XXVIII. Новые люди — новые веяния. Невельской отстранен 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

XXVIII. Новые люди — новые веяния. Невельской отстранен



 

Неожиданный приход эскадры, привезшей чуть ли не все население Петропавловска вместе с гарнизоном, ставил Невельского в чрезвычайно затруднительное положение. Нужно было вывезти эту массу людей (среди которых находилось много женщин и детей) и ценных грузов в места, безопасные от нападения неприятеля. Нужно было снабдить их питанием. Нужно было срочно увезти беззащитные транспорты и "Аврору" с "Оливуцей" из Де-Кастри в более спокойное место, а между тем в лимане еще держался лед.

Геннадий Иванович, получив известие о неожиданном для него событии, немедленно отправил в Николаевск мичмана Ельчанинова с распоряжением о мерах обороны устья Амура и Петровского зимовья.

Капитан-лейтенант Бутаков с двумя офицерами и командою фрегата "Паллада" на гребных судах должен был идти к мысу Лазарева, захватив с собою не менее 25 патронов на ружье и как можно больше пушечных зарядов. Если лед помешает подойти к мысу Лазарева на шлюпках, то следовало добраться до него пешком, устроить там батарею и удерживать неприятеля до последней крайности.

Римский-Корсаков, вместе с шхуной "Восток" находившийся в Петровском, получил приказание в случае появления неприятеля шхуну и бот ввести в устье реки Лач, сжечь все в Петровском и, сосредоточив свои силы, отражать неприятеля.

Сам Невельской поспешил в Мариинский пост. До него дошли слухи, что враг показался возле залива Де-Кастри и обнаружил там наши суда.

До Мариинского поста Невельской добрался вечером 11 мая и нашел здесь около 200 человек женщин и детей с петропавловской эскадры. Люди были измучены трудной дорогой, встревожены судьбой близких, находившихся на кораблях. Все здоровые из мариинской команды заняты были перевозкою через озеро Кизи женщин и детей.

Озеро только что вскрылось, и лодки лавировали среди льдин.

В Мариинском подтвердились слухи о нападении неприятеля на наши суда в Де-Кастри 8 мая. Но никаких подробностей пока Геннадию Ивановичу узнать не удалось.

Невельской приказал приготовить и отправить два орудия, чтобы занять удобное место на перевале из Кизи в Де-Кастри. Всех здоровых конных казаков он послал туда же, а сам ночью на паровом катере "Надежда" направился через озеро к перевалу в Де-Кастри.

Здесь, среди грязи, воды и талого снега, в палатках и под открытым небом женщины и дети ждали очереди, чтобы переехать через озеро. Никаких новостей о Де-Кастри они Невельскому сообщить не смогли.

Геннадий Иванович оставил катер для перевозки беженцев и, захватив с собою топографа Попова и подробные карты лимана, пошел в Де-Кастри пешком, пробираясь по колена, а то и по пояс в воде, снегу и грязи. Измученные и перемокшие, Невельской и Попов к вечеру 13-го числа дошли наконец до залива и в вечерних сумерках увидели силуэты русских кораблей "Аврора", "Оливуца", "Двина", "Иртыш" и "Байкал" невредимы. Значит, атака неприятеля здесь оказалась бесплодной.

На "Оливуце" находился командир эскадры адмирал Завойко, встретивший на этот раз Невельского с чрезвычайной любезностью. Он рассказал о положении на кораблях.

Вооружаясь спешно, еще в морозы и непогоды, корабли на пути к берегам Амура встретили туманы и свежие штормы. Команды были измучены работами по эвакуации порта и подготовкой кораблей к походу. В плавании люди окончательно изнурились, работая на обледенелых палубах, вытягивая и перевязывая разбухшие и замерзшие снасти, день и ночь в мокрой одежде.

В пути от американского китобоя адмирал узнал, что в Петропавловске уже хозяйничает мощная эскадра из восьми боевых кораблей, с двумя вооруженными пароходами в том числе. Завойко ушел вовремя. Путь ему собиралась отрезать английская эскадра китайских вод под командою Стирлинга.

Пятого мая фрегат и корвет были уже в Де-Кастри, где находились транспорты и бот № 1, вышедшие с Камчатки раньше. Началась разгрузка кораблей. На берег перевезли 236 человек женщин и детей, больных, штурманских учеников и т. д. Часть из них благополучно прибыла в Мариинск, меньшую часть Невельской встретил на берегу озера Кизи.

