Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как винни-пух поднимается по лесенке: бум-бум-бум.

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой Винни-Пух пошёл в гости, а попал в безвыходное положение

 

Как-то днём известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку.

 

 

Ему было чем гордиться – ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так:

– Тара-тара-тара-ра!

А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так:

– Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па!

Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:

 

Тара-тара-тара-ра!

Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!

Тири-тири-тири-ри,

Трам-пам-пам-тиририм-пим-пи!

 

И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя – а размышлял Винни-Пух о том, что было бы, если бы он, Винни, был не Винни-Пухом, а кем-нибудь совсем-совсем другим, – наш Винни незаметно дошёл до песчаного откоса, в котором была большая дыра.

 

 

– Ага! – сказал Пух. (Трам-пам-пам-тирирам-пам-па!) – Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то дыра – это нора, а нора – это Кролик, а Кролик – это подходящая компания, а подходящая компания – это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И всё такое прочее!

Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул:

– Эй! Кто-нибудь дома?

Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо.

– Я спросил: «Эй! Кто-нибудь дома?» – повторил Пух громко-громко.

– Нет! – ответил чей-то голос. – И незачем так орать, – прибавил он, – я и в первый раз прекрасно тебя понял.

– Простите! – сказал Винни-Пух. – А что, совсем-совсем никого нет дома?

– Совсем-совсем никого! – отвечал голос. Тут Винни-Пух вытащил голову из норы и задумался.

Он подумал так: «Не может быть, чтобы там совсем-совсем никого не было! Кто-то там всё-таки есть – ведь кто-нибудь должен же был сказать: „Совсем-совсем никого!“»

Поэтому он снова наклонился, сунул голову в отверстие норы и сказал:

– Слушай, Кролик, а это не ты?

– Нет, не я! – сказал Кролик совершенно не своим голосом.

– А разве это не твой голос?

– По-моему, нет, – сказал Кролик. – По-моему, он совсем, ну ни капельки не похож! И не должен быть похож!

– Вот как? – сказал Пух.

Он снова вытащил голову наружу, ещё раз задумался, а потом опять сунул голову обратно и сказал:

– Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался Кролик?

– Он пошёл в гости к своему другу Винни-Пуху. Они, знаешь, какие с ним друзья!

Тут Винни-Пух прямо охнул от удивления.

– Так ведь это же я! – сказал он.

– Что значит «я»? «Я» бывают разные!

– Это «я» значит: это я, Винни-Пух!

На этот раз удивился Кролик. Он удивился ещё больше Винни.

– А ты в этом уверен? – спросил он.

– Вполне, вполне уверен! – сказал Винни-Пух.

– Ну хорошо, тогда входи!

 

 

И Винни полез в нору. Он протискивался, протискивался, протискивался и наконец очутился там.

– Ты был совершенно прав, – сказал Кролик, осмотрев его с головы до ног. – Это действительно ты! Здравствуй, очень рад тебя видеть!

– А ты думал, кто это?

– Ну, я думал, мало ли кто это может быть! Сам знаешь, тут, в Лесу нельзя пускать в дом кого попало! Осторожность никогда не повредит. Ну ладно. А не пора ли чем-нибудь подкрепиться?

Винни-Пух был всегда не прочь немного подкрепиться, в особенности часов в одиннадцать утра, потому что в это время завтрак уже давно окончился, а обед ещё и не думал начинаться. И, конечно, он страшно обрадовался, увидев, что Кролик достаёт чашки и тарелки. А когда Кролик спросил «Тебе чего намазать – мёду или сгущённого молока?» – Пух пришёл в такой восторг, что выпалил: «И того и другого!» Правда, спохватившись, он, чтобы не показаться очень жадным, поскорее добавил: «А хлеба можно вообще не давать!»

И тут он замолчал и долго-долго ничего не говорил, потому что рот у него был ужасно занят.

А спустя долгое время, мурлыкая что-то сладким-сладким голоском – голос у него стал прямо-таки медовый! – Пух встал из-за стола, от всей души пожал Кролику лапу и сказал, что ему пора идти.

– Уже пора? – вежливо спросил Кролик.

Нельзя ручаться, что он не подумал про себя: «Не очень-то вежливо уходить из гостей сразу, как только ты наелся». Но вслух он этого не сказал, потому что он был очень умный Кролик.

Вслух он спросил:

– Уже пора?

– Ну, – замялся Пух, – я мог бы побыть ещё немного, если бы ты… если бы у тебя… – запинался он и при этом почему-то не сводил глаз с буфета.

