Основные этапы развития зарубежной историографии в хх – XXI вв.

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ В ХХ – XXI ВВ.

Первый этап в развитии зарубежной историографии.

Второй этап в развитии зарубежной историографии.

Третий этап в развитии зарубежной историографии.

Развитие мировой науки в XX веке шло ускоренными темпами. Тот же процесс затронул и общественные науки. Изучение истории превратилось в важнейшую гуманитарную отрасль знания, которая помогает справиться со многим современными проблемами Человечества.

Современная зарубежная историческая наука – это целый комплекс, в который входят:

- научные школы со своими традициями,

- научно-исследовательские учреждения, тесно связанные с практической деятельностью,

- постоянная издательская деятельность

И многое другое.

В ХХ веке зарубежная историческая наука прошла в своем развитии несколько этапов: от критики позитивизма в начале столетия к формированию так называемой «новой исторической науки». Большое влияние на ее развитие оказали крупнейшие исторические события: Первая и Вторая мировые войны, Октябрьская социалистическая революция в России, «холодная война», НТР. Таким образом, развитие истории шло совместно с развитием человеческой цивилизации. В центре ее изучения по-прежнему находится Человек.

На протяжении XX в. историческая наука не раз претерпевала радикальные изменения, которые ученые назвали поворотами. Эти изменения касались понимания предмета науки, ее содержания, проблематики, методов исследования и в конечном счете ее профессионально-научного и социального статуса.

Главные ступени развития исторической науки восходят к важнейшим этапам общественного развития. Так как существенным фактором в процессе познания является методология, то и этапы развития науки различаются по изменяющимся методам исследования, смене мировоззренческих принципов в осмыслении прошлого.

Исходя из этого следует говорить о таких этапах в развитии исторической науки, как:

1. Историческая наука в эпоху Древности.
2. Историческая наука в эпоху Средневековья.
3. Историографии эпохи Возрождения (исходный рубеж для историографии Новой и Новейшей истории), XIV – XV вв.
4. Историческая наука в эпоху Просвещения, XVII-XVIII вв.
5. Историография романтизма (первая половина XIX в.).
6. Историография позитивизма (вторая половина XIX в.).
7. Возникновение и развитие марксистской исторической науки (К. Маркс и Ф. Энгельс), в основе которой лежит материалистическое понимание истории.
8. Эволюция ортодоксального позитивизма в первой и второй трети ХХ в.
9. «Новая историческая наука» (1960-е – 1980-е гг.).
10. Постмодернистская историография (1990-е – 2000-е – 2010-е гг.).

 

1.

Кризис историографии в начале XX в. был связан со сменой научных парадигм, принципов и методов познания, а также с изменениями социального статуса исторической науки. В любой отрасли знания в какой-то момент возникает ситуация, когда ее доминирующая научная модель оказывается не в состоянии объяснить полученные научным сообществом новые результаты. Усиливается разрыв между эмпирическими данными науки и ее теоретическими постулатами. Период кризиса – это период ломки старой парадигмы науки и активного поиска ее нового образа, соответствующего изменившимся реалиям. Поэтому он характеризуется острыми методологическими дискуссиями, появлением конкурирующих исследовательских стратегий, существенным расширением самого познавательного поля науки.

Кризис исторической науки в XX в. являлся закономерным следствием бурного развития исторического познания предшествующего столетия, в результате чего возникла острая потребность привести теоретическое знание об истории в соответствие с ее значительно расширившейся эмпирической базой.

Пересмотр старой научной парадигмы начался уже на рубеже XIX-XX вв. с утверждения принципиального различия между историческим и естественнонаучным познанием, что в конце концов привело к радикальным изменениям в самом образе истории. Однако в первом десятилетии XX в. никто еще не отрицал, что история является наукой, имеющей дело с конкретным, единичным, неразложимым на более простые элементы историческим фактом. Более решительная атака на позитивизм была предпринята только накануне и во время Первой мировой войны. Начавшийся на рубеже веков методологический кризис в годы войны получил колоссальный импульс и превратился в общий кризис исторической науки.