Положение эскадры осложнялось тем, что лиман от льда мог очиститься только между 20 мая и 1 июня. Нападения же эскадры командора Фредерика из Петропавловска или Стирлинга из Шанхая или обоих вместе можно было ожидать с минуты на минуту.

В предвидении таких возможностей Завойко приказал "Авроре", "Оливуце" и транспорту "Двине", которым командовал Чихачев, по сигналу к бою немедленно выпустить цепи и становиться на места у отмелей так, чтобы неприятель не смог напасть с двух сторон. "Байкал" и "Иртыш" должны были стать возможно ближе к берегу и в случае атаки их гребными судами принять бой. Если нападут пароходы, то транспорты сжечь, а команды с оружием свезти на берег. Транспорты были вооружены несколькими дрянными пушчонками и не могли противостоять настоящему военному судну.

Восьмого мая с мыса Клостер-Камп известили, что в море видна эскадра из трех судов. Немедленно русские корабли приготовились к бою. Фрегат, паровой корвет и бриг шли ко входу в залив под всеми парусами. Неприятель был явно сильнее, но, к удивлению экипажей русских судов, англичане (это был отряд командора Элиота), подойдя к заливу, проявили нерешительность и стали крейсировать у входа Эти маневры заставляли думать, что прибыл только передовой отряд, который крейсирует, запирая выход из залива и поджидая подхода главных сил.

В 6 часов винтовой корвет осторожно вошел в бухту и с расстояния в 10 кабельтовых трижды выстрелил по "Оливуце", получив в ответ выстрел за выстрел. Все были убеждены, что сражение началось, но корвет развернулся, задымил и быстрым ходом вышел из залива. А вскоре и все три судна скрылись из виду.

"Тяжела и памятна была ночь с 8-го на 9-е мая, — пишет лейтенант Фесун, — и хотя, без сомнения, последняя война изобильна критическими случаями, но вряд ли когда-нибудь встречалось стечение обстоятельств более неблагоприятных и едва ли многим бывало хуже, чем нам в то время! 11 часов штиль, прекрасная весенняя ночь, кругом мертвая тишина, изредка прерываемая ударом колокола, бьющего склянки; огней неприятельских не видно. В кают-компании долго не ложились спать; некоторые из офицеров писали письма, намереваясь отправить их, через казачьи пикеты, перед самым началом сражения…"[65]

Выйти в открытый океан было бы очень заманчиво для "Авроры" и "Оливуцы", но нельзя покинуть транспорты, груженные ценными грузами, да и провизии для похода не было. Оставалось только ждать нападения.

В 2 часа пополудни 3 мая англичане показались снова, все в том же количестве. Отлегло от сердца: трое на трое можно биться с полной надеждой на победу, хотя три неприятельских судна были сильнее трех русских.

Однако на этот раз со стороны англичан не раздалось ни одного выстрела. 10 мая англичане еще крейсировали у мыса Клостер-Камп, а с 11-го до самого прибытия Невельского больше никто их не видел. Следовало решить, что же предпринять.

На корвете "Оливуца" был созван военный совет. Большинство предложений сводилось к тому, чтобы ждать неприятеля в Де-Кастри (так как не было известно состояние лимана, хотя разведчиков уже послали) и защищаться до последней крайности, а затем взорвать корабли и отступить на берег.

Невельской предложил попытаться пройти к мысу Лазарева, а там уже (в случае невозможности из-за льдов идти дальше) действовать так, как решил совет. Мнение его было принято единогласно, и на другой день в полночь эскадра снялась с якоря и направилась к лиману. Офицер, ходивший в разведку, сообщил, что в лимане, к северу, льдов уже нет. Транспорты, неся все паруса, шли впереди, корвет и фрегат прикрывали их сзади. Через несколько дней вся эскадра была у мыса Лазарева, благополучно скрывшись от англичан.

Как же случилось, что командор Элиот, пославший бриг за помощью к Стерлингу в Хакодате и с фрегатом и пароходом-корветом стороживший у Де-Кастри, выпустил из рук обреченную добычу?

Это произошло потому, что англичанам неизвестны были открытия Невельского. Элиот, считая Татарский пролив заливом, охранял подходы к Де-Кастри с юга, уверенный в том, что на север русские суда уйти не могут. Когда 16 мая пароход-корвет заглянул в Де-Кастри, русской эскадры там не оказалось. Англичане бросились к югу (Императорская гавань тоже не была ими обнаружена в этом году) и побывали везде, где могла бы оказаться русская эскадра, кроме того места, где она на самом деле находилась.

Невельской после ухода из Де-Кастри Завойко с кораблями вернулся в Мариинский пост и оттуда к мысу Лазарева на катере "Надежда", но у мыса Уса льды помешали катеру идти дальше. Здесь Невельской узнал, что Бутаков, лейтенант Шварц, мичман Иванов и 160 матросов с "Паллады", взяв с собою продовольствия на 10 дней и 200 зарядов для орудий, пешком направились к мысу Лазарева. Подготавливая все к вводу эскадры в Амур, приходилось распылять силы на постройку батарей и редутов для защиты от неприятеля, если он наконец разгадает загадку исчезновения русских судов.

В то время как Невельской принимал меры к обороне края, спасению кораблей и груза, к устройству вновь прибывших более или менее сносно, генерал-губернатор со значительным подкреплением вновь спустился по Амуру.

Второй сплав состоял из трех отделений: 1-е — из 26 барж под начальством самого Муравьева; 2-е — из 52 барж и 3-е — из 35 барж. Кроме солдат, казаков, артиллерии и военных запасов, на этот раз ехали на Амур и первые переселенцы — крестьяне.

Муравьев спустился по Амуру, имея относительно всех амурских проблем планы и намерения, в большей части противоположные планам и намерениям Невельского.

Невельской требовал занимать край к югу, до самой корейской границы, не удовлетворяться левым берегом Амура, как хотел Муравьев.

Губернатор считал, что Невельской сделал свое дело и теперь уже становится "вреден". Кроме того, Муравьев ни с кем не хотел делить лавры и не желал, чтобы Невельской еще и еще раз мог оказаться правым и бросить тень на славу генерал-губернатора, будущего графа Амурского.

Еще в пути Муравьев составил предписание, которое и отправил в Николаевск к Невельскому с мичманом Литке:

"1. Амурская экспедиция заменяется управлением камчатского губернатора контр-адмирала Завойко, местопребыванием которого назначается Николаевск.

2. Вы назначаетесь начальником штаба при главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами, сосредоточенными в Приамурском крае.

3. Все чины, состоящие в Амурской экспедиции, поступают под начальство контр-адмирала Завойко.

4. Главною квартирою всех наших войск назначается Мариинский пост".

Истинный смысл нового назначения — отстранение от дел — вполне понятен был Невельскому. Давно назревший удар жестоко потряс Геннадия Ивановича. Исполняя приказ, он сдал дела и с женою и дочерью-малюткой отправился в Мариинский пост, где его поместили в двух тесных сырых комнатках, как человека, оказавшегося не у дел.

Период самоотверженной, романтической борьбы окончился. Сошли со сцены герои, для которых выше всего в мире были благо родины и честь. В краю утверждались нравы и принципы царской бюрократии.

Но просто отставкою не ограничились лица, для которых невыгодно было, чтобы истинное значение Невельского стало известно. Биографы-панегиристы Муравьева — Барсуков, Ефимов, Шумахер и др. — приложили немало усердия, чтобы затушевать, отодвинуть в тень фигуру истинного героя бескровного воссоединения с Россией Дальневосточного края.

К концу 1855 года в устье Амура кипела жизнь. До 5 тысяч человек беспрепятственно сосредоточились в местах, где раньше бродили только небольшие группы охотников и рыболовов.

Фрегат, корвет, пароход "Аргунь", паровой катер "Надежда" и около полдюжины мореходных парусных судов стояли на рейде в Амуре, против города Николаевска.

А между тем четыре года тому назад Нессельроде и другие министры не соглашались пустить сюда Невельского на байдарке и вооруженного ручным лотом, боясь мифической китайской флотилии и четырехтысячного гарнизона.

На берегу Амура, там, где недавно в тесной землянке жили лейтенант Бошняк и несколько матросов, раскинулся шумный городок. Десятки палаток и вновь выстроенных домов виднелись на склоне.

По улицам, где еще торчали пни только что срубленных деревьев, проходили отряды солдат и моряков. Гремели песни, с реки доносились пароходные гудки.

С рассвета и дотемна стучали топоры и визжали пилы.

Множество офицеров и чиновников распоряжались на пристани и возле построек.

Афанасий, принесший Невельскому в подарок дичи, растерянно бродил между новенькими срубами, не встречая ни одного знакомого лица. Тщетно спрашивал он у солдат и офицеров, как найти "Невельской-джангин". От него досадливо отмахивались. Никто не интересовался Невельским, и никто не мог сказать охотнику, что его "джангина" давно нет в Николаевске.

Геннадий Иванович в Мариинске целые дни проводил за разбором донесений, писем и отчетов своих сподвижников, заново переживая незабываемые годы борьбы и побед.

Он был ласков с женою и дочкой, но необычайно молчалив и замкнут. Только осунувшееся, еще более постаревшее лицо свидетельствовало о том, как остра была боль и как горька обида.

Ему пришлось много ждать, пока у новых администраторов нашлась возможность отправить его с семьей на родину.

Но вот наступил дань отъезда. На палубе судна, глядя на исчезающие навсегда гористые берега, стоял Невельской, одной рукой обняв прижавшуюся к нему жену, а на другой держа худенькую дочь.

Они навсегда прощались с краем, где прошли лучшие годы их жизни и тягчайшие годы. Надежды, здоровье, молодость — все было отдано этой суровой земле, здесь оставалась маленькая одинокая могила их ребенка. Они стояли молча, прижавшись друг к другу. Безмолвные слезы бежали по поблекшим щекам Екатерины Ивановны, сурово сдвинулись густые брови Невельского. Они стояли и смотрели в сторону ставшего родным края, смотрели, пока далекие берега не поглотил опустившийся туман…

Петербург недоброжелательно встретил Невельского. Клевета преследовала его и там.

"Из слов государя, великого князя, ганерал-адмирала и управляющего тогда морским министерством адмирала Ф. П. Врангеля, — пишет Невельской, я увидел, что был распространен слух, будто бы суда наши, фрегат "Аврора", корвет "Оливуца" и транспорт "Двина", по случаю мелководья на баре р. Амур, выйти из реки не могут, что донесения мои относительно состояния этого бара ложны, и, наконец, что будто бы я виноват в том, что фрегат "Паллада" не ввели в реку и утопили в Императорской гавани. Этот слух был так распространен, что даже Государь Император, к которому я представлялся, несмотря на высокомилостивые слова Его Величества, что Россия никогда не забудет моих, заслуг, изволил заметить мне, что река Амур мелка и не годится для плавания. На это я отвечал Его Величеству, августейшему генерал-адмиралу и, наконец, управляющему морским министерством, адмиралу Ф. П. Врангелю, что слух этот ошибочен: река Амур судоходна, плавание по ней возможно и суда наши благополучно выйдут из реки и лимана, о чем, вероятно, весьма скоро получится донесение; что же касается фрегата "Паллада", то официальные донесения и представления мои, начиная с 1852 года, ясно показывают, что я со своей стороны делал все, чтобы ни того, ни другого не могло случиться, и если бы на них обратили должное внимание, то, наверное бы, этого не случилось.

Вскоре после этого, именно в начале декабря, прибыл в Петербург курьером капитан-лейтенант Чихачев с известием о благополучном выходе в Татарский залив из реки Амура нашей эскадры. Получив это известие, я необходимым счел поздравить с этим событием августейшего генерал-адмирала и управляющего морским министерством Ф. П. Врангеля и при этом выразился, что после этого факта, я надеюсь, что уничтожатся затеянные против меня интриги и сознают, что донесения мои были вполне справедливы".

На этом заканчивается история деятельности Невельского на Дальнем Востоке. Дальнейшее развитие и освоение края, а также и официальные переговоры о разграничении с Китаем происходили без всякого участия в них Геннадия Ивановича. Назначенный членом Ученого отделения Морского технического комитета "в награду" за свои подвиги, он был устранен от всякого касательства к дорогому его сердцу краю[66].

Человек действия, горячий, решительный и энергичный, по натуре исследователь, совсем не склонный к кабинетным занятиям, он был устранен от практической деятельности и хотя и не был лишен "продвижения по службе" (умер он в чине полного адмирала в 1876 году), но находился как бы в опале.

С горечью и страстным интересом следил этот поистине великий человек за всем, что делалось на Дальнем Востоке.

В 1858 году Муравьев в г. Айгуне подписал трактат, в силу которого весь левый берег Амура до устья оставался за Россией с правом судоходства по этой реке.

Несмотря на исследования Невельского, несмотря на открытие гаваней на юге Приморья, у корейской границы экспедицией адмирала Путятина, Муравьев ограничился таким компромиссным решением Амурского вопроса. Это решение не соответствовало интересам России, не соответствовало действительному политическому положению края и далеко не решало географической сущности Амурской проблемы ("морского вопроса", по выражению Невельского). В 1860 году был заключен Пекинский договор, по которому весь край от устья Уссури и до корейской границы признавался принадлежащим России.

Это было похоже на то, чего так страстно и неутомимо добивался Невельской.

Подписание договора, правда, совершилось без его участия, однако можно положительно утверждать, что без пятилетней титанической работы Невельского и его сотрудников, в результате которой в крае утвердилось русское влияние и рассеяны были географические и политические заблуждения касательно этого края, ни Айгунский трактат, ни Пекинский договор не были бы подписаны вообще.

В связи с подписанием Айгунского трактата были награждены лица, содействовавшие присоединению Приамурского края: Муравьев возведен в графское достоинство с титулом Амурский, и вся честь присоединения края к России приписывалась ему.

Значение подвига Невельского и его доблестных сотрудников намеренно снижалось.

Наравне с Геннадием Ивановичем был награжден Политковский, председатель правления Российско-Американской компании, которая сделала все, что могла, чтобы помешать делу Невельского, и Корсаков, который, по сути, в Амурском деле состоял не более как доверенным курьером генерал-губернатора.

Буссе был признан властями одним из наиболее выдающихся деятелей Амурской экспедиции. В награду он получил пенсион больший, чем кто-либо из подлинных героев.

А Чихачев, Рудановский, Березин и вовсе были обойдены.

По поводу подписания Айгунского трактата Муравьев прислал Невельскому следующее письмо:

"Любезный Геннадий Иванович! Сегодня подписан трактат в Айгуне. Приамурский край утвержден за Россиею. Спешу уведомить Вас об этом знаменательном событии. Отечество никогда Вас не забудет, как первого деятеля, создавшего основание, на котором воздвигнуто настоящее здание. Целую ручки Екатерины Ивановны, разделившей наравне с Вами и со всеми Вашими достойными сотрудниками труды, лишения и опасности и поддерживавшей Вас в этом славном и трудном подвиге. Искренне обнимаю Вас, благодарю и еще раз поздравляю".

На долю Невельского Муравьев оставлял комплименты и любезности. Почестями и славой он не хотел делиться ни с кем.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Антон Павлович Чехов, побывавший на Амуре тридцать пять лет спустя после отъезда Невельского, так отзывался о Геннадии Ивановиче:

"Это был энергичный, горячего темперамента человек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фанатически, чистый нравственно".

Такой человек не мог противостоять интригам и проискам любителей громкой славы и легкого труда. Случилось то, что часто случалось в мировой истории. Подлинные герои дела, пионеры, преодолевшие главные трудности, расчистившие путь, были отодвинуты в тень.

Плодами их подвигов воспользовались другие.

Идеи Невельского о культурном и экономическом развитии края были чужды людям, занявшим место Геннадия Ивановича.

После отстранения Невельского Приморский и Приуссурийский края многие годы не могли выйти из состояния захирения. Методы заселения краев были порочны. Выбор мест для новых сел, деревень и станиц возлагался на чиновников, понятия не имевших о всей сложности и серьезности вопроса. В результате паводки затопляли поселения, поля оказывались непригодными для земледелия, люди голодали, умирали сотнями, по нескольку раз переселялись с места на место, теряя силы, здоровье, имущество.

Остров Сахалин стал местом ссылки уголовных преступников и превратился в гигантскую каторжную тюрьму.

Кулаки и торговцы спаивали местных жителей, обрекая их на вымирание.

Время генерал-губернаторства Муравьева было, пожалуй, самым тяжелым периодом для края и для новых в нем поселенцев.

В повременной прессе, местной и столичной, возникла горячая полемика вокруг дела освоения Приамурья. Выступали сторонники и противники тогдашних методов освоения края. Ближайшее будущее показало неправоту "муравьевцев". Пржевальский — один из первых исследователей края, — побывавший там в конце шестидесятых годов XIX века, рисует очень неприглядную картину "колонизационной" деятельности Муравьева.

Земли, воссоединенные с родиной благодаря нечеловеческим усилиям Невельского и его доблестных сподвижников, в руках бездарных царских чиновников не послужили базисом для возрождения и нового развития тихоокеанских окраин России, как мечтал об этом Геннадий Иванович.

"Крайний восток", земли, открытые и обжитые русскими людьми в XVII, XVIII веках, по-прежнему не имели ценности в глазах петербургских вершителей судеб.

Со второй половины XIX века начинается прямое разбазаривание территорий, приобретенных героическими усилиями русских море- и землепроходцев. В шестидесятых годах Японии были отданы Курильские острова как "компенсация" за никогда ей не принадлежавший Южный Сахалин.

Получив от незадачливых царских дипломатов этот неожиданный и приятный дар, Япония тем самым приобретала ключ, которым отныне в любой момент могла запереть для русского флота выход в океан.

В 1867 году за семь миллионов долларов проданы были Соединенным Штатам Аляска и Алеутские острова вместе со всеми поселениями, верфями, промышленными предприятиями и флотом, насчитывавшим 14 одних лишь крупных пароходов.

Вскоре после заключения сделки американцы одного только золота добыли на Аляске более чем на миллиард рублей. Это обстоятельство в наглядной и, может быть, единственно понятной форме показало царскому правительству пагубность его политики в отношении восточных земель, искони обжитых русскими людьми. Поэтому правительство наконец обратило некоторое внимание на Приамурский и Приуссурийский края.

В конце XIX века была проложена железная дорога от Иркутска до Владивостока, создана база для военно-морского флота, зародилась частная промышленность. Но отсталая царская Россия не могла создать условий ни для подлинного развития края, ни для его обороны. В войне 1904–1905 годов она потерпела поражение от вероломно напавшей Японии. "Япония же воспользовалась поражением царской России для того, чтобы отхватить от России Южный Сахалин, утвердиться на Курильских островах и, таким образом, закрыть на замок для нашей страны на Востоке все выходы в океан следовательно, также все выходы к портам советской Камчатки и советской Чукотки. Было ясно, что Япония ставит себе задачу отторгнуть от России весь ее Дальний Восток"[67].

В таком заброшенном положении находился край до Великой Октябрьской социалистической революции.

Дальний Восток и Приамурье были освобождены от белогвардейцев и интервентов в 1922 году, Северный Сахалин — в мае 1925 года.

За время оккупации японцы и их приспешники опустошили край. Они разрушили и без того небогатую промышленность. Но к власти пришел народ, получивший возможность строить экономику края на разумных основаниях, на благо общее. Впервые в истории русские, нанайцы, эвенки, нивхи плечом к плечу, дружно встали на великую стройку.

Под руководством Коммунистической партии и Советского правительства в кратчайшие сроки возродился и преобразился освобожденный Дальний Восток.

В начале XX века, как и в XVIII и XIX веках, одним из самых больших препятствий для нормального развития края была его оторванность от центральных областей, неудобство путей сообщения. Задачу эту частично решили Невельской и его соратники (их усилиями было открыто судоходство по Амуру), положение отчасти улучшилось после постройки Восточно-Сибирской железной дороги и Китайско-Восточной железной дороги, но все это было только отчасти. Большевики сумели окончательно и кардинально решить проблему, веками считавшуюся неразрешимой.

Целый комплекс мероприятий приблизил отдаленный край к центральным областям, спаял его в одно неразрывное целое с Советской Россией. Эти мероприятия обусловили возможность планомерного и правильного использования и развития производительных сил.

За годы советской власти судоходство по Амуру и Уссури значительно возросло и упорядочилось. В новых городах, возникла судостроительная индустрия. Собственная дальневосточная металлургическая база расширила возможности машиностроения.

По рекам и морям Дальнего Востока поплыли корабли, построенные на здешних верфях руками дальневосточных мастеров. Судоремонтные заводы позволили во много раз улучшить использование водного транспорта.

Пропускная способность железных дорог возросла, были выстроены новые линии. На магистрали легли вторые пути.

Многочисленные авиационные трассы соединили важнейшие пункты, старые и новые города края и вновь возникшие индустриальные поселки. Путешествие из Хабаровска на Сахалин, в прежнее время продолжавшееся чуть ли не целый месяц, сейчас совершается за несколько часов.

Дальневосточные нефтяные промыслы, угольные шахты обеспечивают транспорт, промышленность и сельское хозяйство собственным топливом и горючим. Благоустроились и продолжают благоустраиваться старые города, давно утратившие прежний облик захолустных окраинных пунктов царской России.

Растут и строятся новые города.

В открытой Бошняком Советской гавани вырос большой порт и город с быстро развивающейся индустрией.

