IV . Обучать земной идентичности

Только мудрый не перестает удерживать целое в своем рассудке, никогда не забы­вает о мире, мыслит и действует по отно­шению к космосу.

Грётуисен

Впервые человек действительно понял, что он является обитателем планеты, и, может быть, он должен мыслить или действовать в новом облике, не только в облике индиви­да, семьи или рода, государства или груп­пы государств, но и в планетарном аспекте.

                                                                                Вернадский

Каким образом граждане нового тысячелетия могли бы размышлять о своих проблемах и проблемах своего времени?

Им необходимо понять как человеческое условие в мире, так и условие челов еческого мира, которое, в период современной истории, стало условием планетарной эры.

В Х VI иске мы вступили в планетарную эру, а с конца XX века мы находимся в стадии глобализации.

Глобализация как нынешняя стадия планетарной эры означает в первую очередь, как это очень хорошо выразил географ Жак Леви, «возникнове ние нового объекта, мира как такового». Однако чем больше мы охвачены миром, тем труднее становится нам его постигать. В эпоху телекоммуникаций, мощных потоков информации, Интернета мы переполнены сведениями о сложности мира, и поступающие бесчисленные информационные данные о мире превосходят наши возможности их осмысления.

Поэтому мы лелеем надежду выделить одну проблему как в пи< шей степени жизненно важную, которая подчинила бы себе все другие жизненные проблемы. Но эта жизненная проблема связана с целой совокупностью жизненных проблем, т. е. со сложным взаимным сцеплением проблем, антагонизмов, кризисов, неконтролируемых процессов. Планетарная проблема — это целое, которое подпитывается множественными, конфликтующими, кризисными составляющими; она соединяет их в единый комплекс, перекрывает их и, в свою очередь, питает их.

Трудность познания нашего Мира усугубляется из-за нашего способа мышления, который атрофировал в нас, вместо того чтобы развивать способность контекстуализировать и глобализировать, тогда как потребность планетарной эры состоит в том, чтобы всегда иметь в виду глобальность мира, отношение частей к целому, его многомерность и сложность. Это возвращает нас к насущной проблеме реформы мы­шления, о которой шла речь в разделе II. Такая реформа необходима для понимания контекста, глобального, многомерного, сложного.

Проблема заключается в сложности (продуктивной / деструктивной   петле взаимных влияний частей на целое и целого на части). В дальнейшем нам необходимо постигнуть невыносимую сложность мира, т. е. рассматривать одновременно единство и разнообразие, дополнительность и противоречивость планетарных процессов. Планета явля ется не глобальной системой, а вихрем, находящимся в движении и лишенным организующего центра.

Требуется полицентрическое мышление, направленное на унииверсализм, не абстрактный, но осознающий единство / разнообразие че ловеческого условия, полицентрическое мышление, поддерживаемое
культурами мира. Обучать этому мышлению — цель образования в будущем, которое в планетарную эру должно служить пониманию идентичности и развитию земного сознания.     

1. Планетарная эра                                                           
Современные науки учат нас, что предположительно 15 миллиардов лет назад произошла неслыханная катастрофа, которая привела к возникновению космоса, пять миллионов лет назад начался процесс
очеловечивания, когда мы стали обретать отличия от других антропоидов, сто тысяч лет назад возник homo sapiens, десять тысяч лет назад появились первые исторические цивилизации, а ныне мы вступаем в
третье тысячелетие эры, именуемой христианской.

Человеческая история началась с возникновение планетарной диаспоры на всех континентах, затем, начиная с Нового времени, наступила планетарная эра, эра коммуникации между различными фрагментами человеческой диаспоры.

Развитие диаспоры человечества не привело к генетическому расколу: пигмеи, индейцы, черно-, желто- и белокожие люди принадлежат к одному и тому же виду, имеют одни и те же фундаментальные человеческие свойства. Однако ее развитие породило экстраординарное разнообразие языков, культур, исторических судеб, которое является источником инноваций и творений во всех областях. В этом креативном разнообразии заключается подлинное сокровище человечества, но источник этой креативности лежит в ее порождающем единстве.

