Трудные елки. Капуста на снегу

 

Давно уже известно, что все в жизни связано между собой.

Записываясь на основную работу, Тося меньше всего думала о том, кто придет ей на смену. И пожилая Гавриловна, с незапамятных времен работающая судомойкой в поселковой столовой, не очень-то интересовалась Тосей и молодым ее нежеланием быть в жизни подсобницей. Они жили рядом, чуть не каждый день встречались друг с другом, и Гавриловна даже не подозревала, что эта маленькая самоуверенная девчонка, которую все почему-то хвалили, подложит ей свинью.

На другой же день после опрометчивого Тосиного поступка тихая биография Гавриловны дала трещину: пожилую судомойку срочно произвели в повара и назначили на место, кинутое Тосей. А Гавриловна, надо сказать, была совсем не честолюбива и без всякой охоты сменила неноменклатурную свою должность в обжитой поселковой столовой на пост начальника дикой Тосиной избушки.

И утром третьего дня тепло одетая, неуклюжая Тося уже передавала великанский кухонный инвентарь новой поварихе:

- Миски тут, ложки-вилки здесь, ножей не полагается... Чего-чего, а дров хватает! Воду из дальней полыньи берите, вкуснее... А порции побольше, чем в столовой, делайте: они у меня к добавкам привыкли, на свежем воздухе работают... Ну, ни пуха вам, ни пера, а я пошла на основную!

Вскинув на плечо тяжелый топор, Тося побежала по узкой тропке вслед за Надей.

С наступлением зимы все девчата, работающие в лесу, облачились в ватные фуфайки и такие же брюки, заправленные в валенки. А поверх теплых, удобных в работе брюк ненужно и смешно топорщились юбки - короткие, ничуть не греющие, - не одежда уже, а так, всего лишь привычная примета пола, с которой девчата не решались расстаться, словно боялись, что их примут тогда за парней.

Закусив губу, Тося обрубала сучья с поваленных Ильей деревьев. Рядом с ней работала Надя. Там, где сильная Надя била топором один раз, Тосе приходилось тюкать два-три раза. С соснами и березами она еще кое-как справлялась, а ветвистые елки вгоняли ее в пот.

Надя по-мужски крякала при каждом ударе, и Тося, присмотревшись к ней, тоже начала крякать. Неумело подражая Наде, она с трудом поднимала тяжелый топор, громко крякала, вкладывая в солидный звук всю свою силу, а затем уж, обессиленная, вяло опускала топор на сучок.

- Да не хэкай ты без толку! - посоветовала ей Надя. - Это само потом придет. Умора с тобой, лешак тебя возьми.

Срубленные сучья Тося по снежной целине подтаскивала к костру. Там, где другим обрубщицам было по колено, маленькой Тосе - по пояс. Она уже набрала снегу в валенки, откинула на спину платок, расстегнула ватник, но не сдавалась и, подзадоривая себя, воинственно бормотала только что сложенный стишок:

Основная работенка, Не боюся я тебя!

Илья работал неподалеку и хорошо видел, что Тосе приходится несладко. Он и жалел ее немного, но больше злился на глупую девчонку, которая из упрямства взялась не за свое дело и теперь мучается. Ему казалось, что вот-вот Тося свалится в сугроб и больше уж не встанет. Но время шло, а Тося все еще держалась. Экономя силы, она теперь уже не крякала, а отрубленные ветки приноровилась таскать по волокам, проложенным другими девчатами.

"Соображает!" - одобрительно подумал Илья и подошел к Тосе.

- На вот... - сказал он с незнакомой ему прежде хмурой робостью, протягивая Тосе маленький топор. - Мой способней будет...

- Спасибочко! - Тося охотно схватила острый топорик, легко отсекла сучок и похвалила: - Веселый у тебя топоришко!

- Я тоже парень не скучный...

- Да уж! - Тося презрительно махнула рукой. - Ты лучше не гони так, а то закусил удила... Ведь в одной бригаде работаем.

Илья никак не мог упустить такого удобного случая, чтобы не поддеть Тосю.

- Что-то не пойму я тебя! Позавчера ты рвалась коммунизм строить, а сегодня - в кусты? Ведь план, понимаешь, план?! - Илья похлопал себе по шее. - То у тебя сознательности больше, чем надо, а тут рассуждаешь, как самый настоящий отсталый элемент!

Тося хотела обидеться на Илью, но собственная ее вина была настолько велика и очевидна, что она только тяжело вздохнула и призналась:

- О плане я не подумала...

С детских лет Тося привыкла, что всякий план надо обязательно выполнять, и по тому, как люди у нас в стране выполняют план, они делятся на хороших и плохих: хорошие всегда план выполняли и даже перевыполняли, а плохие под всякими предлогами норовили его недовыполнить. И теперь она ужаснулась, что по легкомыслию чуть было не подняла руку на Всемогущий План.

Илья заметил испуг в Тосиных глазах и пожалел, что так уже крепко навалился на безалаберную девчонку.

