Повесть о джамшиде и его приближенном 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Повесть о джамшиде и его приближенном



 

Был у шаха Джамшида один молодой приближенный,

Ближе месяца к солнцу, почетом от всех окруженный.

Так и жил он при шахе, и дело дошло до того,

Что из всех повелитель его выделял одного.

И поскольку его он особою мерою мерил,

Благородному сердцу сокровища тайны поверил.

И хоть юноши к шаху теснейшею близость была,

Шаха он избегал — так от лука стремится стрела.

Тайна сердце сверлила, недавно открытая шахом,

И о ней он молчал, руководствуясь божиим страхом.

Раз явилась старуха к нему. Удивительно ей,

Что тюльпаны его ее роз престарелых желтей.

Говорит: «Кипарис! Что ты вянешь? Испил ты водицы

Не простого ручья, ты напился из царской криницы!

Почему ж пожелтел? Никаких ты не терпишь обид.

Среди радости общей зачем же печален твой вид?

На лице молодом словно след долголетья и боли,

И тюльпаны твои уподобились желтофиоли?

Ты поверенный шаха, он сердце раскрыл пред тобой.

Уподобься ему и лицо для веселья раскрой.

Благомилостив шах — и у подданных лица румяны,

А румянее всех у ревнителей шахской охраны».

Он старухе в ответ: «Неправа ты в сужденье своем,

Говоришь ты, не зная, что в сердце творится моем.

Мне такое страданье приносит мое же терпенье!

И лицо желтизной мне окрасило тоже терпенье.

Шах измерил меня недостойного мерой своей,

Шах со мной поделился, почтил меня верой своей.

Мне открытые тайны велики и необычайны,

Никому не могу я раскрыть те великие тайны.

Все ж от шаховой тайны не столь молчаливым я стал,

Чтоб о всяких делах вообще говорить перестал.

Но с тобою, старуха, не стану болтать и смеяться:

Птица тайн с языка неожиданно может сорваться.

Если тайна из сердца наружу не выйдет, тогда

Сердце пусть обливается кровью, теперь и всегда.

Если ж тайну раскрою, то счастья лишусь я всецело,

Клятву я преступлю — пропадет голова, и за дело».

Отвечала старуха: «Искать не пытайся в другом

Настоящего друга, — найдется в тебе лишь самом.

Тем, кто всех откровенней, оказывать бойся доверье,

Даже собственной тени оказывать бойся доверье.

Лучше это лицо ты монетою желтой зови, —

Хуже всей голове потонуть по заслугам в крови»[122].

Часто слышится мне, как в ночи раз за разом, тревожно

Голова говорит языку: «Берегись! Осторожно!»

Чтоб на плаху не лечь, свой язык ты не делай мечом[123].

Ты не день, — а лишь дню раскрывание тайн нипочем.

Коль завязан язык, человек беззаботен и весел, —

Только бешеный пес свой язык чуть не до земли свесил.

Благо будет тебе, коль удержишь под нёбом язык.

Хорошо, если меч не к ладоням, а к ножнам привык.

Многим сроду известно, что это и мудро и верно, —

И беда голове, коль язык говорлив непомерно.

Если будешь фиалкой, чьим запахом каждый влеком,

То тебя обезглавят твоим же они языком.

Пусть в посудине рта он молчит, не мешая дыханью,

Чтоб потом голова не воскликнула «ах!» над лоханью.

Усладительна речь — всё же накрепко губы зашей:
Забываться нельзя — за стеною немало ушей.

Слов не слушай дурных — надо ныне страдать глухотою,

И молчи о дурном — надо ныне дружить с немотою.

Что бы ты ни писал, придержи осторожно калам.

Если пишет другой, ты язык свой завязывай сам.

Бее смывай как вода, что услышать успел от другого.

Будь как зеркало нем: что увидел, об этом ни слова.

Что ревнивцу привиделось ночью, о том нипочем —

Хоть оно и чудно! — никому не расскажет он днем.

