Прекрасная последовательность (с. 274–279) 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Прекрасная последовательность (с. 274–279)



 

Подобно тому как сознание делится на «продукт» и «зеркало», сама объективная реальность имеет две ипостаси — причинную связь и сигналетизм, целое, мир отношений, дух материи; она сама является первым зеркалом, обладает отражаемостью (или не обладает ею). Так, например, сознание определяется бытием — оно продукт и определяется бытием как причиной, создающей определенную модификацию природного процесса в теле (через мозг), но это бытие социального бытия как причины нашего нервно — психического состояния не все и далеко не все. Есть еще бытие бытия как собственного зеркала (я имею в виду в данном случае социальное бытие). Например, одно дело сказать, что Толстой — продукт дворянского усадебного быта, и совсем другое — сказать, что его мышление и творчество есть зеркало русской крестьянской революции.

Очень важное различие двух сторон, двух ипостасей бытия, в том числе (но не исключительно) социального, может следовать непосредственно за установлением двух сторон сознания.

Если взять физиологический процесс в нашей нервной системе, то ему противостоит аналогичный, но чисто физический процесс в объективном мире вне нас. Это, собственно, даже не противостояние, а непрерывный ряд. Но для того, чтобы воспринимать и понимать этот ряд, нужно cogitatio человека. Оно именно и противостоит объективному миру, включая сюда и чужой мозг, не наш или наш каким — нибудь косвенным образом. И мы были бы в положении картезианцев с их двумя несмыкаю — щимися рядами, с их совершенно точным исключением перехода одного ряда в другой и воздействия физического явления на мысль или наоборот (Декарт в письме к шведской королеве признает, что это трудно). Но момент смыкания все же есть. В самом деле все материальные процессы, происходящие перед нами, состоят в изменении отношений, формы, возникновении и разложении определенных ситуаций (одним словом, в том, что теперь заново открыто под именем информации или структуры и что вовсе не ново).

Таким образом «психофизическая проблема» вовсе не состоит в противостоянии физического

ряда, взятого аморфно и чисто материально, stofflich, и психического ряда. Это — неопосредованные крайности. Она состоит в противостоянии сознания зеркального (вот почему у Декарта все есть cogitatio, ему нужен термин для определения сознательной, отражательной природы всей сферы сознания в отличие от сознания — продукта или эпифеномена) материальному миру модифицированному, имеющему свои модусы, отношения, формы, словом, идеальные градации, ибо форма, отношение не есть материя в грубом смысле слова, но они и неотделимы от нее, так что материальный мир имеет свой второй, формальный полюс. В этом смысле конфронтация сознания и объективного мира вполне разрешима, и на вопрос: «Что такое мысль?» — мы можем ясно ответить — отражение, повторение формальной структуры материи и даже прямое продолжение предсубъективности ее, ибо уже в самом материальном мире есть различный уровень соответствия себе, автономии, реальности. Мысль отражает реальные универсалии объективного мира, это голос самого объективного содержания в нас. Разумеется, «в нас» — это не означает в пространственном смысле, ибо мысль места не занимает ни в нас, ни вне нас. Но и отношение предметов или внутренняя структура их, модусы действительности, форма — все это места не зани–344

мает, хотя вполне реально. Куб занимает место, кубическая же форма сама по себе, как и всякая другая пространственная форма, не имеет ни толщины, ни высоты, ни плотности, не она занимает место, а отграниченный ею материальный субстрат. Отражение в нас внешнего мира состоит не в том, что где — то в голове помещается образ внешнего предмета (пусть какая — то тонкая нейроновая модель его), а в том, что определенным образом сложившиеся материальные структуры обладают свойством отражаемости. Отражается то, что выражено, отражаемо, отражаемо само по себе. Это его объективное свойство, которому наше сознание является прямым продолжением, сублимацией, дальнейшей субъективизацией и идеализацией. Вы сами признаете это, когда двусмысленно употребляете слово «информация», то у вас это объективная программа определенной реальности, то передаваемые одним человеком другому «сообщения». Прежде чем передаваться по системе связи, видимо, всякое сообщение должно быть сообщено нам самой действительностью, с которой мы как бы снимаем ее содержательную пленку.