– По правде говоря, – сказал Кролик, – я сам собирался пойти погулять.

– А-а, ну хорошо, тогда и я пойду. Всего хорошего.

– Ну, всего хорошего, если ты больше ничего не хочешь.

– А разве ещё что-нибудь есть? – с надеждой спросил Пух, снова оживляясь.

Кролик заглянул во все кастрюли и банки и со вздохом сказал:

– Увы, совсем ничего не осталось!

– Я так и думал, – сочувственно сказал Пух, покачав головой. – Ну, до свиданья, мне пора идти.

 

 

И он полез из норы. Он изо всех сил тянул себя передними лапками и изо всей мочи толкал себя задними лапками, и спустя некоторое время на воле оказался его нос… потом уши… потом передние лапы… потом плечи… а потом… А потом Винни-Пух закричал:

– Ай, спасите! Я лучше полезу назад!

Ещё потом он закричал:

– Ай, помогите! Нет, уж лучше вперёд!

И, наконец, он завопил отчаянным голосом:

– Ай-ай-ай, спасите-помогите! Не могу ни взад ни вперёд!

Тем временем Кролик, который, как мы помним, собирался пойти погулять, видя, что парадная дверь забита, выбежал наружу чёрным ходом и, обежав кругом, подошёл к Пуху.

 

 

– Ты что – застрял? – спросил он.

– Не-ет, я просто отдыхаю, – ответил Пух, стараясь говорить весёлым голосом. – Просто отдыхаю думаю кой о чём и пою песенку…

– Ну-ка, дай мне лапу, – строго сказал Кролик.

Винни-Пух протянул ему лапу, и Кролик стал его тащить.

Он тащил и тащил, он тянул и тянул, пока Винни не закричал:

– Ой-ой-ой! Больно!

– Теперь всё ясно, – сказал Кролик, – ты застрял.

– Всё из-за того, – сердито сказал Пух, – что выход слишком узкий!

– Нет, всё из-за того, что кто-то пожадничал! – строго сказал Кролик. – За столом мне всё время казалось, хотя из вежливости я этого не говорил, что кто-то слишком много ест! И я твёрдо знал, что этот «кто-то» – не я! Делать нечего, придётся сбегать за Кристофером Робином.

Кристофер Робин, друг Винни-Пуха и Кролика, жил, как вы помните, совсем в другом конце Леса. Но он сразу же прибежал на помощь и, когда увидел переднюю половину Винни-Пуха, сказал: «Ах ты, глупенький мой мишка!» – таким ласковым голосом, что у всех сразу стало легче на душе.

– А я как раз начал думать, – сказал Винни, слегка хлюпая носом, – что вдруг бедному Кролику уже никогда-никогда не придётся ходить через парадную дверь… Я бы тогда очень-очень огорчился…

– Я тоже, – сказал Кролик.

– Не придётся ходить через парадную дверь? – переспросил Кристофер Робин. – Почему? Пожалуй, придётся…

– Ну вот и хорошо, – сказал Кролик.

– Пожалуй, придётся втолкнуть тебя в нору, если мы не сможем тебя вытащить, – закончил Кристофер Робин.

Тут Кролик задумчиво почесал за ухом и сказал, что ведь если Винни-Пуха втолкнуть в нору, то он там останется насовсем. И что хотя он, Кролик, всегда безумно рад видеть Винни-Пуха, но всё-таки, что ни говори, одним полагается жить на земле, а другим под землёй, и…

– По-твоему, я теперь никогда-никогда не выйду на волю? – спросил Пух жалобно.

– По-моему, если ты уже наполовину вылез, жаль останавливаться на полпути, – сказал Кролик.

Кристофер Робин кивнул головой.

– Выход один, – сказал он, – нужно подождать, пока ты опять похудеешь.

– А долго мне нужно худеть? – испуганно спросил Пух.

– Да так, с недельку.

– Ой, да не могу же я торчать тут целую неделю!

– Торчать-то ты как раз отлично можешь, глупенький мой мишка. Вот вытащить тебя отсюда – это дело похитрее!

– Не горюй, мы будем читать тебе вслух! – весело воскликнул Кролик. – Только бы снег не пошёл… Да, вот ещё что, – добавил он, – ты, дружок, занял у меня почти всю комнату… Можно, я буду вешать полотенца на твои задние ноги? А то они торчат там совершенно зря, а из них выйдет чудесная вешалка для полотенец!

– Ой-ой-ой, це-е-лу-ю неделю! – грустно сказал Пух. – А как же обедать?!

