Восприятие актера и зрителя.

Настройка восприятия.

Что такое атмосфера театра

Итак, не надо недооценивать зрителя, об­винять его в холодности и отсутствии вообра­жения. Важен настрой, состояние. Товстоно­гов нередко говорил о том, что нельзя смот­реть спектакль, не настроившись на него.

«Когда мне не нравится спектакль, это не всегда бывает потому, что он плох. Бывает и

Стр. 209

так, что я принес из жизни что-то такое, что настроило меня определенным образом по отношению к тому, что происходит на сцене. Стало быть, в нас происходят сложные психо­логические процессы—и все это отражается и на самом творчестве, и на восприятии про­изведения искусства. Очень важно, в какой обстановке вы читаете пьесу...» [3]

Кажется, что внутреннее состояние зри­теля — это то, что не зависит ни от актеров, ни от режиссера. Однако это не совсем так. В театре должна быть особая атмосфера, ко­торая с первых же минут пребывания зрите­ля в театре проникает в его душу и подготав­ливает его к восприятию пьесы.

Вспоминая о том, как он выбирал театр для работы, Олег Басилашвили рассказывал, что он ориентировался именно на атмосферу, ко­торая царила во МХАТе:

«У каждого спектакля была своя атмосфе­ра, особенно у чеховских. Эта атмосфера бук­вально «лилась» со сцены. В этих спектаклях не играли, нет, — было ощущение абсолют­но реальной жизни... Открывался занавес в «Трех сестрах, и ты оказывался в странной ат­мосфере радости и печали. Еще никто не про­изнес ни одного слова, еще только прозвуча­ло «Отец умер ровно год назад...», но ты уже был захвачен непонятно откуда взявшимся на­строением... Лишь когда я увидел (в БДТ) «Пять

Стр. 210

вечеров», «Лису и виноград», на меня вдруг пахнуло Художественным театром. Это было очень родственно моим юношеским впечат­лениям от МХАТа. Достоинство театра, отсутствие пустоты, сценической пыли, уважение, и вместе с тем густая, знакомая мне атмосфе­ра театра — это в БДТ было. Конечно, я сра­зу понял, что хочу именно в этот театр... Мне сразу захотелось быть именно там, в завора­живающем мире его спектаклей...» [7]

Эта атмосфера в первую очередь, зависит от всего театрального коллектива. «Настрой­ка» зрителя невозможна без настройки акте­ров. Настройка эта происходит воображаемо. При помощи образов, воспоминаний, ассо­циаций происходит приспособление к опре­деленному типу условных обстоятельств. Во­ображение заставляет работать психику, вы­рабатывая именно те эмоции, ощущения и действия, которые нужны в данный момент в данном спектакле. О механизме этого при­способления Товстоногов писал:

«Я работал в театральном институте в Тби­лиси. Крупный грузинский психолог проводил опыт, о котором я хочу рассказать. Человек закрывал глаза, вытягивал обе ладони, и ему давали в руки два одинаковых шарика, дере­вянных или металлических, — одной формы и равного веса. Потом спрашивали: где тяже­лее? Он отвечал, что вес равный. Затем в одну

Стр. 211

Руку ему давали шарик тяжелее. Спрашивали: тяжелее? Он отвечал: тяжелее. Затем давали опять первый шарик и спрашивали: тяжелее? Он отвечал: тяжелее. Почему? Организм приспособился к тяжести и уже не ощущал разницы. Настройка организма произошла не непосредственно, а через воображение На

этом строится искусство. Человек, которому это от природы не свойственно, не годится к артистической деятельности. Человек, у ко­торого воображение умозрительно, не мо­жет воздействовать на других». [3]

В другом месте Товстоногов говорит:

«Для разных категорий зрителей должны быть и разные варианты "условий игры"... Без современных зрителей не может быть совре­менного театра. Современный зритель — не­пременный и обязательный участник не толь­ко вечернего спектакля, но и сегодняшней ут­ренней репетиции, замысла вашего будущего спектакля». [3]

Атмосфера спектакля

Как и многие другие выдающиеся мастера сцены, Товстоногов считал, что

«вне атмосферы не может быть образно­го решения. Атмосфера — это эмоциональная

Стр. 212

окраска, непременно присутствующая в ре­шении каждого момента спектакля». На пер­вый взгляд кажется, что атмосфера—слишком размытое и абстрактное понятие, которое ни­как нельзя осуществить технически. Однако это не так. Каждый режиссер и каждый ак­тер должен владеть приемами "настройки ат­мосферы"». [3]

Для того чтобы выстраивать атмосферу в спектакле, нужно уметь создавать ее и в повседневной жизни. Для этого необходимо постоянно тренировать свое чувство атмос­феры, искать ее в каждом пейзаже, в каждой обстановке. Библиотека, больница, улич­ное кафе, концертный зал, кладбище, пе­реполненный трамвай — все это имеет свою неповторимую атмосферу, которую важно учиться чувствовать, в которой нужно учить­ся существовать. Актер должен превратить­ся в один большой орган чувств, восприни­мать окружающую его атмосферу, слушать ее, как музыку. Эта музыка атмосферы, по словам Михаила Чехова,