Декарт и отчасти Спиноза допустили большую, хотя исторически и понятную, ошибку, когда начисто отвергли аристотелевские формы, систему родов и видов, а Лейбниц и Гегель многое дали фило–345

софии, когда восстановили значение этой модификации реального мира, его формальной иерархии, его идеальности. Отбросьте все это, и «психофизическая проблема» у вас действительно станет неразрешимой.

Мы отражаем мир благодаря его отражаемости, наша мысль есть простое выражение этого факта. Мы не можем иначе понять реальность как через ее отношения, формы, модусы, категории, которые не есть материя, но вне которых нет ничего действительного, реального, состоящего из той же материи. Этот факт нужно просто принять, а наше недоумение отнести за счет чисто психологического эффекта, создающего «недоразумение разума с самим собой». Мы начинаем с нас, а надо бы наоборот — с внешнего мира. Но как тут быть — не выскочишь из собственной шкуры, и, чтобы хоть немного выскочить из нее, нужно понять природу этого недоразумения, как мы понимаем, отчего Солнце представляется нам движущимся вокруг нас, несмотря на то, что в действительности дело обстоит наоборот.

Можно сказать также, что наше сознание есть реализация отражаемости мира в особом органе его, отражаемости модифицированной действительности.

Симметрия: как субъективный ряд есть результат и зеркало, так и материальный ряд есть ве— 346

щество и смена форм, модификация форм и отношений.

«Конфронтация сознания и объективного мира» образует неразрешимый логический круг, пока то и другое понимается абстрактно, с точки зрения здравого смысла. И не только здравого, но и самого изощренного философского, однако, по сути своей, нигилистического, согласно которому материальный мир вне нас лишен идеальных свойств, не обладает духом целого, способностью к самопорождению и самоотражению. Вот еще одна цитата из архива Лифшица (запись от 16. IX 1968 г.):

«Подлинный коперниковский переворот теории отражения.

Круг XVIII века, да и вообще: материя, среда производит дух, дух — материю, не есть простая логическая слабость, что, впрочем, доказывает и сам Плеханов, переходя к Гегелю. Есть такая сторона в материи, которая более духовна, чем любой дух — продукт. И есть такая сторона в духе, которая более тупо — материальна, чем любая материя. Палкой не перешибешь. Словом, круг есть в данном смысле, смысле Канта.

И этот вопрос нужно решить по тождеству и дифференциалу. Да, материя и дух противопо–347

ложности, да, первое определяет второе. Но первое определяет второе именно потому, что оно обладает теми свойствами, которыми обладает дух, которые приписываются только ему (целостность, структура=форма), и дух только из материальной основы может черпать их, превращая в нечто чисто духовное и постольку лишь в некий продукт и свойство материи, нечто до некоторой степени недуховное, эпифеномен. Дух в истинном смысле этого слова есть материя, есть ее собственное живое и животворящее начало — дух, оторванный от материи, как противоположность ее, не есть дух, а только свойство материт 2 -'.

Без понятия «истинно среднего», введенного Лифшицем в материалистическую теорию отражения, последняя не полна и не достаточно понятна. Среднее — это, конечно, в известном смысле нечто третье, отличное от крайностей, неопосредованных противоположностей. Tertium datur — утверждает Лифшиц, и это третье есть прохождение в щель между двумя крайностями, то есть абстрактными, неопосредствованными противоположностями. Третье дано, «сказал» мир — и появился человек как прорыв порочного круга, как форма единства развитых, а не абстрактных противоположностей — «истинная середина» между ними. Но человек, будучи «истинной серединой» природы, не представляет собой некое самостоятельное «третье» наряду с духом и материей. Он материален. Хотя способ существования этой материи — быть зеркалом, воплощать в себе целое, то есть формальный полюс материального мира. Конечно, отражение — это метафора. В понятии «отражение» заострено то, что сознание человека и его деятельность, будучи чем — то таким, чего до того не было в природе, есть в конечном счете свойство самой действительности, именно — способности мира к самоотражению. Познавать мир можно только благодаря тому, что он обладает определенными идеальными свойствами, что его бытие и «структура» не безразличны к вопросу об истине и объективном смысле существования. Тем самым гносеология смыкается с онтологией, оказывается неразрывно связанной с учением об истинном бытии. Но когда бытие достигает своей истины? В очеловеченном мире, до известной степени созданном человеком или с его участием. Центральность положения человека в мире — необходимое следствие теории отражения. Мир не полон без человека, собственно, смысл

в его развитом, сознательном виде появляется только в мире человеческой культуры.

