Политические конфликты. Основные особенности политических конфликтов. Конфликты в современном российском обществе.

 

Политические конфликты как разновидность политических отношений

Политические отношения носят разнообразный характер. Социальная дифференциация общества, различие уровней дохода, власти, престижа нередко приводят к конфликтам. Конфликты являются неотъемлемой частью общественной жизни.

Конфликт также и неотъемлемая часть политической жизни, политического процесса. Наиболее важные конфликты происходят в сфере политики. Понятие «конфликт» переводится с латинского, как столкновение.

Политические конфликты представляют собой вид социальных отношений, где взаимодействуют политические интересы и их носители, а также применяются политические методы борьбы и разрешения конфликтов.

Политический конфликт – это столкновение, противоборство политических субъектов, обусловленное противоположностью их политических интересов, ценностей и взглядов.

Причины политических конфликтов:

1. Социальная дифференциация общества.

2. Несовпадение статусов субъектов, их ролевых назначений и функций, интересов и потребностей.

3. Борьба за обладание ресурсами власти.

Таким образом, основным субъектом политического конфликта являются крупные социальные группы. Их потребности и цели могут реализовываться только через исполнительные власти. Поэтому, одни субъекты борются с другими за влияние в системе политических отношений, т.е. за власть и за политическое господство.

К средствам воздействия на участников конфликта для его разрешения можно отнести: средства убеждения, которые возможны при доверительном характере отношений; навязывание норм, т.е. опора на обычаи и традиции; материальный стимул, который применяется при далеко зашедшем конфликте; использование власти, т.е. запугивание, или фактическое применение силы.

Большое значение имеет послеконфликтная (постконфликтная) стадия, где необходимо окончательно устранить все противоречия.

Типология политических конфликтов:

1. Внутриполитические – это взаимодействие между различными субъектами власти

(т.е. между правящей и оппозиционной элитой; между партиями; между центральной и местной властью).

Внешнеполитические – происходят в сфере международных отношений

(т.е. между государствами; международными организациями). Эти конфликты могут происходить в виде различных войн.

2. Институциональные – осуществляются в рамках политической системы

(т.е. субъектами могут выступать политические институты, организации, осуществляющие власть и руководство).

Внеинституциональные – это конфликты между правящей элитой и народными массами.

При этом конфликте происходит недовольство государственной властью, или существующим политическим режимом.

3. Частичные – противоречия по поводу не основных интересов и ценностей

(т.е. в конфликте участвуют лишь некоторые институты и группы).

Радикальные – это противоречия между коренными политическими интересами и ценностями крупных социальных групп

(т.е. вовлекаются все политические институты и большие массы населения).

4. Открытые – манифестации, забастовки.

Закрытые (латентные) – невидимые для внешнего наблюдателя и проявляющиеся не сразу

(т.е. отставка видного чиновника, министра, или кабинета министров).

5. Вертикальные – это противоборство субъектов, принадлежащим к различным уровням власти, центральным и региональным элитам, органам федерального и местного самоуправления.

Горизонтальные – взаимодействия внутри правящей элиты, между правящими партиями.

Также выделяют такие конфликты, как национальные, расовые, религиозные (конфессиональные). Все конфликты могут быть как долговременными (например, мировая война), так и кратковременными (т.е. решаются за предельно короткое время).

Основным условием регулирования конфликта является его вскрытие. Т.е. это знание объекта конфликта, состава его участников, уровня напряжённости.

В современных условиях особое место принадлежит этнополитическим конфликтам. Они характеризуются определённым уровнем политического действия, участием общественных движений, наличием массовых беспорядков, сепаратистских выступлений и даже гражданской войны, в которых противостояние происходит по линии этнических общностей. Основным вопросом этнополитического конфликта является вопрос о власти, доступа к ресурсам, повышение политического статуса национальных элит.

Отдельный комплекс причин, порождающий этнополитические конфликты, коренится в истории этносов и их взаимодействии, сформировавшемся складе ума, национальном сознании, психологии, традициях, идеологических мифах и стереотипах, передающихся из поколения в поколение.