Будучи формой самосознания общества, история чутко реагирует на его проблемы, и чем эти проблемы значительнее и острее, тем масштабнее их влияние на состояние науки. Вот почему проблема кризиса исторической науки имеет еще и выраженный социальный аспект, который существенно осложняет и обостряет все его течение. Потрясения начала века развеяли оптимистическую уверенность в безостановочном поступательном развитии западной цивилизации, способной гармонично решать все свои проблемы. Рушилась теория прогресса, вновь появилось стремление найти идеал в прошлом. Вместе с оптимистическими ожиданиями потерпел крушение образ самой истории – мудрой наставницы жизни, способной на основании глубокого понимания прошлого прорицать будущее. Остро встал вопрос о том, нужна ли история вообще.

Под вопрос была поставлена сама возможность рационального познания мира. На первый план постепенно выходила событийная история.

Теория относительности Альберта Эйнштейна и другие великие открытия в физике и математике обосновали новую, релятивистскую, картину мира (пришедшую на смену механистической), исходящую из признания органической связи пространства и времени с движением материи и вытекающего отсюда вероятностного характера естественнонаучных законов и, соответственно, вероятностной, относительной природы научной истины.

Наиболее авторитетными и последовательными критиками позитивизма были выдающиеся мыслители XX в. Б. Кроче и Р. Дж. Коллингвуд, которые, вслед за Гегелем, представляли исторический процесс как историю развития духа.

Бенедетто Кроче (итал. Benedetto Croce; 25 февраля 1866 года – 20 ноября 1952 года) – итальянский философ-неогегельянец, историк. Труды: «История, подведенная под понятие искусства» (1893), «Теория и история историографии» (1917).

Робин Джордж Коллингвуд (англ. Robin George Collingwood; 22 февраля 1889 года – 9 января 1943 года) – британский философ-неогегельянец, историк. Труды: «Идея истории» (1946).

Они утверждали, что история, в отлично от природы, не может быть объективно отражена в сознании исследователя. Факты природы и истории не являются фактами в одном и том же смысле слова. Факты природы – то, что ученый может зримо воспринять или воспроизвести в лаборатории. В роли фактов истории выступают события, случившиеся в прошлом, и условия, которых больше не существует. Они становятся объектами исторической мысли лишь после того, как перестают непосредственно восприниматься. В распоряжении историка только документы или иные реликты, остатки прошлого, из которых он и должен каким-то образом реконструировать факты. В этом и заключается специфика исторического познания, в то время как все теории познания, понимающие его как непосредственное отношение между субъектом и объектом, существующими в настоящее время и противопоставленными друг другу, делают историю как науку невозможной.

После 1918 г. в развитии исторической мысли и исторической науки наступает этап наиболее сложный и противоречивый. Он характеризуется: с одной стороны, глубоким и всесторонним кризисом того образа истории и принципов позитивистской парадигмы истории, которые сформировались до Первой мировой войны, с другой – поисками новых подходов и методов её изучения. Образ истории как целостной системы, характерной для исторической мысли XIX – начала XX вв. перестал существовать. Вместо этого появилось множество «историй», а метод историзма в его традиционной форме потерпел крах. Возникло множество «историзмов» различных по своим мировоззренческим, философским и прочим основаниям. Иными словами: наступила эпоха кризиса историзма.

В рамках историко-культурологической проблематики в межвоенные годы были достигнуты выдающиеся результаты, существенно обогатившие понимание исторического прошлого и методологию его изучения. В значительной степени они были связаны с деятельностью нидерландского ученого Йохана Хёйзинги (1872-1945 гг.), имя которого прочно вошло в историю исторической мысли XX в.

Своей знаменитой книгой «Осень средневековья» (1919 г.), посвященной исследованию форм жизненного уклада и мышления во Франции и Нидерландах в XIV-XV вв., Хейзинга положил начало формированию нового направления исторического знания – истории ментальностей. Не используя само это понятие, ученый обратился к внутреннему миру, душевным переживаниям человека как к одному из важнейших источников познания прошлого. На обширном материале разнообразных источников автор рисует впечатляющий образ уходящей средневековой культуры в ее последней жизненной фазе, воспроизводящий многоцветный мир внутренних переживаний, чувств, страстей, надежд и страхов ее носителей, характерные черты мировидения, поведенческие стереотипы и жизненные установки людей того времени.

Венский кружок разработал ряд основополагающих принципов неопозитивизма, которые в той или иной форме были восприняты многими историками, но лишь после Второй мировой войны. Принципы эти заключались в признании нескольких постулатов.

Все социальные явления подчиняются общим и для природы, и для истории законам, носящим универсальный характер (натурализм).

Методы социально-исторического исследования должны быть такими же точными, строгими и объективными, что и методы естественных наук (сциентизм).

Субъективные аспекты человеческого поведения можно исследовать анализом не сознания, которое в принципе непосредственно не наблюдаемо, а открытых поступков и поведения (бихевиоризм).

Истинность всех научных понятий, гипотез и утверждений должна устанавливаться на основе эмпирических процедур и практической проверяемости (верификация).

Все социально-исторические явления должны быть описаны и выражены количественно (квантификация).

Социология и история должны быть свободны от оценочных суждений и связи с любой идеологией (методологический объективизм).

Наиболее ярко неопозитивистский подход проявился в новой исторической дисциплине – экономической истории, имевшей самые тесные связи с проблемами современности и успешно развивавшейся на фоне мировых экономических кризисов. В начале XX в. она уже преподавалась в американских, британских и французских университетах. Первые работы касались, как правило, экономической политики государства и представляли собой самый удобный переход от занятий политической историей. Но уже очень скоро историко-экономические исследования сосредоточились на изучении движения цен, а затем и вокруг феномена индустриализации, который вызывал наибольший интерес у специалистов во всем мире. Результатом стало особое внимание к Британии – первой стране, пережившей промышленную революцию.

Бурными темпами развивалась специализация внутри историко-экономических исследований: по отраслям производства, регионам, корпорациям, постепенно охватывая все аспекты экономической жизни прошлого, т.е. любую деятельность, связанную с производством, обменом и потреблением. Однако характер и неравномерное хронологическое и географическое распределение сохранившихся источников жестко ограничивали возможность изучения экономической истории во всей полноте, поскольку систематический сбор информации об экономике начался только в XIX в. Знания о более ранних периодах историкам приходилось добывать буквально по крупицам: интерес властей к экономической деятельности подданных почти полностью ограничивался той ее частью, что облагалась налогами. Круг вопросов экономической истории до XVIII в., на которые исследователи могли дать ответ с достаточной долей уверенности, был резко ограничен скудостью данных.

В экономической истории вместо героев и выдающихся личностей на авансцене оказались объективные факторы, воздействие которых имело тенденцию распространяться и на другие сферы общественной жизни. Более ранние труды по экономической истории носили в основном описательный характер: в них воссоздавалась картина хозяйственной жизни в определенный период, и не проявлялось особого интереса к механизмам экономических перемен. Позже большинство исследований было нацелено на раскрытие динамики роста или упадка экономики в целом, а также по отдельным важнейшим отраслям. Острые споры вызвали как раз векторы и механизмы этих изменений.

Постепенно историки овладевали новыми методами, в том числе количественными, заимствуя их у экономической науки, и пытались осмыслить изучаемые явления и процессы с точки зрения теорий экономического роста. Часть историков-экономистов были марксистами, а многие придерживались в своих объяснениях принципов так называемого экономического материализма. Позднее, уже в середине века, все больше историков-экономистов избирают количественный подход как основной – для них вопросы и методы исследования во многом предопределяются не историей, а экономической теорией. Главным образом речь в это время идет об эволюционных теориях неопозитивистского толка, прежде всего так называемых теориях экономического роста и индустриального (а позднее постиндустриального) общества. Законы в этих теориях не были всеобщими, имели ограниченную зону действия. Сторонники эволюционных теорий считали, что каждый период экономической истории имеет собственные законы. Очевидно, что критерием, в соответствии с которым производилось разделение на периоды, являлись основные характеристики (т. е. те же экономические законы) каждого периода. Так получался «заколдованный круг».

Новым явлением в развитии исторической науки в 1920-е - 1930-е годы стало возрастание интереса к марксизму, до Первой мировой войны явление редкое и присущее только отдельным, наиболее глубоким ученым, например, Максу Веберу. Однако потрясения, войны и революции в России, которые, казалось бы, подтверждали марксистскую концепцию о неизбежной смене обреченного капитализма социализмом привели к новой тенденции, к ускоренному развитию социально-экономических исследований, истории социально-классовой борьбы, рабочего движения, к попыткам нащупать общие закономерности исторического развития.

С другой стороны, идейно-политический момент начинает оказывать очень большое воздействие на историографию. В XX в. идейно-политическая составляющая вышла на первый план в советской историографии. Конечно, в стране продолжали работать историки, получившие профессиональную подготовку и сформировавшиеся как зрелые ученые в дореволюционной России, но тенденция партийности и государственный контроль нарастали с каждым годом.

Официальная идеология тоталитарных режимов неизменно «прибирала к рукам» национальную историографию и историческое образование, как на Востоке, так и на Западе. Ярчайший пример – распространение расистских исторических концепций в гитлеровской Германии, где расизм получил статус официальной идеологии. Чего стоят только названия выходивших в то время исторических монографий и обобщающих трудов: «Немецкая история как судьба расы», «История как борьба рас», «Основы расовой и территориальной истории немецкого народа», «Всемирная история на расовой основе» и т.п. Появление работ, не соответствовавших официальной идеологии, стало невозможным. В 1935 г. был создан Имперский институт истории новой Германии. Многие известные немецкие историки были отстранены от преподавания по расовым и политическим соображениям или эмигрировали. В конце 1943 г. в связи с переходом к «тотальной войне» закрылось большинство исторических журналов и научных учреждений.

Ряд историков, не поддавшихся методологической растерянности, осознал необходимость возрождения и обновления истории именно как науки, а не как спекулятивной абстракции или художественного творчества. Против как устаревшего позитивизма, так и иррационалистического субъективизма выступили французские историки Марк Блок (1886-1944 гг.) и Люсьен Февр (1878-1956 гг.), создавшие в конце 1920-х годов журнал «Анналы экономической и социальной истории», ориентированный на построение обобщающего исторического синтеза.

Школа «Анналов» (фр. École des Annales) также «Новая историческая наука» (фр. La Nouvelle Histoire) – историческое направление, основанное Люсьеном Февром и Марком Блоком. Эта историческая школа, формировавшаяся вокруг журнала «Анналы», оказала значительное влияние на развитие всей мировой историографии XX века.

Журнал «Анналы»:

Направление возникло и группировалось вокруг журнала «Анналы», носившего это название с 1929 по 1939 годы (с 1939 по 1941 годы журнал назывался «Анналы социальной и экономической истории», с 1994 – «Анналы. История, социальные науки»).

Журнал «Анналы» – исторический научный журнал, основанный в 1929 году французскими историками Марком Блоком (1886-1944) и Люсьеном Февром (1878-1956) (в то время профессорами Страсбургского университета).

Хронология названия:

1929–1938: Анналы экономической и социальной истории (фр. Annales d’histoire économique et sociale)

1939–1941: Анналы социальной истории (фр. Annales d’histoire sociale)

1942–1944: Сборники социальной истории (фр. Mélanges d’histoire sociale), выходили не регулярно

1945: Анналы социальной истории (фр. Annales d’histoire sociale)

1946–1993: Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация. (фр. Annales. Économies, Sociétés, Civilisations (ou Annales ESC))

с 1994: Анналы. История. Социальные науки. (фр. Annales. Histoire, Sciences sociales (ou Annales HSS))

В их подаче произошла замена классической «истории – повествования» «историей – проблемой», а также предпринимались попытки создать «тотальную» историю, то есть историю, описывающую все существующие в обществе связи – экономические, социальные, культурные. Учёные стали ставить в центр своих исследований не деятельность великих людей, не описание событий, а общество в целом, пытаясь вскрыть глубинные структуры, существующие в течение больших временных отрезков. Такой подход потребовал привлечения данных смежных наук – социологии, этнографии, географии и других, а также расширения круга исторических источников. Сторонники «новой исторической науки» привлекают результаты исследований археологии, истории техники, лингвистики, проповеди, жития святых и др. Это привело к эпистемологическому повороту в исторической науке: источник сам по себе нем, вопросы ему задаёт исследователь, следовательно, ценность приобретает даже фальсифицированный источник, так как он может рассказать почему фальшивка появилась, кому это было выгодно. Сторонники данного направления изучают массовые представления людей той или иной эпохи (история ментальностей), смену ценностных установок на протяжении веков, проблему исторической памяти и так далее.

Школой «Анналов» сформулирована концепция реконструкции исторических фактов. Содержание концепции наиболее точно выражено М. Блоком, полагавшим, что для понимания истории необходимо обнаружить смысл явления, постигнуть мотивы людей, совершивших поступки в условиях, «прочитанных» ими на свой манер. В своей книге «Апология истории» он писал: «В наших трудах царит и всё освещает одно слово – «понять».

Как пишет профессор Латвийского университета Харийс Туманс, школа "Анналов" впервые объектом исторического изучения сделала формы мыследеятельности людей изучаемой эпохи. При этом он отмечает, что она в своей сути почти всецело принадлежит медиевистике, а в антиковедении её метод не прижился.

В методологическом отношении школа "Анналов" открыла:

Новое, расширенное понимание исторического источника, которой стал теперь трактоваться как "всё, что человек говорит или пишет, все, что он изготовляет, всё, к чему он прикасается";

Новый метод работы с историческим источником, путём постановки ему вопросов и проникновения в его идейную подоплёку. Стремление углубиться в источник и понять его "изнутри" поставило вопрос о мировоззрении людей, оставивших нам тот или иной источник, и ввело в научный оборот историков слово "менталитет". Исходная предпосылка такого подхода состоит в убеждении, что человек и его психика изменчивы, т. е. способ воспринимать мир и устраивать свою жизнь в нём в разные эпохи и в разных культурах бывают различными. Следовательно, для понимания исторического процесса необходимо сначала понять образ мыслей человека изучаемой эпохи и культуры, т. е. понять его картину мира, которая и определяет его поведение, индивидуальное и коллективное. Основная заслуга "анналистов" состоит в том, отмечает Харийс Туманс, что они увидели в истории не только социально-экономические схемы, но живого человека с его мыслями и чувствами, и начали объяснять историю через объяснение мотивации поступков человека.

По словам проф. РГГУ Н. И. Басовской, основатели школы «Анналов» "совершил переворот в исторической науке, сказав: «Для того чтобы что-то реально узнать о прошлом, нам прежде всего надо стремиться понять, что было в головах людей»".

Новизна «Анналов» межвоенного периода заключалась в другом: в новой концепции творчества самого историка. Традиционной истории-повествованию была противопоставлена история-проблема. При таком подходе историк переставал быть рабом источников, зависимым от текстов, а становился активным создателем научной проблемы, диктовавшей как отбор материала, так и угол зрения, под которым этот материал анализировался.

Сама постановка научной проблемы вызвана потребностями современного историку общества. Не в том смысле, что историк переписывает прошлое в угоду настоящему, а в том, о котором еще прежде писали Генрих Риккерт и Макс Вебер.

Историк исходит и не может не исходить, хотя и обычно неосознанно, из той системы ценностей, которая характеризует его собственную культуру. Ею он руководствуется при отборе и анализе материала, поэтому любая историческая концепция или теория неизбежно приобретает релятивный характер.

Разумеется, это не означало, будто каждый историк сочиняет свою собственную историю в духе презентистов. Блок и Февр подчеркивали, что речь идет об изменении точки зрения на целое, на общую картину прошлого в соответствии с новым пониманием и новыми потребностями человеческого общества. Иначе говоря, историческое познание руководствуется определенной ценностной системой, но само оно не должно выносить оценочных суждений, ибо, как подчеркивал еще Макс Вебер, ценность и оценка - это совершенно различные понятия, путать которые недопустимо.

Блок и Февр считали, что задача ученого заканчивается объяснением того, как и почему произошло то или иное событие. Что касается оценок, то они всегда имеют субъективный характер, и поэтому от них лучше воздержаться, тем более что стремление судить, в конце концов, отбивает желание объяснять.

История рассматривалась Блоком и Февром как "тотальная" или "глобальная". Под этим понятием подразумевалась не всемирная история, а история людей, которые жили в определенном регионе в определенное время, взятая в аспекте максимально возможных точек зрения с максимально возможной широтой охвата. Тем самым отвергалось разделение истории на политическую, экономическую, социальную, духовную и тому подобные частичные истории, она приобретала комплексный синтезирующий характер.

В сущности, та задача, которую поставили основатели школы "Анналов" - органически, а не механистически соединить социальное и культурное в историческом исследовании, показать их взаимную обусловленность - до сего времени остается нерешенной проблемой. Но Блок и Февр показали, в каком направлении должно продвигаться историческое исследование, чтобы исполнить свою роль, и в этом их огромное достижение и значение для последующего развития историографии.

К концу 1930-х годов позитивистская методология, по-прежнему на практике владеющая умами большей части историков, в целом исчерпала потенциал дальнейшего развития. В методике и технике критики источников и анализа фактов она достигла такого уровня формального совершенства, превзойти который в принципе было, видимо, уже невозможно. Но позитивистская историография оставалась описательной, беспроблемной наукой, уже не отвечавшей духу и потребностям новой эпохи.

Структуралисты видели решение задачи максимального устранения субъективизма из процесса познания, во-первых, в надлежащем выборе объекта исследования, во-вторых, в применении новых методов в процессе познания. Они выделяли категорию так называемых «бессознательных структур», свободных от субъективных моментов: экономические отношения, система обычаев и традиций, мифы, верования и т.д. Другой способ устранения субъективного элемента из самого процесса исследования они усматривали во внедрении в историческую науку методов естественных наук, главным из которых в познании социальной жизни является построение и изучение типологической модели.

Новая методология, выдвинув в качестве главного объекта исследования общественные структуры, открыла возможность изучения социально-экономических проблем и массовых явлений социальной жизни. Все это значительно расширило спектр исторических исследований, привело к появлению новых исторических дисциплин. Само формирование и развитие новой методологии исторического позна­ния испытало на себе воздействие марксизма (прямое или чаще че­рез леворадикальную мысль). Один из основателей структурализма К. Леви-Стросс писал, что понятие структуры он «заимствовал, в частности, у Маркса и Энгельса». Но это не значит, что новая научная история стала на промарксистские позиции, большей частью объект исследования нередко встраивался в историко-социологическую схему: доиндустриальное (традиционное) общество, общество эпохи промышленной революции, индустриальное и постиндустриальное общество. Не исчезли и мировоззренческие различия среди историков, они сказались не только в трактовке исторических процессов, но и в выборе самих объектов исследования.

В трудах последователей школы «Анналов» произошел разрыв с традициями позитивизма в истории. Ученые стали ставить в центр своих исследований не деятельность великих людей, не описание событий, а общество в целом, пытаясь вскрыть глубинные структуры, существующие в течение больших временных отрезков. Основной задачей истории как особо значимой науки о «человеке, человеке в обществе и во времени» выступает создание «всеобъемлющей» истории – «истории, которая стала бы центром, сердцем общественных наук, средоточием всех наук, изучающих общество с различных точек зрения - социальной, психологической, моральной, религиозной, эстетической и, наконец, с политической, экономической и культурной».

Сторонники «Новой исторической науки» привлекают результаты исследований смежных наук, изучающих человека – социологии, политологии, этнологии, этнографии, психологии, демографии, антропологии, археологии, лингвистики, и др., а также расширили круг исторических источников. Это привело к эпистемологическому повороту в исторической науке.

Эпистемология (от др.-греч. ἐπιστήμη «научное знание, наука», «достоверное знание» + λόγος «слово», «речь») – философско-методологическая дисциплина, исследующая знание как таковое, его строение, структуру, функционирование и развитие.

Поиски новой методологии привели к появлению так называемого структурализма. Максимальное устранение из процесса познания субъективного фактора. Другой способ – внедрение в исторические знания методов естественных наук.

Широко стали использоваться количественные методы. Вместе с выходом «новой исторической науки» на новую тематику изменилась и методика исторического исследования. Существенными ее элементами стали количественный анализ и междисциплинарный подход. Главные области их применения – экономическая, политическая и особенно социальная история.

Колоссальный рост объема исторической информации давно уже требовал новых средств для ее обобщения и типологизации. Возникновению количественных методов изучения истории способствовал и прогресс самой математики: рост интереса к проблемам структур, развитие типологии, прошедшие практическую проверку на материале прикладной социологии, лингвистики и т.д. Большую роль сыграло распространение ЭВМ.

На первом этапе «количественная история» использовала известные статистические приемы лишь для подтверждения исторических описаний. Однако затем количественный (квантитативный) метод начал применяться при машинной обработке источников по составленной заранее программе. Построив предварительно теоретическую модель какого-либо процесса, например, экономического развития, и приведя наличные статистические данные в пригодную для машинной обработки форму, исследователь затем проверял правильность или неправильность этой модели математическим методом.

Круг источников, приспособленных для использования, постоянно расширялся, охватывая самые различные области: переписи населения, приходские книги, брачные контракты и т.д. В связи с переходом на компьютерную основу, начавшимся в делопроизводстве, возник новый вид источников (в виде записей на перфокартах и магнитных дисках), который допускает только машинную обработку.

Становление и расцвет социальной истории как ведущей исторической дисциплины справедливо связывается с интенсивным процессом обновления методологического арсенала исторической науки, развернувшимся в послевоенные десятилетия. Главной и определяющей чертой развития историографии середины XX в. было движение за аналитическую междисциплинарную историю, обогащенную теоретическими моделями и исследовательской техникой общественных наук, в противоположность традиционной истории, которая рассматривалась исключительно как область гуманитарного знания. Именно в русле этого широкого интеллектуального движения второй половины XX в. и родилась так называемая «новая социальная история», которая выдвинула задачу интерпретации исторического прошлого в терминах социологии, описывающих внутреннее состояние общества, его отдельных групп и отношений между ними.