В папке № 22 «Сознание. Идеология. Свобода и необходимость вообще и в нравственном смысле» архива Лифшица читаем следующую примечательную заметку под названием «Человек и природа»:

«Никакой «природы» до человека, как целого, не существует. Природа становится лицом в самом человеке. Природа в обычном смысле метафора, метафора антропологическая. Это — момент в тождестве человека и природы. Человек есть природное существо, природа же становится собой только в человеке. Разумеется, природа существует реально и до человека и при нем как нечто независимое. Но это «разлитое», аморфное бытие. […]. Как вполне определенное целое природа осуществляется в человеке — процесс вполне объективный и независимый от наших мыслей».

Смысл в его развитой, сознательной форме появляется только в человеческой голове и человеческом обществе. Это так же верно, как и прямо противоположное — не мы мыслим объективную действительность, а она мыслит себя нами. Эти две противоположности в теории тождеств Лифшица находят определенную форму единства, не исключающего, а предполагающего дифференциал, различие. Бывают такие ситуации, когда для того, чтобы со–350

хранить разум, остаться в его пределах — необходимо выйти за его границы, опереться на материю, довериться ее разуму, «духу вещей». Теория познания перерастает в онтологию, то есть в учение об истинном бытии, учение о смысле мира в целом, а не только человеческого существования. Если же ограничить область смысла, область идеального человеческим обществом, то мир вне человека предстает бессмысленным хайдеггеровским Ничто, от которого материального, реального «чуда» ожидать нельзя. Смысл в него можно только «внедрять», а не черпать из объективной реальности.

Но прежде, чем зачерпнуть объективный смысл, человек создает особые условия, при которых действительность этот смысл рождает. Без признания центральной для теории отражения идеи, в согласии с которой объективный смысл находится вне нас, мы с необходимостью приходим к отрицанию диалектики между духом и материей. Кстати, космологическая фантазия Ильенкова, согласно которой смысл человеческого существования заключается в том, чтобы вновь «завести», «запустить» угасающую в тепловой смерти Вселенную, рисует отношения между человеком и миром как отношения между мертвыми часами и часовщиком, который время от времени их заводит. Нет, реальные отношения между духом и материей, человеком и Все–351

ленной имеют диалектический характер, то есть предполагают энантиодромию материи и формы, их глубокое взаимопроникновение, внутреннее, а не внешнее взаимодействие.

Ильенков толкует человеческую деятельность таким образом, что она снимает противоположность между духом и материей, но устраняет также и их взаимопереход, лишает объективный мир его активных, созидательных, идеальных свойств и возможностей. Напротив, теория отражения — это учение о том, как мир может делать человеку неожиданный подарок вкладывая сознательный смысл в природу, человек иногда получает в качестве ответа на свою преобразующую деятельность гораздо больше, чем вложил. И не просто больше — человек извлекает из мира нечто совершенно для него неожиданное, то, до чего он сам никогда бы не мог додуматься. Самое поразительное, что ответ природы бывает гораздо «человечнее», даже нравственнее, чем сознательная деятельность. Получить такой ответ — это и есть счастье. Понятие счастья, как и другое, религиозное — «благодать», — тоже оказывается необходимым для теории отражения в истолковании Лифшица. Благодать есть особая объективная расположенность к получению «счастливых» ответов природы, особая позиция, которая только отчасти заслужена нашими индивидуальными действиями, а вообще есть дар.

Те, кто толкуют идеальное исключительно как продукт человеческой деятельности, воздвигают непроходимую стену между миром культуры и остальным, бездушным и страшным, бессмысленным бытием. С другой стороны, мир культуры практически лишается того, что делает нашу жизнь прекрасным подарком, — счастья и благодати как дара бесконечности, превосходящей любые человеческие возможности и предположения.

