Об относительности несчастий.

Женщина, к которой я очень привязан, порвала вчера свое бархатноеплатье. Целый вечер длилась мучительная драма. Прежде всего, она не моглапонять, каким образом возникла эта широкая поперечная прореха. Онадопускала, что юбка была слишком узкой и при ходьбе... И все же до чегожестока судьба! Ведь то был ее самый очаровательный наряд, последний из тех,что она решилась заказать знаменитому портному. Беда была непоправима. -- А почему бы не заштопать его? -- Ох уж эти мужчины! Ничего-то они не смыслят. Ведь шов сразу броситсяв глаза. -- Купите немного черного бархата и замените полосу по всей ширине. -- Ну что вы говорите! Два куска бархата одного цвета всегда хотьнемного да отличаются по оттенку. Черный бархат, который побывал в носке,приобретает зеленоватый отблеск. Это будет ужасно. Все мои приятельницы тутже все заметят, и пересудам не будет конца. -- Микеланджело умел извлекать пользу из прожилок и трещин в глыбемрамора, которую получал для ваяния. Он обращал эти изъяны материала вдополнительный источник красоты. Пусть же и вас вдохновит эта дыра. Проявите изобретательность, пустите сюда кусок совсем другой ткани.Подумают, что вы сделали это намеренно, и это вызовет восхищение. -- Какая наивность! Деталь, противоречащая целому, не оскорбит взоралишь в том случае, если какая-нибудь отделка того же тона и стиля будетнапоминать о ней в другом месте -- на отворотах жакета, на воротнике или напоясе. Но эта одинокая полоса... Нелепость! И разве могу я носитьзаштопанное платье? Словом, мне пришлось согласиться с тем, что беда непоправима. И тогдаутешитель уступил место моралисту. -- Пусть так! -- Воскликнул я. -- И впрямь случилось несчастье. Носогласитесь по крайней мере, что это не худшая из бед. У вас порвалосьплатье? Примите заверения в моем глубоком сочувствии, но подумайте о том,что у вас мог быть пропорот живот или искромсано лицо во время автомобильнойаварии; подумайте о том, что вы могли подхватить воспаление легких илиотравиться, а ведь здоровье для вас важнее, чем одежда; подумайте о том, что вы могли лишиться не бархатного платья, а сразунескольких друзей; подумайте, наконец, и о том, что мы живем в грозноевремя, что может разразиться война и тогда вас могут задержать, бросить втюрьму, выслать, убить, разорвать на части, испепелить. Вспомните о том, чтов тысяча девятьсот сороковом году вы потеряли не какое-то там тряпье, а все,что у вас было, причем встретили эту беду с мужеством, которым я до сихвосхищаюсь... -- К чему вы клоните? -- Всего-навсего к тому, что человеческая жизнь трудна, бархат рвется,а люди умирают, что это весьма печально, но надо понимать, что несчастьябывают разного рода. "Я охотно возьму в свои руки защиту их нужд,-- говорилМонтень, -- но не хочу, чтобы эти нужды сидели у меня в печенках или стоялипоперек горла". Он подразумевал: "Я, мэр города Бордо, охотно возьмусьисправить ущерб, причиненный вашей казне. Но я не хочу губить свое здоровье,убиваясь по этому поводу". Эти слова вполне применимы и к вашему случаю. Яохотно оплачу новое платье, но отказываюсь рассматривать утрату какнациональную или вселенскую катастрофу. Не переворачивайте же вверх дном, о моя незнакомая подруга, пирамидугорестей и не ставьте на одну доску подгоревший пирог, прохудившиеся чулки,гонения на ни в чем не повинных людей и цивилизацию, оказавшуюся подугрозой. Прощайте. ____________________________________________________________

О детской впечатлительности.

Взрослые слишком часто живут рядом с миром детей, не пытаясь понятьего. А ребенок между тем пристально наблюдает за миром своих родителей; онстарается постичь и оценить его; фразы, неосторожно произнесенные вприсутствии малыша, подхватываются им, по-своему истолковываются и создаютопределенную картину мира, которая надолго сохранится в его воображении. Одна женщина говорит при своем восьмилетнем сыне: "Я скорее жена,нежели мать". Этим, сама того не желая, она, быть может, наносит ему рану,которая будет кровоточить чуть ли не всю его жизнь. Преувеличение? Не думаю. Пессиместическое представление о мире,сложившееся у ребенка в детстве, возможно, в дальнейшем изменится к лучшему.Но процесс этот будет протекать мучительно и медленно. Напротив, еслиродителям удалось в ту пору, когда у ребенка еще только пробуждаетсясознание, внушить ему веру в незлобивость и отзывчивость людей, они темсамым помогли своим сыновьям или дочерям вырасти счастливыми. Различныесобытия могут затем разочаровать тех, у кого было счастливое детство, раньшеили позже они столкнутся с трагическими сторонами бытия и жестокимисторонами человеческой натуры. Но против ожидания лучше перенесетвсевозможные невзгоды как раз тот, чье детство было безмятежно и прошло ватмосфере любви и доверия к окружающим. Мы произносим при детях фразы, которым не придаем значения, но им-тоони представляются полными скрытого смысла. Одна учительница как-то поведаламне такую историю. Она попросила свою маленькую ученицу: "Раздвинь шторы, дай-ка появиться свету в нашей комнате". Та застыла внерешительности. -- Я боюсь... -- Боишься? А почему? -- Но видите ли... Я прочла в священном писании, что едва Рахиль далапоявиться на свет Вениамину, как тут же умерла. Один мальчик постоянно слышал, как у них в доме называли каминные часы"Мария-Антуанетта", а мебель в гостиной -- "Людовик Шестнадцатый", и решил,что эти часы зовут Мария-Антуанетта подобно тому, как его самого зовутФрансуа. Можно себе представить, какие причудливые образы возникнут в еговоображении, когда на первых же уроках французской истории имена,обозначавшие для него предметы домашнего обихода, смешаются с кровавыми ипечальными событиями. Сколько невысказанных опасений, сколько невообразимых понятий роятся вдетских головках! Я вспоминаю, что, когда мне было лет пять или шесть, в нашгородок приехала на гастроли театральная труппа и повсюду были расклееныафиши с названием спектакля "Сюрпризы развода". Я не знал тогда, что значитслово "развод", но смутное предчувствие подсказывало мне, что это одно изтех запретных, притягательных и опасных слов, что приоткрывают завесу надтайнами взрослых. И вот в тот самый день, когда приехала эта труппа,городской парикмахер в приступе ревности несколько раз выстрелил изревольвера в свою жену. Об этом случае рассказали при мне. Каким образомвозникла тогда в моем детском сознании связь между этими двумя стольдалекими друг от друга фактами? Точно уж не помню. Но еще очень долго ядумал, что развод -- это такое преступление, когда муж убивает свою виновнуюжену, и что совершается оно прямо на глазах у зрителей на сцене театра вПон-де-л'Эр. Разумеется, и самые чуткие родители не в силах помешать зарождениюсверхъестественных представлений и наивных догадок в головах их детей. Известно, что жизненный опыт так просто не передается, каждыйсамостоятельно усваивает уроки жизни, но остерегайтесь по крайней мередавать ребенку опасную пищу для воображения. Мы избавим своих детей оттяжелых переживаний, если будем все время помнить о том, что они обладаютобостренным любопытством и гораздо впечатлительнее нас. Это -- урок дляматерей. Прощайте. ______________________________________________________________

О правилах игры.