В 1960-е – начале 1970-х гг. стремление к изучению социальных отношений проявлялось в рамках историко-социологических исследований, а в понимании самой социальной истории превалировал идеал тотальности, ориентировавший на изучение общества как целостности. Именно в эти годы возрождается интерес к исторической и сравнительной социологии, а также к наследию Макса Вебера, который успешно сочетал конкретно-исторический, сравнительно-типологический и идеально-типический методы рассмотрения общественных процессов (т.е. исторический и социологический подходы) и рассматривал историю и социологию как два направления научного интереса, а не как две разные дисциплины. В 1970-е – начале 1980-х гг. бурный рост «новой социальной истории» и ее субдисциплин, как и всей «новой исторической науки», происходил на достаточно эклектичной методологической основе, но в это время значительно расширилось само понятие социальной истории: наряду с классами, сословиями и иными большими группами людей она сделала предметом своего изучения социальные микроструктуры: семью, общину, приход, разного рода другие общности и корпорации, которые были столь распространены в доиндустриальную эпоху. Прямолинейному классовому подходу была противопоставлена более сложная картина социальных структур, промежуточных слоев и страт, позволявшая тоньше нюансировать характер социальных противоречий, политики государства, роли религии и церкви, различных форм идеологии. Позитивным моментом явился и постепенный отход от классического факторного анализа (как в монистическом, так и в плюралистическом его вариантах). Принципиальной исходной установкой стал взгляд на общество как целостный организм, в котором все элементы взаимодействуют в сложной системе прямых и обратных связей, исключающей возможность редукции и нахождения какого-либо одного, пусть даже относительно независимого, фактора, способного определять все историческое развитие.

В 1980-е годы социальная история стала ведущей областью конкретных исследований «новой исторической науки»: большинство новых областей междисциплинарной историографии переплетались именно в ее русле. Группа дисциплин была обязана своим происхождением развитию массовых общественных движений, нуждавшихся в формировании исторического самосознания и стимулировавших интерес к прошлому угнетенных и эксплуатируемых слоев населения, народов «без истории» или «спрятанных от истории». Движение за «историю снизу», или народную историю, которое сыграло решающую роль в обогащении социальной истории и переопределении ее предмета, привело, в частности, к выделению таких субдисциплин, как «новая рабочая история», «история женщин», «крестьянские исследования» (главным образом, по истории стран Азии, Африки и Латинской Америки) и др. Одновременно организационно оформились объединенные по исследовательским методикам «локальная» и «устная» истории.

У́стная история – по определению отечественного историка С.О. Шмидта, «практика научно организованной устной информации участников или очевидцев событий, зафиксированной специалистами».

Концепт устной истории был популяризирован в США в 1940-е годы в связи с деятельностью американского журналиста Джо Гулда (1889-1957), заявлявшего о своей работе над огромной книгой «Устная история нашего времени», полностью составленной из записи рассказов разных людей. В 1948 г. центр устной истории был открыт при Колумбийском университете. В 1967 г. была создана Ассоциация устной истории США, двумя годами позже аналогичная организация появилась в Великобритании.

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. происходит еще одна перестройка исторического знания. В связи с фундаментальными изменениями условий существования человеческой цивилизации появляются новые концепции. Возникает ощущение «конца» Истории. Под сомнение ставится смысл истории и ее познания.

С середины 1980-х гг. поиск новых объяснительных моделей расширил круг интерпретаций, базирующихся на представлении о диалектическом характере взаимодействия социальной структуры, культуры и человеческой активности. Это время стало пиком интенсивности теоретических и практических усилий историков, стремившихся к реализации «директивы интегрального объяснения» (в терминологии Ежи Топольского), и закономерно было отмечено наиболее оптимистическими оценками перспектив «нового исторического знания». Парадокс, однако, заключался в том, что фактически одновременно под вопросом оказался сам научный статус последнего, а на рубеже 1980-1990-х гг. констатация кризиса или критического поворота в историографии превратилась в стереотип. Но наиболее существенный для будущего историографии момент заключался в смещении исследовательского интереса от общностей и социальных групп к историческим индивидам, их составляющим.