В бухтах Ольга, Владимир, Находка и других, о важности которых для развития края неустанно говорил Невельской, растут и благоустраиваются новые порты. Николаевск, основанный Невельским и к началу XX века окончательно захиревший, стал сейчас важным каботажным портом, связывающим бассейн Амура с портами Советского Приморья, Сахалина и Камчатки. Большевистская техника побеждает природу. Ледокольный флот позволил осуществить зимнюю навигацию между портами Татарского пролива и Охотского моря.

В Охотском море вместо влачивших убогое существование и безвременно захиревших Аяна и Охотска растет и крепнет город-порт Магадан — центр нового богатейшего района, пробужденного к жизни волею советского народа.

И еще одно важнейшее мероприятие, еще одна сказочная победа настойчивости и целеустремленности нашего народа намного улучшила положение края, увеличила его значение в общей системе хозяйства и обороны страны.

Северный морской путь, веками считавшийся непроходимым, был превращен в нормально действующую транспортную магистраль.

Порты Дальнего Востока отныне надежно и удобно связаны с портами Севера, а через них и со всеми другими областями нашей необъятной родины. В одну навигацию караваны судов проходят от Архангельска и Мурманска до Петропавловска-на-Кам-чатке и Владивостока.

Невельской, возражавший против непроизводительных, по его мнению, затрат на укрепление Петропавловска, и помыслить не мог о такой возможности.

Но теперь, в условиях социалистического хозяйства, великолепная Авачинская губа получила то значение, которого она достойна по своим природным условиям.

Поиски полезных ископаемых обнаружили огромные запасы золота, меди, серебро-свинцовых руд, цинка, марганца. Открыты месторождения магнитных, красных и бурых известняков. Найдены ртуть, графит, мрамор, слюда, сера, нефть, новые месторождения каменного, бурого угля, коксующихся углей, и т. д., и т. д.

Перспективы небывалого расцвета встают перед молодой индустрией края, продолжавшей бурно расти и развиваться и во время Отечественной войны.

Только за последний год второй пятилетки в строительство Дальнего Востока вложено столько средств, сколько за все дореволюционные годы.

Колхозный строй позволил освоить огромные пространства свободных земель. Новые сорта культурных растений и новые породы животных внедряются в сельскохозяйственное производство края. В лесных урочищах возникли звероводческие фермы и питомники ценного пушного зверя.

В крае появились сахарные, консервные заводы.

Количество населения только в Приморском крае по переписи 1939 года достигало миллиона. Эта цифра растет за счет новых поселенцев, патриотов и энтузиастов прекрасного края.

Местное коренное население — нанайцы, эвенки, удэхейцы, нивхи, которые в царское время были обречены на вымирание, сейчас наравне со всеми другими народами нашей родины получили полную возможность участвовать в культурной и политической жизни страны. В стойбищах и деревнях открыты национальные школы, амбулатории и медицинские пункты. Сотни юношей и девушек обучаются в вузах Владивостока, Хабаровска и других городов Советского Союза. Недавно в газетах сообщали, что в Аллах-Юне, на Алдане, открыт только что отстроенный Дворец культуры Это то самое дикое и пустынное урочище Аллах-Юн, где когда-то через непроходимые дикие дебри пробирался верхом на лошади Невельской со своей молодой женой по пути из Якутска в Охотск. Тот самый Аллах-Юн, о котором Екатерина Ивановна писала: "Природа дика, но величественна. Видно, что рука человеческая и не прикасалась к ней, пытаясь сделать дороги хотя бы мало-мальски сносными…"

Поистине грандиозны плоды творческих усилий освобожденного народа! Но советские люди не только сумели обновить и пробудить тысячелетиями дремавший край. Они сумели закрепить, охранить его от покушений империалистических агрессоров. Они сумели освободить грабительски захваченные русские земли. Победив Японию, мы воссоединили с родиной Курильские острова и Южный Сахалин.

Расцветает и крепнет советский Дальний Восток, форпост социализма на Тихом океане.

И мы, счастливые современники эпохи строительства коммунизма, справедливо и законно гордящиеся чудесными подвигами наших сограждан, окруженных вниманием и любовью народа, мы должны отдать дань уважения и почета памяти героев далекого прошлого. Памяти патриотов, преодолевших не только слепые силы враждебной природы, но и косность и себялюбие современников своих. Почтим же память этих людей, все силы и помыслы свои без остатка отдавших родине.