К концу европейского XV века Китай эпохи династии Мин и Индия Великих Моголов были крупнейшими и наиболее влиятельными цивилизациями земного шара. Ислам в Азии и Африке представлял собой самую обширную религию на Земле. Оттоманская империя, пришедшая из Азии и распространившая свою власть на восточную Европу, уничтожила Византию и угрожала Вене, став великой силой Европы. Империи инков и ацтеков господствовали в Америке, и Куско, как и Теночтитлан, опережали в населении, монументах и красотах Мадрид, Лиссабон, Париж, Лондон — столицы молодых и малых наций Западной Европы.

Тем не менее начиная с 1492 г. именно эти молодые и малые нации устремляются на завоевание земного шара, и благодаря путешествиям, войам, завоеваниям и поражениям, приносящим смерть, пять континентов начинают строить системы коммуникации как для самого лучшего, так и для самого худшего, наступает планетарная эра. Господство Западной Европы над остальными частями мира провоцирует катастрофы цивилизации, в частности в Америке, непоправимые культурные разрушения, страшные закабаления. Итак, планетарная эра открывается и развивается в насилии, разрушении, порабощении, хищнической эксплуатации Америки и Африки. Бациллы и вирусы Евразии устремляются в Америку, вызывая массовую гибель населения в эпидемиях кори, пузырчатого лишая, гриппа, туберкулеза, тогда как из Америки спирохета сифилиса переносится от одного больного к другому вплоть до Шанхая. Европейцы начинают культивировать у себя кукурузу, картофель, фасоль, помидоры, маниоку, батат, какао, табак, вывезенные из Америки. Они привозят в Америку овец, коров, лошадей, зерновые культуры, виноград, маслины и тропические растения, рис, иньям, кофе, сахарный тростник.

Планетаризация развивается посредством переноса на континенты достижений европейской цивилизации, ее вооружений, ее технических устройств, ее концепций через все представительства торговых фирм за рубежом, форпосты, зоны внедрения. Промышленность и техника находятся в состоянии подъема, какого еще не знала ни одна цивилизация. Экономический подъем, развитие коммуникаций, включение покоренных континентов в мировой рынок обусловливают чудовищные передвижения населения, которые усиливают общий демографический рост*. Во второй половине XIX века 21 миллион европейцев пересек Атлантику, переселившись в Северную и Южную Америки. Миграционные потоки появляются также в Азии, где китайские коммерсанты поселяются в Сиаме, на острове Ява и малазийском полуострове, отправляются в Калифорнию, британскую Колумбию, Новый Южный Уэльс, Полинезию, тогда как индийцы обосновываются у себя на родине и в восточной Африке.

Планетаризация порождает в XX веке две мировые войны, два мировых экономических кризиса и начиная с 1989 г. интеграцию экономических систем свободного рынка, именуемую глобализацией**. Мировая экономика становится все более и более сложной целостностью со множеством внутренних взаимосвязей: каждая из ее частей стала зависимой от целого и, соответственно, целое претерпевает потрясения и случайные изменения, которые влияют на части. Планета делается
более тесной. Магеллану потребовалось три года, чтобы совершить
кругосветное путешествие по морю (1519-1522 гг.). Отважному путешественнику XIX века требовалось 80 дней, чтобы обернуться вокруг Земли, используя дороги, железнодорожную сеть и паровое судоходство. В конце XX века реактивный самолет совершает оборот вокруг Земли за 24 часа. Но главным образом все, что происходит в одной
точке планеты, моментально передается в другую точку посредством телевидения, телефона, факса, Интернета...       

Мир становится все более и более целостным. Каждая часть mира все более и более входит в мир, и мир в целом все более и более представлен в каждой из своих частей. Это справедливо не только для наций и людей, но и для индивидов. Также как каждая точка голограммы содержит информацию о целом, частью которого она является, каждый индивид отныне получает или потребляет информационные данные или вещества, приходящие из всего мира.

