Снаружи библиотеки Фортшритт,

Публичного фасада Отчего Дома Тремер

Вена, Австрия

Была следующая ночь после их прибытия, и Беккет с Капанеем находились возле той части старой Вены, что называется Молькер Бастай, возле архитектурного сооружения, которое можно было описать одним словом: импозантное. Изначально задуманное как церковь, в середине девятнадцатого века оно было выкуплено и достроено уже в качестве библиотеки Фортшритт. Высокие шпили, готические арки и витражные окна все еще глядели на улицы Вены. На многочисленных уступах все еще помещалось целое воинство горгулий; Беккет, быстро их оглядев, пришел к выводу, что все они были обычными каменными статуями, а не искусственными существами, которых Тремер использовали как солдат и стражей. Ступени, ведущие ко входу, уходили от уровня земли вниз, к притопленному дверному проему. Две особенно крупных и внушительных горгульи стояли на вечной страже по обе стороны лестницы, и глаза их блестели в лунном свете.

Что было довольно странно, улица непосредственно перед Фортшриттом была перекрыта полицейскими деревянными барьерами, а за их пределами валялось некоторое количество битого камня. Беккет коротко расспросил какого-то одинокого прохожего (который, помимо ответов, послужил и источником столь нужного питания) и выяснил, что улица была перекрыта уже почти два дня из-за обрушения верха одного из шпилей.

«Возможно, естественный износ?» - поинтересовался Капаней не особенно обнадеживающим тоном.

«Совершенно невероятно. Тремер наверняка наложили на это место такое количество всяких консервирующих заклинаний, что оно могло бы пережить и Геенну. Нет, если оно разваливается, значит, с магией внутри что-то не так, и это плохой признак независимо от того, как его понимать».

Оба, быстро оглядевшись напоследок, нет ли где еще прохожих, отодвинули барьеры и спустились к главному входу. На мгновение Беккету показалось, что он увидел бородатое лицо, глядящее на них из-за угла дальше по кварталу, но оно скрылось раньше, чем он хотя бы подумал сходить и проверить.

Ну и нахрен. Если тот человек с поезда шпионил за ними, пускай. Пусть последует за ними в глубины Фортшритта, если у него достаточно крепкие яйца.

Беккет, в общем, ожидал встретить какой-нибудь барьер, или другое защитное средство, которое не даст им войти, однако дверь не была запечатана ничем более волшебным, чем хороший замок. Он выудил из новой сумки отмычки и быстро с ним разобрался. Покосившись на большое железное кольцо, он подумал было постучаться, но передумал. Тремер не оценят незваных гостей, не известивших о визите, но, там мог быть и кто-нибудь еще, так что Беккет не хотел привлекать к себе внимание.

«Я здесь однажды был, - сообщил он Капанею, держа руку на ручке двери, - но это было давно, и я не видел сильно больше, чем общественные зоны. Считается, что в этом месте есть сколько-то подземных этажей, но, если мы не найдем кого спросить, то придется искать их самим».

Беккет распахнул дверь – и застыл.

Вестибюль библиотеки Фортшритт был широким залом с высоким потолком, который вел непосредственно в огромное помещение, изначально проектировавшееся как неф церкви. На полу был ковер, а стены были покрыты красивыми фресками на религиозные темы.

Сегодня, однако, они также были покрыты запекшейся кровью в достаточном количестве, чтобы побледнел даже хищник вроде Беккета. Кровь запятнала фрески даже не потеками, а огромными кляксами. В прихожей валялось несколько комплектов одежды, воняющих тухлой кровью и давно начавшимся разложением. Посмотрев внимательнее, Беккет обнаружил, что останки владельцев все еще находились внутри, но на останки Сородичей, насколько Беккету доводилось таковые видеть, это похоже не было. Жертвы не истлели в прах, а оставили после себя либо странные лужи из растекшихся в жижу тканей, либо обезвоженные, мумифицированные обрывки плоти. Беккет нашел несколько сохранившихся частей тел. Некоторые были мягкими на ощупь и превращались в жидкость буквально от прикосновения; другие были похожи на мумии и совершенно лишены крови и прочих жидкостей. Одна рука без тела казалась мутировавшей: ее пальцы изогнулись, касаясь кончиками тыльной стороны ладони, а в нескольких дюймах выше запястья появился дополнительный сустав.

«Ну что ж, - медленно проговорил Беккет с заметным отвращением в голосе, - теперь мы знаем, куда подевались по крайней мере некоторые Тремер…»

«Что это за дьявольщина?» Впервые на памяти Беккета голос Капанея звучал по-настоящему потрясенно, и это обеспокоило его не меньше, чем все остальное.

