Эмпирические основания социально-философского прогнозирования

Традиционными апостериорными основаниями социально-философского прогнозирования являются экстраполяционно-линеарные модели, опирающиеся на принцип переноса прошлого опыта на будущий, т.е. на приёмы экстраполяции, аналогии, индукции. Аргументация познаваемости будущего, исходя из анализа предшествующего опыта, сводится к тому, что в силу последовательности временного континуума эпистемологические корни грядущего следует искать в прошлом и настоящем, которые относительно будущего онтологически первичны и имманенты ему. Согласно Г.Лейбницу, при заданных условиях эвристический потенциал ограничен: методом постижения будущего будет экстраполяция, а способ анализа грядущего строится на аналогии, т.к. «… всякое настоящее состояние естественным образом объяснимо только с помощью другого состояния ему предшествующего»[74]. По Канту, способность предвидения является условием, при котором возможна праксеологическая установка. Основой взгляда на будущее является ассоциативное мышление, при котором мы соотносим прошедшее и будущее с нашим настоящим посредством воображения. Способность вспоминать и предвидеть «служат для соединения восприятий во времени, для того, что бы то, чего уже нет, соединить в связном опыте с тем, чего еще нет»[75]. Эмпирическое предвидение «не нуждается в основанном на разуме знаний причин и действий, а требует только вспоминания замеченных событий в том порядке, как они обычно следуют друг за другом»[76]. Данный тип предвидения является подобием экстраполяции, но он будет действенным пока выводы, которые из него следуют, будут подтверждаться.

Количественные методы экстраполяции и аналогии, в том числе на основе нейронных сетей, были разработаны Дж.Мартино, Р.Эйресом, Э.Янчем и др. для анализа ближайшей перспективы и были мало приспособлены для быстро изменяемой системы. В правила метода входила обязательная сегментация изменчивого объекта на устойчивые, по возможности элементарные структуры. Редукционистские принципы находили мало сторонников в сфере социального анализа. Качественные методы, опирающиеся на экспертные оценки, объектом которых чаще всего являются социальные системы: «метод Дельфи» О.Хелмера, матричный метод, метод анализа иерархий Т.Саати, прогнозно-аналитический метод, морфологический метод Ф.Цвикки, «мозгового штурма», «теории игр», метод «написания сценариев» преимущественно ориентированы на выделение циклов. Разновидность методов «Форсайт», с 2005г. стала применяться и в России, исходит из возможностей и потребностей страны и ориентирован на устойчивое развитие и согласованность позиций, построение «дерева целей» (решений). Причем эффективность этой методологии оценивалась не столько по достоверности («совпадение результатов… может свидетельствовать не о высоком качестве оптимистических прогнозов, а о случайно сложившейся благоприятной экономической конъюнктуре… и, наоборот, заниженные в сравнении с прогнозом результаты способны быть следствием ошибок не в самом прогнозировании, а в управлении выполнением решений..»[77]), сколько по степени достигаемой согласованности. Социально-экономические параметры – самый распространенный объект этих прогнозов.

В анализе концептуальных оснований социально-философского прогнозирования представляется необходимым ввести одно ограничение, которое избавляет от многих уводящих в сторону рассуждений. Речь о прогнозировании в рамках социальной философии может идти только в отношении имманентных обществу оснований. Включение в рамки анализа возможных глобальных природных катаклизмов, внешнее внеземное воздействие и т.д. представляется избыточным в рамках философии и должно изучаться соответствующими естественнонаучными дисциплинами.

Большая часть концепций, обосновывающих возможность социально-философского прогнозирования, выстраивается на определенном базовом принципе, принимаемом в качестве метапаттерна, достоверной гипотезы или очевидной аксиомы. Наиболее древним из этих оснований является идея круговорота, вероятно почерпнутая из наблюдений природы. Концепция наиболее эксплуатируемая и сегодня. Круговоротом называют непрерывный, повторяющийся с определенными периодами циклический процесс взаимосвязанного превращения и перемещения веществ в природе с неизменным возвратом к одной и той же исходной точке. Общеметодологическим основанием является логический механизм аналогии (совпадения, похожесть), экстраполяция.