«меняет для него ту же мелодию, делая ее то мрачной и темной, то полной надежд и ра­дости. Тот же знакомый ему пейзаж "звучит" для него иначе в атмосфере тихого весеннего утра или в грозу и бурю. Много нового узнает он через это звучание, обогащая свою душу и пробуждая в ней творческие силы. Жизнь

Стр. 213

полна атмосфер, то только в театре режис­серы и актеры слишком часто склонны пре­небрегать ею». [11]

Атмосферу спектакля надо сперва почувс­твовать, а потом уже - начинать выстраи­вать. Товстоногов вспоминал, как создава­лась та неповторимая атмосфера в спектакле «Три сестры», которая с первых же мгновений покоряла зрителя. Эта пьеса — одна из самых сложных для создания атмосферы. В ней нет «борьбы двух лагерей, борьба в ней незри­мая, главный противник в пьесе не называ­ется. Любя своих героев, Чехов ненавидел тупую, бессмысленную жизнь, которая по­родила и их трагическую бездеятельность, и их пассивность, безволие и, в конечном сче­те, их равнодушие... Мы стремились проти­вопоставить жизнь и идеалы и выразить это сценически через сочетание контрастных хо­дов. Вот почему мы добивались, чтобы пер­вый акт был по атмосфере беззаботно свет­лым, чтобы во втором возникало ощущение зябкости, холода, чтобы атмосфера третье­го акта была как бы пропитана духотой и га­рью пожара, чтобы в самом воздухе его ощу­щалась охватившая всех тревога. И как логи­ческое завершение трагедии воспринималась бы стеклянная прозрачность последнего ак­та. Мы искали этого соединения в каждом

Стр. 214

образе, в каждой сцене, и порой для нас самих оно открывалось совершенно неожиданно. Мы не ставили перед собой задачу ни спе­циально переосмыслить Чехова, ни удивить мир неожиданностью прочтения «Трех сес­тер», мы стремились лишь к одному — рас­крыть в произведении те мысли и чувства, которые делают Чехова необходимым и жи­вым сегодня». [5]

Атмосфера — не просто настроение. Это определенный градус существования актеров в данной сцене, при котором каждый харак­тер раскрывается в самой своей сути. Атмос­фера — не во внешних признаках, не в настро­ении, а в отборе предлагаемых обстоятельств. Атмосфера не существует сама по себе, она является ведущим предлагаемым обстоятельс­твом данной сцены, помогающим выявить внут­реннее существо героев. Вне этой взаимосвя­зи разговоры об атмосфере останутся об­щим местом.

Атмосфера — понятие конкретное, осяза­емое и режиссером контролируемое. Иног­да говорят: все вроде хорошо, но не хватает атмосферы. Это чепуха, хотя такое суждение бытует даже среди профессионалов. Атмос­фера понимается как некая дополнительная окраска, как аккомпанемент, как настроение, сопутствующее тому, что происходит. Это глу­бокое заблуждение. Атмосфера — это дове­денная до предела логика, обостренная сие-

Стр. 215

тема предлагаемых обстоятельств, проявляю­щая зерно и существо сцены. [1 ]

Сценическая атмосфера и авторский замысел

Правильно выстроенная сценическая ат­мосфера может идти только от правильно раскрытого авторского замысла. Здесь сно­ва перед нами встают проблемы жанрового решения. Крайне важно уделять внимание авторским ремаркам — в них зачастую кро­ется главный тон сценической атмосферы. В своих воспоминаниях Товстоногов писал:

«Известный режиссер музыкального теат­ра Б. Покровский рассказал мне однажды, как он вошел на оркестровую репетицию «Евге­ния Онегина» и услышал, что знаменитый вальс в сцене ларинского бала звучит непривычно— неожиданно иронически. После репетиции он спросил у дирижера, как возникло такое свое­образное звучание? И тот объяснил, что во всех спектаклях в этом месте были приглуше­ны ударные, отчего вальс делался лирическим. Когда же оркестр сыграл его так, как написано в партитуре Чайковского, вальс зазвучал гром­ко и иронично, и — бал сразу стал провинци­альным, а не балом «вообще», как это обычно бывает. Вот и нам надо прежде всего читать

Стр. 216

«партитуру» автора - оригинальную пьесу, а не чужой режиссерский ее экземпляр, где «при­глушены ударные». С собственного отношения к первоисточнику и начинаются режиссерские открытия, но обнаружить их можно только из­нутри пьесы, а не извне». [6]

Атмосфера имеет прямое отношение к обстоятельствам времени и места действия. «Возьмите контраст действий у Пушкина в «Пире во время чумы». — советовал Товсто­ногов. События пьесы не имеют никакого от­ношения к чуме, но то, что действие проис­ходит во время чумы, создает неожиданную атмосферу трагического».