«Не знаю. Похоже, эти бедные засранцы либо взорвались, либо оказались высосаны досуха».

«Могло ли это быть плодом той магии крови, о которой ты говорил? Тауматургии Тремер?»

«Могло. Ритуал пошел не так, или, может, какая-то отрава против Сородичей… - Но его глаза не отрывались от мутировавшей руки, и что-то в его теориях звучало не совсем правильно. Он уделил еще минутку более тщательному осмотру искаженной конечности. – Похоже на то, что мог бы сотворить Цимисхи, - пробормотал он, имея в виду как ужасающие способности этого клана к изменению формы плоти, так и их долгую ненависть к Тремер. – Но я ни за что не поверю, что они сподобились напасть на сам отчий дом».

Не получив ответов, оба прошли дальше в церковь, превращенную в библиотеку. Неф стал книгохранилищем таких масштабов, какой, когда здание только начали строить, нельзя было и вообразить. Ряды скамей, алтарь и все прочее было заменено столами, стульями и многими, многими полками книг. Кое-где они поднимались почти к самому высокому потолку, и для доступа к томам наверху использовались лестницы на колесиках. В этом помещении тоже лежали разрозненные останки Сородичей, которые то ли были убиты, то ли стали жертвой какой-то внутренней порчи. Вонь настолько ошеломляла, что у Беккета уже слезились бы глаза, если бы они еще были на это способны. Беккет задумался, не лежит ли весь клан замертво, рассеянный по их отчему дому, но решил, что вероятность этого невелика. Он уже насчитал несколько десятков тел, но на весь клан этого было явно мало. С другой стороны, судя по останкам (хотя судить было довольно сложно), погибшие происходили из разных культур и стран со всей земли. Очевидно, что огромное количество Тремер собралось в Фортшритте, вероятно, по призыву Совета Семи – чародеев на вершине пирамидальной иерархии клана. Неужели где-то поблизости прячется весь клан? Что убило столь многих из них, и что случилось с остальными, Беккет не знал. Было ли это связано со слабостью крови? Было ли оно причиной этой слабости?

Беккет почувствовал внутренний конфликт. Он знал, что здесь, в общедоступной части часовни, вероятность найти информацию о судьбе Тремер или происхождении распространяющегося недуга была почти нулевой. Но часть его протестовала против мысли о том, чтобы отвернуться от всех этих книг, даже не попытавшись их просмотреть. Он пришел к компромиссу, рассудив, что вернется, если поиски в глубине часовни ничего не дадут. Он…

«Беккет, беги!!!»

Он не стал задавать вопросов, а просто нырнул вперед. Его уши заполнил звук ломающегося камня, и, катясь по полу под стол, он оглянулся и увидел, как огромный осколок потолка с привешенной к нему люстрой обрушивается на то самое место, где он только что стоял. Во все стороны полетели осколки стекла и камня, и Беккет поднял руку, защищая глаза. Когда он снова поглядел в ту сторону, то не увидел ничего, кроме большого облака пыли от падения. Беккет медленно выбрался из-под своего импровизированного убежища и встал на ноги, ожидая, пока уляжется пыль.

И пыль улеглась, открыв пол без единой царапины и без единого камешка. Посмотрев наверх, Беккет увидел неповрежденный потолок, ни одна трещина на котором не указывала на возможные разрушения.

«Не думаю, что меня заботит это место» - мрачно пробормотал он.

«Беккет, если магия, что пропитывает это место, спадает, то, возможно, нам надлежит проявить некоторую толику поспешности».

И они начали поиски, разыскивая какие-нибудь пути в потайные комнаты и на нижние уровни, о существовании которых Беккет знал. Они прочесали библиотеку, осмотрели каждую нишу и щель, даже заглянули за те книжные шкафы, что стояли у стен.

Они обыскали кабинеты и читальные залы (раньше бывшие комнатами священника и гардеробными. Прошли часы, и Беккет был все больше рад, что они уговорились начать пораньше. Ему не нравилась идея того, чтобы проспать день в библиотеке.

Черт возьми! Беккет не понимал. Он знал все техники и уловки, которыми можно было спрятать тайный проход или обнаружить его. Более того, он там бывал, был по крайней мере в одной комнате, которую теперь не мог найти. Что за чертовщина творилась?