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора


[1] Вантами называют тросы стоячего такелажа, удерживающие мачту с боков. (О.Курти "Постройка модели судов" с.287 ккк)

 

[2] Реи — деревянные или металлические балки. Они служат для постановки прямых парусов, прикрепляемых к ним своей верхней частью (шкаториной). Реи подвешивают к мачтам за середину горизонтально палубе. (О.Курти "Постройка модели судов" с.230 ккк)

 

[3] Рифами называют горизонтальный ряд завязок — риф-сезней, продетых сквозь парус, которые позволяют при необходимости уменьшить его площадь. (О.Курти "Постройка модели судов" с.259 ккк)

 

[4] Российско-Американская акционерная компания была основана по образцу Ост-Индской официальным рескриптом в 1799 году. Район действия ее был обширен и полномочия огромны. Владения компании находились на многих островах северной части Тихого океана, а также на Аляске и в Калифорнии.

Деятели Российско-Американской компании вписали немало славных страниц в историю русского мореплавания. По инициативе и на средства компании было сделано много замечательных географических открытий мирового значения. В начальный, блестящий период ее существования многие из декабристов являлись акционерами компании и служащими в ее администрации (Рылеев был правителем дел).

За период с 1804 по 1840 год Российско-Американской компанией было снаряжено и совершено 13 кругосветных экспедиций (от Крузенштерна до Зарембо).

 

[5] Транспорт "Байкал" — шхуна водоизмещением в 250 тонн. В сущности, очень маленькое суденышко, немногим больше колумбовых каравелл. Длина его составляет 28,5 метра, ширина — 7,5

 

[6] Так назывался в то время Татарский пролив. Сахалин считался полуостровом. Амур якобы терялся в песках.

 

[7] Бар — мелководная гряда или отмель в устье реки, впадающей в море.

 

[8] Г. И. Невельской. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. 1849-55 гг. СПБ., 1878, стр. 73–74. Примечание редакции. Ниже выдержки из записок Г. И. Невельского приводятся в кавычках без дополнительных сносок.

 

[9] В 1819–1821 годах Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду. Это, несомненно, крупнейшее географическое открытие, но оно совершено за пределами рассматриваемой нами части земного шара и поэтому не входит в наш обзор, как и ряд других выдающихся открытий, совершенных русскими путешественниками.

 

[10] М. Горький. История русской литературы. Гослитиздат, 1939, стр. 188.

 

[11] Острогом называлось укрепление, форт или небольшая крепость, как правило, деревянная.

 

[12] Ясак — дань, налагаемая казаками на народы, признавшие себя подвластными России.

 

[13] Кочь — небольшое палубное судно с одною мачтой и оснасткой, позволявшей идти только по ветру.

 

[14] Отписки Дежнева к тому времени лежали забытыми в Якутском архиве (они были найдены Миллером несколько лет спустя), а слухи о том, что "вокруг Чукотского носа в прежние времена хаживали морем в Анадырь", казались правительству недостоверными.

 

[15] Из указов, поступивших в адмиралтейств-коллегию за 1736–1746 годы. Ленинград, Военно-морской архив.

 

[16] Любопытно, что экспедиции Лаперуза, Крузенштерна и Браутона, исследуя берега Татарского пролива, не открыли, кроме этой, ни одной из многочисленных и удобных гаваней, находящихся на побережье.

 

[17] И. Ф. Крузенштерн. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях "Надежде" и "Неве". Государственное издательство географической литературы, 1950, стр. 204.

 

[18] Фактория и форт Росс при заливе Бодего в Калифорнии были проданы за 30 тысяч долларов частному лицу, подданному США.

 

[19] Верп — небольшой якорь.

 

[20] Кабестан — так называется шпиль, вертикальный ворот, при помощи которого поднимают якорь.

 

[21] Лайда — равнинное побережье моря, заливаемое приливом и обсыхающее при отливе.

 

[22] "Входной" мыс — мыс, от которого начинается устье реки.

 

[23] Впоследствии Невельской узнал, что, рисуя черту между островами, гиляки указывали на возможность переезда в лодке.

 

[24] И. Тихменев. Историческое обозрение образования Р.-А. К., т II СПБ, 1863, стр. 11–12.

 

[25] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XI ч. I, стр. 368–369.

 

[26] И. Барсуков. Гр. Н. Н Муравьев-Амурский, кн. II. М., 1891, стр. 35.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2021-04-05; просмотров: 53; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 34.229.172.86 (0.139 с.)