Досмотрев запись до конца, Бэннери согласился сотрудничать.

“ Да, Джон, ты выходишь из равновесия. Это не на руку нынешнему миру”

Позже Бэкон оповестил, мол, Китай выборочно наращивает военное сотрудничество с бывшими республиками СССР и активно ищет партнеров среди ранее недоброжелательных стран. И супергерои, если верить жесткому непрерывному мониторингу властей, могут перейти на сторону России. Тогда США слетит с верхушки власти, уступив место своему извечному конкуренту.

Президент сказал пришельцу на прощанье:

- Ты – символ Соединенных Штатов. Мы популяризировали тебя, мы тебя пригрели. Помни это, Кэйл Бэннери, помни свой главный долг…

 

 

Тем временем Джону удалось о себе позаботиться: богач самостоятельно извлек снаряд из раны, продезинфицировал и наложил бинт. Джеффери также не понадобилась помощь, британец явно ловил пулю не единожды и не единожды занимался самолечением.

Дождь не прекращался ни на минуту уже несколько часов, и было непонятно, способствовал ли он усилению возникшего состояния смятения или же никак не влиял на мистера Вэйна. К слову о нем…

Джон смотрел в зеркало и не узнавал себя. Пространство, составлявшее значительную часть его полиэдрической структуры, огромно, если присмотреться, от пола до потолка, и шириной в несколько метров. Должно быть, по первоначальному плану интуиции эти ощущения предназначались для проведения самоанализа. Для Джона Вэйна моментально прекращало всё существовать, как только его взгляд падал на это зеркало. Зеркала всегда пленяли и захватывали закомплексованного аристократа. Не из-за внешности, хотя Вэйн находил своё лицо недостойным его внутреннего мира, Джеффери же был убежден, что именно так должен выглядеть демон-защитник. Нет, дело было в другом. Джон ненавидел отражения за то, что в них живёт Другой, тот, кто всегда рядом и наблюдает незаметно из каждого стеклышка, из каждой малюсенькой тени, и в то же время отражения восхищают его до глубины, потому что там, в зеркале, обитает вторая половинка Джона Вэйна, есть то, чего ему так не хватает в реале. Иногда шизофренику кажется, что это двойник из отражений подстроил всё, что с ним случилось, разбил его жизнь, чтоб получить от неё половинку, чтоб выбраться из зеркала. Иногда – что отражение, его пара, подходящая, как соседние кусочки головоломки, то, где есть левая половина души Джона, это залог его спасения, что с ним он станет завершённым. Наконец-то станет собой и обретет умиротворение.

 

- Она спит. Я незаметно вколол ей сильнодействующее снотворное средство, когда мы зашли. Так что еще денек проваляется в полной отключке… - испытывая чувство благодарности и питая сильнон уважение к механику за то, что тот не остался в сторонке, а помог выйти из сложной ситуации и разрешить дело путем, более мирным, чем тот, который был выбран изначально, борец с преступностью долго жал его руку, а затем, улыбнувшись, дружески похлопал по плечу, - С ней все будет хорошо. Ну, а в том, что произошло с вашей ногой, виноват я один. Мое поведение вынудило…

Мистер Баннер прервал оправдательный монолог Джона, сказав, что не оправдываться надо, а наводить порядок в своей голове, причем в ближайшие сроки, пока не стряслось очередной хлопотни. Но, впрочем, несправедливо пострадавший не имел к виновнику никаких больших претензий. Его беспокоило учащение приступов депрессии, тревожили психозы хозяина, и он посоветовал ему от всей души:

- Если вы не переедете, не задумаетесь над сменой обстановки, это место сгноит вас, или сожрет… - немного покрутившись на месте, Джеффери продолжил изливать во многом неприятную досадную правду, - Подумать только! Вы не только умудрились забрать весь негатив с собой, собрать плохую энергетику с останков города, вы возвели горе в культ и ежедневно вдыхаете горе! Разве так можно?

Джон ничего не ответил. Молчание - максимум того, что можно было ожидать. С психологической точки зрения, абсолютной нормы не существует, но бурная порывистая предсказуемость, присущая любому животному с хорошей памятью, слону в особенности, подталкивала к предположениям о периодически разражающихся душевных конфликтах, о последствиях неудовлетворенных влечений, о противоречиях между «желаемым» и «должным».

 

Однако, ступив одной ногой на первую ступеньку лестницы, хозяин помедлил несколько секунд, сделал парочку тишайших телодвижений и подзастыл.

– Я бы с радостью вырвался из забвения, с восторгом вышел бы на свет… – промолвил Спаун, но тут дыхание его пресеклось, и лишь после нескольких мучительных попыток, полувздохов, полувсхлипов, он сумел набрать полную грудь воздуха и договорить, - Но этот дом сросся со мной и ни за что меня не отпустит!

“ Может, лишь тогда, когда я умру, но пока я жив, я его заложник, я его раб ”

 

 

Иногда Джон, утопая в грезах, слышал голоса. Навязчивые, подавляющую тягу ко всему позитивному… эти голоса манили, как голодного волка к еде, дразнили, притягивали.

Кертес уже третий день бесцельно шатался по особняку. Такое чувство, что все забили на существование ещё одного “голоса” в доме. Любуясь интерьером и лишь изредка натыкаясь на Фреда, который тоже был всего лишь… еще одной грезой, еще одним несуществующим предметом, который невозможно пощупать, Кертес таил ужасную обиду на хозяина. Даже Джейкоб, предыдущий красный мальчик, и тот не шибко стремился к общению. То он возился с остальными "спаунятами", то пропадал с Джоном, то и вовсе на патруле, на который, естественно, Кертеса, грустящего и забытого всеми, никто не приглашал. Кертес злился, а ещё ревновал, ревновал до исступления, до безумия. Какого хрена все вокруг вешаются на предыдущего красного? И тут заменить хотят? Джон вообще, такое ощущение, намеренно еженощно вытаскивал Джейкоба с собой на патруль, чтобы Кертес каждую ночь возвращался почти под утро полностью вымотанным и желающим лишь отрубиться при первом прикосновении к мягкой подушке. Проклятая сволочь! Неужели так впечатлился последней вылазкой в город, что плюнул на дружбу? Кертес не выдержал и раздражённо пнул кресло. То предсказуемо не ответило, поскольку не имело души, а большой палец на ноге даже сквозь плотный армейский ботинок мерзко запульсировал ноющей болью. Ну, офигеть теперь, день всё лучше и лучше. Взгляд, хоть и не сразу, но таки упал на массивный и весьма знакомый старинный циферблат. С одной стороны, лучше туда не лезть и не провоцировать Спауна лишний раз… с другой – ну, Спаун сам уже залез в самое личное со своим бесячим, действующим на нервы псевдоконтролем, который нужен был, чтобы скрывать его недоверие, его окаменелость, было бы справедливо ответить тем же. Тем более, что весь остальной особняк уже исхожен вдоль и поперёк, надо же чем-то занять себя, чтобы не сдохнуть от скуки. Стрелки двигались всё так же: легко, но с тихими щелчками, слегка вздрагивая на делениях. Двадцать два часа сорок семь минут. А когда он в последний раз ставил эту комбинацию, он только-только начал супергеройскую карьеру, и не мог ничего трогать в доме, не спрашивая разрешения у строго хозяина, сейчас же ему не нужно ничего спрашивать. Дом мистера Вэйна стал и его родным домом. Времена меняются, рождаются дети, взрослые стареют… но не Спаун: всё то же время открывает пещеру, пещеру, которая тоже ничуть не изменилась. Постоянное зацикливание на прошлом стало визитной карточкой мистера Вэйна. 19:45 – точное время смерти большинства его надежд. Чёрт, Кертес так не думал о собственной смерти, как Джон – о потере себя. Да каждый третий ребёнок в Мракане оставался обиженным сироткой! Но только Джон, потерявший родителей за пределами Мракана, облачился в резину, до сих пор не желая оглянуться вокруг и осознать, что время демона-защитника медленно, но верно подходит к концу и что совсем скоро, где-нибудь через год, а, может, и раньше, люди перестанут нуждаться в помощи таких, как они.

 

 

Гроза, светящаяся иногда очень слабо, а иногда очень ярко, обиженно мычала. За окном стучал дождь во всех вариантах исполнения, от промозглого сплошного ливня до малой моросьбы. Но ничего из шумевшего этой ночью не приводило в грусть сильнее, чем обманные отклики: звучные предсмертные мольбы, стоны, крики о помощи, да напрасные взывания к энгелам-хранителям. Несмотря на неописуемую разнотонность, присущую актерам высшего эшелона, их издавал один и тот же мужской голос.

Нервно прохаживаясь возле искрящегося мраморного камина, освещающего просторную гостиную, богатей уставился на газетные вырезки, “украшавшие” большую часть соседней стены. Они пестрели довольно-таки пугающими заголовками и имели непрерывную тесную связь с реальными катастрофическими событиями, оставившими горький отпечаток на сердце мистера Вэйна, на его душе.

- Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр? - заметив слоняющегося возле картинной галереи Джона, механик остался неравнодушным и начал участливо расспрашивать, - В плане наведения уюта, конечно же… - динамичный переход с ТЫ на ВЫ произошел незаметно.

Хозяин неприятно удивил англичанина, громко произнеся имя человека, который был давно мертв:

- Нет, со мной все в порядке, лучше пригласи Кертеса на ужин. Я обещал извиниться перед ним… - c энтузиазмом отстаивая свои взгляды, вещи, которые противны другим, Джон нередко путал реальность с вымыслом и слишком заигрывался, рискуя получить ощутимый щелчок по своему больному самолюбию в виде грубого напоминания о реальной участи Красного Спауна.

Джеффери, которому была не чужда мерная застенчивость, становилось все труднее мириться с помутнениями. В конце концов, они его просто… пугали.

- Простите, но господина Рассела давно нет в живых. Кого же мне приглашать, интересно?

 

….лет назад Спаун предложил молодому амбициозному Кертесу съездить вместе с ним на одно место, чтобы положить конец кровавым игрищам одного опасного серийного маньяка. Между ними давно возникло железное доверие. В отличие от менее стабильных Дэвида и Джейкоба, Кертес в куда большей степени доверял инициативному

Джону, старался не спорить и принимал каждое его решение. Возможно, абсолютная преданность упертому самонадеянному мстителю и сыграла с ним злую шутку.

Во время выполнения задания дружный дуэт угодил в хитро расставленную ловушку. Маньяк отказался убивать своего основного противника, грозу преступности и врага беззакония. Нет. Маньяк вволю порезвился с менее удачливым Дэвидом Блейком, заставил парня выбирать, в каком порядке чередовать наиболее жуткие отрывки из своей далеко не безоблачной жизни. Подонок не выдвинул никаких требований, кроме пиццы и кучи прохладительных напитков, что само по себе было очередной садисткой шуткой. Через три дня, когда Джон уже похоронил напарника в мыслях, Дэвид вернулся, но вернулся совершенно другим человеком. От прежнего Красного Спауна ничего не осталось, кроме “оболочки”. Затем, через полгода, похожая участь настигла еще одного человека, занимавшего определенное место в сердце Джона: напарница Спауна, смелая и импульсивная Анджелль, попавшая в Спаун-семью по инициативе мистера Рассела, оказалась в коме после выстрела, произведенного в живот с близкого расстояния. Девушка две недели боролась за жизнь, отчаянно сопротивляясь смерти. И все без толку, все напрасно!

Последней жертвой психопата стал дворецкий поместья Вэйнов и человек, знающий правду самого демона-защитника! Этот человек учил юного Джон ходить, есть, и вскоре сформировал в нем самостоятельную личность. Фредерик не раз помогал Спауну в борьбе с преступностью. Дворецкий по своему существу и складу характера истинный британец, каких мало, он безумно верен Джону. В молодости Фред работал в спецназе, и впоследствии хорошо овладел боевыми искусствами. На первый взгляд, Фредерик спокоен, не блещет особым темпераментом, но стрясись какое-нибудь лихо с его хозяином, как лакей тут же прибежит на помощь. Он - настоящий друг, хотя теперь он наравне с остальными склепами дома и не может уже ничем помочь. Семейство Вэйнов использовало огромный персонал, чтобы ухаживать за поместьем. Но после смерти родителей Джон установил, что ему вовсе не нужно общество прислуги. Несмотря на это, Фредерик остался и продолжил жить с ним. Он начинал, как телохранитель семьи Вэйн, а позже стал официальным телохранителем Джона.

Кертес, который также пострадал от иррациональных действ сумасшедшего, получил паралич ниже пояса. Нерабочие ноги поставили крест на оперативной работе, но благодаря неплохим умственным способностям и некоторым навыкам хакера, Кертес какое-то время помогал Спауну посредством радиосвязи, предоставляя необходимую информацию и проводя анализ улик. Но Кертес, оказавшийся куда более слабым, чем о нем думали, так и не сумел свыкнуться с мыслью, что всю жизнь придется крутить колеса инвалидного кресла и наложил на себя руки. Так Спаун растерял всех друзей, которых и без того было не море, а теперь не осталось вообще…

 

- Ой, прости, Джеффери, что-то я совсем отбился от рук… - поймав негодующий взгляд британца, так и норовившего сделать строжайшее замечание, мол, подобный образ жизни не приведет ни к чему положительному, Вэйн смиренно понурил голову, - Видимо, в моей способности не спать по двадцать четыре часа только что возник ряд ограничений…

Баннер не стал докапываться, считая, что должен помогать хозяину с преодолением текущей долгоиграющей депрессии, а не критиковать за каждую причуду.

 

Пройдя мимо комнаты, где в данный момент спала и отдыхала Нэнси, уморенная беготней под дождем, Джон вслушался в доносившийся оттуда тихий храп, постоял немного, о чем-то подумал и отошел подальше, чтобы не разбудить ее случайно. Мысли скакали в голове в такт неровным прыжкам по кривой ухабистой тропе.

Ему, не спавшему нормально чёрт знает сколько, всюду чудился Кертес. Образ напарника, передвигающегося на своем горе-кресле, возникающий в сознании без внешнего раздражителя, не отпускал ни на миг, будто друг пожалел о свершенном суициде и хотел вернуться в семью.