В: Если мозг создался разумностью тела, то чем является это творчество, связанное с мыслью?

 

ЮД: Творчество, о котором говоришь, совершенно не связано с творчеством жизни.

 

В: Каков источник творчества и существует ли творчество в природе?

 

ЮД: Не существует никакого творчества в том значении, в котором мы используем слово «творчество» - язык, творчество мысли, творчество этого, того и ещё чего-то. Творчество жизни состоит в том, что она не

пользуется никаким образцом. Что-либо, называемое нами творческим, просто имитация, копия того, что уже

есть. Происходит со вторых рук. Не можешь сказать, что то, что создала природа, не отвечает требованиям. Не вижу здесь никакого образца. Если и существует какой-либо образец, то лишь на уровне клетки. Что-либо

находящееся сейчас здесь, было в единственной клетке. Всё контролируется генетически.

 

В: Ничего нельзя изменить – только что-то оттенить, тут или там?

 

ЮД: Концепция, говорящая, что есть что-то, что могли бы сделать для изменения себя и изменения мира, ставит нас в ситуацию, в которой остаёмся с надеждой, что каким-то образом, это всё-таки может произойти.

 

В: Возможно ли изменение?

 

ЮД: В какого рода изменениях ты заинтересован? Изменение возможно в физическом мире. Например, если

тебе не нравится курносый нос, то при помощи пластической хирургии, можешь изменить его на орлиный. Если чувствуешь, что модно иметь такой нос, тогда имеешь шансы получить помощь пластического хирурга.

Или же, благодаря генной инженерии, сделается возможным вызывать изменения в образцах поведения. Не утверждаю, что имею специальный доступ в природу вещей или понимания созданий природы больше чем кто-либо другой, но это открыл сам для себя. Не беспокоюсь о том, согласишься со мной или нет. Это либо

сохранится или упадёт само по себе. Это не принимается даже биологами, психологами или вообще учёными.

Если отвергнут это и скажут, что это полный вздор, не страшно. Рано или поздно, так или иначе, откроют это

самостоятельно.

 

В: Хорошо, а как это открывается?

 

ЮД: Видишь ли, открытие не находится в рамках мышления. Другими словами говоря, нет чего-то такого, как открытие. Открытие является неподходящим словом.

 

В: Неподходящим словом?

ЮД: Переживаешь то, что уже знаешь. Иначе, нет вообще ни одного переживания. Не существует никаких

новых переживаний. Так называемые, эпохальные открытия в области науки, в действительности, такими не

являются. Возьмём, например, ньютоновскую физику. Очень хорошо оправдывала себя в течение многих

веков. Но именно физика Ньютона была преградой на пути осуществления квантового скачка, если можно

использовать такое выражение, в кавычках и без. Каким-то образом, некто, по фамилии Эйнштейн, дерзнул и имел счастье открыть что-то другое.

 

В: Действительно ли он открыл что-то другое?

 

ЮД: В действительности, не является это чем-то иным. До тех пор, пока не соединишь две эти вещи – то, что было раньше с тем, что, как считаешь, открыл – нет никакого смысла вообще об этом говорить. Учёный

заинтересован соединением двух этих вещей и получением каких-то выводов. В противном случае, открытие не имеет никакой ценности. Физика Ньютона не является такой истинной, такой правильной в сравнении с тем, что мы открыли (или, пожалуй, Эйнштейн открыл), то есть «Теорией Относительности». Очевидно, что

ньютоновская физика по-прежнему обязывает в рамках научного мышления человека. В конечном счёте, все

мы восхищаемся этими людьми и осыпаем их престижными почестями – Нобелевской премией, тем и этим, и

ещё вот этим. Знаешь зачем? По причине технологий, которые стали нашим уделом благодаря открытиям этих людей. В ином случае, не существует ничего такого, как истинное открытие. Нет никакой чистой науки.

Возможно, мои утверждения слишком догматичны, но они либо сохранятся, либо исчезнут сами по себе.

 

В: Но должно быть ….

 

ЮД: Почему говоришь, что должно быть? Может не быть. Куда тогда двинемся из точки «Может не быть..?»

 

В: Бесспорно, имеешь какой-то опыт, помогающий тебе яснее понимать. В чём это помогает? Мог бы рассказать о своём опыте?

