.

Возможно, Корнелия сама не осознала, как оскорбила Сэма, но он‑то все прекрасно понял.

– Мне очень жаль, что ты так считаешь, Корнелия. Я не одобряю такого эгоистичного, аморального поведения, независимо от того, законно оно или нет.

Поняв, что она перегнула палку, Корнелия пошла на попятную.

– О Сэм, это наша первая ссора! Но у нас впереди еще столько времени, чтобы устранить разногласия…

– Боюсь, что нет, – твердо возразил Сэм. – Мы очень рады, Корнелия, что вы с братом навестили нас. Надеемся, вы приедете снова.

– Но, Сэм… – начала она. Потом, ощутив его решимость, с холодным высокомерием добавила: – Да, мы прекрасно провели время. Пожалуйста, скажи остальным, что я вспомнила о других планах. Будут и новые вечеринки, и новые курорты, – продолжила Корнелия, – и очень много новых любовников…

Не оглядываясь, она вышла из комнаты.

Когда стук ее узких каблуков доносился уже с лестницы, Сэм произнес:

– Я прошу прощения, юная леди.

– Ты правда хочешь, чтобы она уехала?

– Да. – Усевшись на край письменного стола, Сэм потер лоб. – Я слышал о том, что они творят, но шел на компромисс, потому что мне нравилось внимание Корнелии. Потому‑то я и не придал такого значения истории с байкером из Нижнего Неба и «вампырской» вечеринке. Да и о тебе не подумал. Это моя вина.

– Со всеми бывает.

– Я так понимаю, Иэн предложил долгосрочную сделку?

– Если на юридическом жаргоне так называются серьезные отношения, то да, – подтвердила я. – Он напоминает стихию.

– Ты тоже, – заметил Сэм. – Это он в тебе и увидел.

– Мне кажется, ты действительно нравишься ей, – попыталась я успокоить Сэма. – Ты влюблен в нее?

Он грустно покачал головой.

– Я представляю, какая женщина мне нужна. И это не Корнелия.

Мы сидели в кабинете, пока не услышали шум отъезжающих машин – доктора направлялись на работу, а Корнелия покидала ранчо. Потом Сэм начал звонить в разные инстанции по поводу убийства животных. Я вынесла пишущую машинку на улицу. Хотя других собак заперли в конюшне, Дейзи осталась со мной в огороженном садике.

Я бы с радостью поговорила с кем‑нибудь насчет Иэна, но о том, чтобы описывать вульгарные детали нашей близости Уинни или Эдне, мне даже и думать не хотелось. Я убеждала себя, что ничего плохого не сделала.

День сменился тихим вечером. Уинни сообщила, что Корнелия съехала к брату в гостиницу, а завтра покинет наши края совсем. Все посмотрели на меня, а Эдна сказала:

– Я же говорила ему, чтобы он был поосторожнее с вами, но никто меня не послушал.

На следующее утро на окраине города возле конюшни обнаружили распотрошенный труп лошади. По своей мексиканской почте Эрни узнал, что внутренности животного выложили на землю в виде пентаграммы. Сердце пропало.

Информация об убийствах попала в прессу, и журналисты, понаехавшие в город, начали расспрашивать у жителей о ритуальных жертвах. Некоторые склонные к расизму горожане заявляли, что во всем виноваты обряды сантерии' [86], и высказывали предложение собрать и допросить всех иммигрантов.

– Не отходи от дома, – предупредил меня Сэм. – Не хватало только, чтобы ты попала в объектив телекамеры.

Однажды утром, гуляя с Дейзи, я столкнулась с Сэмом.

– Ты присматриваешь за мной? – спросила я.

– Нам лучше держаться вместе, – заметил он. Некоторое время мы шли молча. – Тебе здесь не скучно?

Над окружавшими нас горами лентами повис утренний туман. Поля были влажными, а воздух наполняла свежесть росы.

– Нет, здесь так красиво.

– Ты действительно хочешь уехать?

– Но я ведь не могу остаться здесь навсегда, верно?

На этот раз Сэм молчал довольно долго.

– Кажется, ты со всеми нашла общий язык, и… просто я подумал… подумал… раз мы оба одиноки в некотором отношении… – Он запнулся, а через некоторое время продолжил: – Нам необязательно быть одинокими. Понимаю, я был занят КАКА, да и Корнелия меня сбила с толку. Ты кажешься мне очень привлекательной, и я надеюсь, что тоже нравлюсь тебе. Самое важное – я считаю тебя хорошим человеком. У меня высокий доход и стабильная работа. Должен признаться: вероятность того, что я стану отцом, очень невелика. Правда, я не знаю, хочешь ли ты иметь детей… – На его щеках вспыхнул румянец.

– Сэм, ты делаешь мне предложение?

Он кивнул.

– Милагро, я просто прошу тебя подумать о том, что мы вполне можем быть счастливы вместе.

Эта речь была не самой романтичной в моей жизни. Но тем не менее ее произнес серьезный, ответственный человек, мужчина, который не только вызывал доверие, но и выглядел потрясающе.

– Спасибо, Сэм. Я с радостью подумаю над твоим предложением.

Он с облегчением улыбнулся.

– Пожалуйста, не торопись, поразмышляй как следует. Мне кажется, если действовать с осторожностью, можно избежать некоторых опасностей, с которыми сталкиваются многие пары.

– Сэм, давай пока никому не будем говорить об этом. Мне не хочется мешать празднованиям в честь Уинни и Освальда.

Лежа в постели, я обдумывала все происшедшее. Если нужно выбирать между книжками‑«рвушками», гедонистом Иэном Дюшармом и душкой Сэмом, то выбор очевиден. Все‑таки я нашла золотую середину. Я, как и хотела, становлюсь правильной и серьезной женщиной. Не помню, что мне снилось, но проснулась я в полной нерешительности и в холодном поту.

 

Глава двадцать девятая