Верно выстроенная атмосфера спектакля не только облегчает процесс творчества ак­теров. Она позволяет зрителю включиться в сценическое действо и стать сотворцом дра­матического произведения.

Контрольные вопросы

▲ Что такое восприятие актера и восприятие зрителя?

▲ Как восприятие зависит от психологической

Настройки?

▲ Что такое атмосфера?

▲ От чего она зависит?

▲ Что необходимо делать для создания верной

Атмосферы спектакля?

Стр.217

Тренинговое задание №16

Прочитайте следующие отрывки из раз­ных пьес. Постарайтесь вникнуть в атмосферу этих отрывков. Какими бы словами вы опре­делили ее? Чем отличается атмосфера пьесы Володина от атмосферы пьесы Вампилова? Запишите свои ощущения.

А. М. Володин.

ПЯТЬ ВЕЧЕРОВ.

Четвертый вечер

Вешалка, сундучок (из тех, что стоят в прихожей.) Звонит телефон. В накину­том на плечи пиджаке выходит Ильин, снял трубку.

Ильин. Да... Ленинград... Тимофеева?.. Сейчас. Миха, тебя. Эй, телефон!

Из комнаты выходит Тимофеев, вскло­коченный, хмурый человек в

пижаме. Хо­чет взять трубку, но в это время позво­нили в дверь.

тимофеев. Кто там?

Голос тамары. Извиняюсь. Тимофеев Михаил здесь живет?

тимофеев. Здесь.

Стр. 218

Ильин панически замотал головой и за­махал руками, опустил трубку на рычаг и пошел в комнату, от двери шепнув: «Ме­ня здесь нет». Тимофеев открыл дверь. Вошла Тамара.

тамара. Простите, не знаю вашего отчест­ва. Я так поздно... Но бывает — при­ходится... Я хотела у вас справить­ся насчет Ильина, Александра Пет­ровича.

тимофеев (неопределенно). Александра Петровича?

тамара (очень вежливо). Вы с ним в инс­титуте учились.

Тимофеев. Ах, Сашка! Да, учился. Он что, сейчас вам нужен? Немедленно?

тамара. Нет, зачем же! Я только хотела спросить. Извините, что так позд­но.

тимофеев (посмотрел на часы, поднес к уху, потряс). Вчера починил, се­годня стоят.

тамара. У нас часто так бывает, почи­нят...

тимофеев. Что?

тамара. Говорю: починят, а как часы идут — это их не интересует.

Стр. 219

тимофеев (передернулся). Не топят, чер­ти. Посидите, накину что-нибудь.

Тимофеев исчез. Тамара присела на сунду­чок. Некоторое время сидит

одна, чопор­ная от неловкости. Тихо, по-ночному, из репродуктора

звучит музыка.

тимофеев, утепленный, вошел снова. (Сухо.) Ну, что вам?

тамара. Я хотела спросить насчет Ильина. Не знаете, где он сейчас?

тимофеев (быстро). Ну, был он у меня, заходил.

тамара. Когда?

тимофеев. Число не записал, дней, мо­жет, десять...

тамара. А он не обещал к вам прийти? тимофеев. Не обещал. тамара. И адрес

не оставил? тимофеев. И адрес не оставил.

тамара. Хм Называется, друзья. Как же вы встретились и ничего не спросили...

(Направляется к выходу. Но у двери повернулась.)

тимофеев. Ну, я его спрашивал, как, что, он меня спрашивал, что как...

Стр.

тамара (вернулась). Ну, и как же у вас, что?

тимофеев. Вот, приехал в командировку, остановился у родичей. Так что вы меня случайно застали. (Телефон­ный звонок.) Да!.. Тимофеев слуша­ет... Подгорск? Алло! Где же ваш Под-горек?..Да никто не вешаеттрубку!.. Жду, жду...

тамара. Значит, вы тоже на Подгорском комбинате работаете?

тимофеев (с трубкой). Я тоже. А кто еще?

тамара. Ну, как же, Ильин! тимофеев. Ах, Ильин! Что ж, возможно.

та м а р А. Что значит возможно, неужели вы не знаете? Вы кем работаете?

тимофеев. Я? Главным инженером.

тамара (подозрительно). Странно. Очень странно. А Ильин?

тимофеев. Что — Ильин? тамара. Он тоже в Подгорске?

тимофеев. Нет, Ильин — он, не знаю где.

тамара (что-то поняла). Так.

Стр. 221

тимофеев (в трубку). Да, Тимофеев... Ладно, я тебя слышу хорошо, гово­ри... Так... Порядок... Уже договори­лись... Уже!.. Глухая тетеря... Буду двадцатого, вышли машину... Все, бывай. (Повесил трубку.) А вы, собс­твенно, кто ему будете, жена?

v

тамара. Я? Нет, просто знакомая. тимофеев. Сочувствую. тамара. Чему же

вы сочувствуете?

тимофеев. Ладно, сейчас не время, как-нибудь на досуге.

тамара. А все-таки. Меня это интересует. Раз уж начали — договаривайте.