Проблема познаваемости будущего при помощи ретроспективного анализа строится на нахождении общих соответствий и воспроизводстве уже имеющихся смыслов и значений. В этих методологических поисках в качестве общего знаменателя выступает подобие и регулярность повторяющихся явлений, которые приравниваются к их равнозначности. Человеку свойственно искать закономерности для преодоления внутреннего хаоса и психологического дискомфорта. При данной ситуации память – необходимое основание предвидения. Любая социально-историческая концепция, признающая всеобщую или локальную цикличность общественной динамики, очевидно, в качестве необходимого следствия предполагает возможность предсказания будущего социального состояния, этапов или тенденций (разумеется, при отсутствии форс-мажорных обстоятельств) разной временной длительности в зависимости от того, какое количество циклов (больших и малых) им удается выявить как устойчивые регулярности.

Тема цикличности (кругового или колебательного) сформировалась в древнеегипетской мифологии (символически связана с шаром жука скарабея), присутствует во всём брахманизме, даосизме,[78], буддизме; наиболее развита в древнегреческих учениях Гераклита, Эмпедокла, пифагорейцев и стоиков, историком Полибием в его "Всеобщей истории" (Книга VI. 3 - 10), фрагментарно рассматривалась Платоном, Аристотелем; приобрела образ змеи, кусающей свой хвост (уробороса) в средневековой алхимии; является программной идеей Аль-Бируни, Д.Вико, Н.Я.Данилевского, О.Шпенглера, А.Тойнби, Н.Д.Кондратьева, Л.Н.Гумилева.

Аналогии в философии истории выстраиваются в закономерности. О.Шпенглер, утверждал, что его теория строится исходя из практики реальной жизни, именно это «… позволит нам взять в свои руки формирование собственного будущего»[79]. По Шпенглеру цивилизация подвержена тем же изменениям, что и жизнь человека. В ней присутствуют такие же этапы: зарождение, расцвет, умирание. Анализируя и сравнивая различные культуры, Шпенглер делает вывод, что история представляет собой замкнутую циклическую систему, упадок которой связан с возникновением цивилизации (появление так называемого Цезаризма). Основным принципом анализа мыслителя будет «одновременность». Исходя из этого принципа, ход развития одного культурного типа можно вывести по средствам аналогии с любым другим, судя по заранее известным опознавательным знакам.

Все циклические теории можно разделить на две части. В одних описывается исторический ход развития и связанная с ним смена циклов (О.Шпенглер, П.Сорокин, А.Тойнби и др.). В других делается попытка выявить длительность циклов (А.Л.Чижевский, М.И.Туган-Барановский и др.). П.Сорокин связывал смену исторических циклов со сменой культурных суперсистем. С зарождением связана идеациональная (умозрительная) система, с расцветом связана идеальная, а умиранию сопутствует сенсуалистическая суперсистема. Сквозь призму воззрений учёного видно, что нынешнее преобладание чувственной суперсистемы послужит поводом для обновления ценностных ориентаций, что в конечном итоге приведёт к культуре идеационального типа. Сорокин типологизирует исторические циклы, даёт им определения исходя из свойств, которые в них доминируют. В умозрительной суперсистеме преобладающими будут религиозные ценности, в которых делается упор на их неопровержимости и несомненности. Чувственная суперсистема характеризуется материалистическим началом, пренебрежением всякого религиозного опыта, разложением общественных формаций. Идеальная суперсистема, являясь соединяющим звеном, вбирает в себя признаки умозрительной и чувственной суперсистем, оставаясь золотой серединой, переходным периодом в культурной динамике.

До сих пор популярным является и анализ циклов, предложенный А.Л.Чижевским, по мнению которого «наука есть знание об измеримом»[80]. Социальная активность, согласно автору, напрямую зависит от солнечной активности. В среднем цикл, состоящий из 4 фаз, длится 11 лет, и в зависимости от того, насколько цикл близок к своему завершению, настолько существенны изменения, происходящие в обществе. М.И.Туган-Барановский[81] формулирует закон инвестиционной теории циклов, на основе которого предсказуемо поведение всех участников производственных циклов. Более растянуты во времени и соответственно менее проверяемы 50-летние циклы Н.Д.Кондратьева, укорененные в обновлении средств производства. Н.Д.Кондратьев попытался соединить прогнозирование и планирование, определив первое основанием последнего. Прогноз согласно автору, «выступает в качестве метода проверки научных теорий и гипотез». Предвидение, по Н.Д.Кондратьеву,[82] возможно, если 1) есть причинная связь между событиями; 2) закономерность, повторяемость хода событий; 3) знание связей и закономерностей, зависящее от развития науки, знание «констелляции событий в какой-то исходный момент». На прогноз влияют не только характер задач, но и природа объекта. Прогноз более эффективен, точен «для совокупностей, чем для индивидуальных событий… качество прогноза снижается по мере расширения»[83], удаления интервала будущего. По Кондратьеву есть 3 типа предвидения: 1) для нерегулярного процесса; 2) регулярных циклических процессов 3) предвидение развития общих тенденций. Теория прогнозирования Н.Д.Кондратьева строилась на 3 принципах[84]: 1)закономерности статистики в качестве орудия анализа пропорций в системе; 2)цикличность как средство определения неравномерности развития системы; 3)социогенетика, позволяющая выявить воспроизводство традиции – генотип системы. Статистическую последовательность, примерно в том смысле как её понимал Э.Шрёдингер[85], Кондратьев считал моментом динамической закономерности.