Он быстро прикинул время по зонам и вытащил из сумки спутниковый телефон: «Окулос? Беккет. Мне нужна помощь…»

Шло время. Капаней праздно бродил по библиотеке, разглядывая книги. Беккет устало прислонился к стене. Каждые несколько минут он спрашивал в трубку, но не получал того ответа, которого хотел.

«Не уверен, чего ты от меня хочешь, Беккет, - наконец сказал ему Окулос. – Никто из моих знакомых не знает Фортшритт лучше, чем ты, и Тремер вроде как не выкладывали чертежи и планы часовни в Интернет. Я раздобыл план самой церкви, общественной части библиотеки, но, боюсь, там нигде нет пометки «секретный вход». Ты уверен, что везде посмотрел?»

Беккет утвердительно проворчал. Он слышал, как щелкают клавиши: Окулос вызывал на экран те картинки, что у него были.

«Ты осмотрел прихожую, ты, очевидно, через нее и зашел. Ты обыскал все стены и пол собора?»

«Да».

«Индивидуальные читальные комнаты слева? Кабинеты справа?»

«Да».

«А маленькую комнату, где ремонтируют книги, за алтарем?»

«Гм, нет. Там на двери табличка «Служебное помещение, вход воспрещен»».

По ту сторону трубки повисло долгое молчание.

«Окулос? Ты на связи?»

«Беккет… Повтори мне, пожалуйста, то, что ты только что сказал».

«Я сказал, что я туда не заходил. Туда воспрещен вход».

«То есть древние проклятия, религиозные запреты и угроза почти неминуемой Окончательной Смерти тебя не останавливают, а табличка «вход воспрещен» - останавливает?»

Беккет почувствовал, как что-то высвобождается в его мозгу; чувство было сродни тому, как при изменении давления закладывает уши. Если бы он все еще реагировал, как смертный, он бы покраснел.

«На меня действовало какое-то отвращающее заклинание или оберег, так?»

«Ну, если только ты внезапно не начал с небывалой педантичностью относиться к регламентам и предписаниям, то я бы сказал, что так».

Беккет вздохнул: «Спасибо, Окулос. Потом уговоримся, чего мне будет стоить, чтобы ты никому об этом не рассказывал».

«Чековую книжку не забудь».

Беккет повесил трубку и двинулся к двери в дальнем конце зала. Даже сейчас, когда он знал о заклинании, почти наверняка наложенном на дверь, он хотел развернуться и пойти поискать где-нибудь еще. Просто для того, чтобы положить руку на ручку, потребовалось усилие воли, но, как только он это сделал, ощущение пропало.

Он глянул назад, на Капанея: «Почему ты не обратил мое внимание на то, что мы здесь не искали?»

Старейшина поднял бровь: «Ты настолько демонстративно избегал этого места, и я рассудил, что у тебя есть хорошая причина».

«Капаней… В следующий раз спрашивай».

Беккет толкнул дверь, и она отворилась.

 

Фортшритт, Отчий Дом Тремер

Вена, Австрия

Беккету не хотелось этого признавать, но Фортшритт оказался местом довольно скучным.

Предполагаемая комната реставрации книг оказалась проходом вниз; невысокие ступени вели в глубину земли, и на них лежали останки еще нескольких Тремер. Отсюда Беккет и Капаней вышли в большую библиотеку, обрамленную разнообразными антресолями и прочими балконами. Беккет опознал в ней одну из тех немногих внутренних комнат, что видел в прошлый свой визит сюда. Единственный другой выход из комнаты вел в небольшой, но несколько запутанный комплекс каменных комнат и проходов.

Разумеется, путешествие по этим проходам не было совсем уж лишено происшествий.

«Капаней, - мягко обратился Беккет к спутнику как-то раз, когда они вышли на перекресток двух коридоров. – Мы разве не шли мимо этой картины несколько минут назад?» - Он указал на темную раму, в которую была вставлена темная картина маслом: окно с видом на продуваемую ветром пустошь.

Глаза старейшины сузились: «Должно быть, это просто такая же картина, Беккет. Мы не поворачивали с самого зала на входе».

Беккет подошел поближе. «Нет, это та же самая. Я узнаю эту царапину на раме».

«Беккет, это означало бы, что коридор, по которому мы идем, только что пересекся сам с собой – не поворачивая».

«Ну да. Я действительно ненавижу это место».

Он обернулся, шагнул назад к Капанею – и почва под его ногами внезапно перестала быть твердой. Ни люка, ни сдвижной панели – пол просто перестал быть.

Беккет полетел бы вниз, к ожидавшей его там неизвестности (он был уверен, что обнаружил бы что-нибудь менее банальное, чем просто следующий этаж), если бы не рефлексы, отточенные за столетия исследований. Еще раньше, чем он сообразил, что произошло, он уже выпустил когти, вогнал их в ближайшую стену и повис на кончиках пальцев.