Сциентистско — номиналистическая логика — может быть, самая характерная черта философского сознания XX века, противостоящего теории отражения. Современному субъекту тесно в рамках наличного материального мира, но и в идеальную область, которую искала немецкая классика, он давно и безвозвратно потерял дорогу. Остается только третье, которым в конечном счете оказывается сам субъект и его активность.

«Пламенеющий», по словам Лифшица, субъект современности, оторвавшийся от Матери — Земли, и отталкивающийся от нее как от чего — то враждебного, порождает негативную активность в самых различных формах, от крайне левых до крайне правых, которые в конечном счете смыкаются между собой. Причины для того очень серьезные, и от них не отделаешься одной только философией, даже самой глубокой и верной.

Действительность вызывает у современного человека тошноту и отвращение. В ней нет ни капли человеческого начала. Из нее хочется куда — нибудь убежать. Но убежать некуда. Вот и все, что говорит нам «негативная философия» XX века. Она действует неотразимо на человеческие умы и сердца, поскольку совпадает с истиной внутреннего, интимного мироощущения современного индивида. Против этой истины аргументы разума неубедительны. Вот почему Лифшиц проигрывает в борьбе за умы своим противникам — не только таким, как Хайдеггер, то и тем шарлатанам от науки и искусства, имена которых здесь не хочется упоминать. Проигрывает, хотя отдал на борьбу с ними все свои силы и все основное время своей жизни. Это его трагедия.

Ильенков перед своей смертью был заворожен картиной страшного мира, нарисованной Орвел — лом. Но разве не Ленин был первотолчком, вызвавшим появление наличной действительности тоталитарного государства, то есть «орвелловскоп» мира? Что ответить на эти, азбучные для обывателя наших дней, рассуждения?

В 30–х годах Лифшиц на своих лекциях рассказывал притчу Боккаччо о споре между евреем и христианином о том, чья религия лучше. Побывав в Ватикане, еврей решил перейти в христианскую

веру. На недоуменный вопрос христианина еврей так мотивировал свое решение: если при всеобщем разложении и бардаке христианство завоевало мир, значит, оно — действительно великое и верное учение.

Россия более не напоминает богоугодное заведение[118], в котором царствуют проходимцы под монашескими рясами. Бандит одержал моральную победу и не стесняется уже являться перед публикой в своем натуральном обличий. Высшие государственные лица изъясняются, прибегая к блатному жаргону. Цинизм стал символом жизненного успеха. И тем не менее по странной, но совершенно закономерной иронии судьбы бандит с золотым крестом на груди молится перед изображением человека, распятого подобными же бандитами более двух тысяч лет тому назад. Причем не всегда лицемерно, а большей частью, заглядывая в выгребную яму своей души, он умоляет спасти его, любимого, даровать ему не только жизненный успех, но и царствие небесное.

Молитвы бандитов прошлого и настоящего не заслуживают уважения, они лицемерны. Церковь стала главным идеологическим инструментом манипулирования сознанием. Все это так. И все — таки мир, тайно или явно поклоняющийся золотому тельцу, молится все же не ему, не идолу, а обращает свои взоры к образу человека, потерпевшему на земле сокрушительное и позорное поражение. Человеку, от которого отвернулись в страшную минуту все его ученики. Картина потрясающей реалистической силы, которую не испортил даже чрезмерно оптимистический финал внезапного и чудесного воскресения Учителя. Ибо финал Евангелия — все же не хеппи — энд.

Возвращение смысла в бытие, которое представляется кошмаром без конца — всегда чудо, всегда неожиданно и внезапно. Но самое чудесное не в неожиданности, а в том, что эта внезапность и принципиальная необъяснимость — не только познаваема, она по необходимости подготовлена предшествующей деятельностью самих людей. Причем деятельностью сознательной.

Что способно убедить в этом ныне, когда, кажется, нет или почти нет никаких признаков возрождения, когда на протяжении многих лет — вакханалия безумия, которому нет конца. Поищем ответ на этот вопрос, поставив другой: за счет чего, например, философия постмодернизма столь популярна и вытеснила классику?

В притче Боккаччо развратники и убийцы в рясах господствуют за счет малой крупицы добра и истины, которая все еще тлеет в этом богоостав — ленном мире. Они правят бал от имени того, чье позорное и бессмысленное поражение, гибель на кресте в дальней провинции великой империи не была замечена никем из образованных и умных современников. Однако в мире, писал Лифшиц, есть слабый перевес добра. Он сказывается, например, в том, что зло господствует от имени добра и под его обличием.

Постмодернисты убедительны для современного читателя не потому, что провозглашают гибель истины и окончательное поражение разума. Подобные идеи давно обветшали. Они производят впечатление потому, что подражают другому, себе противоположному, то есть, как современный капитализм, живут за счет своего чужого.

Чего же именно? «Намеченное, но не получившее законченной формы и даже оставленное в пути имеет свои права, — писал Лифшиц незадолго до своей смерти. — Неосуществленное входит в общий баланс осуществления целого и часто бывает ближе к сердцу его, как первый набросок может быть ближе к цели, чем законченная картина. Нельзя ценить только победителей. Иначе мы бы оправдали горькие слова поэта:

О, люди, жалкий род, достойный слез и смеха, Жрецы минутного, поклонники успеха!»[119]

Мы живем в эпоху безусловного превосходства «философии успеха» над любой иной. Но на другом полюсе этого превратного бытия присутствует, говоря словами Ж. Деррида, «весьма удавшаяся неудача». Постмодернизм имитирует незаконченность, неудачу, нон — финито. Имитирует и извращает, ибо ему не повезло иметь такую неудачу, которая выше иного успеха. Неудача и поражение, которые в известном смысле, как поражение Христа или, скажем, поражение М. Булгакова перед лицом успешных советских литераторов типа А. Толстого, есть парадоксальное счастье, — недоступны современным властителям дум. Это не их судьба. Они могут в лучшем случае имитировать чужую судьбу, превращая ее в игру и пользуясь дивидендами от нее.

Истинную неудачу, трагическую и величественную, которая выше, богаче смыслом победы неолиберализма, удалось потерпеть Ленину. И России в XX веке, вернее, той ее части, которая дала импульс социализму и вынесла на себе все его трагические последствия.

Неудачи, большие и малые, сопровождали Лиф — шица на протяжении его жизни. Может быть, самой горькой из них была незаконченность «Онтогно — сеологии» и «теории тождеств» — сознание того, что никто не может завершить эту работу, ибо она предпринята слишком рано. Эпиграфом Лифшиц хотел взять какие — нибудь слова Иоанна Предтечи.

Стоит ли удивляться тому, что грандиозное нон — финито Лифшица, хранящееся в его архиве, почти ни у кого не вызывает интереса, а намеренное и искусственное, вторичное и неискреннее нон — финито постмодернизма и модернизма господствует над современным сознанием подобно факиру? Иначе и не бывает в превратном мире, где крайности сходятся. Но вот вам еще одна абсолютная истина: вечно жить за счет другого нельзя. Рано или поздно, хотим мы того или не хотим, но час истины наступает, хотя бы в виде расплаты. Если от нас что — то зависит, то только то, какую форму примет эта неизбежная расплата: слепого урагана, уничтожающего и правого и виноватого без разбора, — или же более разумную форму, когда сознательные различия возможны и действительны. Согласитесь, это не так уж мало. Одно дело, если все человечество рухнет, подобно башням Нью — Йорка, или другое, когда виновники провокаций, войн, развращения и оглупления населения — окажутся,

в соответствии с мерой своей вины, на скамье подсудимых.

Вот почему мне хочется верить, что диалог Лифшица с Ильенковым не будет очередным посланием «на деревню дедушке»[120]и найдет своего читателя не завтра или послезавтра, а сегодня. Это вопрос времени, имеющий первостепенное значение для нас, живых, но побочное отношение к смыслу, который, доказывал Лифшиц, достигнув ступени истины, переходит в другое измерение: «вечной идеальной истории» Дж. Вика

Публикуемая рукопись М. А. Лифшица должна была послужить предисловием к книге Э.В. Ильенкова (Искусство и коммунистический идеал. М., «Искусство», 1984), но в этой книге появилась только первая небольшая главка рукописи — «Памяти Эвальда Ильенкова». Другая ее часть — «Об идеальном и реальном» — объемом около 3 ал. напечатана в журнале «Вопросы философии» (1984, № 10). Настоящий текст составлен из фрагментов, хранящихся в архиве Лифшица в двух папках с общим названием «Ильенков». Цитаты, по возможности, заново сверены.