Но его идея прогностического основания для планирования не соответствовала практике директивного планирования, мало учитывающего объективные тенденции.

Общим для теорий «вечного возвращения» является их опора на преобладающую детерминанту. Варианты цикличности различаются от круговых до колебательных, достаточно лишь в одной пропорции продолжить их во времени. Согласно Е.Е. Слуцкому, взаимодействие случайных событий не является случайным и представляет волновую, периодическую функцию. Каждый цикл содержит суммарное число других циклов. Но, согласно замечанию С.Кузнеца, цикличность сколь-нибудь существенна для анализа пока лишь элементов социальной системы. Новации возникают после того, как истощится предшествующие возможности. К тому же она лишена теоретического обоснования.

Цикличность в качестве основания долгосрочного политического прогнозирования как динамику фаз «вызова» и «ответа» отстаивает А.С.Панарин («Глобальное политическое прогнозирование»). Автор видит в будущем не продолжение настоящего, а крутой разворот в отношении настоящего. Таким современным вызовом является глобализация. Ещё менее очевидны основания выделения индивидуальных циклов наций (общин) в «12, 48, 192, 768(3х4х4х4х4) лет», и уж совсем фантастических макроциклов «3072, 12288 лет» В.В.Феллером. С середины 1980-х попытку анализа больших циклов предпринимали С.Ю.Глазьев и Ю.В.Яковец. Они опирались на «общепризнанную – экономическую теорию товарной экономики и учёта»[86], к тому же не преодолели недостатки, относимые к большим циклам нобелевским лауреатом С. Кузнецом. Ю.В.Яковец[87] и его единомышленники сформулировали закон сжатия исторического времени, согласно которому локальные цивилизации ускоряют прохождение своих полных циклов (подобно мысли К.Маркса об одинаковой длительности рабочего дня и росте производительности).

Сложность выделения циклов состоит и в определении периодов колебаний, точек отсчёта, в определении природы колебаний, т.е. вызваны они внутренней природой или являются внешними («наведенными»). Кроме того проблемой в теории цикличности, отмечаемой исследователями, является интерпретация событий, принимаемых в качестве «узловых точек», и вытекающая отсюда принципиальная недоказуемость. Всё чаще исследователи отмечают антицикличность в контексте социального времени и эмердженты[88].

Идея закономерного (регрессивного) прогрессивно-поступательного развития, называемая линеарной концепцией не менее популярна. По сути, это концепция развития живой природы, экстраполированная на социально-исторический организм. Концепция имеет линейный (прямой или ломаный, равномерный или ускоренный) вектор, направленный в будущее (не обязательно лучшее). И хотя на отдельных отрезках возможны колебания и возвраты, но в длительной перспективе линия движения становится вполне определяемой, а, следовательно, на столь же длительном отрезке – предсказуемой. В Древней Греции эта идея присутствовала фрагментарно, в основном как идея регрессивного удаления от «золотого века». Экстраполяция прошлого на будущее присутствовала и здесь, но в основном с нарастающей погрешностью. Для Марка Аврелия «что было и что будет» - «все одно и то же». Не относят к идее линейно-поступательного движения и идею направленности к «христианскому спасению», так как последнее зависит от воли Создателя.