Нет сомненья, что купол, сияющий звездами ночью,

Днем расскажет едва ли, что видел он за ночь воочью.

Если хочешь у звезд благонравью учиться, то днем

Разглашать не подумай, что в сумраке видел ночном.

О глубокая ночь! В ней сокровища мира таятся.

В ней премногих сердец драгоценности тайно хранятся.

Кто в заботе о главном несется, как молния скор,

Не расскажет другому, на чем остановится взор.

Чья ввыси голова за девятое небо выходит,

Мяч свой с поля игры как прямой победитель выводит.

Те глаза и язык, что с наружною жизнью дружны,

Словно лишняя кожа иль волос, — срезаться должны.

Коль любовь за завесой становится чуду подобной,

То лишь выйдет наружу — и похотью станет трущобной.

Тайн господних суму только вере возможно соткать,

Но Трепальщика нить расщипали на хлопок опять[124].

Тайн завесой облек свою душу цветок нераскрытый,

Но, разверзнув уста, погибает он, кровью залитый.

Неужели ж такая доступна устам высота?

Повесть тайную сердца расскажут лишь сердца уста.

Миска сердца нужна, чтобы стали те кушанья любы.

Если ж попросту есть, обожжет тебе пламенем губы.

Есть души красноречье: оно и молчанье — одно.

Есть души поспешенье: оно промедленью равно.

Свет божественный сердца к тому лишь свой голос напра­вит,

Кто, предавшись молчанью, другим говорить предоставит.

Сердца речи, которых в глубинах сердечных родник,

Не устам толковать, — передаст их лишь сердца язык.

Коль весельем души с Низами ты окажешься равным,

Будешь малым доволен и станешь владыкой державным.

 

РЕЧЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

О ПРИЯТИИ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ

Посмотри, как хорош этот чинный придворный прием[125],

Как приятен для глаз — словно свет полнолунья на нем.

Уж затеплены свечи, и полны подносы набата,

Уж воздвигнут и трон, и курильницы ждут аромата.

Ты, что веру покинул и к праху земному приник,

Страхи горних палат на тебя уже подняли крик.

«Возвращайся! — кричат. — Возвращайся от двери неверья!

Видишь царский шатер? Пребывай у его лишь преддверья!»

Ты от марева мира, от зноя пустыни вскипел.

В день суда перечислят, что скрыть ты при жизни успел.

Пес от стужи дрожит, свирепеющий, скалит он зубы, —

А лисица умней — осторожна, не ходит без шубы.

В полный серою ад превращен этот пасмурный дол, —

Счастлив тот, кто скорее по этой юдоли прошел.

Накопи же слюну, как обычай велит нам примерный,

Плюнь в источник кипящий[126] и жар загаси его серный.

То, что в долг получил ты, обратно отдай небесам,

Ведь из праха ты создан, и с прахом расстанься ты сам.

Сбрось земное с себя, как доподлинный мастер, умело, —

Ты свободен еще и душа не ослабла для дела.

Кто на этом пути проявляет надменное «я»,

Нас ограбит с тобой на проезжем пути бытия.

Скорпионова ярость страшней, чем драконова злоба:

Первый скрыт, а второй на виду, хоть кусаются оба.

Дом весь полон воров — поскорее сокровища прячь,

А пустыня — злых духов: считай свои четки и плачь.

Те, кто сердца дорогу избрал для своих беззаконий,

Грабят наш караван на последнем его перегоне.

О, боюсь я той ночи, когда совершат свой набег

И, унизив тебя, из пустыни прогонят навек.

Хоть и мелок твой враг, но беда от него пребольшая:

Так не делай ошибки, беспечно свой путь совершая.

Крупно с мелким враждуй, мелкодушью его вопреки.

Если мелочен будешь, тебя разобьют на куски.

Муравей хоть и мал[127], муравья хоть ничтожна силенка,

Но коль львица беспечна, без глаза оставит он львенка.

До стоянки дошел караван подневольных рабов,

Нагруженный корабль неизбежных достиг берегов.