* За один век численность населения Европы возросла с 190 до 42 3 миллионов, а численность населения планеты — с 900 миллионов до 1 миллиарда 600 миллионов.

** Во французском языке в настоящее время стали употреблять слово |a mondialisation, образованное от слова le monde («мир»), которое, судя по всему, лучше, чем слово «глобализация», отражает характер современных мировых процессов интеграции и создания единого мирового порядка. — Прим. Перев.

Так, например, европеец, просыпаясь утром, включает свое японское радио и узнает о том, что произошло в мире. Ему рассказывают об извержениях вулканов, землетрясениях, государственных переворотах, международных конференциях, в то время как он пьет цейлонский или китайский чай или, быть может, кофе мокко из Эфиопии или арабику из Латинской Америки. Он надевает майку, трусы и рубашку, сделанные из египетского или индийского хлопка, затем костюм из австралийской шерсти, обработанной в Манчестере и Рубе-Туркойн, или же натягивает джинсы американского стиля и кожаую куртку, привезенную из Китая. У него швейцарские или японские часы. Оправа его очков изготовлена из панциря экваториальной черепахи. В разгар зимы на его столе можно увидеть клубнику и вишни из Аргентины или Чили, свежую зеленую фасоль из Сенегала, плоды авокадо или ананасы из Африки, дыни из Гваделупы. В его баре есть бутылка рома из Мартиники, русская водка, мексиканская текила, американский бурбон. Уютно устроившись у себя дома, он может
слушать немецкую симфонию, исполняемую оркестром, которым дирижирует корейский музыкант, или же смотреть на своем видеомагнитофоне «Богему» с негритянкой Барбарой Хендрикс в роли Мими и испанцем| Пласидо Доминго в роли Родольфо.

В то время как европеец благополучно пребывает в этом планетарном круге комфорта, очень большое число африканцев, азиатов, южноамериканцев находятся в планетарном круге нищеты. В своей
повседневной жизни они ощущают следствия изменений курсовой стоимости какао, кофе, сахара на мировом рынке, того сырья, которое производят их страны. Они были изгнаны из своих деревень под влиянием процессов мирового рынка, определяемых Западом, а именно наращивания производства монокультуры. В поисках заработков
самонадеянные крестьяне стали жителями городских трущоб, их по­требности отныне выражаются в денежных терминах. Они стремятся к благосостоянию, комфорту и жизненным удовольствиям, о которых узнают из рекламы и западных фильмов. Они используют алюминиевую и пластиковую посуду, пьют баночное пиво и кока-колу. Они спят на подобранных листах пенопласта от упаковок и носят футболки типа тишертс с американскими надписями. Они танцуют под синкретичную музыку, в которой их собственные традиционные ритмы входят в аранжировку, перенятую из Америки. Таким образом, хорошо это или плохо, но каждый человек, богатый или бедный, живущий на Юге или Севере, Востоке или Западе, несет в себе, даже не осознавая этого, планету в целом. Глобализация является очевидной, подсознательной, представленной повсюду.

Конечно, глобализация является унифицирующей, но сразу же надо добавить, что она является также противоречивой в своей сущности. Охвативший весь мир процесс объединения все более и более обнаруживает свою собственную негативную сторону, которую он по рождает как контрэффект: балканизацию. Мир становится все более целостным, но в то же время он становится все более и более разделенным. Парадоксально, что именно планетарная эра способствовала общему процессу распада на государства-нации: в результат национальные требования раскрепощения стимулируются движением в поддержку прародительской идентичности, которое развертывается как реакция на планетарное течение утверждения единых цивилизационных ценностей, и из-за всеобщего кризиса эти требования и будущем могут только усилиться.