Благодатную почву идея прогресса обретает к 17-18вв. Наиболее последовательно обосновывал эту идею Ж.А.Н.Кондорсе, хотя она разделялась большинством французских просветителей. Двигателем прогресса признается разум, основанием - неизменные и необходимые законы, критерием – свобода. Наличным и самым убедительным примером прогресса выступил прогресс науки. Идея далее развита на основе социальной упорядоченности О.Контом, Г.Спенсером. Поступательное развитие, согласно О.Конту «слагается из ряда прогрессивных колебаний, более или менее долгих и более или менее медленных по обе стороны средней линии... Эти колебания могут быть сделаны более короткими и более быстрыми посредством политических комбинаций, основанных на знании среднего движения, стремящегося всегда стать преобладающим»[89]. Критерием было определено движение к добру, здоровой жизни у О.Конта, рост индивидуального организма на основе закона усложнения, нарастания разнородности - у Г.Спенсера. Вариацией единой модели совместного развития является концепция «осевого времени» К.Ясперса. В рамках этой модели «параллельного движения» народы обращают взор к проекциям в будущее, к областям ранее относившимся к трансцендентному. Однако объяснение возможности «осевого времени» уже не опирается на «законы истории», так как не все народы включились в этот процесс. Несмотря на отсутствие объяснения механизма включения в «осевое время», К.Ясперс[90] исходит из возникновения абсолютной веры в единство человечества и его основных ориентиров, в становление всеобщей коммуникации. В качестве будущего немецкий мыслитель выдвигал гипотезу возникновения нового «осевого времени» на основе «параллельной независимости», которая хотя и вызывает всё большие сомнения, но свидетельствует в пользу того метафизического обобщения, что стремление к единой истине замещается конвенцией приемлемого и правдоподобного. Такая позиция опирается на методологически определяющий характер представления о будущем и сближается с нормативно-целевой моделью рассмотрения истории и общества: «без осознания будущего вообще не может быть философского осознания истории»[91].

Оживление концепции прогресса наблюдается в теории «конца истории» Ф.Фукуямы[92]. Самые осторожные из концепций, опирающихся на разновидности аксиомы прогрессивно-поступательного хода истории хотя и допускают временные возвраты, метания, стагнацию, но, в общем, строят свою концепцию на основе эволюционной предпосылки (выживает сильнейший, наиболее приспособленный), «лучшее пробьет себе дорогу, несмотря на сопротивление» и наступит «Эра Водолея» и т.п. Общее в традициях, предполагающих возможность стратегического прогноза, является их опора на идею объективных, помимо воли людей существующих детерминант, закономерностей, объективного разума, мудрости (провиденциализма) или целесообразности природы и истории (телеологизм), тренд-структуры (графы). Законы эти должны быть когерентны т.е. согласованы с другими утвердившимися теоретическими конвенциями; они должны подтверждаться эмпирически (принцип корреспондентности). «Критерий обоснованности – способствует получению сети достоверных теоретических законов, причинно объясняющих явление»[93]. Согласно К.Гемпелю, явления социальной истории доступны и научному объяснению, и предсказанию на основе номологического анализа, т.е. изучения эмпирических явлений с целью объяснения или предсказания на основе законов (номос). Р.Карнейро добавил лишь ту поправку, что объяснять и предсказывать следует не индивидуальные, уникальные будущие события, а классы явлений, условия и предпосылки их трансформаций и флуктуации социального заказа на их изменения.

К примеру, в рамках названного подхода, популярной становится точка зрения, согласно которой Россия не совершает никакого перехода ни к лучшему, ни просто к иному, а находится в стадии разложения прежней тоталитарной системы[94]. Согласно Л. Гудкову, постсоветская система создала постсоветского «лукавого раба» с «негативной идентичностью» и отрицательным отношением к псевдоинститутам и отношениям. Несмотря на справедливость многих оценок работа Л.Гудкова опирается на метафоры, выводящие её в сферу публицистики. Н.С.Розов же предлагает выделять переменные или необходимые качества, «по которым происходит или не происходит трансформация социальных структур и институтов, общественного сознания»[95]. У Л.Гудкова этим определяющим параметром является уровень «гражданской самоорганизации и активности, способный привести к существенным позитивным изменениям в институциональной структуре общества»[96], т.е. есть гипотезы в духе К.Гемпеля, которые можно проверять: «распад тоталитаризма сохраняет структуры и сознание». Тогда, по крайней мере, прозрачной становится дальнейшая последовательность решения теоретических задач: выявление маркеров, которые свидетельствовали бы о реальных структурных изменениях, или по принципу фальсификации: выявление признаков, свидетельствующих об отсутствии возможности изменения. Очевидно, первые шаги в современной разработке номологического анализа вносят свежие идеи и достоверные основания для оптимистических ожиданий прорывов с социально-философском прогнозировании, «полученном на основе ярко выраженных законов и надежных методов идентификации начальных условий… «наука быстрых открытий» в социальном познании принципиально возможна и уже имеет для этого многие предпосылки»[97]. Но у же сейчас проводится социологический анализ наличных факторов, способствующих позитивной трансформации, т.е. тех принципов, на основе которых здесь и сейчас может выжить, выживает и надеется жить ещё лучше человек, если бы ими обладал (признаки действительного изменения структуры институтов и человека или, согласно Н.С.Розову, структуры постсоветстского человека).