- Зря ты с кухни ушла, - буркнул он, пряча за сердитым тоном все свои добрые чувства к Тосе, которая ни с того ни с сего испортила вдруг себе жизнь.

- И ничуть не зря! - заупрямилась Тося. - Я приноровлюсь, вот увидишь.

- Цыган тоже кобылу приучал, - напомнил Илья.

- Сам ты цыган! - выпалила Тося.

Илья поспешно схватил тяжелый топор, забоявшись, что Тося раздумает теперь меняться, и пошел прочь, кляня ее за неуживчивый характер.

- Поговорили? - ехидно спросила любопытная Катя.

- Угу...

- Ой, смотри, Тоська! Сдается мне, ты все забываешь, что он бабник... - Катя посмотрела на Тосю долгим прокурорским взглядом. - Хочешь, я кашлять буду, чтоб помнила?

- Кашляй, если горла не жалко, - милостиво разрешила Тося. - А только запомни: влюбляться я пока не собираюсь. Просто я его... перевоспитываю... Ну да, перевоспитываю! - тверже прежнего сказала Тося, уверовав вдруг в тайный свой замысел. - Хочу человека из него сделать!

- Одна вот так же перевоспитывала-перевоспитывала, а потом матерью-одиночкой стала!

- Не говори глупостей! - обиделась Тося. - Вот смотри, как я с ним... - Она подбоченилась, набрала полную грудь воздуха и требовательно крикнула, демонстрируя перед Катей свою власть: - Эй, Илюха!

- Чего тебе? - недовольно отозвался Илья.

- Иди сюда, не бойся!

Тося подмигнула Кате, которая во все глаза глядела на маленькую девчонку, измывающуюся над первым парнем в поселке.

- Ну? - хмуро спросил Илья, останавливаясь на полпути к Тосе.

- Ты чего вредничаешь?! - накинулась на него Тося, не давая ему опомниться и собрать всю свою запропавшую куда-то сноровку бабника.

- Я вредничаю? - опешил Илья.

За легкий свой топорик он всего ожидал от привередливой Тоси, но только не упреков!

- Все елки да елки! - пристыдила его Тося. - Вали больше сосен, а елок поменьше. Уж больно ветвистые они! Пока обрубишь все сучья да стащишь...

- Так это ж не от меня зависит! - удивился Илья сумбуру в Тосиной голове. - Лес тут смешанный...

- А ты постарайся! - настаивала Тося.

Она смутно догадывалась уже, что сильному Илье доставляет удовольствие помогать ей, и хотела до самого дна использовать свое право слабого.

- Вот не было печали!.. - буркнул Илья.

Катя громко закашляла, боясь, что Тося по молодой своей забывчивости опять запамятовала, какой опасный Илья человек. Тося успокаивающе помахала верной подруге рукавицей и потребовала у Ильи:

- Раз сагитировал, так помогай!

Она уже почувствовала какую-то непонятную власть над Ильей и по женской своей природе бессознательно спешила закрепить эту заманчивую власть, приучить к ней Илью, чтобы не было ему ходу назад. При всем том Тося была убеждена, что делает все это для его же пользы - выводит на правильную дорогу заблудившегося в жизни человека. А мириться с Ильей-бабником она и не думала: зачем он ей такой, после Анфисы?

Илья сразу же ощутил Тосин аркан на своей шее, побоялся навеки утерять свою независимость и попробовал взбунтоваться:

- Кто тебя агитировал? Ведь сама напросилась!

Тося со скучающим видом слушала Илью, будто читала все его невысказанные мысли и заранее знала, что ничего нового он ей не скажет.

- Все у тебя не как у людей... - уже сдаваясь, признавая Тосину власть над собой, проворчал Илья для виду и ушел валить деревья во славу Тоси.

Торжествуя победу, Тося похвасталась Кате:

- Я с него семь шкур спущу!

- Ну и ну!.. - только и сказала Катя. Откровенно говоря, Кате больше нравилось, когда с

Тосей случалась какая-нибудь беда и ее можно было жалеть, учить уму-разуму и чувствовать над ней свое превосходство. А вот такая, вознесшаяся выше всех девчат в поселке, она даже неприятна была Кате, как наглядное свидетельство того, что можно жить совсем по-другому, чем собиралась прожить свой век Катя.

- Слепой сказал: увидим! - спряталась она за поговорку и бросила смолистую ветку в костер.

Мерзлая хвоя жарко затрещала и разбудила мастера Чуркина, клюющего носом на пенечке.

- Поднажмем, ребятушки! - крикнул Чуркин хриплым голосом.

- Да не ребятушки мы, а девчатушки, - поправила мастера Катя, которая, полюбив Сашку, незаметно для себя прониклась его нетерпимостью ко всяческим ошибкам и непорядкам.

Чуркин почесал в затылке, философски изрек:

- Все едино! - вытащил часы-блюдце и покосился на солнце.

Признаться, Тося не очень-то надеялась, что Илья сразу же послушается ее. Но он, нарушая все правила, стал валить лишь сосны и лиственные деревья, а трудные для Тоси елки обходил стороной, будто и не росли они на делянке.