И в этот самый момент его руки снова начали зудеть, еще сильнее, чем раньше. Беккет почувствовал, как его пальцы сводит, почувствовал, что соскальзывает…

А затем почувствовал на своих запястьях сокрушительно сильную, но успокаивающую хватку: Капаней вытянул его на твердый пол. Беккет осознал, что буквально трясется, стоя рядом со своим спутником, и его Зверь бьется внутри, желая бежать.

Но почему? Беккет бывал и ближе к смерти, чем только что, в этой классической и банальной яме-ловушке. Возможно, сверхъестественная природа этого места влияла на самого Зверя? Или дело было в чем-то большем, в чем-то, связанном с зудом в его кистях и отсутствием голода?

Беккет огляделся слегка дикими глазами и решил, что совершенно не хочет об этом думать. Он благодарно кивнул Капанею, и, с некоторым беспокойством, они продолжили продвигаться.

Это и другие, не менее странные, события служили яркими вешками в медленном поиске, на который ушла минимум половина ночи. Ни в одной из многочисленных комнат, лабораторий, камер или библиотек не нашлось ничего полезного. Хотя они и начали пораньше, до рассвета оставалось лишь несколько часов.

Теперь они стояли в большой восьмиугольной комнате. Воздух внутри был теплее, чем в залах вокруг – настолько, что для вампиров вроде Беккета и Капанея он был несколько некомфортен. Стены от пола до высокого потолка были покрыты длинными полосами пергамента, и каждая полоса была испещрена сотнями записанных строк. Большинство было на латыни или древнегреческом, но некоторые были написаны и на более эзотерических языках: санскрит, вавилонский, енохийский, даже что-то, что Беккет опознал как минойское линейное письмо А. Беккет делал уже третий круг по комнате, держа перед собой телефон и делая частые фотоснимки. Капаней стоял у входа и молча наблюдал.

«Получил все это?» - спросил Беккет у Окулоса, вновь поднеся телефон к уху.

«Похоже на то. Но я довольно-таки удивлен, что тебе понадобилась помощь с переводом».

Беккет пожал плечами, хотя Окулосу этого было не видно: «Санскрит или енохийский для меня не проблема, но минойское письмо я знаю плоховато».

«А-а».

Еще молчание и звук печатающих клавиш. Беккет прислонился к стене, его рука (опять чешется, черт побери!) легла на узкое пространство между пергаментами. Господи, ну тут и жара!

«Боюсь, что там еще на ту же тему, - минутой позже сообщил Окулос. – Как и в латинском тексте, там в основном герметические тексты и теории. Есть кое-какие интригующие тауматургические принципы, но ничего, что бы непосредственно касалось твоей ситуации».

«Этого я и боялся. Ладно, пора идти… полагаю…»

Беккет почувствовал влагу на пальцах, убрал от головы телефон и уставился на кулаки. Кровь. Он провел другой рукой по лицу, и та тоже оказалась окрашена. Он потел, а для вампиров эта реакция на жару нормальной не была, как бы жарко ни было. «Капаней» - начал он, борясь с внезапным приступом паники…

И тогда пришла боль. Беккет почувствовал, словно кто-то зажег в его нутре пламя, ревущий адский костер, который грозил сожрать его изнутри. В его уме взвыл Зверь, в ужасе от этой странной пытки. На него накатил Красный Ужас, и ему стоило труда не сбежать из комнаты с воплями. Наверное, у него сейчас даже кровь закипела…

Ну конечно.

«Капаней! – заорал Беккет, и какая-то часть его сознания с нездоровым удивлением отметила розоватый пар, вместе со словами вырвавшийся из его рта. – Вон из комнаты!»

Ему не пришлось говорить старейшине дважды. Капаней нырнул в дверь еще раньше, чем Беккет договорил. Сам Беккет последовал за ним секундой позже.

Как только его пятки ударились о пол коридора, кровь в его жилах начала остывать. В считанные секунды он почувствовал себя лучше, хотя был уверен, что еще не одну ночь будет ощущать слабость, словно его долго били. Он оглянулся в восьмиугольную комнату как раз вовремя, чтобы увидеть, как края пергаментов дымятся и вспыхивают. Беспомощный, он смотрел, как тонкие струйки пламени поднимаются вверх, уничтожая невосстановимые секреты древней магии.

«Беккет! Беккет!!!»

Он наконец услышал доносящийся из телефона тоненький голосок и понял, что Окулос уже некоторое время пытается до него докричаться. «Я здесь» - ответил он, и сам удивился тому, как хрипло звучит его голос, и как дрожит его рука.

«Что случилось?»

Беккет ощерился и гневно всадил кулак в ближайшую стену. «Тауматургическая ловушка, - проскрежетал он. – Чародеи навесили на комнату ебаное заклинание, кипятящее кровь. – Он покачал головой, глядя, как на пол оседают хлопья пепла. – Похоже, оно вышло из-под контроля: я серьезно сомневаюсь, что магия так и должна была уничтожить надписи. Ты хоть представляешь, как важны могли быть эти страницы и их история?»

«Да, досадно. Ты уверен, что с тобой все хорошо?»

«Нет, но мы справимся. Буду на связи». – Беккет повесил трубку прежде, чем Окулос мог бы возразить. Он глянул на Капанея, еще раз покачал головой и двинулся дальше по коридору.

Далеко идти им не пришлось. Вскоре коридор вывел в комнату, узкую с их конца, но расширявшуюся к дальнему, где были две двери. Она казалась чем-то вроде прихожей или передней. В комнате было несколько кресел и даже диван, а на столике лежала небольшая стопка книг.

В дальнем конце, между двумя дверями, стоял большой комплект латного доспеха четырнадцатого века на высоком пьедестале; в его рукавицах был зажат древний «бастард» - «полуторный» меч, пригодный для фехтования и одной, и двумя руками. Забрало по форме очень напоминало морды горгулий на главном входе

«Ну, сейчас начнется».

Капаней выглядел озадаченно: «Что ты имеешь в виду?»

«Тремер любят свои клише, пока они работают. Когда мы шагнем в эту комнату, вон те доспехи оживут и полезут на нас. Готов почти на что угодно спорить».

«Тогда нам следует быть осторожными. Я пойду вдоль одной стены, ты вдоль другой».

«Разумно».

Беккет, выставив перед собой когти, сразу от входа быстро шагнул налево; Капаней пошел направо. Медленно и осторожно они двинулись по комнате, по стеночке приближаясь к дальнему концу.

Доспех не двигался.

Когда они прошли половину расстояния, и ничего так и не случилось, Капаней ехидно покосился на Беккета: «Я благодарен, что ты предупредил меня об опасности, Беккет. Иначе я бы чувствовал себя немного глупо».

Беккет не ответил. Оба крадучись дошли до дальней стены и начали продвигаться к дверям. Ничего не происходило.

Беккет, хмурясь, подошел прямо к доспеху и постучал по кирасе костяшками пальцев.

«Ну, - сказал он, еще несколько секунд помолчав, - я почти разочарован».

«Я – нет. В какую дверь?»

Беккет прикинул их предыдущий маршрут, но ничего, похожего на явную схему, в нем не было. «Понятия не имею. Выбери ты».

Капаней рывком открыл левую дверь. Внутри оказалась гардеробная. Стены были заняты рядами крючков, в основном пустых; на остальных висели церемониальные облачения. Краткого поиска хватило, чтобы убедить Беккета: комната является тем, чем кажется.

Правая дверь открылась в короткий, но широкий холл. Стены по обе стороны были покрыты фресками со сценами из истории Тремер. Справа был изображен высокий, царственный человек, глядящий вниз, в саркофаг. Слева несколько чародеев на вершине холма направляли стаю горгулий против какого-то невидимого противника. На двери в конце холла был вырезан замысловатый абстрактный узор, который, если посмотреть с близкого расстояния, был составлен из многократно повторенного квадрата-в-круге, символа Дома и клана Тремер.

«Ну вот, думаю, мы куда-то приближаемся, - сказал Беккет, протягивая руку к двери. – Мы должны уже быть близко к центру, и… Господи Иисусе!»

Рядом с дверью стоял второй доспех. Он был не более подвижен, чем первый – но сквозь каждую глазницу шлема на них внезапно уставилась пара крохотных глазок.

Забрало со щелчком распахнулось, и, с визгом достаточно высоким, чтобы от него заболели уши, из доспеха хлынул настоящий поток крохотных гомункулов. Каждое из этих сотворенных существ было размером с мелкую крысу и в целом напоминало человека, но было лишено отдельных деталей, словно их слепили из глины. Они стаей облепили ноги незваных гостей, их прикосновения напоминали легкие касания ног таракана или языка змеи. Даже сквозь толстую ткань брюк Беккет ощутил, как его не-мертвая кожа сжимается, словно стараясь оказаться подальше.

И они кусались, и зубы их точно не были глиняными. Беккет пинком разбил первого о стену, но на его место уже спешила целая дюжина. Драться с ними явно было плохой идеей, даже если бы Беккет смог побороть отвращение. Боль в его ноге свидетельствовала: их клыки и когти, конечно, меньше, чем у Беккета, но не менее могучи; раны, оставленные ими, болели необычайно сильно для их небольшого размера. Убивать их было несложно, но их было много, они были шустрые, и он не думал, что сумеет передавить достаточно прежде, чем они нанесут серьезный урон. Мысли о том, что он может оказаться погребен под этим живым потоком противоестественной мелюзги, сожран по маленькому кусочку, хватило ему, чтобы содрогнуться всем телом. Он мог бы превратиться в мышь и взлететь над ними, но ни открывать двери, ни изучать книги он в этом облике не сможет. Если они последуют за ним…

Стоп. Возможно…

«Капаней! – крикнул Беккет, не трудясь обернуться и посмотреть, как у его спутника получается отбиваться от орды. – Пошли!» И он метнулся назад тем путем, по которому они пришли, в спешке с оглушительным лязгом уронив с подставки доспех. Он слышал за спиной громкие шаги Капанея и пронзительные вопли гомункулов, бегущих за ним по пятам.

В прихожей он неожиданно обернулся и втолкнул Капанея в гардеробную, захлопнув за ним дверь. «Оставайся здесь» - гаркнул он и побежал дальше. Он не думал, что мелкие создания сумеют открыть дверь, а значит, все они последуют за ним.

Собравшись с духом, Беккет вновь бросился в восьмиугольную комнату. Пепел, оставшийся от рукописей, взметнулся вокруг его ног. Он сразу почувствовал, как возвращается и нарастает жар, но заставил себя подождать, чтобы гомункулы втянулись в комнату следом за ним.

И тогда, хотя ему едва хватало крови на такую быструю трансформацию, Беккет позволил себе растаять, и его тело вновь распалось на облако тумана. Он сразу почувствовал себя лучше: у этого обличья не было крови, и оберегу комнаты было нечего кипятить.

Гомункулы, крохотные умы которых были озадачены исчезновением врага, остановились, оглядываясь вокруг. Хотя в этом облике Беккет не мог видеть, он мог чувствовать – и почувствовал, как мелкие создания, мельтешащие вокруг и сквозь него, внезапно вздрагивают и, одно за другим, начинают распадаться в лужицы бурлящей слизи. В комнате странно запахло, одновременно кровью и обожженной глиной. Несколько оставались за пределами комнаты, когда он выплыл в холл и принял физический облик, но отделаться от них труда не составило.

Голодный, усталый, измученный, но улыбающийся, Беккет зашагал выпускать Капанея из гардеробной. Им еще предстояло далеко идти.

 

Фортшритт, Отчий Дом Тремер

Вена, Австрия

Или, возможно, не очень далеко.

Беккет огляделся вокруг, рассматривая тауматургическую лабораторию. Столы с химической посудой и горелками, вышедшие прямо из эротического кошмара безумного ученого, стояли рядом с курильницами, жаровнями, кругами для призывания, алхимическими формулами, высеченными в камне, и клетками, в которых когда-то были живые животные и люди. Даже сейчас, Бог знает сколько времени спустя с последнего использования, все место слегка пахло химикалиями и серой.

Кроме того, здесь не было никакой двери, кроме той, сквозь которую они пришли.

«Такого быть не должно, - уже не первый раз отметил Беккет. – В этом месте еще много чего есть. Должно быть. Мы где-то пропустили дверь или лестницу». Он начал ходить вдоль стен, выстукивая стены и рассматривая оборудование.

«Беккет, - промолвил Капаней, пытаясь успокоить раздосадованного спутника, - если скрытый проход и есть, я сомневаюсь, что он где-то здесь, где те, кто им бы пользовался, мешали бы работе братьев, проходя по нему».

Беккет остановился, хмурясь. Старейшина, вероятно, был прав; черт, Беккет бы и сам догадался, не будь он так устал и помят, - но инстинкты все равно не позволяли ему уйти, не обыскав комнату.

«Чароплеты ебучие. Какого черта им было надо так усложнять это место. Вряд ли какой-то враг сумел бы добраться так глубоко, со всеми их оберегами и защитами в рабочем состоянии». Все еще бормоча себе под нос, Беккет вышел из лаборатории в коридор; Капаней шел следом.

Стены колыхнулись.