Дополнительную почву придает этим концепциям классическая традиция, опирающаяся не столько на сущее, сколько на должное. Выводы с модальностью долженствования традиционно рассматривают в рамках нормативно-аксиологических принципов. В контексте закономерно-линеарной модели они часто отвергаются как утопические. Однако связано это скорее с недостаточно разработанным категориальным аппаратом. Традиционным возражением является тезис о том, что «долженствование это то, чего пока ещё нет». На самом деле в социальной философии «речь идёт не о том, чего нет, а том, что есть, но форма чего не соответствует содержанию, цели - средствам, результат - затраченным ресурсам. Это позволительно говорить ровно в том же смысле, как мы бы говорили в геометрии ученику, что он должен изменить положение линейки, если хочет получить правильный квадрат, то есть изменить форму того, что уже есть»[98]. Кроме того, различие между утопией и прогнозированием зависит от того, формулируется ли представление как прочная истина, без выявления необходимой связи с имеющимися особенными социально-историческими условиями, без снятия предшествующего содержания. При наличии этих характеристик речь действительно идёт об утопии.

Кроме того, линейная экстраполяция сталкивается ещё с одной проблемой. Сторонники идеи познаваемости будущего аргументируют свою позицию исходя из возможности, ассимиляции настоящего в грядущем. Однако настоящее онтологически не презентируемо и не самодостаточно. Уместно говорить о том, что настоящее находится в состоянии устойчивого, интенсивного интенционального переживания. В частности, современный французский исследователь Юг де Жувенель акцентирует внимание на следующих составляющих будущего.

1. Будущее - область свободы. Будущее - открытая и инвариантная система. При этом «задачей специалиста по научному прогнозированию является попытка указать на зародыш будущего в настоящем»[99].

2. Будущее - область возможности. Оно представляется явлением пластичным и управляемым. Через анализ возможных событий мы можем к ним подготовиться.

3. Будущее - область желания. Необходимо знать направление, по которому мы хотим двигаться.

Несомненно, что подобные суждения могут проявить себя полноценно только в рамках устойчивых социальных систем. Если в классической философской интерпретации проблемы взаимоотношения модусов времени характеризуются исходя из их причинно-следственной связи и линейного эволюционного развития, то сегодня очевиден «темпориальный кризис». В социальном времени преобладает «сокращающееся настоящее», которое является обратной стороной общественных интеграций. Эта теория детально разработана Г.Люббе[100]. В ней утверждается, что в связи с динамическим развитием цивилизации мысль о том, что то или иное явление устарело, появляется чаще и чаще. Подобная оценка будет доминирующей, т.к. траектория общественных устремлений всё чаще будет не совпадать с заранее избранной системой координат. Следовательно, экстраполяция может быть результативна только при краткосрочных прогнозах, а значит она полноценно функционирует только до первой погрешности. Подобные размышления лишний раз подтверждают точность афоризма Лемма относительно того, что «не что так быстро не стареет, как будущее».

Независимо от различия в подходах, отказываться от попытки субъективного проникновения в объективно существующие закономерности развития общества и выстраивания на их основе прогнозов тенденций социальной динамики, нет никаких оснований.