- Это что еще за выборочная рубка? - загремел Чуркин. - Кончай фокусы, Илюха!

И пришлось Илье вернуться к пропущенным елкам и спилить их все до единой.

Гавриловна неумело заколотила топором в буфер. Выстроившись цепочками, лесорубы заспешили по тропкам к навесу -; молодые, вволю наработавшиеся, проголодавшиеся.

Разом несколько ложек нырнуло в миски. Отведав щей, приготовленных новой поварихой, лесорубы недоуменно переглянулись. Общее мнение выразил Филя.

- Да, - сказал он, выплескивая щи на снег, - в ресторане она не работала!

Кругом зашумели:

- Да это пойло какое-то!

- Я сам лучше сварю!

- Ну и повариха!

Вслед за Филей многие лесорубы выплеснули щи и пошли за кашей. Лохмотья капусты валялись на снегу,

исходя паром.

И вторым своим блюдом Гавриловна не угодила лесорубам.

- Сырая каша!

- И пригорела!

- Наша Тося лучше готовила!

Растерявшаяся Гавриловна вспомнила Тосины наставления и совсем некстати предложила:

- Может, кто добавки хочет?

- Сама ешь! - сердито посоветовал Филя, всухомятку жуя хлеб. - Это ж смех: до старости дожила, а щи не умеет сготовить!

Почуяв, что в воздухе запахло скандалом, Длинномер и еще один парень из ватаги - Мерзлявый - стали за спиной своего атамана.

- Теперь понятно, почему мужик ее на сплав подался, - сказал Длинномер, развивая мысль Фили.

.- Интеллигенцию из себя корчит! - подхватил Мерзлявый: помимо главного своего качества, отмеченного

прозвищем, он был известен еще в поселке застарелой неприязнью ко всем поголовно интеллигентам. "

- Постыдились бы, она вам в матери годится, - вмешался Сашка, чувствуя себя неловко, как всегда, когда ему приходилось призывать к порядку своих товарищей по работе и друзей детства.

Длинномер с Мерзлявым разом перевели глаза на атамана, ожидая команды: стыдиться им или можно еще повременить. Филя, не любящий скандалить на голодный желудок, молча пододвинул к себе миску с хлебом. Парни переглянулись и разом запустили руки в хлебницу.

И другие лесорубы последовали их примеру, живо расхватали весь хлеб и отошли от кухни. Ксан Ксаныч заботливо положил перед Надей здоровенный ломоть, выхваченный из-под носа зазевавшегося Длинномера, вынул из кармана кисет с махоркой и тонко пошутил:

- После сытного обеда можно и закурить...

Лишь четверо остались за столом. Сашка смущенно покрякивал и листал свой блокнот, куда он позавчера так необдуманно записал Тосю. Надя сосредоточенно ела хлеб, время от времени сдабривая его ложкой забракованных всеми щей, и вид у нее сейчас был такой будто она не обедала, а делала очередную работу. На другом конце стола рядышком, как добрые друзья, сидели Тося с Ильей, искоса поглядывая друг на друга, и полоскали ложки в мисках.

Мастер Чуркин поскользнулся на капусте, щедро разбросанной вокруг кухни, обескураженно сказал;

- Дела-а!.. - и почесал в затылке.

Анфиса встречает Дементьева

Грузовик обогнал Анфису, идущую на дежурство, и остановился у гаража. Из кабины вылез молодой инженер Дементьев, назначенный в лесопункт техноруком. На нем - высокие охотничьи сапоги и новенькая велюровая шляпа, сбитая на затылок.

Дементьев вынул из кузова чемодан и огляделся по сторонам, не зная, куда идти.

- Где тут у вас контора? - спросил он у Анфисы, поравнявшейся с грузовиком.

Анфиса обернулась - и лицо молодого инженера разом посветлело. Машинально он провел рукой по небритой щеке.

- Идемте, я покажу, - предложила Анфиса, довольная произведенным ею впечатлением.

По дороге Дементьев украдкой разглядывал красивую

Анфису.

- Вы кем здесь работаете? - поинтересовался он.

- Я... артистка, - неожиданно для себя сказала Анфиса, сама не понимая, зачем понадобилась ей эта ложь. - В театре поручили мне роль девушки из лесного поселка, вот я здесь и вживаюсь в образ.

- Вот оно что! - уважительно проговорил Дементьев и добавил с изрядной долей разочарования: - А я думал, вы здесь работаете... И долго вам еще осталось... вживаться?

- Теперь уж немного. Узнаю только, как девчата в лесных поселках влюбляются, - сразу уеду... - фантазировала Анфиса. - А шляпу, между прочим, не так носят. - Бесцеремонно, на правах артистки, она поправила шляпу на голове инженера. - Вот так лучше будет.

- А я их никогда не носил! - признался Дементьев с внезапной откровенностью человека простого и доверчивого, готового при случае посмеяться над своим незадавшимся щегольством. - Знаете, купил для солидности! Глупо, конечно... Я ведь только в прошлом месяце институт окончил.