тимофеев. Ничегоя не начинал, не люб­лю вмешиваться в чужие дела.

тамара. Может быть, вы намекаете, что он безалаберно живет?

тимофеев. Странная вы женщина, ни на что я не намекаю.

тамара. Или вы намекаете, что он не­уравновешенный человек, вспыль­чивый,

что его даже из института исключили, так он не виноват. Это­го декана,

которому Саша тогда на­грубил, его и сейчас все студенты не любят... Ну,

хорошо, если даже

Стр. 222

тогда Саша совершил ошибку... Но он правильно говорил: «Заслуга не в

том, чтобы не делать ошибок, а в том, чтобы вовремя их исправ­лять».

тимофеев. Что же не исправил? тамара. А вы ему завидуете?

тимофеев. Чему же завидовать, любо­пытно.

тамара. А зато... А зато он талантливый! Его даже в школе называли «химик-

гуммиарабик» — такие у него бы­ли способности! И в институте не вы ему

помогали, а он вам!

тимофеев (усмехнулся). Помнит.

тамара. Он не хвалился, просто к слову пришлось... Теперь я понимаю, поче­му

он от меня ушел. Ничего не объ­яснил. Все-таки обидно. Обо мне совсем

не подумал. И вот я за ним бегаю. Вы скажете, что я унижаюсь. Может

быть. Но ведь я не о себе ду­маю, а о нем! Хотя так, наверно, всем кажется.

тимофеев. Ну, успокойтесь, успокойтесь, будет вам...

тамара. Я ведь, в сущности, живу одна. В будни ничего — работа у меня -

Стр. 223

интересная, ответственная, все вре­мя чувствуешь себя нужной людям. А в праздник плохо. Никуда идти не хочется. Все парами, парами, толь­ко ты одна. Один раз еду в трам­вае и думаю: «Вот бы ехать, ехать, никуда не приезжать». Представ­ляете? А дома так вдруг худо сде­лается, что вот пол натерт, и все на месте... Расшвыриваешь вещи по комнате, а потом от этого еще хуже, опять порядок наводишь. (За­стегнула пальто.)

тимофеев. Шея-то открыта, надует.

тамара. Ничего. Шарфик куда-то делся.

Тимофеев снял с вешалки шарф, накинул ей на шею.

Что вы? Зачем?

тимофеев. На память.

тамара (возвращает). Не

надо.

тимофеев. Подождите, я вас провожу.

тамара. Не надо.

тимофеев. Хоть адресок оставьте, что-ни­будь узнаю — зайду скажу.

тамара. Адрес простой: Восстания, двад­цать два, квартира два. Запомните? До свидания.

Стр. 224

Тамара ушла. Тимофеев, хмурый, сидит на сундуке, закурил. Из комнаты

вышел Иль­ин. Смотрит на Тимофеева молча.

Ильин. Да, забавная ситуация... тимофеев. Куда забавней.

Ильин. Помню, ранило меня — трясусь в медсанбатской машине, прижался к борту. Осколок попал в легкое, чувс­твую: чуть наклонишься — и кровь хлынет горлом. Так, думаю, долго не проживешь, гроб. И только одна мысль была в голове: если бы мне разрешили прожить еще один год. Огромный год. Миллион вот таких бесконечных минут. Что бы я успел сделать за этот год! Я бы работал по шестнадцать, по двадцать часов в сутки. Черт его знает, может быть, я сумел бы сделать что-нибудь стоя­щее!.. (Сморщился, замотал головой.) А ты красноречиво описал. Сво­лочь все-таки.

Тимофеев не отвечает.

И зачем ты, объясни ради всего свя­того, рассказал ей свою биографию? Какое ей дело до того, главный ты инженер или не главный? Да еще в Подгорске? К чему ей твой адрес? Почему ты не рассказал заодно,

Стр. 225

какая у тебя зарплата и сколько у тебя было знакомых женщин? Я тебя что просил: скажи — никого здесь нету, ничего не знаю. Простая вещь. Нет, надо же тррр... тррр... Трепло!

тимофеев. Я в жизни никому не врал. Не умею, и больше ты меня не за­ставишь!

Ильин. Не ори, стариков разбудишь.

тимофеев. Вот мой совет: беги за ней, ва­ляйся в ногах.

Ильин. Исключено. тимофеев. Почему?

Ильин. Видишь ли, есть женщины с ямоч­ками на щеках, есть без ямочек. Та­мара — единственная женщина в мире с ямочкой на одной щеке.

тимофеев. Не балагань.