Такие конфликты могут быть спровоцированы внезапными изменениями внешней среды, из-за быстрого ослабления высшей политической власти. Так случилось в нашей стране в конце 80-х - начале 90-х годов 20 века. На территории СССР возникла целая серия этнополитических конфликтов: это республики Прибалтики, Нагорный Карабах, Абхазия, Приднестровье, Чечня.

Для постсоветской России большое значение имели конфликты, связанные с противопоставлением принципов права народов на самоопределение и территориальную целостность государства. Основной идеей таких конфликтов была идея суверенитета территории, народа или этнической группы. Первоначально этот конфликт носил характер борьбы за перераспределение власти между центральными органами государственной законодательной и исполнительной власти (т.е. центром) и регионами. И всё равно остаётся актуальной борьба за обладание властью, моральными и духовными ценностями между коренным населением и мигрантами, между этническим большинством и меньшинством.

Основные формы регулирования конфликтов:

1. Переговоры – создание такого органа, в котором стороны встречаются с целью ведения переговоров и принимают решения голосованием.

2. Посредничество – согласие сторон выслушивать мнение третьей стороны и рассматривать её предложения.

3. Арбитраж – когда решения третьей стороны являются обязательными.

Предотвратить нарастание конфликта в вооружённую борьбу, снизить его остроту можно методом консенсуса (т.е. согласия), или компромисса (т.е. взаимного отказа).

Наиболее распространенной разновидностью социальных

конфликтов являются политические. Не случайно именно им

посвящено большое количество исследований и научных публикаций,

рассматривающих политические конфликты как интенсивную,

целенаправленную борьбу за власть и ресурсы,

при которой целями политических противников являются, как

правило, нейтрализация, нанесение ущерба или даже уничтожение

соперника как политического субъекта. В его основе лежит

несоответствие между тем, что есть, и тем, что должно

быть по представлению вовлеченных в конфликт сторон (институтов,

групп, организаций, индивидов).

В самом общем плане по содержанию различаются два основных

типа политических конфликтов — конфликты интересов

и конфликты ценностей.

Наиболее распространенным типом являются конфликты

интересов. Они происходят в любых социальных условиях, по

мнению многих исследователей, наибольшее распространение

имеют в экономически развитых странах с устойчивым государственным

устройством. Они проявляются главным образом

как борьба за влияние на экономическую жизнь страны (размеры

налогов, экономические льготы, адресная социальная

поддержка и т. п.). Этот тип конфликтов наиболее легко поддается

урегулированию, так как здесь всегда можно найти компромиссное

решение.

Для любого современного общества, по мнению ряда американских

конфликтологов, характерно наличие более «двух

конфликтных интересов». В полиэтнических государствах политические

конфликты берут нередко начало в религиозных различиях,

региональных особенностях, в разном положении в

обществе тех или иных этнических групп.

В качестве одной из важнейших причин политических конфликтов,

по мнению многих исследователей, является социальное

неравенство, выражающееся, в частности, в неравном

участии различных групп в принятии решений, в наличии реальных

возможностей реализовать и защитить свои интересы.

Естественно, что организации, объединяющие крупных

предпринимателей, имеют гораздо больше возможностей для

ведения политической борьбы, чем объединения домохозяек

или ветеранов.

Не находит своего оптимального решения проблема равного

представительства в органах власти разных социальных групп

Практически невозможно достичь представительства, тем

более равного, всех слоев и групп общества в органах власти,

поскольку процесс усложнения социальной структуры имеет

постоянный характер и опережает законодательные решения,

регламентирующие электоральный процесс.

В своей работе «Политический конфликт» венгерский социолог

Кальман Кулчар1 приводит типологию моделей конфликтов,

предложенную в свое время немецким ученым Клаусом Бейме и

ставшую своеобразным эталоном классификации конфликтов.

• либеральная модель, которая противопоставляла групповые

интересы, возможность и реальность конфликта между

ними и государственной властью;

• авторитарно-консервативная модель, суть которой заключается

в критике либеральной парламентской демократии и

противопоставлении руководящей элиты и масс;

• социалистическая модель, которая от противопоставления

государства и общества доходит до классовых конфликтов2.