– Обедать, дорогой мой, не придётся! – сказал Кристофер Робин. – Ведь ты должен скорей похудеть! Вот читать вслух – это мы тебе обещаем!

 

 

Медвежонок хотел вздохнуть, но не смог – настолько крепко он застрял. Он уронил слезинку и сказал:

– Ну, уж вы тогда хотя бы читайте мне какую-нибудь удобоваримую книгу, которая может поддержать и утешить несчастного медвежонка в безвыходном положении…

И вот целую неделю Кристофер Робин читал вслух именно такую удобоваримую, то есть понятную и интересную, книжку возле Северного Края Пуха, а Кролик вешал выстиранное бельё на его Южный Край… И тем временем Пух становился всё тоньше, и тоньше, и тоньше.

 

 

А когда неделя кончилась, Кристофер Робин сказал:

– Пора!

Он ухватился за передние лапы Пуха, Кролик ухватился за Кристофера Робина, а все Родные и Знакомые Кролика (их было ужасно много!) ухватились за Кролика и стали тащить изо всей мочи.

И сперва Винни-Пух говорил одно слово:

– Ой!

А потом другое слово:

– Ох!

И вдруг – совсем-совсем вдруг – он сказал:

– Хлоп! – точь-в-точь как говорит пробка, когда она вылетает из бутылки.

 

 

Тут Кристофер Робин, и Кролик, и все Родные и Знакомые Кролика сразу полетели вверх тормашками! Получилась настоящая куча мала.

А на верху этой кучи очутился Винни-Пух – свободный!

Винни-Пух важно кивнул всем своим друзьям в знак благодарности и с важным видом отправился гулять по Лесу, напевая свою песенку. А Кристофер Робин посмотрел ему вслед и ласково прошептал:

– Ах ты, глупенький мой мишка!

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой Пух и Пятачок отправились на охоту и чуть-чуть не поймали Буку

 

Лучший друг Винни-Пуха, крошечный поросёнок, которого звали Пятачок, жил в большом-пребольшом доме, в большом-пребольшом дереве. Дерево стояло в самой середине Леса, дом был в самой середине дерева, а Пятачок жил в самой середине дома. А рядом с домом стоял столбик, на котором была прибита поломанная доска с надписью, и тот, кто умел немножко читать, мог прочесть:

 

 

Посторонним В.

 

Больше никто ничего не мог прочесть, даже тот, кто умел читать совсем хорошо.

 

 

Как-то Кристофер Робин спросил у Пятачка, что тут, на доске, написано. Пятачок сразу же сказал, что тут написано имя его дедушки и что эта доска с надписью – их фамильная реликвия, то есть семейная драгоценность.

Кристофер Робин сказал, что не может быть такого имени – Посторонним В., а Пятачок ответил, что нет, может, нет, может, потому что дедушку же так звали! И «В» – это просто сокращение, а полностью дедушку звали Посторонним Вилли, а это тоже сокращение имени Вильям Посторонним.

– У дедушки было два имени, – пояснил он, – специально на тот случай, если он одно где-нибудь потеряет.

– Подумаешь! У меня тоже два имени, – сказал Кристофер Робин.

– Ну вот, что я говорил! – сказал Пятачок. – Значит, я прав!

Был чудесный зимний день. Пятачок, разметавший снег у дверей своего дома, поднял голову и увидел не кого иного, как Винни-Пуха. Пух медленно шёл куда-то, внимательно глядя себе под ноги, и так глубоко задумался, что, когда Пятачок окликнул его, он и не подумал остановиться.

 

 

– Эй, Пух! – закричал Пятачок. – Здорово, Пух! Ты что там делаешь?

– Охочусь! – сказал Пух.

– Охотишься? На кого?

– Выслеживаю кого-то! – таинственно ответил Пух.

Пятачок подошёл к нему поближе:

– Выслеживаешь? Кого?

– Вот как раз об этом я всё время сам себя спрашиваю, – сказал Пух. – В этом весь вопрос: кто это?

– А как ты думаешь, что ты ответишь на этот вопрос?

– Придётся подождать, пока я с ним встречусь, – сказал Винни-Пух. – Погляди-ка сюда. – Он показал на снег прямо перед собой. – Что ты тут видишь?

– Следы, – сказал Пятачок. – Отпечатки лап! – Пятачок даже взвизгнул от волнения. – Ой, Пух! Ты думаешь… это… это… страшный Бука?!