Ильин. Понимаешь, я ей наврал. Бряк-нул, что я главный инженер. Ну, зна­ешь, я ведь раньше в ее глазах был этакий Менделеев, не стоит, думаю, разочаровывать. Потом смотрю -дело-то серьезней, чем я предпола­гал. Рано или поздно карты придет­ся раскрыть. Что делать? Сознаться. А позор? Пускай лучше думает, что я этакий отчаянный, безрассудный,

Стр. 226

ну, непрактичный — это женщины прощают. Надоело, говорю, все это,

махнем куда-нибудь к дьяволу на Се­вер... Вот, если бы она согласилась, я бы

и взял ее к себе, а потом бы как-нибудь обошлось. Так нет, сна­чала ей

надо выяснить, рассудить, вникнуть во все обстоятельства мо­ей жизни. А я

не хочу, чтобы она вни­кала! Я имею право жить, как мне нравится, и ни

перед кем не отчи­тываться. В том числе и перед то­бой. Обличитель! Из

высших сооб­ражений плюнул женщине в душу. Гордись! И вообще ты

мне надоел, я от тебя ухожу.

тимофеев. Куда же ты сейчас пойдешь - ночь!

Ильин. Не погибну. (Надел пальто, ушел.)

А. Вампилов.

ПРОШЛЫМ ЛЕТОМ В ЧУЛИМСКЕ.

Действие первое. Утро

Летнее утро в таежном райцентре. Ста­рый деревянный дом с высоким крыльцом, верандой и мезонином. За домом

Стр. 227

возвышается одинокая береза, дальше видна соп­ка, внизу покрытая елью, выше — сосной и лиственницей. На веранду дома выходят три окна и дверь, на которой прибита вы­веска "Чайная". Перед мезонином неболь­шой балкончик, и дверь на него чуть приот­крыта, внизу окна закрыты ставнями. На од­ной из ставен висит бумажка, должно быть, распорядок работы чайной. Здесь же, на веранде, стоит несколько новеньких ме­таллических столов и стульев. Слева от до­ма — калитка и скамейка, а дальше высо­кие ворота. Начинаясь за воротами, вверх к дверям мезонина ведет лестница с перила­ми. На карнизах, оконных наличниках, став­нях, воротах — всюду ажурная резьба. На­половину обитая, обшарпанная, черная от времени, резьба эта все еще придает до­му нарядный вид. Перед домом — дере­вянный тротуар и такой же старый, как дом (ограда его тоже отделана резьбой), пали­садник с кустами смородины по краям, с травой и цветами посередине. Простень­кие бледно-розовые цветы растут прямо в траве, редко и беспорядочно, как в ле­су. Палисадник расположен так, что для посетителей, направляющихся в чайную с правой стороны улицы, он выглядит неко­торым препятствием, преодолеть которое должно, обойдя его по тротуару, огибаю­щему здесь половину ограды

Стр. 228

палисадника. Труд этот невелик — в обход шагов де­сяток, не более того, но по укоренившей­ся здесь привычке посетители, не утруждая себя "лишним шагом", ходят прямо через палисадник. Следствием этой манеры яв­ляется неприглядный вид всего фасада: с одной стороны из ограды выбито две до­ски, кусты смородины обломаны, трава и цветы помяты, а калитка палисадника, ко­торая выходит прямо к крыльцу чайной, распахнута и болтается косо на одной пет­ле. У крыльца на веранде лежит человек. Устроился он в углу, незаметно. Из-под те­логрейки чуть торчат кирзовые сапоги — вот и все. Сразу и не разглядишь, что это человек. Первоначальная тишина и непод­вижность картины нарушаются лаем собак где-то по соседству и отдаленным гудением мотора. Потом щелкает заложка большой калитки и появляется Валентина. Валенти­не не более восемнадцати лет, она сред­него роста, стройна, миловидна. На ней ситцевое летнее платье, недорогие туфли на босу ногу. Причесана просто. Валенти­на направляется в чайную, но на крыльце неожиданно останавливается и, обернув­шись, осматривает палисадник. Бегом — так же как и поднялась — спускается с крыль­ца. Она проходит в палисадник, поднимает с земли вынутые из ограды доски, водворя­ет их на место, потом кое-где расправляет

Стр. 229

траву и принимается чинить калитку. Но тут калитка срывается с петли и хлопает о зем­лю. При этом человек, спящий на веранде и ранее Валентиной не замеченный, неожи­данно и довольно проворно поднимается на ноги. Валентина слегка вскрикивает от испу­га. Перед Валентиной стоит старик невысо­кого роста, сухой, чуть сгорбленный. Он узкоглаз, лицо у него темное, что называется, прокопченное, волосы седые и нестриже­ные. В руках он держит свою телогрейку, а рядом с ним лежит вещевой мешок, кото­рый он, очевидно, подкладывает под голо­ву. Его фамилия Еремеев.

ЕРЕМЕЕВ. Ты почему?

Валентина молчит. Испуг еще не прошел, и она смотрит на Еремеева

широко рас­крытыми глазами.

Почему? Зачем кричать?

Валентина. Ой, как вы меня напугали...

Еремеев. Напугал?.. Почему напугал? Я нестрашный.

Валентина. Нет, вы страшный, если не­ожиданно... (Улыбается.) Извини­те,

конечно...

Еремеев (улыбается). Зачем бояться? Зверя надо бояться, человека не на­до

бояться.