«Либеральная модель», содержанием которой является

партийный плюрализм, основанный на групповых интересах,

в современной западной политологии рассматривается как основа

демократии

Вместе с тем, входя в плоть и кровь современной демократии,

конфликты несут в себе определенную опасность дезинтеграции

общества, если своевременно не удастся найти пути их

разрешения. Другая опасность заключается в том, что социальные

конфликты «исчезают», если доминирующей становится

такая централизованная государственная власть, противостоять

которой не может ни одна из групп. Эта двусторонняя опасность,

а точнее — ее интерпретация, свидетельствует о том,

что конфликт в «либеральной модели» проявляется как конф-

ликт, решаемый политически, по типу «сделки». Ибо очевидно,

что социальные конфликты формируются и в условиях самой

централизованной государственной власти, хотя их решение —

не столько результат сделки, сколько односторонних директив.

Авторитарно-консервативная модель, которая характеризовалась

конфликтом между правящей элитой и массами и влияние

которой существенно усилилось в результате разочарования

в либерализме, рассматривает социальные конфликты сегодня,

«замаскировавшись» под либеральный плюрализм.

Бейме ясно видел, что правление элиты, ее руководящее

предназначение стало общепринятым в первую очередь в обществах,

характеризовавшихся запоздалым развитием, а именно

в тех странах Запада, демократические традиции которых

были наиболее слабыми. Философию господства элиты в нацистской

Германии и фашистских странах мы также можем считать

следствием «империалистической модернизации», однако

несомненно, что модернизация, происходившая в XX в., повсюду

вынесла на поверхность те или иные «элитные» группировки.

Почти органическим следствием модернизации обществ,

запоздавших в развитии или выбравших другой путь

развития, является формирование элитной группы, определяющей

цели и организующей их достижение, в господствующем

положении которой черты авторитарно-консервативной

модели распознаются постольку, поскольку в их стремлении к

формированию общества проявляется высокомерие «просвещенных

» и привилегированное положение тех, кто владеет

централизованной властью, в сочетании с методами абсолютного

господства. Конфликты, однако, возникают также между

различными элитными группами (бюрократическая, политическая

или военная элита и т. д.).

Что же касается третьего варианта типизации, по Бейме, основанного

на так называемой модели классового конфликта,

смысл ее заключается в том, что политическое значение в обществе

имеют в первую очередь конфликты между противостоящими

классами и тем самым вся история — это история классовой

борьбы. По мнению Бейме, такое толкование есть специфически

суженное толкование, которое имело место как в марксистской,

так и в буржуазной теории. С одной стороны, существование конфликтов

связывалось только с классами, с другой стороны, одновременно

с возникновением бесклассового общества это означало

бы полную бесконфликтность. Такой упрощенный подход к

Глава 15. Социальные конфликты 593

марксистской теории в конечном счете привел к тому, что вначале

в подходе Сталина доминировала доктрина постоянного

обострения классовой борьбы, а затем, позднее, отрицание возможности

конфликтов в социалистическом обществе.

Бейме исходит из того, что политический конфликт — это

нормальное состояние общества. Его формы, уровни, содержание

могут изменяться, но нельзя утверждать, что с развитием

общества та или иная форма окончательно исчезает.

Говоря о такой разновидности политических конфликтов,

как ценностные конфликты, следует отметить, что они характерны

главным образом для развивающихся государств с неустойчивым

государственным строем. Ценностные конфликты

требуют больших усилий для их урегулирования, поскольку их

участники трудно идут на компромиссы (действует правило

«или-или»). Ценностные конфликты — это борьба разных

представлений о том, что является правильным или важным.

Приоритетные ценности, которые являются основой таких

конфликтов, — это «свобода», «равенство», «справедливость»,

«независимость», «суверенитет» и т. д. Их понимание далеко не

всегда является общепринятым.

Ценностным конфликтам посвящена значительная литература

и множество научных исследований. Так, в книге известного американского

социолога С. Липсета «Консенсус и конфликт», вышедшей

в 1985 г. в США, в частности, отмечается, что признание

наличия общих ценностных систем в том или ином социуме еще

не означает снижения уровня внутренних конфликтов. Даже ценности,

принятые во всем обществе, могут на практике порождать

острую борьбу, «революционное и отклоняющееся поведение».