– Может быть, – сказал Пух. – Иногда как будто он, а иногда как будто и не он. По следам разве угадаешь?

Он замолчал и решительно зашагал вперёд по следу, а Пятачок, помедлив минутку-другую, побежал за ним.

Внезапно Винни-Пух остановился и нагнулся к земле.

– В чём дело? – спросил Пятачок.

– Очень странная вещь, – сказал медвежонок. – Теперь тут, кажется, стало два зверя. Вот к этому – Неизвестно Кому – подошёл другой – Неизвестно Кто, и они теперь гуляют вдвоём. Знаешь чего, Пятачок? Может быть, ты пойдёшь со мной, а то вдруг это окажутся Злые Звери?

Пятачок мужественно почесал за ухом и сказал, что до пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдёт с Пухом, в особенности если там Настоящий Бука.

 

 

– Ты хочешь сказать, если там два Настоящих Буки, – уточнил Винни-Пух, а Пятачок сказал, что это всё равно, ведь до пятницы ему совершенно нечего делать.

И они пошли дальше вместе.

Следы шли вокруг маленькой ольховой рощицы… и, значит, два Буки, если это были они, тоже шли вокруг рощицы, и, понятно, Пух и Пятачок тоже пошли вокруг рощицы.

По пути Пятачок рассказывал Винни-Пуху интересные истории из жизни своего дедушки Посторонним В. Например, как этот дедушка лечился от ревматизма после охоты и как он на склоне лет начал страдать одышкой, и всякие другие занятные вещи.

А Пух всё думал, как же этот дедушка выглядит. И ему пришло в голову, что вдруг они сейчас охотятся как раз на двух дедушек, и интересно, если они поймают этих дедушек, можно ли будет взять хоть одного домой и держать его у себя, и что, интересно, скажет по этому поводу Кристофер Робин.

А следы всё шли и шли перед ними…

Вдруг Винни-Пух снова остановился как вкопанный.

– Смотри! – закричал он шёпотом и показал на снег.

– Куда? – тоже шёпотом закричал Пятачок и подскочил от страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не от страха, а просто так, он тут же подпрыгнул ещё разика два, как будто ему просто захотелось попрыгать.

– Следы, – сказал Пух. – Появился третий зверь!

– Пух, – взвизгнул Пятачок, – ты думаешь, это ещё один Бука?

– Нет, не думаю, – сказал Пух, – потому что следы совсем другие… Это, может быть, два Буки, а один, скажем… скажем, Бяка… Или же, наоборот, два Бяки, а один, скажем… скажем, Бука… Надо идти за ними, ничего не поделаешь.

И они пошли дальше, начиная немного волноваться, потому что ведь эти три Неизвестных Зверя могли оказаться Очень Страшными Зверями. И Пятачку ужасно хотелось, чтобы его милый Дедушка Посторонним В. был бы сейчас тут, а не где-то в неизвестном месте… А Пух думал о том, как было бы хорошо, если бы они вдруг, совсем-совсем случайно, встретили Кристофера Робина, – конечно, просто потому, что он, Пух, так любит Кристофера Робина!…

 

 

И тут совершенно неожиданно Пух остановился в третий раз и облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало страшно жарко. Перед ними были следы четырёх зверей!

– Гляди, гляди, Пятачок! Видишь? Стало три Буки и один Бяка! Ещё один Бука прибавился!…

Да, по-видимому, так и было! Следы, правда, немного путались и перекрещивались друг с другом, но, совершенно несомненно, это были следы четырёх комплектов лап.

– Знаешь что? – сказал Пятачок, в свою очередь, облизав кончик носа и убедившись, что это очень мало помогает. – Знаешь что? По-моему, я что-то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею… В общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело.

– Давай сделаем это после обеда, – сказал Пух, – я тебе помогу.

– Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать после обеда, – поскорее сказал Пятачок. – Это такое специальное утреннее дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего часов в… Который час, ты говорил?

– Часов двенадцать, – сказал Пух, посмотрев на солнце.

– Вот, вот, как ты сам сказал, часов в двенадцать. Точнее, от двенадцати до пяти минут первого! Так что ты уж на меня не обижайся, а я… Ой, мама! Кто там?

Пух посмотрел на небо, а потом, снова услышав чей-то свист, взглянул на большой дуб и увидел кого-то на ветке.

– Да это же Кристофер Робин! – сказал он.

– А-а, ну тогда всё в порядке, – сказал Пятачок, – с ним тебя никто не тронет. До свиданья!