Глаза Беккета расширились; он уставился на обе стены зала, которые начали медленно двигаться, словно поверхность озера. На ковер неожиданно упали капли того, что еще недавно было твердым камнем. Было это еще одним признаком того, что магия часовни рушится, или очередной колдовской ловушкой?

Если честно – какая разница? Беккет и Капаней побежали, а стены за их спиной обрушились с громким плеском и начали течь за ними, вязко и неумолимо. Коридор уже был заполнен жидким камнем по щиколотку, и это ужасно замедляло бегущих вампиров: им приходилось с силой пробиваться сквозь тяжелую жидкость. Мимо них в поднимающейся волне жидкого камня проплыло несколько костей и желтоватый череп; одна костяная рука, казалось, пыталась их схватить, когда ее проносило рядом. Беккет мог только ужаснуться судьбе тех несчастных, кто оказался жертвой этого чудовищного потока, хотя и подозревал, что сам вот-вот к ним присоединится.

Они были едва в шаге от надвигающегося потопа, и не могли дольше оставаться впереди. Когда они приблизились к одной из дверей, сквозь которые прошли, Капаней прыгнул с силой, намного превосходящей силу Беккета. Он врезался в спутника сзади, выдернув его из вязкого камня и вынеся в дверь. Давление самого камня захлопнуло за ними дверь.

Беккет, ребра и спина которого ныли от хватки Капанея, поблагодарил старейшину одним кивком, а дальше оставалось только ждать. Пользуясь случаем, они отчищали с ног жидкий камень, пока он не засох, и слушали доносящиеся из-за двери тяжелые хлюпающие звуки.

«Я ведь уже говорил, как ненавижу это место, да?» - уточнил Беккет.

«Действительно. Не представляю, за что».

Через несколько минут после того, как звуки за дверью наконец-то утихли, Беккет решил, что стоит посмотреть на происходящее. Камень не давал двери открыться, так что пришлось разнести верхнюю часть створки когтями.

Коридор за дверью был примерно на три фута в высоту заполнен камнем, который затвердел странными узорами, похожими на волны. То тут, то там торчали разные предметы мебели и несколько костей из числа тех, что они видели раньше. Пожав плечами, Беккет пополз по камню на четвереньках, настороженно ожидая малейшего признака того, что он снова начнет размягчаться.

Продвинувшись по коридору, они заметили и узнали разное оборудование из лаборатории. Очевидно, жидкие стены, как и многие другие обереги в эти странные ночи, вышли из-под контроля. Беккет сомневался, что камень изначально должен был выходить за пределы коридора.

В конечном итоге, однако, такой исход оказался большим благом: помещение, в котором все началось, полностью лишилось камня, который составлял его стены – и, отчасти, пол. Протиснуться оказалось нелегко, но исследователи сумели спуститься на этаж ниже сквозь самую большую из этих дыр, так что искать «правильный» вход не понадобилось.

Беккет приземлился первым и встал перед огромной открытой аркой, раза в два шире, чем холл, из которого он только что пришел.

Он не увидел руны, вырезанные в камне под его ногами. Не почувствовал, как в них растет колдовская мощь, и никогда не узнал, насколько близок в этот момент он был к Окончательной Смерти.

Капаней спрыгнул позади Беккета; его глаза были сужены. За спиной спутника он ненадолго поднял руку, словно отгоняя назойливого овода.

«Ну ладно, - сообщил Беккет, обернувшись, - мы… Иисусе!» Он уставился вниз, на защитные знаки, которых не заметил сразу, и заметно побледнел даже по сравнению с обычным цветом его лица. «Чертовски хорошо, что этот оберег не работал, Капаней. Он бы прожарил нас обоих до корочки».

«Правда? – Нейтральным тоном поинтересовался Капаней. – Что ж, действительно хорошо».

Беккет задержался в дверном проеме, словно ему неожиданно расхотелось идти дальше.

«Капаней, - мягко сказал он, - если это действительно сердце Фортшритта…»

«Да?»

«Легенда говорит, что здесь внизу спит сам Тремер».

Довольно долго оба молчали. Затем Капаней произнес: «Ты ведь знал это и до нашего прибытия, не правда ли?»

«Ну, да, но…»

«Значит, ничего не изменилось. Мы прошли так далеко, зная то, что знаешь ты. С чего нам поворачивать назад сейчас?»

«Могу придумать сколько угодно причин» - пробормотал Беккет. И все же он шагнул в арку – и понял без всякого сомнения, что он, действительно, стоял в сердце часовни Фортшритта.