Различные типы острых и глубоких противоречий взаимно усиливают друг друга: антагонистические противоречия между различны ми нациями, между религиями, между светским и религиозным, между современностью и традицией, между демократией и диктатурой между богатыми и бедными, между Востоком и Западом, Севером и Югом. Сюда вплетаются антагонистические стратегические и экономические интересы великих держав и многонациональных общностей извлекающих свои выгоды. Все эти антагонизмы обнаруживаются и зонах взаимодействия и излома, как в обширной сейсмической зоне земного шара, которая простирается от Армении и Азербайджана, пересекает Средний Восток и доходит до Судана. Они обостряются там, где совместно проживают различные религиозные и этнические группы, где существуют произвольные границы между государствами, где усиливается соперничество и царит беззаконие, как hа Ближнем и Среднем Востоке.

Итак, XX век не только создал, но и разрезал на куски уникальную планетарную ткань; ее изолированные и разгневанные фрагменты вступили в борьбу между собой. На мировой сцене доминируют государства, действующие как грубые и хмельные титаны, одновременно могущественные и беспомощные. В то же время охватившая планету техно-индустриальная волна стремится начисто смыть культурное, эт­ническое, человеческое разнообразие. Само развитие создало больше проблем, чем разрешило, оно ведет к глубокому кризису цивилизации, который затрагивает и процветающие общества Запада,

Развитие, понятое исключительно как технический и экономический прогресс, включая и устойчивое развитие, превращается в нечто, не выдерживающее критики. Нам необходимо более богатое и сложное понятие развития, которое включало бы в себя не только материаль ное, но и интеллектуальное, эмоциональное, моральное...

В XX столетии наша планета не вышла из железного века, она еще больше погрузилась в него.

Наследие XX века

XX век был веком соединения двух типов варварства. Первое происходит из глубины веков и несет войну, массовые истребления, депортацию, фанатизм. Второе, леденящее и анонимное, происходит из внутреннего существа рационализации, которая знает только расчет и игнорирует индивидов, их плоть и кровь, чувства и души, приводя в движение технико-индустриальные механизмы порабощения и смерти.

Чтобы выйти из этой варварской эры, мы должны прежде всего признать ее наследие. Это двоякое наследие, наследие смерти и наследие рождения.

2.1. Наследие смерти. XX век, кажется, признал правоту жестокой формулы: эволюция человека представляет собой рост могущества смерти.

Смерть, которая появилась в XX веке, — это нечто большее и худ­шие, чем смерть десятков миллионов убитых в двух мировых войнах и в нацистских и советских истребительных лагерях. Это смерть от двух новых смертельных сил.

2.1.1. Ядерное оружие. Первая смертельная сила — это возможная глобальная смерть всего человечества в результате ядерной вой­ны. Эта угроза не исчезла к началу третьего тысячелетия. Напротив,
она возрастает с распространением ядерного оружия и миниатюризацией бомбы. Отныне возможность самоуничтожения сопровождает развитие человечества.

2.1.2. Новые опасности. Вторая смертельная сила — это возможная экологическая смерть. Начиная с 1970-х годов мы осознали, что отходы, испарения, выделения, обусловленные урбанистическим технико-индустриальным развитием, наносят серьезный вред биосфе­ра и угрожают непоправимо отравить природную среду, в которой мы обитаем. Необузданное господство техники над природой ведет человечество к самоубийству.

Кроме того, силы смерти, которые, как считалось, успешно искоре­нены, взбунтовались: вирус СПИДа преследует и настигает нас внезапно, в то время как и другие ужасные вирусы и бактерии, кото­рые, как полагали, уже уничтожены, возвращаются, оказывая новое сопротивление антибиотикам. Смерть вновь злобно вторглась в на­ши тела, которые считались уже достаточно вооруженными против заразных болезней.

Наконец, смерть завоевала себе место внутри наших душ. Силы самоуничтожения, скрытые в каждом из нас, могут быть приведены в движение с помощью жестких наркотиков, таких, как героин, всюду, где усиливаются одиночество и тоска.