Издание осуществлено благодаря финансовой поддержке Александер — Института (Хельсинкский университет, Финляндия) при личном заинтересованном участии его доцента Весы Ойттинена. Выражаю ему свою искреннюю признательность, а также А.К. Фролову и Б.Е. Полетаеву за помощь в подготовке текста МА Лифшица к печати.

В. Арсланов

 


[1]Название подзаголовка («Проблема идеального») публикуемой ниже незаконченной рукописи М.А. Лифшица дано составителем. Цифровые сноски, кроме особо отмеченных случаев, принадлежат М.А. Лифшицу, сноски под символом «*» сделаны составителем.

 

[2]Э.В Ильенков. Искусство и коммунистический идеал. М., 1984, с. 277.

 

[3]«Die Funktialitaetbezogenheit eines jeden Denkstandortes auf das dahinterstehende sozial differenzierte Sein», in: Mannheim Karl. Das Problem einer Soziologie des Wissens (1925). Wissenssoziologie. Auswahl aus dem Werk, eingeleitet und herausgegeben von Kurt H. Wolff. Berlin und Neuwied, 1964, S. 386–387.

 

[4]Карл Мангейм в цитированном произведении пользуется понятием «духовное отражение» (там, где, согласно его собственному объяснению, речь идет об эволюции идей на основе «экзистенциального фона» или смены «социальных слоев, в каждом случае стоящих позади слоев духовных» — там же, S. 385) Это — типичное смешение двух сторон отношения сознания к бытию. Сознание есть продукт моего тела и выражение моей социальной среды, общественного слоя, «экзистенциального фона». Оно является также отражением объективного внешнего мира, а если я способен на это, то и моего собственного тела и моего социального горизонта, но извне. Слова для того и существуют, чтобы их можно было употреблять в разных сочетаниях и оттенках, некоторая точность, однако, желательна. Здесь, как и в других местах, я употребляю слово «отражение» в смысле картины внешнего мира, хотя допускаю, что эта картина может быть иллюзией, так же, как понимающее сознание при известных обстоятельствах превращается в непонимающее. Все противоречия бывают тождественны, но формы тождества очень различны и даже противоположны. Это относится к азбуке диалектического мышления.

 

[5]

[6]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., издание второе, т. 1, с. 101.

 

[7]

[8]Carl Gustav jung. Von den Wurzeln des Bewusstseins. Zuerich, 1954,

 

[9]

[10]Bernhard Glaeser. Kritik der Erkenntnissoziologie. Frankfurt am Main, 1972, S. 13.

 

[11]Эта тема имеет, разумеется, свою предысторию до Дильтея.

 

[12]Wilhelm Muelmann. Methodik der Voelkerkunde. Stuttgart, 1938, S. 96–103.

 

[13]Wilhelm Muelmann. Rassen, Ethnien, Kulturen. Moderne Ethnologie. Neuwied u. Berlin, 1964, S. 42.

 

[14]А L Kraeber and С Kluckhohn. Culture. New York, 1963, p–3. 82

 

[15]Э В Ильенков Искусство и коммунистический идеал М, 1984, с 326–327.

 

[16]Э.В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, с. 214.

 

[17]Там же, с 214.

 

[18]Э.В. Ильенкоа Искусство и коммунистический идеал, с 302–303.

 

[19]Э В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, с 303

 

[20]Э.В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, с 327–328. 105

 

[21]Э В Ильенков Об идолах и идеалах М, 1968, с 288

 

[22]Э.В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, с. 265. 110

 

[23]Э.В. Ильенкоа Искусство и коммунистический идеал, с. 265–266. 111

 

[24]Э.В. Ильенков. «Диалектика идеального» к Искусство и коммунистический идеал, с. 25.

 

[25]В.И. Ленин. ПСС, изд. пятое, т. 29, с. 83.

 

[26]Э.В. Ильенков. Об идолах и идеалах, с. 289.