Например, общая приверженность американцев ценностным

ориентациям на успех и продвижение по социальной лестнице

соседствует с высоким уровнем преступности и недовольства.

Функциональный анализ конфликтов, внутренне присущих стратификационным

системам, указывает на фундаментальное противоречие

между разностатусными группами, возникающее в результате

ограниченности имеющихся в обществе средств для достижения

общих и групповых целей. Так или иначе, оно

обусловливает многие политические конфликты.

М. Вебер и К. Мангейм, каждый по-своему, пришли к выводу

о существовании базового социального конфликта между

ориентациями на две формы рациональности: «ценностную

рациональность», касающуюся сознательной оценки целей

или основных ценностей, и «целевую рациональность», касающуюся

средств достижения поставленных целей.

Тесная взаимосвязь между двумя формами рациональности

присуща в той или иной мере всем субъектам социального

действия. Общество может достичь рационального соотношения

между целями и средствами лишь в контексте комплекса

базовых ценностей, которыми определяется и направляется

поиск оптимальных средств.

По М. Всберу, капитализм опирается на «ценности эффективности

и производительности», которые, однако, противоречат

некоторым важным ценностям Запада, таким, как ориентация

на индивидуальное творчество и независимую деятельность.

В этом смысле можно сказать, что западное

общество основывается на внутренне присущей ему антиномии

между «целевой» и «ценностной» рациональностью, которую,

согласно М. Веберу, нельзя разрушить.

Т. Парсонс, опираясь на веберовский анализ, пришел к выводу

о неизбежности конфликта между теми, кто привержен

«плюрализму легитимных путей достижения ценностей», и считал,

что действия детерминируются интересами, и теми, кто

ориентирует свою деятельность на какую-либо специфическую

область (например, спасение души), которая носит абсолютный

характер, в том смысле, что все другие потенциальные ценности

рассматриваются лишь как средства ее достижения. Связанная

с первой ориентацией «целевая рациональность» предполагает

упор на «этику ответственности», на признание того, что

«используемые средства определяют достигаемые цели». И, наоборот,

связанная со второй ориентацией «ценностная рациональность

» предполагает приверженность «этике абсолютных

целей». Обе эти ориентации в их чистой форме свойственны

структурам различных групп, мировоззрения которых коренным

образом различаются и противостоят друг другу.

Конфликт между «ценностной» и «целевой» рациональностью

лежит в основе анализа Д. Беллом главных противоречий

постиндустриального общества. По мнению Д. Белла, «конфликтные

установки» часто проявляются среди творческой интеллигенции

и работников культуры, отражая их желание сократить

или устранить ограничения, мешающие реализации их

творческих устремлений. Как таковые, они находятся в резкой

оппозиции к потребностям повседневного мира, экономике,

технологии, системам занятости, которые «коренятся в целевой

рациональности и эффективности, основанных на принципах

расчета, рационализации труда и времени и идее прямолинейного

развития прогресса».

Контркультура интеллектуалов, их оппозиция по отношению

к основным ценностям и институтам, обслуживающим

собственников и руководителей промышленности и политики

в капиталистическом и посткапиталистическом обществе, коренятся

в самом характере их труда с его ориентацией на творчество,

оригинальность и открытия.

Отмечаемое исследователями падение уровня «ценностной

рациональности» в экономике и политике явилось источником

напряжения и нестабильности; влияние тех, кто связан с институтами,

касающимися интеллектуальной сферы, резко возрастало

по мере того, как система оказывалась во все большей степени

зависимой от знаний и уровня подготовки работников умственного

труда, способных обращаться со сложной технологией

и выдвигать новые идеи в области научных исследований и разработок.

И хотя, как отмечает Д. Белл, контркультурные стили

жизни, вырабатываемые интеллигенцией и студентами, и поглощаются

рыночной экономикой западного общества, шик культурного

«модернизма... сохраняет свой подрывной запал, несмотря

на то, что значительная доля его абсорбируется обществом»1.