Анфиса с любопытством посмотрела на инженера.

- Зачем вы все это рассказываете? - удивилась она. - Ведь вам же это невыгодно.

- А чего там! - со смехом ответил Дементьев. - Видно птицу по полету.

- Вот и пришли. - Анфиса показала на двухэтажное здание конторы. - До свиданья.

- Как, уже? - вырвалось у Дементьева. - До чего же маленький поселок!.. Мы так и не познакомились.

Он поставил чемодан на снег и протянул руку. Оглушив Дементьева с Анфисой визгом, по улице промчалась стая мальчишек, вооруженных деревянными саблями.

- В Чапаева играют, - со знанием дела сказал Дементьев и задержал руку Анфисы в своей. - Вы в областном театре работаете?

- В областном... - не очень-то уверенно ответила Анфиса, начиная жалеть уже, что пустилась на этот ненужный ей обман.

Преследуемый своими дружками, Петька Чуркин пулей пролетел между Анфисой и Дементьевым, разъединив их руки.

- Шустрый постреленок! - кисло похвалил Дементьев и пообещал Анфисе: - Буду в городе - обязательно спектакль с вашим участием посмотрю!

- Милости просим.

Анфиса ушла, гордо вскинув голову и держась преувеличенно прямо: так, по ее мнению, должны были ходить настоящие артистки. Окончательно очарованный Деменьтев долго глядел ей вслед, потом сбил шляпу на затылок и поднялся по ступенькам в контору.

А Анфиса, дойдя до угла, бегом вернулась к конторе, прошмыгнула воровато в коридор и скрылась за дверью коммутатора.

У аппарата дежурила девица с серьгами, заменившая Надю.

- Ты что такая веселая? - удивилась она, присматриваясь к возбужденной Анфисе.

- Человека одного встретила.

- Ну и что?

- Так...

Анфиса вынула из ящика стола осколок зеркала, похожий на Африку, подержала в руке и снова спрятала в ящик, позабыв взглянуть на себя.

 

НЕЗАМЕНИМАЯ ТОСЯ

 

После позорного провала в первый день своей работы поварихой Гавриловна приняла все меры, чтобы избежать вторичной неудачи. Избушка украсилась плакатами: "Мойте руки перед едой" и "Мухи - разносчики заразы". На самой середке кухонного стола по-хозяйски возлегала замусоленная поваренная книга. Гавриловна поминутно заглядывала в нее, шевелила по-школярски губами и в точности следовала ученым советам.

А Тося раздобыла ватные брюки, и сугробы сегодня были ей уже не страшны. После вчерашней работы у нее ныли все косточки, но Тося внушила себе, что главные трудности уже позади. Белоручкой Тося никогда не была, за свою недолгую жизнь ей приходилось и дрова колоть, и картошку копать, и коровники чистить. Ее выручила давняя рабочая хватка, и теперь с некоторым даже щегольством бывалого лесоруба она ловко орудовала легким, остро наточенным топориком.

С утра Тося поглядывала на Илью, приглашая его убедиться, что слов на ветер она не бросает и уже приноровилась к новой работе. Но Илья сегодня упрямо валил дерево "за деревом, а в Тосину сторону даже и не смотрел. Тося никак не могла понять: то ли о плане он так заботится, то ли считает, что слишком ласков был с ней вчера. "Ладно, - решила она, - сочтемся".

Она подошла к толстой ветке, высоко занесла свой зеркальный топорик и вдруг увидела, что ветка отпилена от ствола. Илья валил деревья неподалеку, повернувшись спиной к Тосе, словно был тут совсем ни при чем. Вот он свалил ветвистую елку и по пути к следующему дереву отчекрыжил бензопилой самые толстые ветки, чтобы облегчить Тосе работу.

Сначала Тося надеялась, что девчата ничего не поймут, но вскоре заметила, что они старательно обходят спиленные ветки, догадавшись, для кого они предназначены.

- Неспроста все это, - сказала Надя, чуткая к чужому счастью.

- Старается, ирод! - беспечно откликнулась Тося, чтобы девчата не думали, что она от радости потеряла дар речи.

А Катя невинно спросила:

- С чего бы это, Тось, а? Такого у нас сроду не было.

- Чего-чего! - разозлилась Тося. - Помаленьку перевоспитывается человек, о всей бригаде заботится... На план нажимает!

- Знаем мы этот план! - фыркнула Катя. - Этот план у него всегда перевыполняется!

Она отошла к другому дереву, но Тосины муки на этом не кончились. Молчаливая Надя огляделась по сторонам и шепнула Тосе с таинственным видом:

- Нравишься ты ему...

- А что ж тут такого? - вызывающе спросила Тося, топнула ногой и пропела Наде в лицо:

Она ему понравилась.. А он ей... он ей...

Тося и раз и два топнула ногой, но то ли потому, что валенки никак не могли добраться до твердой земли и застревали в сугробе, то ли еще по какой причине, но стихи сегодня у нее что-то не вытанцовывались.