Стр. 230

Валентина. Уже не боюсь... (Снова возит­ся с калиткой.) Помогите, пожалуй­ста.

Еремеев спускается с крыльца.

Подержите мне ее... Вот так... Вдво­ем они наладили калитку. Ну вот, большое вам спасибо... Я вас разбу­дила?

еремеев (кивает). Разбудила. (Кашля­ет.)

валентина (поднимается на крыльцо). Как же вы здесь спали?.. Холодно же. Да и жестко, наверно... Посту­чались бы.

еремеев. Зачем стучаться? Зимой надо стучаться... Ты Афанасия знаешь?

валентина. Афанасия?.. А вы к нему? Еремеев быстро кивает.

Так он сейчас придет. Сюда.

еремеев. Сюда?

валентина. Должен прийти. Он сейчас здесь работает, чайную ремонти­рует... Да вы лучше к нему сходите. Вон их дом (показывает), два ок­на... Знаете?

еремеев. Сейчас придет — тут его подожду.

Стр. 231

валентина. Как хотите... (Ключом от­крывает дверь чайной.) Да вы са­дитесь,

чего зря стоять. Присажи­вайтесь.

В это время с громким стуком распахива­ется дверь на балкончике мезонина. Вален­тина, которая в это мгновение заходит в помещение чайной, на секунду замирает на пороге. На балкончике мезонина появ­ляется Пашкина. Прищурясь, она смотрит на улицу. Кошкиной двадцать восемь лет, не меньше, но и не больше. Она привлека­тельна. Недлинные прямые волосы, до се­го момента непричесанные. Чуть близору­ка и впоследствии появится в очках. Сейчас она босая, в домашнем халате.

кашкина (негромко). Ну вот... День будет отличный — опять...

Валентина исчезает в помещении чайной и поспешно закрывает за собой дверь. Ере­меев присел на стул, сидит неподвижно.

Послушай, почему мне так не везет? (Обращается к кому-то находяще­муся в

комнате, но говорит, не обо­рачиваясь, глядя на улицу.) В мае здесь стояла

замечательная погода, помнишь? Так вот. Я ухожу в отпуск — начинается

дождь. Приезжаю в го­род — там идет дождь. Еду к тетке,

Стр. 232

ну, думаю, наконец позагораю. Заяв­ляюсь — и там дождь. А за день до моего приезда было солнце. (Расче­сывает волосы.) Возвращаюсь сю­да, выхожу на работу, и вот пожа­луйста: прекрасные деньки. Ужас ка­кой-то... (Приостанавливает руку с расческой.) Послушай. Ты ждал меня хоть немного?.. Или вовсе не ждал? (Мгновение ждет ответа, потом продолжает расчесывать волосы, усмехается.) Ладно, можешь не от­вечать. Не затрудняй себя. Это я так спросила, от нечего делать... А все же денек сегодня будет чудесный. Послушай-ка! Идем сегодня на тан­цы... А почему бы и не пойти?.. Ну да, сейчас ты скажешь, что это безумие, что для танцев ты уже устарел, — я уже знаю, что ты скажешь... Что?.. Молчишь. Значит, все правильно... Ну ладно, я ведь только предлагаю... Заварить тебе чаю?.. (Ждет отве­та, потом оборачивается.) Чаю те­бе заварить?.. Неужели уснул?.. Ус­пел уже... (Помолчав.) Ну и спи. (Не без горечи.) Спать — на это ты спо­собен. Это единственное, что тебе еще не надоело... Ну и ладно. Ну и спи себе. (Уходит с балкончика.)

Стр. 233

С правой стороны улицы появляется Мечеткин. Ему около сорока лет. Он в новом сером костюме, в потешной зеленой шля­пе, при галстуке. Держится он до стран­ности напряженно, явно напуская на се­бя начальственную строгость, руководя­щую озабоченность. Старается говорить низким голосом, но часто срывается на природный фальцет. Он приближается к ограде, вынимает из нее одну доску, пы­тается протиснуться, но безуспешно — мужчина он, что называется, в теле. Вы­нимает другую доску и проходит через па­лисадник, оставляя за собой открытую калитку. При его появлении Еремеев под­нимается и собирает свою постель: скла­дывает в мешок телогрейку.

Мечеткин. Что такое?.. (Строго.) Ты что тут делаешь?

Еремеев молчит,

А?.. Спал, что ли?

еремеев (кивает головой, улыбается). Отдыхал маленько.

Мечеткин. Отдыхал, значит?.. (Язвитель­но.) Ну и как ты отдохнул?

еремеев (простодушно). Хорошо отдохнул.

мечеткин. Так, так... Ну, а кто тебе разре­шил?.. А?.. Я вопрос задаю, кто тебе

Стр. 234

разрешил здесь спать?.. (Стучит в дверь.)

Еремеев молчит. Валентина появляется на пороге. На ней белый фартук.

(Приподнял свою шляпу, заговорил любезно.) Работникам общепита...

мечеткин. Доброе утро.