Идея спирали как синтез и преемственность идей цикличности и линейного прогресса может относиться как к апостериорным, так и к априорным основаниям. Модификацией идеи прогресса и одновременно включающей в себя идею цикличности стала концепция спиралевидного развития Г.Гегеля на основе диалектических закономерностей. Цикличность, согласно Г.Гегелю - движение «идущее вспять обоснование начала и идущее вперед дальнейшее его определение»[101]. К.Маркс объединил спиралевидную концепцию с идеей экономического детерминизма, выстроив все будущие ступени, этапы до возникновения новой коммунистической формации. Ни одно общество, согласно К.Марксу, «не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами»[102], ограничение позже пересмотренное В.И.Лениным[103]. Временные периоды в формационной модели не имеют жёсткого ограничения, поэтому прогнозирование может относиться только к опережающему отражению будущих элементов социальной структуры. И хотя у большинства исследователей необходимая смена формаций в определенной последовательности вызывает сомнение, однако идея опережающего отражения на основе анализа составляющих производительных сил нашла своё воплощение в технократическом детерминизме. Варианты спиралевидного развития[104] и основанного на нём прогнозирования особенно детально рассматривали представители диалектико-материалистической традиции. Недостаток этого анализа проявлялся лишь в его формализме. Принципиально важно не рассматривать образное представление в виде спирали или «двух отрицаний» как последовательный процесс смены состояний объекта сначала в одном направлении, а затем в другом. Оба отрицания в диалектике являются одновременными и являются нашими характеристиками в рефлексии состояния объекта по отношению к разным точкам отсчёта. Первое отрицание в терминах диалектики отрицания отрицания – это момент развития, отражающий качественную, а не временную прерывность.

Но дело ещё и в том, что точки отсчёта уже не относятся к эмпиризму, поэтому подробное рассмотрение диалектической теории двойного отрицания в социальном прогнозировании отнесено к априорным основаниям. Однако, помимо тех противоречий, которые застаёт человек в мире, он ещё и сам порождает противоречия. Для разрешения противоречий, коренящихся в природе, индивид уже имеет присущий всему живому механизм адаптации и ассимиляции. Большая их часть разрешается не осознано. Иное дело, противоречия, которые человек порождает сам. Именно противоречие с собой вызывает наибольшее страдание потому, что личность не имеет эволюционно выработанного единого механизма снятия таких противоречий. Дар свободы имеет два конца. Он возвышает человека над царством слепой природной необходимости, но он же способен сделать человека самым несчастным существом там, где любое другое живое существо пребывало бы в пассивной удовлетворенности. Всеобщая природа исключительно человеческих ценностей и целей вступает в противоречие с единичностью существования, ограниченностью средств и действий для их осуществления, что способно вызвать душевные страдания, раздвоенность, несравнимые с недостатком пищи. Противоречие, порождённое сознанием, когда человек сам противопоставляет себе нечто как внешнее, по своей природе потенциально наиболее разрешимо, так как порождено им самим, и значит, им самим может быть и преодолено. В отличие от этого, созданного духом противоречия, противоречие природное, как раз, может быть объективно трудно разрешимо уже потому, что иное не всегда доступно человеку. Но чаще всего, всё оказывается наоборот, и разрешение внутренних противоречий оказывается гораздо более сложной проблемой, чем внешних. Всё дело в том, что противоречие порожденное духом, создает иллюзию, из-за которой ищет способ преодоления противоречия там, где его нет. Снятие противоречия духом происходит не во внешнем мире, а в отношении духа, к тому представлению, которое он определил как соответствующее его природе.

Всё чаще в качестве основания для предвосхищения будущего выступают локальные экстраполяции, выводимые из отдельных областей культуры. Так эволюцию цивилизации часто рассматривают как производную научно-технических инноваций, которые в свою очередь существенно зависят от интересов военно-промышленного комплекса. Упрощенно схематизм этого процесса выглядет так. Военная доктрина государств мобилизует направление научно-технических разработок. Последние в свою очередь рано или поздно под воздействием коммерческих интересов приобретают второе назначение и становятся достоянием отраслей экономики. Экономические механизмы влияют на изменение приоритетов шкалы потребностей и новых государственных интересов, в результате чего вновь изменяется военная доктрина. Таким образом анализ перспектив в научных направлениях (С.П.Капица), финансируемых государством, рассматривают в качестве основания для долгосрочного прогнозирования процессов во всех областях социальной структуры.

