Монастырь Баталья. Португалия. XV в.

В Португалии в XI—XII вв. постепенно также шел процесс централизации, приведший ко времени образования единого Португальского государства в XIII в. к значительному усилению королевской власти и возникновению кортесов.

Иными были судьбы Южной Франции. Ее крупнейшие феодалы, номинально являясь вассалами французского короля, практически оставались самостоятельными. Пока французская монархия была слаба (в XI— начале XII в.), это им удавалось. Но по мере ее усиления в начале XIII в. воинственные и враждующие между собой графы Прованский, Тулузский и другие все менее могли противостоять ее нажиму. Северофранцузские рыцари зарились на богатые южнофранцузские города. Поводом для нападения послужил крестовый поход, объявленный папой в начале XIII в. против распространившейся в Южной Франции альбигойской ереси.

Ее главными участниками были горожане и крестьяне, но примыкали к ней и некоторые феодалы, рассчитывая использовать это массовое движение для присвоения церковных имуществ. Ересь в основном носила антицерковный характер, но угрожала и устоям феодального строя. С благословения французского короля и папы северофранцузские рыцари в нескольких крестовых походах разгромили альбигойцев, несмотря на их отчаянное сопротивление, разделив между собой владения местных феодалов и богатые города. Воспользовавшись этим, французский король Людовик VIII вмешался в войну и в итоге новых походов (1224 и 1226 гг.) в 1229 г. присоединил к своему домену одну из главных областей Лангедока, графство Тулузское и часть земель на побережье Средиземного моря (см. ч.II, гл.2; ч.III, гл.5).

* * *

Страны Юго-Западной Европы уже в XI—XIII вв. были ареной острых социальных столкновений. О борьбе городов Северной и Средней Италии против их сеньоров и пополанов против знати за демократизацию управления уже было сказано. Но борьба за коммуну происходила и в Риме, не пользовавшемся сколько-нибудь значительной автономией. Ярким эпизодом такой борьбы было выступление за республику (против папы и феодалов) в Риме в 1143 г. во главе с прогрессивным философом и противником церковной иерархии Арнольдом Брешианским. Захватив власть, горожане и мелкие рыцари провозгласили республику. Они требовали отказа церкви от земельных владений, выступали против светской власти пап, нападали на дома светских и духовных феодалов, вынудив папу бежать из города. Восстание было подавлено, римская республика ликвидирована, а Арнольд Брешианский казнен Фридрихом Барбароссой, который в то время совершал свой первый поход в Италию.

Сопротивление крестьянских масс лежавшему на них гнету в тот период, как и везде в Европе, больше выражалось в локальной повседневной борьбе. Своеобразной формой социального протеста в эти столетия в Юго-Западном регионе были народно-еретические движения, непрерывно возникавшие с конца XI в. в Северной и Средней Италии и Южной Франции. Наиболее важные из них — ереси катаров и вальденсов, развивавшиеся первоначально в Южной Франции, а затем на протяжении XII—XIII вв. захватившие и Италию. Катары исповедовали дуалистическую ересь, последователи которой считали церковь, государство, феодалов порождением дьявола, мечтали об их уничтожении и установлении нового порядка на земле. Вальденсы, использовавшие евангелические принципы, прославляли бедность и осуждали богатство, проповедовали раннехристианские идеалы; выступали против богатой церкви и ее иерархии (см. ч.III, гл.5). В Южной Франции обе ереси рассматривались как единая ересь альбигойцев (см. выше).

ЮГО-ЗАПАДНЫЙ РЕГИОН В XIV-XV вв.

Одним из наиболее существенных явлений в экономике Западного Средиземноморья было возникновение и все более укореняющееся развитие в передовых городах Северной и Средней Италии "зачатков капиталистического производства" [3], в первую очередь в сукноделии и шелкоткачестве, но также в горнорудной промышленности и судостроении.

В XIV в. мануфактуры с широким применением наемной рабочей силы и значительным разделением труда возникли в текстильном деле во Флоренции, Сиене, Милане, Болонье, в судостроении — в Венеции и Генуе. В 30-е годы во Флоренции существовало от 200 до 300 сравнительно крупных сукнодельческих мастерских, которые производили ежегодно не менее 1600 тыс.метров дорогого тонкого сукна. На операциях по обработке шерсти было занято около 30 тыс.человек, несколько тысяч занимались окраской и отделкой грубых чужеземных сукон. Каждый рабочий выполнял отдельную производственную операцию (в мастерской суконщика их насчитывалось 20—25) [4].