- Не выходит нынче... - виновато призналась она.

- И что он в тебе нашел? - удивилась Надя, при- ¦ дирчиво рассматривая Тосю.

- Как что?! - притворно рассвирепела Тося, пряча за своим громогласием тайную обиду. - Походка у меня красивая и опять же... глаза: один левый, другой правый!

- Тараторка ты! - разочаровалась Надя: кажется, она ожидала, что Тося откроет ей свою тайну и научит, как прибирать к рукам самых видных парней в поселке.

"А ты старая дева!" - подумала Тося, но вслух ничего не сказала: не потому, что. боялась Нади, а просто язык как-то не поворачивался обижать ее, горемычную.

Надя потащила ветки к костру, а Тося усомнилась вдруг, правильно ли она делает, безропотно позволяя Илье помогать. Конечно, польза тут была явная, взять хотя бы легкий топорик, подаренный ей вчера, или эти вот отчекрыженные ветки. Но с другой стороны, если копнуть поглубже... Тося испугалась, что за какой-нибудь десяток паршивых елок навеки станет должником Ильи. И потом, принимая его помощь, она как бы признавала молчаливо, что одной ей не справиться с новой работой. Да и совсем не в работе тут было дело!

Она еще вчера заметила, что Илье нравится помогать ей, и смутно догадывалась, что он испытывает при этом какое-то особое, неведомое ей удовольствие. А Тося, к стыду своему, ничего такого не чувствовала и заподозрила, что Илья обхитрил ее: подсунул ей топор-железяку, а сам заграбастал золотые россыпи.

Скорей всего, Тося просто осторожничала на пороге новой для нее взрослой жизни. По неопытности своей она боялась продешевить и дать Илье гораздо больше, чем получить от него. Но какой-нибудь выгоды для себя Тося не искала: она хотела лишь во всем сравняться с Ильей, Катей и другими взрослыми людьми.

А Илья вошел во вкус и стал отсекать своей чудо-пилой не только толстые ветки, но и такую мелочь, какую Тосе ничего не стоило отрубить одним махом. Давно уже никто так не заботился о Тосе... Она припомнила детскую мечту о старшем брате и поверила вдруг, что старший брат, окажись он у нее, непременно был бы похож на Илью. Не обязательно тютелька в тютельку, но брат ее наверняка был бы таким же сильным и добрым, как Илья, а может быть, даже таким же красивым... Ведь бывают же у неказистых сестер вполне приличные и видные собой братья? Не всегда, даже не часто, но все-таки бывают: наследственность - такое темное дело!

И Тося устыдилась недавних своих скопидомских мыслей. Чего ради вздумалось ей торговаться, ведь сама же терпеть не могла жадных людей? Прямо как на толкучке; ты - мне, я - тебе... "Ладно, пускай помогает!" - великодушно решила Тося, и ей самой понравилось, что, при всех своих недостатках, она в общем-то человек щедрый и не мелочный, и старшему брату, объявись он вдруг, не пришлось бы за нее краснеть.

Случилось так, что, когда Тося подтащила к ближнему костру охапку веток, с другой стороны в это же время к костру подошел Илья. На виду у всех, как оправдание, он держал в руке незажженную папиросу.

- Ну как, - дружелюбно спросил Илья, - елки в могилу еще не вогнали?

- А что поделаешь? Лес тут смешанный!

Илья припомнил, как просвещал вчера Тосю насчет местного леса, и подумал одобрительно: "Пальца в рот ей не клади!" Посмеиваясь, Тося молча смотрела на Илью, и вид у нее сейчас был такой, будто она не только читала все его мысли, но и знала о нем что-то такое подспудное, о чем он и сам еще не догадывался. Илья не выдержал ликующего ее взгляда и отвел глаза.

- Ты чего это? - забеспокоился он.

- Знаешь, - доверчиво сказала Тося, - в клубе на танцах ты один, а в лесу совсем другой!

- Какой еще другой? - настороженно спросил Илья, подозревая очередной подвох.

- На человека похожий... Даже смотреть на тебя можно!

- Что ж, смотри, - разрешил Илья, - не жалко. Катя кашлянула раз, другой, напоминая о вчерашнем их уговоре. Тося насупилась, но виду не подала, что слышит ее. Тогда верная Катя, стойко охраняя Тосю от нее же самой, зашлась в надрывном, прямо-таки чахоточном кашле. Тося сердито взмахнула рукавицей, подтверждая, что сигнал достиг цели.

- Что это с Катериной? - полюбопытствовал Илья.

- Плеврит-аппендицит... Слышь, ты мелких веток не пили, а то... совсем у меня топор заржавеет.

- Ишь ты! - подивился Илья и зашагал к своей бензопиле.

Тося видела, как по дороге он сунул в рот папиросу, которую так и не успел прикурить у костра, и чиркнул спичкой. Значит, спички у него были, зачем же он тогда подходил к костру? И все-то он хитрит! Облачко дыма выпорхнуло изо рта Ильи, сизой тенью пробежало по белому стволу березы и воровато нырнуло в густую темень елки.