Вариацией апостериорного подхода к прогнозированию является метод сценариев. По определению первооткрывателя сценарного метода Канна, «под сценарием понимают динамическую последовательность возможных событий, фокусирующей внимание на причинно-следственной связи между этими событиями и точками принятия решений, способных изменить их ход и траекторию движения»[105]. В сценарии существует возможность проследить, каким образом трансформируются и модифицируются исходные данные, а заданная ситуация предстаёт в объемном виде и сложной структуре. В контексте этой структуры идёт анализ и «селекция» многовариантного развития гипотетических ситуаций. Эта своего рода вариативная «полифония» прогноза, где учитываются все возможные негативные факторы из широкого круга проблем исследуемой системы с учётом оценочной составляющей. При этом полезно воспользоваться советом, который предложил норвежский учёный Ф.Полак: «Всякое прогнозирование должно сопровождаться его немедленным пересмотром… Мы должны писать историю будущего, переписывая постоянно её заново»[106]. В сценарном методе обозначена панорама, диверсификация, широкий спектр возможных решений вариантов развития будущего, выявляется генеральная тенденция, анализируя которую, можно будет остановить свой выбор на наиболее точном прогнозе, который обладает потенциалом для дальнейшего развития. Это обстоятельство позволяет выработать стратегический анализ будущего. На этой особенности делает акцент К.А. Феофанов утверждая, что «главная задача сценарного метода – обоснование стратегических управленческих решений»[107]. Однако сценарный метод выработки стратегий выходит за рамки эмпирически обоснованного метода тем, что опирается на аксиологию и телеологию. Нахождение такого рода решений происходит благодаря детальному анализу дерева целей, что особенно важно в ситуации, когда современные кризисные ситуации в обществе связывают с кризисом целей.

Основное значение экстраполяции (перцептивной и линейной) сводится к анализу состояния будущего при реализации решений, вынесенных в настоящее время в контексте одной альтернативы[108]. Этот тип прогнозирования, олицетворяющий темпориальную структуру сознания в целом, строится на последовательности и непрерывности. Экстраполяция, изначально отталкиваясь от прецедента, рассматривается как мышление «реактивного» и «симптоматичного» типа. Оно проявляет себя, как реакция на уже известные из прошлого опыта симптомы и потому, не учитывая эмерджентов, зачастую является тормозом инновационного развития. Логически оправданное применение экстраполяции будет при учёте того, что «любое единичное событие может являться основой для прогнозирования лишь в той мере, в какой оно выражает общее»[109]. В рамках экстраполяции возникает установка, в которой фиксируется некая определенность и тяга к однозначному решению относительно грядущего, что плохо увязывается с современной синергетической парадигмой.

Таким образом, речь о прогнозировании в рамках социальной философии может идти только в отношении имманентных обществу оснований. Включение в рамки анализа возможных глобальных природных катаклизмов, внешнее внеземное воздействие и т.д. представляется избыточным в рамках философии и должно изучаться соответствующими естественнонаучными дисциплинами. Наиболее древним из оснований является идея цикличности и круговорота. Общим для теорий «вечного возвращения» является их опора на преобладающую детерминанту. Варианты цикличности различаются от круговых до колебательных, достаточно лишь в одной пропорции продолжить их во времени. Однако цикличность существенна для анализа пока лишь элементов социальной системы. Новации возникают после того, как истощится предшествующие возможности. К тому же она в большинстве случаев лишена прочного теоретического обоснования, а практические аналогии страдают предвзятостью. Сложность выделения циклов состоит и в определении периодов колебаний, точек отсчёта, в определении природы колебаний, т.е. вызваны они внутренней природой или являются внешними («наведенными»). Кроме того проблемой в теории цикличности, отмечаемой исследователями, является интерпретация событий, принимаемых в качестве «узловых точек», и вытекающая отсюда принципиальная недоказуемость. Всё чаще исследователи отмечают антицикличность в контексте социального времени и эмердженты. Линеарные концепции прогрессивно-поступательного развития опираются на идею объективных, помимо воли людей существующих детерминант, закономерностей, объективного разума, мудрости (провиденциализма) или целесообразности природы и истории (телеологизм), тренд-структуры (графы). Законы эти должны быть когерентны т.е. согласованы с другими утвердившимися теоретическими конвенциями. Экстраполяция, являющаяся основой и этого подхода, может быть результативна только при краткосрочных прогнозах, а значит она полноценно функционирует только до первой погрешности, что подтверждает актуальность афоризма С.Лемма: «не что так быстро не стареет, как будущее». Модификацией идеи прогресса и одновременно включающей в себя (снимающей) идею цикличности стала концепция спиралевидного развития. Если на зацикливаться на её образном представлении, концепция имеет вполне позитивные перспективы, в особенности в нормативно-ценностном прогнозировании, опирающемся на анализ социальных противоречий. Большие перспективы в социальном прогнозировании имеет и сценарный метод, особенно в сочетании с предыдущим.