Зал был огромен, и купол его потолка наверняка поднимался вверх за лабораторией, так как он явно был выше, чем этот уровень и следующий, взятые вместе. Десятки или даже сотни знаков и рунных формул столь замысловатых, что Беккет не мог проследить ни одну из них, вились по всему полу, переплетаясь друг с другом. Вдоль стен размещалось несколько полок: некоторые ломились от заплесневелых томов, на других лежал обширный ассортимент разных странных предметов, которые, как оставалось предположить Беккету, были компонентами ритуалов. На полу лежало намного больше искаженных останков: несколько сотен, может, даже тысяча. Беккет все еще не был уверен, что здесь лежал весь клан, но теперь он не был уверен и в обратном. Так где же выжившие, если такие есть? И какого черта они все здесь делали?

Комната явно была подготовлена для ритуала, но ритуал этот не был похож ни на что, о чем Беккет когда-либо слышал. Один огромный символ глубочайшего красного цвета и умопомрачающей сложности был начертан на потолке, но он был единственным «нормальным» элементом ритуала. На правой стене помещалась масштабная фреска, изображающая рассвет; она была нарисована с таким реализмом, что Беккет при первом взгляде отшатнулся от солнца, выглядывающего из-за нарисованного горизонта. В центре комнаты стояла пара высоких факелов, и то обстоятельство, что они все еще горели, хорошо показывало: пламя имело неестественную природу. На дальней стене красовался лесной пейзаж: листья были насыщенного зеленого цвета, трава вокруг стволов была усыпана цветами, и сквозь тяжелые кроны пробивались лучи цвета. Беккет обернулся назад, и его глаза расширились. У двери, сквозь которую они прошли, слева лежала детская колыбель, справа – гроб. Стену занимало огромное нарисованное распятие, окруженное Звездой Давида, полумесяцем и десятками других религиозных символов со всего мира. Рядом с колыбелью лежала мертвая овца, явно погибшая от голода после завершения ритуала.

Только на левой стене не было никаких украшений, и только в ней была одна дверь – открытая. Сквозь нее была видна широкая крутая лестница, уходящая вниз. Даже с того места, где сейчас стоял Беккет, он ощущал поднимающуюся из глубины ауру холода, от которой по коже бежали мурашки. Верны или нет были легенды об основателе клана Тремер, в конце этой лестницы спало нечто ужасное. Поежившись, он вновь обратился к комнате.

«Беккет, - медленно спросил Капаней, - что здесь произошло?»

«Не знаю. – Беккет с невыразительным лицом пошел по кругу. – Но символика совершенно безошибочная. – Он начал показывать жестами. – Солнце. Огонь. Вера. Рождение. Развитие. Все, что противоположно или чуждо природе Сородичей. – Он остановился у трупа животного. – Даже овца. Авель был пастухом».

«Так нам говорят, да».

«Что бы ни сделали здесь Тремер, это был ритуал, направленный на саму сущность того, что мы из себя представляем».

Капаней нахмурился: «В таком случае, не может ли это быть причиной? Не может ли этот ритуал быть ответственным за слабость крови?»

Беккет склонился, чтобы рассмотреть символы на полу. «Ну, - промолвил он, подумав несколько минут, - я так не думаю. Этот ритуал далеко за пределами моего понимания – черт, он за пределами понимания всех, о ком я слышал, - но я узнаю несколько принципов. Заклинание было наложено на тех, кто внутри комнаты, а не снаружи. Учитывая то, что мы видели вне комнаты, я ни за что не поручусь – но я не думаю, что это источник».

«Тогда защита от слабости?»

«Возможно, но все это выглядит более комплексным, чем чары защиты. Опять же, посмотри на символы. Они пытались вызвать какое-то фундаментальное изменение в своей собственной природе, хотя я не представляю, что бы это могло…» Беккет сбился с мысли, продолжая мерить комнату шагами. На столе у двери лежало несколько томов, но ничего, что казалось полезным прямо сейчас. Комната задавала еще больше вопросов и не давала ни одного ответа из тех, за которыми они пришли.

Он медленно встретился глазами с Капанеем, и взгляды обоих переползли на лестницу вниз.

«Что бы там внизу ни было, - мягко сказал Беккет, - оно, наверное, уже ушло. Я имею в виду, ведь все остальные здесь мертвы».

«Наверное» - согласился Капаней.

«Так что, когда мы пойдем смотреть, что там внизу, мы наверняка будем в полной безопасности».

«По крайней мере, в такой же, в какой мы были во всех остальных помещениях».

«Чудесно. Хочешь идти первым?»