И он побежал домой что было духу, ужасно довольный тем, что скоро окажется в полной безопасности.

Кристофер Робин не спеша слез с дерева.

– Глупенький мой мишка, – сказал он, – чем это ты там занимался? Я смотрю, сначала ты один обошёл два раза вокруг этой рощицы, потом Пятачок побежал за тобой, и вы стали ходить вдвоём… Сейчас, по-моему, вы собирались обойти её в четвёртый раз по своим собственным следам!…

– Минутку, – сказал Пух, подняв лапу.

Он присел на корточки и задумался – глубоко-глубоко. Потом он приложил свою лапу к одному следу… Потом он два раза почесал за ухом и поднялся.

– Н-да… – сказал он. – Теперь я понял, – добавил он. – Я даже не знал, что я такой глупый простофиля! – сказал Винни-Пух. – Я самый бестолковый медвежонок на свете!

– Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! – утешил его Кристофер Робин.

– Правда? – спросил Пух. Он заметно утешился. И вдруг он совсем просиял: – Что ни говори, а уже пора обедать, – сказал он. И он пошёл домой обедать.

 

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,
в которой Иа-Иа теряет хвост, а Пух находит

 

Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах. Иногда он грустно думал: «Почему?», а иногда: «По какой причине?», а иногда он думал даже так: «Какой же отсюда следует вывод?» И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чём же он, собственно, думает.

Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжёлые шаги Винни-Пуха, Иа очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться.

– Как самочувствие? – по обыкновению уныло спросил он.

– А как твоё? – спросил Винни-Пух.

Иа покачал головой.

– Не очень как! – сказал он. – Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.

– Ай-ай-ай, – сказал Пух, – очень грустно! Дай-ка я на тебя посмотрю.

Иа-Иа продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни-Пух обошёл вокруг него.

– Ой, что это случилось с твоим хвостом? – спросил он удивлённо.

– А что с ним случилось? – сказал Иа-Иа.

– Его нет!

– Ты не ошибся?

– Хвост или есть, или его нет. По-моему, тут нельзя ошибиться. А твоего хвоста нет.

– А что же тогда там есть?

– Ничего.

– Ну-ка, посмотрим, – сазал Иа-Иа.

И он медленнио повернулся к тому месту, где недавно был его хвост; затем, заметив, что ему никак не удаётся его догнать, он стал поворачиваться в обратную сторону, пока не вернулся туда, откуда начал, а тогда он опустил голову и посмотрел снизу и наконец сказал, глубоко и печально вздыхая:

– Кажется, ты прав.

 

 

– Конечно, я прав, – сказал Пух.

– Это вполне естественно, – грустно сказал Иа-Иа. – Теперь всё понятно. Удивляться не приходится.

– Ты, наверно, его где-нибудь позабыл, – сказал Винни-Пух.

– Наверно, его кто-нибудь утащил… – сказал Иа-Иа. – Чего от них ждать! – добавил он после большой паузы.

Пух чувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделать что-нибудь полезное.

– Иа-Иа, – торжественно произнёс он, – я, Винни-Пух, обещаю тебе найти твой хвост.

– Спасибо, Пух, – сказал Иа. – Ты настоящий друг. Не то что некоторые!

И Винни-Пух отправился на поиски хвоста.

Он вышел в путь чудесным весенним утром. Маленькие прозрачные облачка весело играли на синем небе. Они то набегали на солнышко, словно хотели его закрыть, то поскорее убегали, чтобы дать и другим побаловаться.

А солнце весело светило, не обращая на них никакого внимания, и сосна, которая носила свои иголки круглый год не снимая, казалась старой и потрёпанной рядом с берёзками, надевшими новые зелёные кружева. Винни шагал мимо сосен и ёлок, шагал по склонам, заросшим можжевельником и репейником, шагал по крутым берегам ручьёв и речек, шагал среди груд камней и снова среди зарослей, и вот наконец, усталый и голодный, он вошёл в Дремучий Лес, потому что именно там, в Дремучем Лесу, жила Сова.

«А если кто-нибудь что-нибудь о чем-нибудь знает, – сказал медвежонок про себя, – то это, конечно, Сова. Или я не Винни-Пух, – сказал он. – А я – он, – добавил Винни-Пух. – Значит, всё в порядке!»

Сова жила в великолепном замке «Каштаны». Да, это был не дом, а настоящий замок. Во всяком случае, так казалось медвежонку, потому что на двери замка был и звонок с кнопкой, и колокольчик со шнурком. Под звонком было прибито объявление: