Политический реализм в Западной Европе

В послевоенные годы американская политология оказала весьма силь­ное воздействие на развитие политической науки в западноевропей­ских странах. Теоретические и методологические подходы, имевшие место в работах американских политологов, нашли своих последова­телей среди европейских ученых, разрабатывавших различные на­правления политической науки, включая и теорию международных отношений. Поскольку школа политического реализма была веду­щей в США, то и в Западной Европе постулаты этой школы получи­ли самое широкое распространение. Западноевропейские политологи лишь использовали концепцию Г. Моргентау и других американских реалистов для объяснения тех или иных событий в международной политике, поэтому их работы не были оригинальными в теоретиче­ском отношении. Исключением следует считать французскую школу изучения мировой политики и международных отношений. Ее веду­щим представителем в 1960-е гг. по праву считался выдающийся фран­цузский социолог, политолог и философ Раймон Арон.

Р. Арона нельзя называть ортодоксальным приверженцем школы политического реализма, поскольку он остро критиковал многие осно­вополагающие тезисы, содержащиеся в работах Г. Моргептау. Вместе с тем Р. Арон в конечном счете пришел к тем же выводам, что и кри­тикуемая им юкола политического реализма. Прежде всего Р. Арон разделял традиционное, идущее еще от Т Гоббса представление о «ес­тественном» характере отношений между государствами. «В своих взаимоотношениях, — писал он, — государства не вышли из естест­венного состояния. Если бы они из него вышли, то теории междуна­родных отношений больше бы не существовало» [5].

По Р. Арону, для внешней политики государств характерны две символические фигуры — дипломата и солдата, поскольку отношения между государствами «состоят, по существу, из чередования войны и мира» [6]. Каждое государство может рассчитывать в отношениях

§ 3. Политический реализм в Западной Европе 77

с другими государствами только на свои собственные силы, и оно должно постоянно заботиться об увеличении своей мощи. Р. Арон усматривал специфику международных отношений в отсутствии еди­ного центра, обладающего монополией на насилие и принуждение. Поэтому он признавал неизбежность конфликтов между государст­вами с применением силы и делал из этого вывод о том, что подле­жат объяснению прежде всего причины мира, а не причины войны.

Несмотря на совпадение ряда базовых принципов и подходов фран­цузского социолога с аналогичными принципами и подходами школы политического реализма, между ними сохранялись и существенные различия. Раймон Арон стремился дать социологическое объяснение многим феноменам в сфере мировой политики и международных от­ношений. Так, вслед за классиками социологии XIX в. он указывал на отличия между традиционным и ншгустриальпым обществами в са­мом главном вопросе международных отношений — в вопросе о вой­не и мире.

В традиционном обществе, где технологическим и экономическим фундаментом является рутинное сельскохозяйственное производст­во, объем материального богатства заведомо ограничен, а само богат­ство сводится в основном к двум главным ресурсам — земле и золоту. Поэтому, указывает Р. Арон, завоевание было рентабельным видом экономической деятельности (естественно, для победителя). Таким образом, существовала рациональная мотивация использования во­оруженной силы для присвоения богатств, произведенных трудом других народов. С переходом к индустриальному обществу рента­бельность завоеваний стала неуклонно падать по сравнению с рен­табельностью производительного труда. Происходило это потому, что развитие новых индустриальных технологий, широкое использова­ние достижений науки и технического прогресса обусловило возмож­ность интенсивного роста совокупного общественного богатства без расширения пространства и без завоевания сырьевых ресурсов. Как подчеркивал Р. Арон, во 2-й половине XX в. экономическая прибыль, которая может быть получена в результате войны, смехотворна по сравнению с тем, что дает простое повышение производительности труда. «Промышленная цивилизация действительно позволяет осу­ществить сотрудничество классов и наций, — утверждал социолог в одной из своих работ 1950-х гг., — она делает войну бессмыслен­ной, а мир — соответствующим интересам всех» [7]. Уменьшает риск войны, становится сдерживающим фактором также и появление ору­жия массового поражения.

78 Глава IV, Теоретические исследования... 40-60-х гг. XX в.

Однако все вышеперечисленные обстоятельства не могут полно­стью исключить военную силу из числа средств достижения внешнепо­литических целей. Хотя, по Арону, значение этой силы уменьшилось, а значение экономических, идеологических и иных ненасильствен­ных факторов внешней политики возросло, риск возникновения воен­ных конфликтов не исчез. Причина тому — сохранение естественного состояния в международных отношениях и как следствие потенци­альная возможность несовпадения, конфликта государственных инте­ресов, взаимного недоверия, роковых ошибок в принятии внешнеполи­тических решений. Несмотря на кардинальные изменения в системе международных отношений, сохраняются прежние стереотипы в мыш­лении политических лидеров и военных, стереотипы, выработанные в те времена, когда применение военной силы было само собой разуме­ющимся. Личностный фактор становится, таким образом, весьма важ­ным фактором мировой политики, а главным направлением в иссле­довании международных отношений — изучение способов и методов принятия внешнеполитических решений. Ориентация на разработку теории принятия решении сближают Р. Арона с таким направлением американской политологии, как модернизм.

§ 4. Модернистские концепции международных отношений

Модернизм появился в середине 1950-х гг. и стал своеобразным про­тивовесом политическому реализму, господствовавшему в сфере изу­чения международных отношений. Возникновение нового направле­ния было обусловлено разными причинами. Во-первых, влиянием технологического и научного прогресса, появлением новых средств и возможностей для теоретического и эмпирического изучения меж­дународных отношений. Во-вторых, изменениями и мировой поли­тике, вызванными ослаблением в конце 1950-х гг. накала холодной войны, и, в-третьих, приходом в американскую политическую науку нового поколения ученых. Куинси Райт. Мортон Каплан, Карл Фрид­рих и Карл Дойч — собственно, с этими именами и связывают рожде­ние модернизма — стремились привнести в теорию международных отношений новые идеи и методы, частично заимствуя их из других общественных и естественных наук. Особое внимание уделялось став­шей тогда модной кибернетике, обшей теории систем, математиче­ским методам социологических и политологических исследований. Критикуя школу политического реализма, модернисты обвиняли ее в неспособности учитывать новые явления в международной жизни,

§ 4. Модернистские кониегшии международных отношении

отсутствии широкой теоретической базы исследований, несовершен­стве категориального аппарата. Эта критика далеко не всегда была объективной и зачастую имела не рациональный, а эмоциональный характер. Тем не менее такой критический анализ позволил вскрыть и многие недостатки традиционных представлений.

Модернисты подвергли сомнению главный тезис реалистов о силе как важнейшем факторе, позволяющем одним государствам воздей­ствовать на другие государства, диктовать им свою волю. Справед­ливости ради следует отметить, что роль этого фактора в междуна­родных отношениях ими полностью не отвергалась. Критиковалась и отстаиваемая классиками политического реализма трактовка кате­гории национального интереса, хотя сами модернисты не отказыва­лись от использования этой категории, но отрицали ее объективный характер.

Усилия модернистов были направлены на выработку некой аль­тернативной политическому реализму общей теории международных отношений. Надежды на создание подобной теории были связаны с использованием для исследования мировой политики и междуна­родных отношений общей теории систем. Первая подобная попытка была предпринята в 1955 г. Ч. Макклеландом, выдвинувшим предпо­ложение о том, что международные отношения следует рассматри­вать как систему, состоящую из взаимосвязанных частей, структура которой в значительной степени определяет поведение объединен­ных ею государств. Дальнейшее развитие данная концепция получила в работах М. Каплана, Дж. Розенау, Р Розенкранца, Д. Сингера и дру­гих американских политологов. Они считали целью всякой между­народной системы сохранение внутреннего стабильного состояния.

В структурном отношении международная система подразделя­лась на отдельные подсистемы и элементы, которые во взаимодейст­вии с окружающей средой проявляют себя как единое целое. Общее состояние международных систем определяется независимыми и за­висимыми переменными.

Термином «независимые переменные» обозначались:

* основные акторы международных отношений (государства, меж­дународные организации);

* структура международной системы (различные типы политиче­ских и иных союзов и группировок);

* формы и виды взаимодействия основных элементов системы (эко­номические, военные, дипломатические каналы взаимодействия в условиях либо конфликта, либо сотрудничества).

80 Глава IV. Теоретические исследования... 40-60-х гг. XX в.

Зависимые переменные включали:

* могущество государства (способность оказывать влияние на по­ведение других акторов);

* управление силой (применение силы одним государством против другого государства);

* стабильность существующей структуры и процессов в междуна­родной системе и их изменение.

На основе количественного анализа перечисленных переменных предпринимались попытки построения математических моделей меж­дународных систем.

Внимание модернистов привлекал также вопрос о связи между­народной системы с внутренними политическими системами. Иначе говоря, проблема взаимодействия системы и среды рассматривалась как проблема воздействия внутренней политической ситуации на меж­дународные отношения, и наоборот.

Вышеназванная проблема особенно привлекала одного из самых известных представителей модернизма 1960-х гг. Джеймса Розенау. Этот американский политолог выдвинул специальную концепцию сцепления. Этим термином Дж. Розенау обозначил такое явление, когда поведение актора в рамках одной внутренней системы влияет на другую, равно как и на систему международных отношений. Тех­нологический прогресс, развитие массовых коммуникаций, указывал он, усиливают тенденции к сцеплению и делают политические систе­мы более проницаемыми для внешнего влияния. В концепции сцеп­ления Дж. Розенау отстаивает тезис о том, что внешняя политика любого государства детерминирована как внешними, так еще в боль­шей степени и внутренними факторами. Но одновременно и внутрен­няя политика подвержена влиянию других государств и всей системы в целом. Из этого вытекает вывод о примате внутренней политики над внешней. Дж. Розенау обосновывал данный вывод ссылками на то, что внешняя политика, во-первых, имеет «домашнее происхожде­ние», а во-вторых, се эффективность также в значительной степени проверяется отношением к ней в своей собственной стране.

Дж. Розенау выделяет пять групп основных факторов, влияющих, по его мнению, на внешнюю политику:

1) индивидуальные факторы, под которыми понимаются личные каче­ства, талант, предшествующий опыт политических деятелей, опре­деляющие особенности принятия внешнеполитических решений данными лидерами по сравнению с другими;

§ 4. Модернистские кониепиии международных отношений 81

2) ролевые факторы, или факторы, которые относятся к внешнему поведению государственных деятелей и обусловлены ролью, вы­текающей из занимаемого ими официального положения, а не из их личных качеств и характеристик;

3) правительственные факторы, по мнению Дж. Розенау, касаются тех аспектов правительственной структуры, которые определяют границы внешнеполитического выбора политических лидеров;

4) <<общественные переменные» — основные ценности общества, сте­пень его национального единства, уровень экономического разви­тия и т. д.;

5) «системные переменные», т. е. факторы, определяемые воздейст­вием внешней среды и международной системы на внешнеполи­тический выбор государственных лидеров (географические ре­альности, идеологические вызовы со стороны других государств, стабильность правительств в странах, с которыми данное госу­дарство взаимодействует в системе международных отношений, и т. д.).

Неудивительно, что при таком подходе к пониманию сути внеш­ней политики и детерминирующих ее факторов внимание модерни­стов было сосредоточено на субъективной стороне международных отношений, на изучении роли отдельных личностей и групп в приня­тии внешнеполитических решений.

Широко известна концепция Ричарда Снайдера. По его мнению, механизм принятия внешнеполитического решения можно объяснить взаимодействием трех переменных величин: ролью и взаимоотноше­нием различных органов, поступлением в них информационных по­токов и действиями отдельных лиц. Большое значение Р. Снайдер придавал изучению мотивации. В соответствии с его концепцией мо­тивы, которыми руководствуются государственные чиновники при принятии внешнеполитических решений, можно разделить на два основных вида. К первому виду относятся мотивы, выработанные под воздействием профессионального опыта чиновника, приобретенного им в прошлом. Второй вид мотивов детерминирован всем жизнен­ным опытом данного государственного чиновника как частного че­ловека. В большей степени, полагал Р. Снайдер, следует учитывать мотивы первого вида. Но бывают обстоятельства, когда именно ин­дивидуальные особенности политических лидеров и государствен­ных чиновников оказывают влияние на принятие решений по вопро­сам внешней политики.

82 Глава IV. Теоретические исследования... 40-60-х гг. XX в.

Специалисты, исследующие механизмы принятия решений, счи­тают необходимым учитывать наличие групп давления, стремящихся влиять на формирование внешнеполитического курса. Среди таких групп давления чаще всего называют: экономическую, политическую и правительственную элиту; средства массовой информации; лидеров, формирующих общественное мнение; политически активную часть населения.

Представляет интерес модель принятия решений, предложенная в начале 1970-х гг. английским политологом Нейджелом Форвардом. Н. Форвард выделил шесть критериев, на основе которых государст­венные лидеры принимают внешнеполитические решения:

1) критерий сохранения национального единства, или учет факторов, обеспечивающих существование данной страны в качестве неза­висимого государства;

2) критерий обеспечения национальной безопасности, прежде всего в военном отношении;

3) критерий сохранения национальной роли, т. е. учет факторов, по­зволяющих государству сохранять свое место в системе междуна­родных отношений;

4) критерий создания прецедентов;

5) критерий сохранения репутации, смысл которого заключается в том, что каждое государство, выполняющее свои обещания и угрозы, поднимает свой международных авторитет, а государство, посту­пающее иначе, напротив, его теряет;

6) критерий сохранения международного стандарта, или критерий следования нормам морали и международного права.

Следуя методологии Макса Вебера, Н. Форвард называет три иде­альных типа лиц, принимающих внешнеполитические решения. В ос­нове этого деления лежит различие в принципах отбора и учета крите­риев. Первый тип получил у Н. Форварда наименование «торопли-выеъ. К нему относятся политические лидеры, которые быстро реа­гируют на любые действия, угрожают национальным интересам, не учитывают долгосрочные последствия принимаемых в данный мо­мент решений. Липа этого типа обращают внимание на первые три из вышеназванных критериев, одновременно игнорируя три послед­них. Второй идеальный тип — «беспокойные». Это политические дея­тели, ориентированные на долгосрочные последствия принимаемого решения и учитывающие 5-й и 6-й критерии. Третий тип был назван политологом << мечтателями». Это люди, опирающиеся только на меж-

§ 4. Модернистские кониегшии международных отношении 83

дународные стандарты и считающие, что при принятии внешнеполи­тических решений следует руководствоваться нормами морали и меж­дународного права.

На основании данной схемы попытаемся тигюлогизироэать поли­тических лидеров бывшего Советского Союза. Вероятно, Н. Хрущева можно было бы назвать «торопливым», М. Горбачева — «мечтате­лем», а Л. Брежневу больше всего подошло бы определение «бес­покойный», если бы не его решения о вводе войск в Чехословакию и Афганистан.

Среди теоретических школ модернистского направления получи­ла известность также теория игр. Цель теории — разработать линию поведения в различных смоделированных международных полити­ческих и экономических ситуациях. В соответствии с этой теорией, впервые сформулированной в книге Дж. фон Неймана и О. Морген-штерна «Теория игр и экономическое поведение», каждое государство, предпринимая внешнеполитические действия, или желает пораже­ния противоположной стороне и выигрыша для себя («игра с нуле­вой суммой» — суммарный выигрыш одного равен проигрышу дру­гого), или, напротив, стремится к сотрудничеству с другой стороной («игра с ненулевой суммой» — никто не проигрывает и не выигрывает). Люди, определяющие внешнюю политику того или иного государст­ва, могут оказаться в любой ситуации, но у них всегда есть возмож­ность выбора одного из четырех решений: наилучшего; в большей степени хорошего, чем плохого; в большей степени плохого, чем хо­рошего; наихудшего. Задача теории игр, по мнению ее авторов, заклю­чалась в том, чтобы с помощью систематизации и математического анализа множества ситуаций подсказать политическим лидерам опти­мальную стратегию. Данная стратегия должна, с одной стороны, со­хранять преемственность, но, с другой стороны, не может быть раз и навсегда установленной для всех будущих ситуации.

Со временем различия между модернизмом и реализмом стали стираться, тем более что некоторые из этих различий, как признавали сами участники теоретических дискуссий, были надуманными. Мно­гие идеи, предложенные модернистами, получили несобщее призна­ние. Постепенно, по мере того как на смепу политическому реализму пришли другие, более современные концепции, например неореализм и неолиберализм, модернистское направление к;:к целостное явле­ние утрачивает прежнее значение. Но большинство представителей данного направления сохранили свое место в науке, а такие ученые, как Дж. Розенау, Дж. Модельски и др., — общепризнанные? авторите­ты в области теории международных отношений.

84 Глава IV. Теоретические исследования... 40-60-х гг. XX в.

Примечания

1. Мог$еп1аи Н. РоНйсз Атоп§ Кайопз. ТЬе 3(;гий1е Ьг Ро^ег апс! Реасе. N. V,, 1965. Р. 440.

2. Моргентау Г. Четыре парадокса ядерной стратегии // Американ­цы размышляют, американцы критикуют: Проблемы внешней по­литики США. М, 1967. С. 326.

3. Там же. С. 343.

4. Там же. С. 353.

5. Агоп К. Ра!х ег ^иегге епгте 1ез па1юп5. Рапк, 1968. Р. 19.

6. 1Ыа. Р. 18.

1. Агоп К. Ьа зос!е1е ш(1из1:пе11е е11а ёиегге. Рапз, 1959. Р. 68.

Контрольные вопросы и задания

1. Почему либеральные представления о международных отноше­ниях стали называться политическим идеализмом?

2. Каковы основные принципы политического реализма по Г. Мор-гентау?

3. Что такое власть в сфере международной политики?

4. Какова иерархия национальных интересов с точки зрения поли­тического реализма?

5. Сравните структуру национальной силы по Г. Моргентау с кон­цепцией Н. Спайкмена: в чем сходство и в чем различие?

6. В чем Г. Моргентау видел противоречивость последствий появле­ния ядерного оружия для международных отношений?

7. В чем сходство и различие взглядов Г. Моргентау и Р. Арона?

8. Охарактеризуйте роль и место модернизма в развитии теории меж­дународных отношений.

Литература

Власть и демократия: Зарубежные ученые о политической науке. М., 1993.

Жинкина И. Ю. «Национальная мощь» государства как инструмент амери­канской демократии // США, Канада: экономика — политика — культу­ра. 1999. № 9.

Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997.

Лапцов С. А. Мировая политика и международные отношения: Конспект лек­ций. СПб., 2000. Лебедева М. М. Мировая политика: Учебник для вузов. М., 2003.

Литература 85

Моргентау Г. Политические отношения между нациями. Борьба за власть и мир // Социально-политический журнал. 1997. X? 2.

Национальные интересы: теория и практика / Под ред. Э. А. Позднякова. М., 1991.

Петровский В. Ф. Американская внешнеполитическая мысль. М., 1976.

Политическая паука: новые направления / Науч. ред. Е. Б. Шестопал. М., 1999.

Современные буржуазные теории международных отношений / Отв. ред. В. И. Гантман. М., 1976.

Современные международные отношения / Под ред. А. В. Торкунова. М., 1999.

Теория международных отношений: Хрестоматия / Сост., науч. ред. и ком-мент. П. А. Цыганкова. М., 2002.

Тюлин И. Г. Внешнеполитическая мысль современной Франции. М., 1988.

Цыганков П. А. Раймон Арон о политической науке и социологии междуна­родных отношений // Социально-политические науки. 1991. № 5.

Цыганков П. А. Международные отношения. М., 1996.

Цыганков П. А. Теория международных отношений: Учебное пособие. М., 2002.

Глава V

РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ МЕЖДУНАРОДНЫХОТНОШЕНИЙВ 70-90-е гг. XX в.

§ 1. Неолиберальные концепции международных отношений

Со временем различия между модернизмом и реализмом стали сти­раться, тем более что некоторые из этих различий, как признавали сами участники теоретических дискуссий, были надуманными. Од­нако постулаты политического реализма и далее подвергались кри­тике. Основным противовесом традиционным представлениям о ми­ровой политике и международных отношениях начиная с 1970-х гг. стала концепция транснационализма. Рад исследователей, ссылаясь на работы американского политолога Г. Алмонда, полагают, что тео­ретические предпосылки этой концепции появились немного рань­ше. Действительно, еще в вышедшей в 1950 г. работе «Американский народ и внешняя политика» этот всемирно известный ученый под­верг сомнению традиционную этатистскую схему, согласно которой в сфере международной политики взаимодействуют только некие абстрактные внутренне монолитные государства. Г. Алмонд пытался проанализировать влияние отдельных государственных структур и групп на внешнеполитическую деятельность. Развивая эти идеи, К. Дойч и Дж. Розенау указали, что в каждом государстве существуют группы,_; выступающие как самостоятельные субъекты международных отно­шений, и они способны поддерживать прямые связи г аналогичными, группами в других странах без какого-либо реального участия со сто-• роны правительственных структур.

1 (оюе направление в изучении мировой политики и международ-,,ных отношений окончательно оформилось к 1971 г. с выходом в свет книги «Транснациональные отношения и мировая политика» под ре­дакцией Роберта Кеохейна и Джозефа Ная [1]. В этой работе, про-апачпзнроЕзав сдвиги в мировом общественном развитии, происшедшие к началу 1970-х гг., Дж. Най и Р. Кеохейн констатировали резкий рост уровня взаимозависимости отдельных стран в экономической, политической и социальной сферах. Государство больше не способно полностью контролировать все возникающие в этих сферах взаимо-

§ 1. Неолиберальные концепции международных отношений 87

отношения, оно утрачивает свою прежнюю монопольную роль глав­ного субъекта международных отношений. С точки зрения сторонни­ков транснационализма, полноправными субъектами международных отношений могут выступать транснациональные компании, непра­вительственные организации, отдельные города или иные террито­риальные общности, различные промышленные, торговые и иные предприятия, наконец, отдельные индивиды. К традиционным поли­тическим, экономическим, военным отношениям между государст­вами добавляются разнообразные связи между религиозными, про­фессиональными, профсоюзными, спортивными, деловыми кругами этих государств, причем их роли могут иногда быть равными. Утрата государством прежних места и роли в международном общении нашла выражение и в терминологии — замене термина «интернациональный» (межгосударственный, исходя из западного понимания единства на­ции и государства) термином «транснациональный» (т, е. осуществ­ляемый помимо государства, без его непосредственного участия).

Последователи транснационализма сделали вывод, что на смену традиционным международным (межгосударственным) отношениям должна прийти новая мировая политика как механизм демократи­ческой самоорганизации качественно обновленного международного сообщества. Главные тенденции этой политики будут определяться уже не столько индивидуальными действиями отдельных государств, сколько логикой развития международных политических институ­тов: глобальных и региональных международных организаций, си­стемой официальных договоров и неофициальных договоренностей, институтами международного права и мирового общественного мне­ния.

Транснационализм стремится реабилитировать некоторые либе­ральные подходы к международной политике, отвергнутые прежде как идеалистические. В частности, это касается идей И. Канта, изло­женных им в трактате «О вечном мире». Одновременно приверженцы транснационализма считают возможным примирить традиционные (реалистические) и либеральные (идеалистические) взгляды на ми­ровую политику и международные отношения, поскольку эти взгля­ды, по их мнению, дополняют друг друга.

Из-за возрастающей взаимозависимости всех стран мира меняют­ся не только субъекты мировой политики, но и средства, которые мо­гут быть использованы для достижения внешнеполитических целей. «Военная сила, — пишет в связи с этим Дж. С. Най-младший, — глав­ный инструмент могущества согласно традиционной точке зрения

Глава V. Развитие теории международных отношений в 70-90-е гг.

§ 2. Становление неореализма 89

 

на мировую политику Она остается последней формой осуществле­ния власти в межгосударственной системе, где каждое государство от­вечает за себя и над ними пет высшего правительства. Но в наш век ядерного оружия и подъема национализма среди населения слабых стран военная сила стала для современных великих держав средст­вом, использование которого обходится дороже, чем в прошлые века. Более важными стали другие инструменты — такие как средства коммуникации, организационные и институциональные возможно­сти, а также умение манипулировать асимметричной взаимозависи­мостью» [2]. Последнее обстоятельство объясняется тем, что «менее зависимая или менее уязвимая сторона в условиях взаимозависимо­сти нередко обеспечивает свое влияние, используя угрозы или мани­пулирование взаимозависимостью» [3].

Возрастание взаимозависимости и снижение роли силового факто­ра в международных отношениях объясняются действием ряда объ­ективных тенденций в мировом общественном развитии, приводя­щих к расширению возможностей частных субъектов и небольших государств по сравнению с возможностями великих держав. Первая тенденция связана с развитием транспорта и массовых коммуника­ций. Это, в свою очередь, способствовало появлению и быстрому ро­сту транснациональных корпораций при одновременном ослаблении правительственного контроля над их действиями. Мировая торговля стала теснить в структуре мировой экономики мировое производ­ство, а это еще больше повысило роль транснациональных субъектов и сделало взаимозависимость стран более сложной и прочной.

Вторая тенденция связана с процессами модернизации, урбаниза­ции и развития коммуникаций в странах третьего "мира. Одним из последствий таких процессов стали социальные сдвиги и рост нацио­нализма в этих странах, что препятствует осуществлению военных интервенций и иных традиционных средств обеспечения господства со стороны более развитых государств. Причина поражения США во Вьетнаме и Советского Союза в Афганистане и заключалась в том, что обеим сверхдержавам не удалось навязать спою волю социально мобилизованному и националистически настроенному населению бед­ных и отсталых стран. В этом сторонники транснационализма также видят перераспределение власти в международных отношениях — от правительств к частным субъектам, в данном случае к национально-освободительным движениям.

Третья тенденция также ведет к перераспределению власти, но не I! пользу частных субъектов, а в пользу небольших и слабых госу-

дарств. В результате широкого распространения новых технологий, в том числе и военных, отсталые страны способны укреплять свой военный потенциал даже без сколько-нибудь серьезного экономиче­ского и социального прогресса. Поэтому военное вмешательство сверх­держав па региональном уровне становится все менее «рентабельным», а их способность влиять на ситуацию в третьем мире уменьшается.

Четвертая тенденция заключается в сокращении возможностей ве­дущих государств мира контролировать состояние окружающей среды. Обострение экологической и других глобальных проблем выявляет неспособность даже наиболее крупных и могущественных государств справиться с ними. Эти проблемы по своей природе являются транс­национальными, поскольку включают в себя как внутриполитиче­ский, так и внешнеполитический компоненты. Решение глобальных проблем возможно только в рамках коллективных действий и сотруд­ничества всех государств. Отсюда и стремление многих сторонников транснационализма рассматривать весь мир как глобальное граждан­ское общество, т. е. возрождать те из традиционных либеральных поло-жений, которые были теоретической предпосылкой для обоснования необходимости создания наднациональных органов вплоть до обра­зования мирового правительства.

Модификация в концепции транснациональных отношений вы­шеназванного и других тезисов классической либеральной доктрины дает основание многим исследователям идентифицировать ее с ря­дом более мелких направлений (например, «функциональный под­ход» Эрнста Хааса) как неолиберализм. Формирование неолибераль­ного взгляда на мировую политику и международные отношения в самом широком плане является отражением существенных измене­ний, происшедших в мире во 2-й половине XX в. Эти изменения за­ставили и главного оппонента либерального направления в теории международных отношений — школу политического реализма — вно­сить коррективы в свою концепцию. В 1970-е гг. традиционный реа­лизм трансформировался в неореализм.