О масштабах, в которых противоречия в области культуры

служат источником социальных изменений в обществе, можно

судить по факту изменения прежних позиций различных классов

с точки зрения их приверженности к протесту. Согласно

традиционной теории классов, характерной для марксизма,

оппозиция существующему положению вещей должна прежде

всего исходить из среды непривилегированных слоев населения,

поскольку именно они находятся в положении эксплуатируемых.

До тех пор, пока в центре внимания стоял вопрос о существующей

системе распределения привилегий и благ, эгалитарные

движения, выступающие за перераспределение этих благ и

привилегий, пользовались поддержкой бедных и дискриминируемых

слоев населения.

Теперь же наиболее критически и оппозиционно настроенные

к статус-кво элементы составляют преуспевающие представители

интеллигенции, работники умственного труда. В ака-

демических кругах приверженцами критического мышления

являются прежде всего лица, наиболее активно вовлеченные н

исследования, часто публикующиеся и работающие в самых

престижных университетах. Что касается, например, преподавателей

и других «передатчиков культуры», то, хотя они и получают

меньше, работают в менее престижных университетах

и в худших условиях труда, они более консервативно настроены.

Научные работники, занятые фундаментальными исследованиями,

и деятели искусства в значительно большей степени,

чем лица, занятые прикладными исследованиями, склонны

благожелательно воспринимать «конфликтную культуру».

Анализ результатов опроса 110 наиболее крупных американских

интеллектуалов, проведенного американскими социологами,

показывает, что в идейно-политическом плане они

занимают позиции левее основной массы академической элиты,

которая, в свою очередь, в академической среде наиболее

критически оценивает существующее положение вещей. Подобное

же исследование было проведено среди работников

средств массовой коммуникации. Обнаружилось, что, чем престижнее

положение той или иной газеты или теле- и радиостанции,

тем более либеральных убеждений придерживаются

ее редакторы, критики, репортеры, журналисты.

Опубликованные в американской прессе результаты опроса

более 500 наиболее крупных представителей американского бизнеса,

профсоюзов, политики, добровольных ассоциаций и

средств массовой коммуникации показали, в частности, что издатели,

редакторы, журналисты, репортеры были более либерально,

чем все остальные группы, ориентированы по внешнеполитическим

и социальным проблемам. Значительное большинство

работников средств массовой коммуникации поддержало

выступления студентов и испытывало недоверие к важнейшим

общественно-политическим институтам в целом. По другим данным,

группы специалистов с доходом 15 и более тыс. долларов в

год более склонны поддерживать изменения, чем те, которые

имеют годовой доход ниже 15 тыс. долларов.

Аналогичное положение наблюдается и в других капиталистических

странах. Как показали, например, исследования западногерманского

социолога Э. Шойха, «синеворотничковые»

работники, ориентированные на материальные ценности, с

конца 60-х гг. XX в. стали более позитивно оценивать существующую

политическую систему. Более образованные категории

населения, принадлежащие к высшей прослойке «беловорот-

ничковых» работников, проявляли тенденцию недоверия к существующим

институтам и в своих политических симпатиях

оказывались более левыми. Усиление веса левых в социал-демократической

партии в тот период объяснялось вступлением

в нее высокообразованных представителей в основном состоятельных

слоев населения.

Все отмеченные ценностные конфликты коренятся, во-

первых, в неуклонном расширении бюрократии с ее упором

на иерархию и ограничения и, во-вторых, в росте стремлений

к расширению участия в политической жизни, к свободе выбора,

равенству, материальной обеспеченности и т. д.

При этом является примечательным то, что изложенные

выше позиции во многих отношениях разделяются и представителями

марксизма Так, суммируя взгляды большого числа

неомарксистских исследователей, леворадикальный социолог

Р. Флэкс пришел к выводу, что оппозиция в отношении постиндустриального

общества в значительной степени исходит от

тех, чье социальное положение уже носит постиндустриальный

характер, т. е. тех групп населения, которые заняты производством

и распространением знания культурных ценностей и

услуг и чьи материальные потребности удовлетворены существующей

системой. Другими словами, Флэкс подчеркивает

неизбежность преобладания «ценностной рациональности» над

«функциональной» или победы «конфликтных ценностей».