- Вот тебе и смешанный лес... - пробормотала Тося. Она подумала, что на старшего брата Илья все-таки не тянет, но сожаления почему-то не почувствовала.

- Все перевоспитываешь? - ехидно спросила Катя, швырнула в костер тяжелую ветку и вдруг запела высоким голосом первой в поселке певуньи:

Хороша я, хороша...

Тося весело подхватила:

Да плохо одета!

Катя погрозила ей кулаком, чтобы Тося не портила неуместным своим весельем старинную грустную песню, и они в лад повели:

Никто замуж не берет

Девушку за это...

И другие девчата присоединились к песне, одна лишь Надя работала молча: сильными мужскими ударами отсекала ветки и целыми возами стаскивала их в костер. Мысли ее бродили где-то далеко. Она так яростно рубила сучья, словно вымещала на них злость за обидную свою некрасоту и за всю свою незадавшуюся жизнь. Похоже, и в лесу Надя не избавилась от невеселых дум, которые выжили ее с коммутатора.

Гавриловна в последний раз попробовала варево, сама себе удовлетворенно покивала головой, захлопнула поваренную книгу и затрезвонила топором в буфер, сзывая лесорубов на обед.

- Посмотрим, чем нас сегодня порадуют! - загадал Филя, подставляя миску.

Он хлебнул щей и тут же выплеснул их на снег. И другие лесорубы выплеснули. Сегодняшняя парующая капуста встретилась на снегу со вчерашней замерзшей.

- Опять двадцать пять!

- Тосю назад давайте!

- Только продукты переводит!

- Тоську-у!..

Гавриловна оправдывалась, размахивая поваренной книгой:

- Ничего вы не понимаете! Я по всем правилам варила, как в книге написано: и капусту крупно крошила, и морковку звездочкой резала!

- Вот у вас и получилась морковка с капустой, а у Тоси настоящие щи были, - сказала Вера.

- Это все Сашка с Илюхой надумали, за процентом погнались! - крикнула Катя. - Вернуть надо Кислицу!

Наиболее дальновидные лесорубы вынули из сумок бутылки с молоком. Сашка шепнул Илье:

- Обмишурились мы с тобой.

- Кто ж знал, что она такая незаменимая?

Илья с невольным почтеньем покосился на Тосю, и та вдруг показалась ему красивей, чем он привык считать.

- Ничего, есть можно, - покривила Тося душой, зажмурилась и проглотила ложку щей.

- Да брось ты, Тоська, благородство показывать! - налетела на нее Катя.

Мерзлявый подошел к мастеру Чуркину и, барабаня ложкой по столу, запел ему в лицо:

Подавай расчет, хозяин, Мне работа не мила..,

Чуркин пробормотал:

- Дела-а... - и по стародавней своей привычке занес было руку, чтобы почесать в затылке, но Филя, подкравшись сзади, перехватил его руку. - Тебе чего?

- Принимай, мастер, меры! Я чегой-то скучный становлюсь, когда в животе у меня пусто!

 

ДЛЯ ПОЛЬЗЫ ДЕЛА

 

В кабинете начальника лесопункта за столом сидели Игнат Васильевич и Чуркин. Дементьев стоял у стены и рассматривал схему лесовозных путей. Как всегда, за письменным столом у Игната Васильевича был такой вид, точно он на минуту забежал в кабинет и по ошибке сел на чужое место в ожидании всамделишного начальника.

- И с замужними я говорил, и с девками, - докладывал Чуркин, - никто не хочет в стряпухи идти. Помнишь, после войны отбою не было, а теперь дефицитная стала профессия. И как мы выкрутимся - ума не приложу...

Вошел Илья, таща за собой упирающуюся Тосю. Игнат Васильевич так живо вскочил, будто в кабинет "к нему пожаловал сам председатель совнархоза.

- Вот что, товарищ Кислицына, - бодрым голосом сказал он, услужливо придвигая к Тосе стул, - придется тебе вернуться на кухню.

- И не подумаю! - Тося с непримиримым видом затянула потуже концы платка. - Не имеете такого права!

Игнат Васильевич смущенно крякнул и покосился* на Дементьева. Ему хотелось и Тосю поскорей уломать, и перед новым техноруком выказать себя с лучшей стороны, чтобы тот не думал, будто заехал в такую глушь, где в начальниках лесопункта медведи ходят.

- Да ты погоди, не лезь в бутылку, - попытался урезонить он Тосю. - Ты пойми: тебя, девчонку, сколько народу просит. И товарищи по работе, и все мы... Ты уважь нашу просьбу, девушка, уважь!

- Все равно не пойду, - не сдавалась Тося. - Этак вы все гуртом навалитесь, что от меня останется? Я в газету напишу, грамотная!