мечеткин. Ну и как оно... Как дела? Как настроение?

валентина. Спасибо, хорошо.

мечеткин. Впечатление производите по­ложительное...

валентина (смеется). Неужели?

мечеткин. Определенно, определен­но...

валентина. Вы, Иннокентий Степанович, я гляжу, сегодня в хорошем настроении...

мечеткин. А где же буфетчица? Еще не пришла? (Смотрит на часы.) Опять она задерживается.

валентина. Не волнуйтесь, сейчас при­дет. Садитесь, обождите минутку...

(Исчезает.)

Мечеткин (прошелся по веранде). Так, так... А ведь ты мне так и не ответил. Кто

Стр. 235

разрешил тебе здесь спать?.. А? Гос­тиница тут, что ли?

еремеев. Ночью пришел, из тайги при­шел...

М ечетк и н. Видать, что из тайги... А зачем? По какому поводу?

еремеев. По делу пришел.

мечеткин. По делу, говоришь?.. Знаем мы ваши дела. Налижетесь, пони­

маете ли, и все дела. А пришел, так иди в гостиницу. На общем

основании.

еремеев. Зачем в гостиницу. У меня друг есть. Афанасий. Будить его не стал.

Появляется Хороших, женщина лет соро­ка пяти. Она моложава на вид, энергична, в движениях смела и размашиста. Одета щеголевато.

мечеткин (Еремееву). Будить не стал, ска­жи какой стеснительный. А в

общественном месте валяться нестеснительный?.. Вот друг, понимаете.

хороших (Мечеткину). Дай пройти. Че­го опять разоряешься? (Еремееву.) Никак

Илья?

еремеев. Илья, илья-хороших. Здравствуй-ка, Илья!

Стр. 236

еремеев. Здравствуйте, здравствуйте!

хороших (проходит в помещение чай­ной, на пороге). Здравствуй, Вален­тина.

мечеткин (разглядывает свои часы). Так, так...

Хороших появляется и открывает став­ни одного из трех окон. В этом

окне ока­зывается витрина буфета, весы, бутыл­ки на полке и прочее.

Между прочим, уже десять девятого.

хороших. Ну и что?

мечеткин. Опаздываете, Анна Васильев­на. Раньше вставать надо.

хорош. Тебя я не спросила. (Исчезает за дверью. Тут же появляется в бу­фете за

окном. Еремееву.) Давнень­ко ты здесь не заявлялся.

еремеев. Давно, давно.

мечеткин (Хороших). Имейте в виду,дис­циплина у нас для всех существует.

Положение общее.

Хорош. Да отстань ты, дай с человеком поговорить.

мечеткин. Смотрите, Анна Васильевна. Вы ведь не в первый раз, вы

Стр. 237

систематически задерживаетесь, так что имейте в виду... Мне две

яичницы, простоквашу, хлеб и стакан чаю... Имейте в виду, на вас и так

сигналы поступают...

хороших. Да иди ты со своими сигнала­ми. Ты лучше скажи мне, когда ты

женишься.

мечеткий. То есть?.. Что вы этим хотите сказать?

хороших. А то сказать, что давно тебе по­ра. Уж я жду, жду...

М е ч етк и н. Гм... А ваше-то, между прочим, какое до этого дело?

хорош. Да как же. Женился бы, так, сла­ва богу, сюда перестал бы ходить. Дома бы питался. Вот бы удружил так удружил. Зато жене твоей я бы не позавидовала.

мечеткин. Анна Васильевна!.. Вы забы­ваетесь, между прочим.

хороших (пишет на бумажке. Громко). Валентина! Две яичницы! (Подает

Мечеткину хлеб и талоны.) Ешь да помолчи немного. (Еремееву.) А ты, Илья?

Завтракать будешь?

еремеев. Спасибо, спасибо.

Тренинговое задание №17

Это Тренинговое упражнение предлагал своим ученикам Михаил Чехов. Оно так и на­зывается — «тренинг атмосферы».

Тренинг атмосферы

Представьте себе пространство вокруг вас наполненным атмосферой (как оно мо­жет быть наполнено светом или запахом). Представляйте вначале простые, спокой­ные атмосферы, например: уют, благого­вение, одиночество, предчувствие (радост­ное или печальное) и т.п. не прибегайте ни к каким отвлекающим ваше внимание во­ображаемым обстоятельствам, якобы соз­дающим данную атмосферу. Представляй­те себе непосредственно то или иное чувс­тво разлитым вне вас в вашем окружении. Продолжайте это с целым рядом различ­ных атмосфер. Выберите одну атмосферу. Сделайте легкое движение рукой в гармо­нии с окружающей вас атмосферой. Пов­торяйте это простое движение, пока вы не почувствуете: ваша рука пронизана атмос­ферой и в движении своем выражает и от­ражает ее.

Перейдите к более сложным движениям: встаньте, сядьте, лягте, возьмите предмет, положите его и т.п. Добивайтесь тех же ре­зультатов, что и в предыдущем случае.