 

[27]Э.В. Ильенков. Диалектическая логика. Очерки истории и теории. М, 1974, с. 24.

 

[28]

[29]С. Salomon — Delatour. Moderne Staatslehren. Neuwied u. Berlin, 1965, S. 267

 

[30]Б.Чичерин. История политических учений, часть U.M., 1872, с 333.

 

[31]К Маркс и Ф. Энгельс Соч., т. 23, с. 43–44

 

[32]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, с. 423.

 

[33]К. Маркс и ФЭнгельс. Соч., т. 1, с. 379.

 

[34]К. Маркс и ФЭнгельс. Соч., т. 1, с. 381.

 

[35]К. Маркс и Ф Энгельс Соч, т 1, с. 381.

' С натяжкой, нелегко (лат.).

 

[36]К. Маркс и Ф.Энгельс Соч., т. 30, с. 504–505.

 

[37]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, с. 428.

 

[38]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, с. 169.

 

[39]КМаркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 1, с. 418.

 

[40]К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 33, с.43-

 

[41]Такое понимание роли практики я позволил себе предложить читателю в статье «Античный мир, мифология, эстетическое воспитание», см. мою книгу «Мифология древняя и соверемен — ная», 1980, на которую я здесь ссылаюсь, чтобы избежать излишних повторений.

 

[42]

[43]

[44]

[45]

[46]Э.В. Ильенков. Диалектическая логика, с 256.

 

[47]Э.В. Ильенков. Диалектическая логика, с. 257.

 

[48]К Маркс и Ф. Энгельс Соч., т. 46, ч. 1, с 437.

 

[49]

[50]Там же.

 

[51]Э.В. Ильенков. Диалектическая логика, с. 268.

 

[52]К Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 61. 190

 

[53]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с 82.

 

[54]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 105.

 

[55]К Маркс и Ф Энгельс. Соч, т. 23, с. 61. Здесь начало рукописи, опубликованной в журнале «Вопросы философии» (1984, № 10) под названием «Об идеальном и реальном».

 

[56]Э.В. Ильенков. Диалектика идеального. — Искусство и коммунистический идеал, с. 17.

 

[57]К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956, с. 98.

 

[58]К. Маркс и Ф. Энгельс Соч., т. 23, с. 82.

 

[59]Э.В. Ильенков. Диалектическая логика, с. 193–194.

 

[60]

[61]Э.В. Ильенкоа Диалектика идеального. — Искусство и коммунистический идеал, с. 29–202

 

[62]Э В Ильенкоа Диалектическая логика, с 189

 

[63]Аристотель Соч. т 1 М, 1975,с 186

 

[64]В цитируемом русском издании «Малой логики» Гегеля (М., 1975) приводимое здесь слово «понятие» отсутствует, но есть в оригинале [прим. сост.].

 

[65]Г.В.Ф. Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М, 1975, с. 401.

 

[66]

[67]Э В. Ильенков. Диалектическая логика, с. 260–261. " Совершенство (лат.)

 

[68]В.И. Ленин. ПСС, изд. пятое, т. 29, с. 104.

 

[69]Гегель. Соч., т. 2. М. — Л, 1934, с. 58.

 

[70]Э.В. Ильенков. Диалектика идеального. — Искусство и коммунистический идеал, с. 72.

 

[71]Д Пойа. Математика и правдоподобные рассуждения. М., 1975, с. 187.

 

[72]Э.В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, с. 258. Там же.

 

[73]Э.В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, Там же.

 

[74]Э.В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, с. 260. 222

 

[75]Э.В. Ильенков. Искусство и коммунистический идеал, с. 260. 223

 

[76]Аристотель. Соч., т. 1, с. 169.

 

[77]См.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979, с. 137.

 

[78]Платон Соч. М, 1971,т 3,ч 1,с 317

 

[79]F. W. J Schelling. Werke. Auswahl in drei Baenden. Zweiter Band Leipzig, 1907, S. 678.

 

[80]

[81]В оригинале — in ideeller Weise; в соответствующем томе Собр. соч. Гегеля (изд. Глокнера, 1929), находящегося в библиотеке МА Лифшица, это выражение подчеркнуто Михаилом Александровичем [прим. сост.].