 

ЮД: Очень часто использую выражение «споткнулся». Однажды, в какой-то точке своего познавательного

путешествия, я вдруг понял, что тот инструмент, который используем и который называем интеллектом, на самом деле, не является инструментом, позволяющим нам что-либо понимать. Но для меня было абсолютно

ясно, что единственным инструментом понимания, которым обладаем, является интеллект, и не существует

никакого другого инструмента. Поэтому все наши открытия не что иное, как усовершенствование ….

 

В: Усовершенствование интеллекта ….

 

ЮД: Оттачивание интеллекта. Это всё, что тут имеем. Поэтому он (интеллект) не поможет мне в понимании

моих жизненных проблем, а также в понимании меня самого и окружающего меня мира. Именно понимание

того, что это не является соответствующим инструментом, и что нет никакого другого инструмента, каким-то образом меня озарило.

 

В: …. что человеческое существо не обладает инструментом, дающего возможность понимать.

 

ЮД: Нет инструмента понимания иного, кроме этого инструмента. Это опрокидывает весь фундамент, всю

основу интуитивного понимания или какого-либо другого типа понимания окружающей нас реальности. Вот

поэтому, утверждаю, что нет того, что называем реальностью, не говоря уже об абсолютной реальности. Не имеешь возможности пережить реальности чего-либо – реальности, принятой нами на слово и которую мы

считаем чем-то очевидным. Не переживаем ничего кроме того, что знаем.

 

В: И поэтому, переживаем исключительно прошлое. Это повторяемый процесс.

 

ЮД: Это повторяющийся процесс переживания без конца одной и той же вещи. Поэтому, мы рождаемся с

проблемой, что когда-то в один прекрасный день откроем что-то необычное, какое-то новое переживание. В

тот момент, когда говоришь, что это что-то новое, никогда ранее не переживаемое, это значит, что оно уже

стало частью механизма переживания прошлого.

 

В: Скучаешь ли когда-то?

 

ЮД: Скука появляется только тогда, когда думаешь, что существует что-то более интересное, более стоящее,

более значащее, что мог бы делать вместо того, что делаешь в данную минуту.

 

В: Хорошо, не чувствуешь, что можешь ….

 

ЮД: Это всё, что здесь для меня существует.

 

В: Как избавился от этой скуки?

 

ЮД: Хотел бы это знать. Поэтому, и использую выражение «споткнулся об это». Нет у меня возможности и

способа это кому-то передать. Каждый, кто приходит и слушает меня, пытаясь понять то, что я хочу сказать,

зря тратит время, так как не имеешь возможности слушать что-либо без интерпретации. Интерпретирующий

является отправной точкой, которой являешься ты. Ты результат совокупности всех мыслей, переживаний и

чувств каждой формы жизни, которая существовала до тебя. Мысль не хочет никаких изменений. Всё то, что её интересует, это сохранение своего постоянства. Она говорит, что хочет изменений, но изменения, которые

её интересуют, должны служить только поддержанию её постоянства, её статус-кво. И хотя всё беспрерывно

меняется, мысль не хочет принимать ничего, что могло бы нарушить её статус-кво. Интерпретируя то, что я

тебе говорю, усиливает и окапывает отправную точку.

 

В: Но она полностью заклинилась.

 

ЮД: Не хочешь согласиться с тем, что каждая твоя попытка выбраться из ловушки, в которой находишься, лишь затягивает узел. Нет никакого выхода.

 

В: Значит, должны согласиться с этим заклиниванием?

 

ЮД: Принятие означает, что по самые ноздри имеешь достаточно всего. Но сказать об этом, на самом деле,

ничего не значит.

 

В: Должны, следовательно, иметь в жизни цель?

 

ЮД: Зачем ищем смысл или цель? Зачем?

 

В: Зачем это делаем? Понимаешь, в этом и вопрос. Зачем это делаем?

 

ЮД: Ты мне скажи, для чего это делаем. Почему должен существовать какой-то смысл? Вопрос «Как жить?» не имеет совершенно никакой связи с функционированием этого живого организма. Он живёт всё время, не задавая вопроса «Как жить?». «Как жить?» было навязано этому организму.