- Да постой ты, затараторила... Не захочешь - не пойдешь, никто тебя насильно не заставит. Но ты о нашем лесопункте подумай: вчера из-за этой ерунды с питанием ваш участок недодал четырнадцать кубиков, а сегодня уже двадцать два. Если и дальше таким макаром пойдет, мы из-за тебя весь квартальный план завалим... Где-то люди ждут древесины, а мы им - кукиш с маслом. "Почему?" - спросят. "Да вот Тося Кислицына не хочет вам помочь!" Они дом заложили, а достроить нечем. Дорогу в пустыне тянут, а шпал нехватка. В шахту рабочие спустились уголек рубать, а крепежного лесу нету, и получается у шахтеров сплошной перекур с дремотой... И все из-за тебя!

Тося сникла было под тяжким грузом, взваленным на ее плечи, но тут же рассердилась на себя за то, что так легко клюнула на нехитрую удочку Игната Васильевича.

- Вы меня не агитируйте! Я и сама знаю, куда наш лес идет, стенгазету читаю. И почему я одна в ответе? Что я, крайняя?.. Виновата разве я, что у меня щи получаются? Я ведь ни на каких курсах не училась: просто варю и пробую на вкус, солю в меру и луку для заправки не жалею. Так-то каждый сумеет, были бы продукты.

- А вот Гавриловна не сумела! - живо сказал Игнат Васильевич. - Сама видела. Не прибедняйся, Тося, талант у тебя к этому делу!

Тося криво усмехнулась:

"- Так уж и талант? Скажете тоже!

- Талант, и самый настоящий! - уверил Тосю начальник лесопункта. - Это все равно как Пушкин: берет чистый лист бумаги и пишет увлекательные стихи: "Роняет лес багряный свой убор" или "Одна в глуши лесов сосновых давно, давно ты ждешь меня..."

Игнат Васильевич победоносно покосился на Дементьева. А Тося сперва сильно удивилась тому, что их начальник, оказывается, так хорошо знает Пушкина. Но тут же она припомнила, что оба стиха были о лесе, и решила, что знать такие стихи, наверно, обязаны все руководящие работники лесной промышленности.

-...А я, к примеру, возьму тот же лист, - Игнат Васильевич для наглядности взял со стола чистый лист бумаги и помахал им в воздухе, - и у меня получится: "Та-ра-ра, выезжали трактора"... Ведь так?

- Вам видней, что там у вас получится, - дипломатично ответила Тося. - Что ж, раз мне щи удаются, так я теперь на всю жизнь к кухне привязана? Из-за этой кулинарии... некоторые думают, что я не только на работе, а и в жизни подсобная...

Тося быстро взглянула на Илью, который, опустив голову, смирно сидел в сторонке и мял в руках пыжиковую свою шапку. К столу подошел Дементьев. Сначала его забавляла та серьезность, с какой грузный начальник пытался убедить маленькую повариху вернуться на кухню, и даже Пушкина себе в подмогу мобилизовал. А потом разговор не на шутку заинтересовал молодого инженера.

- Можно мне? - спросил он у Игната Васильевича и по студенческой привычке даже руку приподнял. - Вы одно поймите, товарищ Киселева...

- Кислицына я! - самолюбиво перебила его Тося.

- Виноват, товарищ Кислицына, вы одно поймите: дело к тому идет, что скоро мы всех женщин освободим от тяжелой работы в лесу. Что ж вы, одна против всех? Против всей нашей политики в женском вопросе?

Заслышав, что ее обвиняют в таких тяжких прегрешениях, Тося сразу оробела. Она испугалась вдруг, что ее и отсюда попрут, как вытурили из совхоза, и она так и не доведет до конца одной важной перевоспитательной работы.

- Да не против она! - заступился Илья за Тосю. - Просто ветер еще у нее в голове!

- Ты по себе не суди! - посоветовала ему Тося, а начальству сказала: - С обрубки сучьев я могу и уйти, но только не на кухню. Я... это самое, расти хочу, овладевать новой профессией, вот!

- И расти себе на здоровье, - разрешил Игнат Васильевич посвежевшим после передышки голосом. - Будешь хорошо работать - переведем в столовую, главным поваром станешь... У тебя такие перспективы!

- Да ну их! - забраковала Тося все перспективы. - Не буду я подсобницей, так и жизнь пройдет.

Игнат Васильевич сердито посмотрел на Илью.

- Откуда ты взяла, что питание - подсобная работа? Хорошенькое дело! Сама видишь: не пообедали лесорубы - и выработка сразу упала. Питание - такая же основная работа, как и лесозаготовки, ведь правда? - обратился начальник к Чуркину.

- Самая что ни на есть основная! - с готовностью подтвердил Чуркин и вытер губы, будто только что вкусно пообедал.

- И кто тебе такую чушь ляпнул?! - загремел Игнат Васильевич, нащупав слабое Тосино место. - Скажи, кто ¦- и я ему, дезорганизатору, сразу выговор закатаю!

- Да так, один человек... ¦-¦ нехотя проговорила Тося, а про себя решила: "Хоть режьте - не скажу!"

Игнат Васильевич вытер платком вспотевшее лицо.

- Дайте ей подумать, - снова заступился Илья за Тосю. - Нельзя же так сразу требовать...

Тося с благодарностью посмотрела на единственного человека, который защищает ее. Но тут же ей пришло в голову, что Илья действует сейчас как бригадир, заинтересованный в добавочной рабочей силе. И потом: если она уйдет с обрубки сучьев - кому он станет тогда помогать? Наде не очень-то поможешь! Вот тут и разберись, для кого он старается...

- Раньше требовалось думать, когда сманивал ее с кухни! - накинулся Игнат Васильевич на Илью. - Я еще до вас с Сашкой доберусь. Тоже мне, агитаторы!..

Ну так как же, Тося? Ты учти: человек не всегда делает то, что ему хочется, а чаще то, что другим нужней... Надо! Понимаешь?

Тосе вдруг стыдно стало, что она отнимает так много времени у солидного Игната Васильевича, который ей в отцы годится. Она опять оробела и украдкой покосилась на Илью, спрашивая взглядом, как ей быть. Все-таки он бригадир и должен руководить своей бригадой...

Игнат Васильевич отвернулся, чтобы не мешать сепаратным их переговорам. Илья развел руками и закивал головой, советуя Тосе согласиться.

- Если основная и... всем надо, - сдалась Тося, - тогда что ж, конечно...

- Вот спасибо, удружила! - обрадовался Игнат Васильевич и двумя руками тряхнул Тосину руку. - Но ты уж постарайся, а то ребята совсем отощали.

- А я просто не умею плохо готовить, - виновато сказала Тося. - Так уж у меня получается, и сама не рада... Только в завалюхе этой работать дальше я несогласная!

- Видишь ли, - доверительно объяснил Игнат Васильевич, - мы в том массиве уже заканчиваем лесоразработки. Нет смысла строить там капитальную столовую... Нерентабельно, понимаешь?

Но Тося, живя в одной комнате с Верой-заочницей, привыкла уже к ученым словам, и сбить ее с позиции было не так-то просто.

- Значит, раньше надо было строить, - твердо сказала она. - Когда... это самое, рентабельно было!

Илья одобряюще усмехнулся, а Игнат Васильевич ненужно переставил на столе пресс-папье и покосился на Дементьева.

- А ты что, зябнешь там? Хочешь, мы тебе полушубок со склада выпишем?

Тося хмыкнула и сказала наставительно, на правах человека с общепризнанным талантом:

- В полушубке щей не сваришь! Да и не во мне дело: я-то закаленная. А вот картошка зябнет! Я уж укутываю ее, укутываю, ничего не помогает... И люди обедают, не раздеваясь. Против гигиены это! Я в газете читала: есть такие вагончики-столовые, можно по рельсам гонять. Сегодня здесь, а завтра там! Вот бы нам такой...

- Пока вагончика добьешься - так и зима пройдет! - умудренно проговорил Чуркин.

- А вы добивайтесь, - посоветовала Тося. - На будущий год пригодится: эта зима не последняя.

- Яйца курицу учат... - пробормотал Чуркин. - Дожили!

А Дементьев поддержал Тосю:

- Верно, есть такие вагончики: на одной половине кухня, а на другой столовая.

Игнат Васильевич не принял борьбы на два фронта.

- Ладно, мы этот вопрос отрегулируем, - хмуро сказал он и снова переставил пресс-папье на столе.

Тося вопросительно посмотрела на Дементьева. Тот кивнул головой, обещая спасти ее картошку и постоять за гигиену.

- Значит, договорились, - подвела итог Тося. - До свиданьица.

Она пошла к выходу. Даже не оборачиваясь, Тося знала, что Илья идет за ней, и надбавила шагу, чтобы он не думал, будто она его поджидает. Пусть уж лучше он ее догонит, если она ему так нужна.

- Ну и чертова девчонка! - пожаловался Игнат Васильевич техноруку, вытирая шею. - В пот вогнала... Вот чем мне приходится тут заниматься, а вы говорите "модернизация"...

А Тося с Ильей вышли на крыльцо конторы и остановились. Илье казалось почему-то, что Тося ждет от него сейчас, чтобы он поблагодарил ее. Признаться, его и самого подмывало сказать Тосе что-нибудь хорошее, порадовать незаменимую повариху. Но Илья слишком редко чувствовал себя кому-нибудь обязанным, мог по пальцам перебрать всех, кого он благодарил в своей жизни, и так уж получилось, что девчат среди них пока что не было. И теперь с непривычки он просто не знал, с какого боку подступиться к этому нелегкому делу.

Вообще-то Тося не очень нуждалась во всяких там благодарностях, но на этот раз, после того как она выручила весь лесопункт со всеми его тракторами, бензопилами, штабелями, лесорубами и начальством, ей все-таки хотелось услышать от Ильи хотя бы одно словечко: "Спасибо". Небось не отвалился бы у него язык! Уж если сам ничего доброго к ней не чувствует, так мог бы поблагодарить от имени бригады, неужели им до сих пор не надоели помои Гавриловны?