Не знаю, слушаете ли вы иногда по радио передачу "Субботняя беседа". В ней участвуют Арман Салакру*, Ролан Манюэль*, Андре Шамсон*, КлодМориак* и ваш покорный слуга. Мы говорим обо всем: о театре, о книжныхновинках, полотнах художников, концертах и о самих себе. Словом, этонастоящая беседа, заранее не отрепетированная, такая, какую могли бы вестипятеро друзей за чашкой кофе. Сам я получаю от нее истинное наслаждение ивсякий раз с радостью встречаюсь перед микрофоном с моими собеседниками.Ален говаривал, что дружба часто возникает в силу обстоятельств: в лицее, вполку; эти непременные встречи тоже сдружили нас. На днях Клод Мориак выдвинул тезис, на мой взгляд, верный. "Куртуазная любовь, описанная в рыцарских романах, -- говорил он, --это своеобразная игра, правила которой ничуть не изменились со временсредневековых трактатов о любви. Они те же и в произведениях XVII века -- в"Астрее"*, и в "Принцессе Клевской"*, и в произведениях романтиков, хотя ивыражены там с большим пафосом; они же определяют поступки и речи Свана уМарселя Пруста. Традиция эта требует, чтобы любящие ревниво относились нетолько к телу, но и к помыслам друг друга; чтобы малейшее облачко на челевозлюбленной будило тревогу; чтобы всякая фраза любимого существа тщательнообдумывалось, а всякий поступок истолковывался; чтобы при одной мысли обизмене человек бледнел. Мольер потешался над подобным выражением чувств;Пруст жалел страдальцев; онако несколько веков и писатели, и читающаяпублика не подвергали сомнению сами правила. В наши дни появилось новоевлияние: молодые авторы уже не приемлют старых правил игры; это не значит,что они утратили интерес к этой теме, просто они изменили свод правил. Окакой ревности может идти речь, когда женское тело доступно всеобщемуобозрению на пляжах..." Тут я прервал Мориака, чтобы процитировать одно изписем Виктора Гюго к невесте, которое и впрямь не могло бы быть написано внаши дни. В этом письме он сурово упрекает ее за то, что, боясь запачкать наулице платье, она слегка приподняла его и невольно приоткрыла свою лодыжку;это привело Гюго в такую ярость, что он был способен убить случайногопрохожего, бросившего взгляд на ее белоснежный чулок, или наложить на себяруки. Правила игры для молодых писателей, кажется, таковы, что полностьюисключают какую-либо ревность и позволяют цинично рассуждать об амурныхпохождениях той, которую любят. Все это никак не совместимо с требованиямикуртуазной любви. Ибо это неповторимое чувство, возможное лишь "между двумяабонентами", как выражаются телефонисты, -- удел только двоих. На деле во второй половине современного романа влюбленные, как правило,открывают для себя любовь. Они как бы нехотя признают прелесть верности,сладость привязанности и даже терзания ревности. Но более сдержанные, чемгерои у романтиков и даже у Пруста, они говорят о своих чувствах с деланнымравнодушием и некоторой долей иронии, во всяком случае, так это выглядит насловах. Они от носятся к Амуру с юмором. Это причудливое сочетание не лишеносвоей прелести. Внове ли это? Я в этом не слишком уверен. Правила игры начиная сгоспожи де Лафайет и до Луизы Вильморен никогда не были такими уж строгими.Англосаксы давным-давно отказались от открытого выражения своих самых пылкихчувств. Наряду с традицией куртуазной любви можно обнаружить и другую, идущуюот эпохи Возрождения. Любовные истории в произведениях Бенвенуто Челлини идаже Ронсара выглядит не слишком-то романтически. Иные герои Стендаля или (внаши дни) Монтерлана следуют правилам любовной игры эпохи Возрождения, а несредневековых трактатов о любви. Эти правила нередко менялись, они будутменяться и в дальнейшем. Я жду от нынешнего молодого писателя нового"Адольфа" и нового "Свана". И предрекаю ему большой успех. Ибо если правила игры и меняются, то ставка остается прежней. Ставкаэта -- вы, моя драгоценная. Прощайте. __________________________________________________________