ЛЕКЦИЯ 3. Философия и патристика

Восточные отцы IV века.

Говоря о патристике – учениях отцов церкви – следует помнить о «практической» доминанте в их мышлении, выразившейся в том, что всякая онтология начинается для них со свободного поступка – ничем не обусловленного, «произвольного», творения мира Богом и с обусловленного благодатью, но все равно свободного, обращения человека к Богу. Как уже было сказано, этот онтологический переворот не мог быть адекватно осмыслен в традиционной философской терминологии, однако, за неимением другой, именно в ней и осмыслялся, - отсюда неизбежные смысловые сдвиги привычных понятий, таких как «сущее», «сущность» и др., в контексте тринитарных и христологических споров.

IV век – «золотой век» патристики. Никейский собор был не концом, а началом борьбы между арианством и православием. Термин «единосущный» применительно к Лицам Троицы впервые употребил Ориген, исходивший в своем учении в первую очередь из идеи Бога как единства (монады). Будучи единосущным Отцу, Сын в то же время рожден, причем Ориген не проводит достаточно ясного различия между «творением» и «рождением». Все это совершенно логичные последствия попытки изложить евангельское учение на языке платоновско-аристотелевской философии. Двойственность позиции Оригена в том и состоит, что, с одной стороны, он ставит во главу угла свободу воли как отличительное свойство разумных существ, соответственно полагая, что отсюда и происходит зло, с другой, не может не следовать «логике сушности», в которой появление разнообразных сущих толкуется как «множение» Единого. Последовавшие в III веке споры оригенистов и антиоригенистов сделали подозрительным сам термин «единосущный», воспринимавшийся многими богословами как нововведение. В IV веке, несмотря на осуждение арианства на Вселенском соборе, ситуация сложилась так, что партия «никейцев», потом ставшая партией «староникейцев», возглавляемой Афанасием Великим, фактически потерпела поражение, и Афанасий, избранный епископом Александрии (328 г.), из сорока семи лет своего епископства пятнадцать провел в изгнании. Меж тем, считается, что именно он решил ту задачу, с которой не справился Ориген. А именно, он четко разграничил «рождение» и «творение»: первое происходит «по природе», второе «по воле»; соответственно, Сын единосущ Отцу и потусторонен твари. Бог – предвечный Отец, но не предвечный Творец, как фактически получалось у Оригена [7]. Поэтому Афанасий стоит первым в списке четырех «главных» восточных отцов; за ним следуют так называемые «каппадокийцы» или «новоникейцы» - Василий Великий (ок. 329 – 379), Григорий Богослов (ок. 330 – 390) и Григорий Нисский (ок.335 – ок. 394).

Каппадокийцам, по общему признанию, принадлежит заслуга выработки основной догматической терминологии христианства. На них как на главных авторитетов в этом вопросе впоследствии будут ссылаться как восточные, так и западные богословы. В 381 году при императоре Феодосии Великом на Втором Вселенском соборе в Константинополе был более или менее окончательно разрешен спор о св. Троице, и никео-царьградский Символ признан единственно законным исповеданием веры в том истолковании, которое дали ему каппадокийцы.

Чрезвычайно важную роль сыграли восточные отцы IV века в воцерковлении монашества. Хотя тема монашества не является, собственно, историко-философской, и ею занимаются историки и культурологи, все же не затронуть ее нельзя, поскольку наш предмет – это такая «философия», которая заранее поставила себя в положение служанки, и обслуживает богословие, которое в свою очередь обслуживает практическое дело спасения, религию и церковь, и не может оставаться в стороне, когда вдруг появляются христиане-отшельники, спасающиеся вне церкви, в пустыне, и зарабатывающие благодаря этому огромный авторитет среди масс верующих.

Отшельничество было спровоцировано нарастающей институционализацией церкви, покровительствуемой властями, и потребностью личным духовным опытом богообщения удостоверить истину христианства. Но по сути, оно было особенным проявлением в церковной жизни некоторой закономерности, свойственной всякому становящемуся социальному целому, будь то община, церковь, народ и т. д. Закономерность эта состоит в том, что жизнеспособность общественного организма обеспечивается наличием двух противоположных устремлений, двух противоположно направленных тенденций, соответствующих ассимиляции и диссимиляции, формирующих организм биологический. Уподобление требует расподобления и наоборот. Мистическое совпадение (unio mystica) в некоем единстве обусловлено аскетическим отстранением, отказом от обычного образа жизни. Какое-нибудь религиозное сообщество, союз (например, пифагорейский), братство и т. д. устанавливают для своих членов особые формы поведения, накладывают дополнительные запреты, добавляя их к уже существующим в данном обществе табу. Отъединение объединяет. Мистика и аскеза предполагают друг друга. Взаимодополнительность мистики и аскезы можно проследить на массе примеров из жизни античного эллинистического, к примеру, общества с его огромным количеством подобных образований.