В 30-х годах XIV в. население Флоренции достигало 120—125 тыс.человек. Признаки постепенного сокращения промышленного производства проявились в той или иной мере к концу XV в. в ряде городов Северной и Центральной Италии, но в большей степени они затронули Тоскану и ее сукноделие. Однако не всегда закрытие тех или иных мастерских было признаком упадка отрасли.

В XV в. одновременно наблюдался подъем шелкоткацкого производства во Флоренции, Болонье, Лукке, Венеции и других городах. В 1472 г во Флоренции было 83 шелкоткацких мастерских. В Ломбардии, Эмилии и других северных областях переживали подъем прежде небольшие торговые и промышленные городки и сельские местечки, где развивались и новые отрасли, например изготовление хлопчатобумажных тканей, причем обычно теперь уже вне цеховых рамок.

Цехи (и прежде всего Лана) в конце XV— начале XVI в. перерождаются в наследственные ассоциации. В синьориях ограничиваются политические права цехов. Заработная плата рабочих сукнодельческих мастерских во Флоренции, Сиене и Прато в XIV в. была очень низка и еще урезывалась многочисленными штрафами. Она не обеспечивала прожиточного минимума для работника и его семьи. Статуты многих итальянских городов устанавливали максимум заработной платы как городских наемных работников, так и сельских тружеников. Наемные рабочие могли покинуть хозяина, только отработав аванс и предупредив его за 4 месяца. Для надзора за рабочими приглашались "чужеземные чиновники" (иногородние жители, считавшиеся беспристрастными, как и подеста), надсмотрщики-факторы и секретные осведомители [5].

Глубокие изменения переживали экономика и социальный строй итальянской деревни. Процессы имущественной дифференциации и поляризации в течение XIII—XV вв. зашли довольно далеко. В деревне городским землевладельцам, крупным феодалам, богатым крестьянам противостояли многочисленные обедневшие слои и обезземеленные крестьяне и жители пригородов, мигрировавшие в города в поисках работы. В округе Сиены уже к началу XIV в. (1320—1330 гг.) в руках 5,3% горожан оказалось 42,6% всех земель. Это были наиболее крупные магнатские семьи, тесно связанные с кредитно-ростовщическими и банковскими операциями [6]. По данным налоговой описи (кадастра) Флоренции, в 1427 г. только шести наиболее богатым семьям города принадлежало более 10% всего облагаемого имущества [7]. Такое же соотношение было и в других городах.

К исходу XV столетия преобладающей формой держания вместо либеллярного на землях горожан в этих областях страны — особенно на крупных земельных участках — подере стала испольщина, на них обычно велось поликультурное хозяйство. В пригородных районах была распространена аренда мелких участков — парцелл, засаженных обычно какой-либо одной доходной культурой. Испольщики — недавние мелкие собственники или наследственные держатели земли — вынуждены были теперь арендовать участки (чаще всего на 3—5 лет) при условии получения кредитов от собственников на покупку скота, семян, удобрений. Сравнительно невысокие урожаи (сам- 5—6), необходимость выплаты долгов обусловливали их хроническую задолженность. Разнообразные и немалые "дополнительные дары" собственнику в виде нескольких десятков килограммов мяса, птицы, десятков, а то и сотен яиц, а также обязанность выполнять ряд дополнительных работ на участке по указанию собственника — все это также приводило к тому, что фактическое положение испольщика оказывалось значительно хуже, унизительней в личном плане, чем статус прежнего наследственного арендатора. В долине р.По с конца XV в. появилась и постепенно распространялась крупная аренда орошаемых лугов и пашни в целях производства сена и зерна на продажу, которая порой дополнялась сдачей в аренду скота. В этой аренде уже возникали элементы капиталистического предпринимательства с использованием наемного труда, рамки применения которого постепенно расширялись [8].