Причем он, как и другие неомарксисты, находит эти тенденции

среди тех же самых свободных привилегированных элементов

постиндустриального общества, что и либеральные исследователи1.

Однако отличие неомарксистов от других ученых

состоит в том, что они считают ключевым элементом революции,

приведшей к постиндустриальному обществу, «новый рабочий

класс», который, по их мнению, поддерживает изменения,

так как является объектом экономических и бюрократических

притеснений. В действительности основная масса приверженцев

«конфликтной культуры» рекрутируется все же из среды наиболее

удачливых и привилегированных элементов «нового класса» Другими

словами, в оценке социальных изменений в постиндустриальном

обществе различия между буржуазными и неомарксистскими

исследователями минимальны.

Различия в подходах к социальному неравенству зависят

чаще всего от того, делается ли ударение на изменениях или

стабильности в социальной системе. Различия в теоретической

ориентации в значительной степени отражают политические

различия. Реформисты и радикалы рассматривают реакции

против социального неравенства и социально-классовых различий

в качестве источников социального изменения. Теоретики

с более консервативными политическими взглядами оправдывают

все аспекты существующего порядка, подчеркивая

значение функций, которые осуществляются иерархической

системой во всех обществах. Озабоченность социальными переменами,

как правило, связывается с проблемой социальных

классов, т. е. групп, входящих в состав более крупных стратифицированных

образований, которые, как предполагается,

действуют политически в качестве факторов изменений1.

Классифицируя конфликты, следует иметь в виду их отличия

и по характеру протекания (это относится к конфликтам

как интересов, так и ценностей). Заслуживает в этой связи

внимания вывод американского политолога А. Рапопорта, убедительно

доказавшего, что нельзя все конфликты подгонять под

единую универсальную схему: есть конфликты типа «схваток»,

когда противников разделяют непримиримые противоречия и

рассчитывать можно только на победу; есть конфликты типа

«иф», где обе стороны действуют в рамках одних и тех же правил.

Такие конфликты никогда не завершаются разрушением

всей структуры отношений. Конфликт остается со всеми присущими

ему сторонами: противоположностью и несовместимостью

интересов, стремлением к достижению односторонних выгод,

невозможностью длительного компромисса. Этот вывод о

конфликтах и способах их урегулирования имел принципиальное

значение для американской науки. Снимался ореол безысходности

и обреченности с каждого из конфликтов, будь то в международных

отношениях или внутри общества. Наличие общих интересов

противоборствующих сторон в спорах и конфликтах делало

необходимым более здравый и взвешенный подход к ним2.

Особое место занимают межличностные политические конфликты.

Такого рода конфликты имеют место как между

представителями различных политических партий, и тогда

они могут быть рассмотрены как частный случай межпартийных

отношений, так и представителями какой-либо одной

партии. Межличностные политические конфликты многообразны.

Они могут иметь место по поводу стремления занять

тем или иным политическим деятелем важный пост в политической

системе, по поводу позиции, которую тот или иной

деятель занимает по важным политическим вопросам, и т. д.

Окружающая нас действительность дает нам много примеров

политических конфликтов межличностного характера, причем

далеко не все они имеют в своей основе принципиальные

позиции, а нередко основываются на политическом бескультурье,

на личностных амбициях в борьбе за политическую

власть. В то же время специалисты отмечают, что личная

политическая культура предполагает достаточно высокий уровень

информированности по вопросам, являющимся предметом

конфликта, в частности, высокий уровень знания истории вопроса,

психологическую терпимость к иной точке зрения (толерантность),

готовность пойти на компромисс.

Все вышеперечисленные разновидности конфликтов имеют

место и в современной России. Возрождение и обновление

российской демократии, формирование гражданского общества

и правового государства связаны с непрерывной цепью

конфликтов. Более того, проводимые в России реформы ввергли

ее в особое патологическое состояние, называемое расколом.

Он характеризуется распадом социальной всеобщности и

государственности, разрывом между культурой и социальными

отношениями. Раскол стал следствием обострившихся противоречий

между народом и властью, между производительными

силами и производственными отношениями, между российской

ментальностью и рыночными установками реформаторов.