Итак, угроза парит над нами из-за термоядерных вооружений, окру­жает нас из-за отравления биосферы, подстерегает нас в каждом из наших объятий. Она таится в наших душах с умерщвляющим плоть внутренним призывом к наркотикам.

2.2. Смерть современности. Цивилизация, созданная на Западе, расставаясь с прошлым, верила в то, что направляется к будущему, в котором нас ожидает неограниченный прогресс. Наблюдались
прогрессивные сдвиги одновременно в науке, развитии интеллекта,
истории, экономике, демократической организации общества. Одна­ко благодаря Хиросиме мы узнали, что наука является двойственной. Мы стали свидетелями того, как регрессировал разум и сталинский
психоз принял маску исторического разума. Мы осознали, что не су­ществует законов Истории, неотвратимо ведущих нас к лучезарному будущему. Мы убедились в том, что триумф демократии нигде не был окончательно обеспечен. Мы поняли, что индустриальное разви­тие может повлечь за собой культурные опустошения и смертоносные загрязнения. Мы видели, что цивилизация благосостояния может в
то же время порождать и нищету. Если современность определяется
как безусловная вера в прогресс, в технику, в науку, в экономическое
развитие, тогда эта современность мертва.

2.3. Надежда. Если человеческий род в самом деле обладает неисчерпаемыми творческими ресурсами и диалог мозг <-> дух для него не завершен, тогда для третьего тысячелетия можно предвидеть воз­можность нового творения, зародыши и эмбрионы которого появились уже в XX веке: появление земного гражданства. И образование, ко­торое видит свою задачу в том, чтобы не только передавать знания
предков, но и открывать ум к восприятию нового, призвано сыграть
здесь решающую роль.

2.3.1. Вклад встречных течений. XX век с запозданием передал по наследству встречные течения, несущие в себе силы возрождения. История свидетельствует о том, что встречные течения часто разви­ваются в ответ на доминирующие тенденции и могут изменять ход событий. Стоит выделить следующие течения:

• экологическое встречное течение, которое набирает силу в связи с нарастающим ухудшением состояния окружающей среды и техни­ческими/индустриальными катастрофами;

• качественное встречное течение, которое развивается в ответ на вторжение количественных элементов и общего процесса унифика­ции, придания всему единообразной формы и стремится к качеству во всех областях, начиная с качества жизни;

• встречное течение сопротивления прозаической, чисто утилитарной жизни. Оно проявляется в стремлении к поэтической жизни, посвя­щенной любви, наполненной восхищением и страстью, создающей праздничную атмосферу каждый день;

• встречное течение; оказывающее сопротивление верховенству стандартизованного потребления. Оно проявляется в двух проти­воположных отношениях: с одной стороны, в попытках вести интенсивную жизнь («потребление»), с другой — в стремлении к уме­ренности и воздержанию;

• встречное течение, пока еще робкое, освобождения от вездесущей тирании денег, которое состоит в попытках найти противовес цен­ности денег в человеческих солидарных отношениях и отодвигает на задний план стремление к выгоде;

• встречное течение, также еще неуверенное, которое — в ответ на неистовство насилия — культивирует этику умиротворения душ и разумов.

Мы осмелимся предположить, что великие революционные устремления и надежды XX века, которые были обмануты, могут возродиться в виде новых поисков солидарности и ответственности.

Можно также надеяться, что раздробленные фрагменты человечества, имеющие сегодня острую потребность обратиться к своим собственным истокам и полностью осознать свою национальную и этническую принадлежность, найдут способ углубления и расширения этого солидаристического движения, не отказываясь от своих собственных убеждений, и будут содействовать утверждению самосознания всех ми щей как граждан Земли - Отчизны.

Наконец, можно рассчитывать на политику содействия человеческо­му роду, неотделимую от общей политики цивилизации, которая от­кроет путь для цивилизованного развития Земли как общего дома и сада для человечества.