Чтоб тебя не видали, исчезни как греза ночная,

Чтоб не выгнали вон, утеки как струя водяная.

Не вступай в эту келью, подумай, в том будет ли толк, —

Все равно ты обязан вернуть, что получено в долг.

Если сам не уйдешь, всё равно испытаешь страданья, —

Печень кровью наполнят, дневного лишат пропитанья.

Если не был благим из обители праха уход,

День и ночь, обращаясь, не стал бы сменять небосвод.

Ты не жди, чтобы дэв разорвал тебе ворот одежды, —

Встань и к вере беги, возлагай на нее лишь надежды.

Чутким слухом внимай: шариат тебя кличет — туда,
Тела более нет — распрощайся же с ним навсегда,

Шариат — ветерок: с ним душа пусть уносится вместе.

Тело — прах: так оставь же его в этом низменном месте.

Шариат тебе в руку вложил благовонный рейхан.

Не природе служи, — шариату, что свыше нам дан.

Не стремись ты, как ветер, к дверям человека любого,

Не мирись ты, как воздух, с дыханьем любого дурного.

Все здесь тени подобно, — но будь лучезарен как свет.

Если все ты обрел, отрешись поскорей от сует.

Сжало шею тебе, как ошейник, кольцо небосвода, —

Как же голову вызволишь? Ей ведь потребна свобода!

Он расскажет тебе про огромные своды свои

И поведает повесть про древние годы свои.

Пред его глубиною тесна твоей жизни пещера,

Пред его стариною ничтожна годов твоих мера.

Не забудь, что молчаньем кончается речи поток,

И забвенье навеки — вот жизни конечный итог.

Но ты дышишь еще и, чтоб дольше дышать было можно,

Лучше к двери любви подойди и стучись осторожно.

Потому что дышать вместе с падшими вроде тебя

Легче с этим вином, — тяжелее дышать не любя.

Никогда небеса не скроили кафтан без обмана:

Два отреза на шапки утянут всегда от кафтана!

Все, что делаешь ты, как неверный, враждуя с добром, —

Знай — припомнится все и запишется острым пером.

Для чего бы открыл ты величия дверь и блаженства?

Дверь откроют тебе неизбежно — ив этом равенство.

Помни, если насмешку таишь за завесою глаз,

Так же буду играть и с тобой, за завесой таясь.

Те, кто много, живя, и дурного и доброго знали, —

Будь уверен, и твердо, — дурное одобрят едва ли.

Кто отправился в путь, тот невольно вниманье привлек:

Совершивший дурное тем самым уж выдал залог.

Будь красив он иль нет, — не сравняется с правым неправый.

Как ушел ты из мира, с такой и останешься славой.

Коль растенье в колючках, «колючкой» его и зовут.

Те, кто амброй торгует, торговцами амброй слывут.

Честен будь и правдив — это верная в жизни дорога, —

Чтоб потом не пришлось и себя устыдиться и бога.

Этот времени бег, истерзавший тебя, побеждай,

Камнем склянку разбей, где кровавые слезы по край.

Побивай ты каменьем игрушку багряного цвета!

Зачеркни, чтоб и буква исчезла злосчастная эта![128]

Ту свинцовую крепость своим сокруши кулаком,

На коня хутталянского смело усядься верхом.

Чтобы небо на горнем девятишатровом мимбаре

Прочитало хутбу о тебе, государь государей.

Бросить на поле знамя — поистине дело твое.

А поднять это знамя — поистине дело мое.

Я как ангел взнесен, хоть во мне и земная природа,

Я сраженье веду на другой стороне небосвода.

Выше, нежель мой рост, непреложная ценность моя.

Вне окружности мира вращаюсь в кругах бытия.

Не вода я, но в море я волн устрашаю громады,

Не сова, но в земле я умею отыскивать клады[129].

С небом сходствую я, на сокровища ставлю пяту,

Неизбежно взошел на огромную я высоту.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-26; просмотров: 164; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.223.40.255 (0.027 с.)