Таким образом, в экономике и социальной жизни общества в городе и деревне Италии происходила глубокая перестройка. На характер ее определенное воздействие оказали так называемые кризисные явления, затронувшие весь Запад Европы, которые начались в 20-х годах XIV в. и давали себя чувствовать до конца XV в. Им способствовали периодически повторявшиеся с 1348 г. эпидемии чумы ("Черной смерти"), унесшие в Италии от 1/3 до 2/3 населения многих городов и селений. С 1300 по 1450 г. население Италии уменьшилось с 11 млн до 8 млн человек. С 1300 по 1400 г. средняя продолжительность жизни (40 лет) сократилась ровно наполовину и только к концу XV в. повысилась до 27 лет [9]. Пагубное воздействие эпидемий усугублялось следовавшими один за другим в 20—40-е годы XIV в. неурожаями. Естественным следствием такой ситуации был голод, жертвы которого пополняли список погибших от эпидемий. Эпидемии чумы, приведшие к гибели трети и более населения, нехватка рабочих рук в деревне, эабрасывание пахотных земель имели место и на Пиренеях.

В Португалии феодалы стремились повысить крестьянские платежи, ограничивали торговую активность крестьян. Разбогатевшая крестьянская верхушка — кавлейру вилланос, смыкавшаяся с горожанами и феодалами, применяла в своих владениях наемный труд, устанавливала связи с рынком. Наемные работники зачастую были обязаны платежами личного характера. Феодалы участвовали в традиционных городских занятиях и заморской торговле сельскохозяйственными продуктами. Отсюда их заинтересованность в дальних морских экспедициях и захватах новых земель, проявившаяся уже в конце XV в. (см. т.III).

При всей их значимости кризисные явления тем не менее были преходящими, они не оказали решающего влияния на происходившие процессы. К тому же демографический спад проявлялся неравномерно в разных регионах, он не был ни единовременным, ни всеобщим. Уменьшение численности населения имело место прежде всего в крупных городах, где была велика скученность, подчас даже на довольно обширной территории в деревне. Однако запустения не были повсеместными. Часть забрасываемых земель использовалась под пастбища для скота. На другой их части насаждали интенсивные культуры: виноград, фруктовые деревья, оливы, разводили технические культуры.

* * *

В XIV—XV вв. на Апеннинах и Пиренеях происходило неуклонное ослабление общины как экономической и политической организации. Ее сила была подорвана ростом городского (в Италии), дворянского и церковного (в Испании) землевладения за счет присвоения общинных земель в результате покупок, кредитно-ростовщических операций, прямых захватов. Не менее важным был рост имущественной дифференциации среди общинников, частного присвоения богатыми соседями общинных земель. Прежние общинные земли в большинстве своем становятся объектом аренды. Одновременно изменяется и характер сельских поселении: все в большем количестве появляются отдельно стоящие хутора в окружении поликультурного поля. Такая форма поселений была показателем ослабления общинных связей, она же способствовала этому процессу.

В своем стремлении к господству над деревенской округой город продолжал интенсивно использовать сельскую коммуну: в Италии в XIV—XV вв. почти повсеместно на все сколько-нибудь значимые посты в ней назначались горожане, ее статуты составлялись и редактировались лишь при участии представителей городских должностных лиц. Наконец, наиболее действенным орудием подчинения городом общины или сельской коммуны являлось взимание многочисленных постоянных и чрезвычайных, поимущественных и подворных налогов с ее жителей, требование регулярной доставки продовольствия на городской рынок, установление максимальных (обычно низких) цен, определение времени и места продажи крестьянами сельскохозяйственных продуктов, ограничение количества продуктов, продаваемых в одни руки.

В Кастилии в XIV—XV столетиях происходил упадок свободных бегетрий: ограничивалось их право менять сеньора по собственному усмотрению, становились постоянными прежде спорадические взносы в пользу сеньора, росли их размеры. Подчас по своему характеру они не отличались от тех, которые платили зависимые держатели — соларьегос. Размеры платежей, которые вносила сеньору та или иная бегетрия, фиксировались — вначале "Старым фуэро Кастилии" (XIII в.), а позднее - "Телячьей книгой бегетрий" (XIV в.).

Тем не менее само существование бегетрий (как и вольных городов — вилья), куда крестьянин мог уйти, являлось фактором, в той или иной степени препятствовавшим дальнейшему ухудшению положения крестьянства.

* * *