Но представим теперь себе ситуацию одного единственного братства, союза и т. д., границы которого совпали с границами ойкумены, вообразим себе некую всенародную партию, которая по определению (pars – часть) не может быть всенародной. Меж тем, победившее христианство как раз такой партией и стало. Какие тогда требуются дополнительные запреты, какой аскезой можно поддержать мистическое единство всенародной партии? Нужны не дополнительные запреты, а тотальный отказ от человеческого способа существования, уход из мира, символическая смерть, мистически соединяющая с той «наднародной», надмирной и неотмирной Личностью, культ которой и есть основа христианского единства. Конечно, тотальный отказ невозможен, но радикальность отшельнической аскезы всем известна. Это была символическая «смерть для мира», сменившая во времена победившего христианства мученичество, действительную смерть, христиан гонимых. Но уход от мира это, ведь, и уход от церкви как института, неучастие в обрядах и т. д.

Восточные отцы, и раньше других Афанасий Великий, поняли значение и важность отшельничества, а равно необходимость удержать его под контролем церкви. Апологетическое «Житие св. Антония» Афанасия Великого стало первым сочинением такого жанра в христианской письменности и послужило образцом для всей последующей средневековой агиографии.

Обращение по Августину.

Прилагательное "латинская", приложенное к слову "патристика", указывая на то внешнее обстоятельство, что церковные писатели, о которых пойдет речь, пользовались преимущественно (или только) латинским языком, вместе с тем нацеливает на выявление некоторых особенностей, более существенным образом характеризующих описываемое явление, коль скоро перевод с одного языка на другой это всегда в какой-то степени переход из одной культурной реальности в другую. В данном случае мы движемся с Востока (греко-сиро-коптского) на Запад (латино-кельто-германский). Движение это происходит не только в пространстве, но и во времени: IV век - "золотой век" восточной патристики, трудами прежде всего восточных отцов был выработан собственный "словарь" христианского богословия, того богословия, в котором прежнее любомудрие прочно заняло служебное положение, и которое занималось тем, что, решая вопросы догматики, перетолковывало на христианский лад понятия античной философии. В этом смысле латиняне опять были вынуждены идти на выучку к опередившим их "грекам", т.е. осваивать грекоязычную христианскую философскую терминологию.

 

Семинар 3.

Вопросы и темы для обсуждения

Проблемы “природы” и “воли” в святоотеческом богословии. Роль Афанасия Великого в выработке тринитарной терминологии. Главные труды Афанасия Великого.

Тринитарное богословие новоникейцев. Биографические сведения о каппадокийцах, основные труды. “Шестоднев” Василия Великого и аристотелевская классификация наук. Апофатическое богословие Григория Богослова. Антропология Григория Нисского.

Феномен монашества. Афанасий Великий об Антонии Великом. Роль каппадокийцев в воцерковлении монашества. Киновия – отшельничество вместе. Пахомий Великий (ум. В 348 г.). Бенедикт Нурсийский (конец V века – 543 г.). Сравнение восточного и западного монашества (бегство «от культуры» и «в культуру»).

Тринитарные и христологические споры IV – V веков; основные христологические ереси: арианство, несторианство, монофиситство. Их смысл и принципы отторжения. Халкидонское вероопределение 451 года. Смысловые сдвиги привычных понятий (сущность, ипостась и др.) в контексте тринитарных и христологических споров.

Античные критики христианства. Кельс (II век), Порфирий (ок. 233-304), Юлиан Отступник (331-363).

 

Семинар 4.

Вопросы и темы для обсуждения

Иларий Пиктавийский: перевод греческой тринитарной терминологии. Деятельность Мария Викторина Африканского. Иероним Стридонский. Жизнь и труды. Вульгата. Амвросий Медиоланский. Личность и учение Аврелия Августина. Религия и философия в трудах Августина. «Исповедь» - запись личного обращения: «О граде Божием» - обращение вселенское. Трактат о свободе воли. Манихейство. Спор с Пелагием, выступления против донатистов. Августин: бытие и время. Distentio animi. Эсхатологическая история. Город-блудница и город-дева в фольклорно-мифологической традиции. Периоды истории по Августину. Августин и западное христианство.