Становление неореализма

Политический реализм оставался ведущим направлением в теории международных отношений вплоть до 70-х гг. XX в. Однако критика со стороны представителей иных направлений, а также изменения в мировой политике в тот период заставили сторонников реалисти­ческой парадигмы отчасти пересмотреть свои взгляды. Основополож-

§ 2. Становление неореализма 91

90 Глава V. Развитие теории международных отношении в 70-90-е гг.

 

V

ником неореализма к американской политической науке считается Кеннет Уолтц. В ранний период своей научной деятельности он был последователем Г Моргентау и относился к числу наиболее извест­ных представителей школы политического реализма. Но уже с конца 1950-х гг. К. Уолтн делает первые таги к пересмотру традиционной методологии политического реализма. Окончательный разрыв с этой методологией произошел в 1979 г. с выходом книги «Теория между­народной политики» [4].

К. Уолтц выделил три уровня анализа международных отношений: индивида, государства и международной системы в целом. Классиче­ский политический реализм учитывал лишь второй уровень, г. е. рас­сматривал международные отношения с точки зрения взаимодейст­вия отдельных, изолированных друг от друга государств. По мнению Уолтца, политический реализм представляет собой теорию внешней политики, а не теорию международных отношений. Последняя же возможна только на уровне изучения всей международной системы. Помимо тех факторов, которые учитывал классический политиче­ский реализм, внешнюю политику отдельных государств определяет и их место в структуре системы международных отношений. Сама эта структура складывается под влиянием взаимодействия наиболее сильных и крупных государств, и поэтому говорить о сохранении гоббсовского естественного состояния можно, лишь имея в виду та­кие государства. Малые и средние государства на эту структуру по­влиять не могут, но для их внешней политики она выступает в каче­стве внешнего ограничителя.

Особенности применения методологии неореализм;* или, как его называют иначе, структурного реализма, можно проследить на при­мере такой важнейшей проблемы теории и практики международ­ных отношений, как проблема войны и мира. Неореалисты призна­ют, что истоки стремления к вооруженному насилию можно найти и на уровне исследования человеческой прпроты. поэтому считают возможным использовать выводы фрейдистских, неофрейдистских и иных социально-психологических, а тлкже биологических концеп­ций, так или иначе объясняющих сююнноа 1. людей к насилию. Од­нако основным и гем более единственным объяснением причин во­оруженных конфликтов эти концепции быть не могут.

В анализе международной политики на уровне государства нео­реалисты мало чем отличаются от своих предшественников из школы политического реализма. Они также характеризуют национальную политику в терминах национального интереса и национальной силы.

считая, что любая серьезная угроза интересам национальной без­опасности или другим жизненно важным интересам того или иного государства может стать предпосылкой для использования этим го­сударством своих силовых ресурсов. Катализатором вооруженных конфликтов может стать и гонка вооружений. Государства традици­онно стремятся обеспечить свою военную безопасность путем накоп­ления вооружений. Часто это происходит на основе неверной или неполной информации о военном потенциале и военной стратегии других государств, а также предположения о возможности появле­ния в будущем каких-либо новых военных угроз. Действия одного государства по накоплению вооружений подталкивают другие государ­ства к аналогичным усилиям, и процесс гонки вооружений становится перманентным и самовоспроизводящимся. В результате на определен­ном цикле этого процесса у одного из государств может появиться соблазн использовать свое временное военное превосходство и на­нести потенциальному противнику упреждающий удар. Такое же же­лание может возникнуть и из-за опасения, что у других государств появятся новые системы вооружения, которые дадут гипотетическо­му противнику преимущества в военной сфере.

Детонатором крупного международного вооруженного конфликта могут стать внутренние политические конфликты, возникающие в ре­зультате дестабилизации социально-экономической, этнической или религиозной ситуации в отдельном государстве. Государство может быть вовлечено в войну и вследствие наличия у него политических или правовых обязательств перед союзниками. Например, в случае возникновения ситуации, требующей выполнения союзнических обя­зательств, либо в случае агрессии со стороны какого-либо враждеб­ного обоим союзникам государства.