Всe эти встречные течения имеют внутренние потенции усиливаться и расширяться в течение XXI века и стать началом новых преобразова­нии; но подлинное преобразование может осуществиться только тогда, когда эти течения будут взаимно изменять и поддерживать друг друга, производя тем самым глобальное преобразование, которое будет обратно воздействовать на изменения внутри каждого из этих течений.

2.3.2. В противоречивой игре возможного. Одно из фундаментальных условий прогрессивного развития состоит в том, чтобы раскрепоща­ющие силы, присущие науке и технике, смогли одержать победу над сипами смерти и закабаления. Достижения технонауки двойственны. Они как бы уплотнили Землю, дав возможность всем точкам Земного шара быть в непосредственной коммуникации. Они позволили обес­печивать всем обитателям нашей планеты некий минимум пропитания и благосостояния, но они создали вместе с тем самые худшие условия смерти и разрушения. Люди подчиняют себе машины, которые «под­чиняют» энергию, заставляют ее полезно работать, но сами люди в то же время оказываются порабощенными машинами. В саге научной фантастики «Гиперион» Дана Симмонса высказывается предположение, что в будущем тысячелетии устройства искусственного интеллекта (ИИ) установят власть над людьми, причем люди даже не будут это осознавать, и эти устройства приготовятся уже к уничтожению людей. В этом романе описываются удивительные перипетии, которые завершаются тем, что некий гибрид человека и ИИ, наделенный душой поэта, возвещает о новой мудрости. Такова решающая проблема, ко­торая встает перед нами начиная с XX века: будем ли мы покорены техносферой или мы сможем жить в симбиозе с ней?

Развитие биотехнологий — другой колоссальный источник наилуч­ших и наихудших возможностей. Генетика и манипуляции человече­ским мозгом на молекулярном уровне откроют возможность для сведения человеческого вида к единым нормам и стандартам, что никогда не удавалось успешно осуществить посредством агитации и пропаганды. Но новые биотехнологии позволят также устранять препятствую­щие нормальной жизни физические недостатки инвалидов, развивать предсказывающую медицину, осуществлять контроль над собственным мозгом посредством разума.

Размах и ускорение происходящих ныне преобразований, по-видимому, предвещает гораздо более значительную мутацию, чем та, которая в период неолита обусловила переход от небольших архаиче­ских сообществ охотников-собирателей, не имевших ни государства, ни сельского хозяйства, ни городов, к первым историческим обще­ствам, которые распространились по всей планете в течение вось­ми тысячелетий.

Мы можем также рассчитывать на неисчерпаемые источники чело­веческой любви. Конечно, XX век ужасно страдал от недостатка любви и безразличия, суровостей и жестокостей. Но он также породил избыток любви, которая была отдана обманчивым мифам, иллюзиям, ложным божествам и окаменела в проявлениях мелкого фетишизма, таких, как коллекционирование марок.

Кроме того, мы можем надеяться на активизацию потенциала чело­веческого мозга, который пока в значительной степени не использу­ется. Ум человека, вероятно, может развить до сих пор неизвестные способности мышления, понимания, творчества. Поскольку социальные возможности связаны с возможностями мозга, ни один человек не может утверждать, что наши общества исчерпали свой потенциал преобразования и улучшения и что мы подошли к концу Истории. Мы можем надеяться на прогресс в отношениях между людьми, индиви­дами, группами, этническими сообществами, нациями.

Антропологическая, социологическая, культурная, духовная возмож­ность прогресса возрождает основу для надежды, но без «научной» определенности и «исторического» обещания. Это неопределенная возможность, которая в значительной степени зависит от осознания, воми, смелости, удачи... Стало быть, осознание стало неотложно не­обходимым и приобрело первостепенную важность.

То, что чревато наихудшей опасностью, рождает также самые боль­шие надежды: это сам человеческий ум. Именно поэтому реформа мышления стала жизненно необходимой.