 

[82]Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1, с.236.

 

[83]Э.В. Ильенков. Диалектическая логика, с. 194.

 

[84]Э.В. Ильенкову это было известно, как видно из немецкого текста, приведенного им на с. 195 «Диалектической логики», но он, видимо, не придавал этому оттенку никакого значения.

 

[85]См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 89.

 

[86]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 90.

 

[87]Э.В. Ильенков. Диалектика идеального. — Искусство и коммунистический идеал, с. 56.

 

[88]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 56.

 

[89]Э.В. Ильенков. Диалектическая логика, с. 190. 244

 

[90]

[91]Э В Ильенков Диалектика идеального — Искусство и коммунистический идеал, с 33–34

 

[92]К. Маркс и Ф. Энгельс Соч., т. 23, с. 135, 153–252

 

[93]Цитата из СЛ. Рубинштейна по: Э.В. Ильенков. Диалектика идеального. — Искусство и коммунистический идеал, с. 39. — Сост.

 

[94]Э.В. Ильенков. Диалектика идеального. — Искусство и коммунистический идеал, с. 76.

 

[95]К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 32, с. 461. 282

 

[96]Архив Мих. Лифшица, папка № 148 299

 

[97]Тут не место давать оценку антиглобализму как социальному движению, замечу лишь, что в отличие от постмодернистской идеологии оно мне представляется позитивным по своему реальному содержанию

 

[98]Мих. Лифшиц. Собр. соч. в 3–х томах. Т. 1 М., 1984, с. 26.

 

[99]Имеется в виду, по всей вероятности, доклад «Диалектика в истории искусства» // Мих. Лифшиц. Собр. соч. в 3–х томах. Т. 1. с. 223–242.

 

[100]Архив Мих. Лифшица, папка № 168, «Марксизм, история и современность», с. 191.

 

[101]Архив Мих. Лифшица, папка № 168, «Марксизм, история и современность», с. 170.

 

[102]В.И. Ленин. ПСС, т. 29, с. 267.

 

[103]См. статью А. Богданова «Вера и наука»// Вопросы философии, 1991,№ 12.

 

[104]Мих. Лифшиц. В мире эстетики. Статьи 1969–1981 гг. М, 1985, с. 223.

 

[105]В.И. Ленин. ПСС, т. 45. с. 380.

 

[106]Эту идею Лифшиц изложил в своем докладе на Гегелевском конгрессе в Москве и в статье «Нравственное значение Октябрьской революции», см.: Мих. Лифшиц. Собр. соч. в 3–х томах. Т. 3.

 

[107]Вера Ленина в существование объективной истины и ориентация на разум самой действительноаи заставляют признать его продолжателем традиции Сократа, констатировал Г.Маркузе в своем исследовании о советском марксизме.

 

[108]В.И. Ленин. ПСС, т. 45 с. 381.

 

[109]И. Пригожий, И. Стенгерс. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М, 2001, с. 81.

 

[110]И. Пригожий, И. Стенгерс Порядок из хаоса… с. 83.

 

[111]Мих. Лифшиц. Собр. соч. в 3–х томах. Т. 1., с. 299

 

[112]В.И. Ленин. ПСС, т. 45, с. 380.

 

[113]

[114]Мих. Лифшиц, Собр. соч. в 3–х т., т. 2. М, 1986, с. 178–179. 322

 

[115]Мих. Лифшиц. Собр. соч. в 3–х томах. Т. 1., с. 299–325

 

[116]Г.В.Ф. Гегель Наука логики. М, 1975, т. 1,с 215.

 

[117]Бессистемный подход // Мих. Лифшиц. В мире эстетики М., 1985.

 

[118]К этому образу прибегал друг Мих. Лифшица и А Твардовского А. Македонов, когда говорил о «социализме» брежневского дремени.

 

[119]Мих. Лифшиц. В мире эстетики, с. 190.

 

[120]Так называлась большая статья Мих. Лифшица, написанная для «Нового мира» А. Твардовского, но не пропущенная цензурой. Она была напечатана ротапринтным способом в 1990 году.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-08; просмотров: 113; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.211.228.24 (0.223 с.)