По мере продвижения от тоталитаризма к гражданскому обществу

проявляются два варианта демократизации: частнопредпринимательская

буржуазная демократия и народно-патриотическая

демократия. Если первый вариант закрывает перс-

пективу социалистического выбора, то второй ориентирован

на власть трудового народа без эксплуатации трудящихся. Между

этими вариантами допустимы как альтернатива, так и комбинация

разных подходов.

Многие из переживаемых новой Россией конфликтов стали

на каком-то этапе исторически неизбежными — либо как

«запрограммированные» ее геополитическим положением,

либо как результат политики ее руководства на протяжении

длительного периода времени. И пока все эти конфликты не

будут разрешены, пока не будет снято порожденное ими и порождающее

их напряжение, ситуация будет оставаться нестабильной

и взрывоопасной. Наша страна воплощает сегодня не

только конфликты вчерашнего, но и позавчерашнего дня.

Своевременное изучение и прогнозирование конфликтных

ситуаций позволило бы составлять регулярно прогнозные

карты возможных конфликтов, дифференцированных по остроте,

форме выражения, сферам проявления в общественной

жизни и т. д., и дифференцированных мер управления

ими от переговоров до применения силовых санкций или

государственных нормативных актов. При этом тщательно

различались бы сущность, социальная обусловленность и типология

конфликтов.

Особое внимание в такого рода исследованиях целесообразно-

уделять конфликтам внутри политической системы,

механизмам осуществления политической власти, факторам

кризиса власти, способам его преодоления, оппозиции властным

структурам как конфликтогенным явлениям, типам политических

режимов и их влиянию на массовое сознание; методам

и способам определения с помощью социологических

исследований легитимности и эффективности различных политических

режимов, а также официальной политической оппозиции

как самостоятельного политического института и

необходимого политического противовеса силам, находящимся

у власти.

Большую важность в этой связи представляют собой исследования,

посвященные анализу социальных условий и механизмов

преодоления насилия в конфликтных ситуациях, легальных

и нелегальных форм политических акций различных

социальных групп и организаций. Сюда же следует отнести ис-

следования рациональных и иррациональных реакций на проводимую

властями политику, политическую символику и разнообразные

мифы, применяемые в манипулятивных целях

(особенно в периоды избирательных кампаний).

Заслуживают пристального внимания и изучение роли

средств массовой информации, особенно прессы как возбудителя

отдельных конфликтов и как барометра возможностей достижения

согласия, использование контент-анализа основных

принципиальных документов о конфликтах и их воздействии

на общественную жизнь.

Кроме того, следует иметь в виду, как отмечают многие исследователи,

что развитие политической жизни в нашем обществе,

включающее в себя многопартийность, обусловливает

правомочность конфликтов во взаимоотношениях между политическими

партиями. Межпартийная политическая борьба

имеет в качестве своего основного объекта государственную

власть на том или ином уровне. Межпартийные конфликты в

их нормальном виде предполагают постоянную борьбу за свои

программы и платформы и стремление доказать порочность и

несостоятельность профамм и платформ своих противников.

Однако опыт анализа межпартийных отношений показывает,

чю в своей практической деятельности политические партии

не ограничиваются идеологическими взаимоотношениями, а

применяют весь доступный им арсенал, допустимый (а нередко

и недопустимый) политической этикой для достижения

своих целей. Повышение политической культуры общества создает

предпосылки и для повышения уровня культуры и во

взаимоотношениях между партиями. Важен и рост политической

культуры парламентских фракций и групп, поскольку в

развитом демократическом обществе последние адекватны тем

или иным политическим партиям, и отход парламентариев от

принципов партийной политики быстро завершается изгнанием

их из рядов той партии, политику которой они предали

своими выступлениями или действиями.

Накопленный опыт предупреждения и разрешения социальных

конфликтов (особенно с учетом результатов социологических

исследований) создает необходимые предпосылки

Для утверждения в обществе отношений гражданского мира и

согласия. Для российского общества последнее представляет

особую актуальность.