Стр. 239

Произнесите одно слово (сначала без движения) в созданной вами атмосфере. Следите за тем, чтобы оно прозвучало в гар­монии с ней. Произнесите короткую фразу в определенной атмосфере. Соедините эту фразу с соответствующим ей простым дви­жением. Проделайте это упражнение в раз­личных атмосферах.

Снова проделайте все вариации описан­ного выше упражнения с такими атмосфе­рами, как экстаз, отчаяние, паника, нена­висть, пламенная любовь и т.п. перейдите к следующему варианту упражнения. Ок­ружите себя атмосферой. Вживитесь в нее. Найдите простое движение, органически вытекающее из атмосферы. Проделайте его несколько раз. Перейдите к более сложно­му движению, исходя из той же атмосфе­ры. Выполните простое бытовое действие. Присоедините к нему слова. Сделайте их более сложными и продолжайте упражне­ние, пока оно не примет вид законченной импровизации.

Создайте вокруг себя атмосферу и, по­быв в ней некоторое время, вызовите в сво­ей памяти соответствующие ей образы из жизни. Атмосфера душевного холода, на­пример, может вызвать образ официально­го учреждения и т.п.

Читайте пьесы и литературные произве­дения, интуитивно (не рассудочно)

Стр. 240

определяя атмосферы, сменяющие одна другую. Создайте мысленно "партитуру" следующих одна за другой атмосфер.

Вживаясь в различные атмосферы, ста­райтесь осознать динамику, волю каждой из них. Начните двигаться в гармонии с этой ди­намикой. Постепенно усложняя ваши дви­жения, перейдите к импровизации.

Если вы упражняетесь не один, делайте импровизации двоякого рода:

1.Все участники, охваченные определенной атмосферой, живут индивидуальными
чувствами, родственными атмосфере.

2.Один из участников живет чувствами, противоположными общей атмосфере.

С группой партнеров приготовьте не­большой отрывок. При работе над ним ста­райтесь исходить из атмосферы не только в игре, но и в выборе мизансцен. Обсудите с партнерами возможные декорации, свет и сценические эффекты, соответствующие атмосфере отрывка.

Старайтесь в повседневной жизни заме­чать атмосферы, в сферу которых вы вступа­ете. Слушайте их, как музыку. [11]

Стр. 241

Глава десятая

ОБНАРУЖЕНИЕ

ФИЗИЧЕСКОГО

ДЕЙСТВИЯ.

ТУАЛЕТ АКТЕРА.

ТРЕНИНГ ФИЗИЧЕСКОГО

ДЕЙСТВИЯ

В последнем тренинговом задании состо­ялся переход от тренинга интеллекту­ального к тренингу физическому. На­верняка это было не так-то просто. Человек устроен так, что умственно-эмоциональная

Стр. 242

сфера откликается на предлагаемые обсто­ятельства быстрее, чем тело. Одно дело — почувствовать атмосферу, придумать «роман жизни» для персонажа, даже понять его мо­тивацию, и совсем другое — начать действо­вать.

«Самое трудное в нашей профессии — пе­ревести язык эмоций и чувств на язык дейс­твия. Этот процесс может осуществиться тог­да, когда ваше воображение натренирова­но». — говорил об этом Товстоногов.

Задача режиссера в процессе поиска вер­ного действия становится чрезвычайно слож­ной. Необходима огромная педагогическая точность в работе режиссера, чтобы весь комплекс интеллектуального и психологи­ческого, всю глубину образа раскрыть че­рез простейшее, элементарное выражение, направленное к конкретному результату. Роль актера в этом процессе становится необычай­но активной, потому что «разведка действием» требует участия в работе всего его психофи­зического аппарата.

Внутренняя глубина, идейность и эмоцио­нальная заразительность могут быть обнару­жены только тогда, когда для каждого данного случая будет найдено то единственно верное физическое действие, которое действитель­но может «взорвать» изнутри данный кусок, всю пьесу, чтобы полнее выразить авторский замысел. [5]

Стр. 243

В обнаружении физического действия ак­теру может помочь метод действенного ана­лиза, предложенный Станиславским.

«Благодаря методу действенного анализа, -утверждал Товстоногов,—мы имеем возмож­ность на самом первом этапе работы перехо­дить, так сказать, к «разведке телом». Важно руками, ногами, спиной, всем своим физичес­ким существом внедряться в пьесу и разведы­вать ее. Вот в чем сила метода. Здесь нужно с ролью в руках во что бы то ни стало добивать­ся конечного результата, и надо разобраться в том, что происходит в пьесе. Читая пьесу по ролям, не следует искать интонационную ок­раску той или иной фразы, а нужно раскрыть действенную основу роли. С самого начала должна производиться «разведка телом» че­рез действие». [8]

Что такое верное физическое действие

В основу метода Станиславского легло то положение, что всякое действие есть акт пси­хофизический. Любое движение тела (даже неосознанное, произведенное машинально, автоматически) имеет две природы — психи­ческую и физическую. Эти две природы

Стр. 244