Глава 9. Привычки, которые меняют жизнь

 

Меньше вещей, больше жизни

 

Чем большим количеством вещей человек владеет, тем больше времени и внимания эти вещи у него отнимают. Чем меньше вещей у человека, тем более свободным он себя чувствует.

Мать Тереза

 

Обычно я не обращаю внимания на свои книжные полки, но тут заметила, что на них совсем нет места. Бо́льшую часть книг я не собиралась перечитывать. Так зачем же их хранить? Я принесла с кухни несколько прочных пакетов и сложила в них все, кроме Библии и нескольких особо любимых книг.

Мне казалось, что с каждой книгой, которую я убираю с полки, груз на моих плечах становится легче. Раньше мне в голову не приходило, что книги меня сильно обременяют, но когда я вынесла их из квартиры, стало легче дышать. Я сложила пакеты в багажник автомобиля и через пару дней отдала их в библиотеку.

Потом я решила проверить ситуацию с кухонной утварью. На кухне также оказалась масса ненужных вещей, как, например, шесть противней для выпечки маффинов, несколько банок для солений, огромный глиняный кувшин для вина и прочее. Все это я отвезла в Армию Спасения и отдала за улыбку и благословение.

Туда же отправились джинсы, в которые я уже не влезала, туфли на высоких каблуках, которые я уже не носила, и свитера, которые, видимо, покупались в бессознательном состоянии. Я выбросила треснувшие и битые цветочные горшки, высохшие цветы, тюбики с засохшей краской, а также масленки без крышек. Я отправила в шредер все ненужные бумаги и документы. Старые полотенца и простыни я отдала в приют для животных. Я расчищала пространство, словно пахала целину. Ходила по квартире, высматривая ненужные вещи, от которых могла бы избавиться.

И жизнь стала проще. Убираться стало проще. Находить нужные вещи стало проще. Разбираясь с тем, что выбросить, а что оставить, я стала лучше понимать, что мое, а что – нет.

Пользоваться старыми полотенцами – не мое. Красиво подавать на стол вино – не мое. Во второй раз перечитывать очень посредственные книги – точно не мое.

Когда я познакомилась с Ричардом, в моем доме, как и в моей жизни, было много свободного места. Для нас обоих это не первый брак, и мы вступили в него в далеко не молодом возрасте, поэтому понимаем, что у нас нет времени на все лишнее. У нас есть все, что нам нужно, мы ценим все, что имеем: это отведенное нам время, наш дом и друг друга.

 

Элисон Мартинез

 

Шагай, худей, меняйся!

 

Прогулка ранним утром приносит радость на целый день.

Генри Дейвид Торо [44]

 

Только моя жизнь в Нью-Йорке начала налаживаться (первый ответственный проект на работе, знакомство с интересным мужчиной, удалось найти хорошую квартиру рядом с офисом), у матери случился инфаркт. Я оставила все и вернулась домой, чтобы заботиться о ней, и вместе с тем постепенно перестала заботиться о себе. Не очень чистые волосы, стянутые в пучок, лишние килограммы, осевшие на бедрах и ягодицах, удобные треники – у меня не было стимула следить за собой и лишний раз выходить на улицу. Каждый раз зашторивая окно в маминой спальне, чтобы солнце не светило ей в лицо, я представляла, что и мою жизнь, как эту комнату, просто зашторили.

Однажды, стоя в очереди в супермаркете, я прочитала заголовок на одном из женских журналов: «Шагай и худей!». «Скоро мне будут малы все вещи, которые я с собой привезла», – мрачно подумала я и кинула журнал в свою корзину.

Дома я расположилась с чашкой чая и внимательно прочитала статью. В ней говорилось, что ходьба помогает избавиться от плохого настроения, повысить общий тонус, похудеть и уменьшить риск заболеваний сердца. Автор статьи убеждал: ходить – полезно, а ходить быстро – еще полезнее. В общем, я загорелась и решила начать со следующего дня.

Сперва я просто гуляла. Иногда я брала с собой фотокамеру. Прогулки на свежем воздухе пошли мне на пользу – я почувствовала прилив энергии. Через пару недель я решила ходить на более длинные дистанции.

Дело пошло веселее, когда я купила шагометр. Я начала ежедневно записывать, как много и за какое время прошла, и постепенно улучшала результат. За несколько недель я от трех километров со скоростью 4,5 км/ч перешла к семи километрам со скоростью 6 и более км/ч.

Я просто обожала эти прогулки и очень скоро заметила, что мое физическое и эмоциональное состояние изменилось в лучшую сторону. И я действительно похудела и стала более привлекательной! Мне стало легче двигаться, боль в спине из-за того, что я несколько раз в день приподнимала маму, исчезла.

Во время ходьбы я следила, чтобы спина была прямой – и моя осанка улучшилась. Я хорошо «подкачала» ноги, и теперь не стеснялась коротких платьев. Время от времени я получала комплименты от соседей и знакомых, которых встречала на улице. Все отмечали, что я выгляжу свежей и похорошевшей. Из-за того, что теперь мне самой нравилась моя внешность, я стала более открытой и общительной.

По утрам я просыпалась в отличном настроении и буквально выпрыгивала из кровати, так мне хотелось побыстрей начать новый день. Я перестала воспринимать уход за матерью как что-то удручающее и обременительное. Мой энтузиазм был заразителен. Мама рассталась с чувством вины за то, что мешает мне наслаждаться жизнью. Видя мою активную позицию, она и сама стала прикладывать больше усилий по восстановлению своего здоровья.

Сейчас мне семьдесят два года, и последние несколько лет я участвую в пеших марафонах под названием «Первый забег Нового года», которые стартуют ровно в полночь первого января и проходят через два моста и два парка. Не могу и представить лучшего начала нового года, в котором я буду здоровой и счастливой.

 

Конни Кейсветтер Пуллен

 

Невыпитая чашка чая

 

Вас наверняка предупреждали, чтобы вы не тратили попусту часы, ускользающие золотыми песчинками.

Но иногда часы становятся по-настоящему золотыми – из-за того, что мы их упускаем.

Джеймс Мэтью Барри [45]

 

Я выросла в Нью-Йорке, и долгое время мне казалось, что я не попадаю в ритм и не успеваю за жизнью этого города, который, как поется в песне, «никогда не спит». Подозреваю, что мое имя в детстве было «Поторапливайся, Дирде!». Не то чтобы я была медлительной – нет, более того, я бегала быстрее всех в нашей команде по легкой атлетике. Но я постоянно отвлекалась.

Завязывая шнурок на скамейке в парке, я засматривалась на воркующих голубей. По дороге в школу я могла завязать с кем-нибудь разговор в метро и проехать свою остановку. Сидя на уроке у окна, вместо того чтобы слушать учителя, я наблюдала, как старушка выгуливает на поводке собачку. Люди говорили, что я витаю в облаках, но это было не совсем так. Просто мой ум отвлекался не на внутренние мечтания, а на бурлящую вокруг меня жизнь.

Потом я выросла. Когда мне исполнилось двадцать два года, мой первый в жизни начальник сказал мне: «Время – деньги». И я хорошо прочувствовала это, когда самостоятельно оплатила все счета.

Я сумела организовать себя. Утром в метро я больше не разглядывала смешные кеды сидящего напротив подростка, а писала в блокноте список дел на вечер. На работе я не зависала у автомата с кофе, чтобы потрындеть с коллегами – лучше поскорее справиться с делами и пойти вовремя домой.

Потом я вышла замуж и на желтых стикерах писала напоминалки мужу. «Люблю тебя» – царапала я на листке и приклеивала его на зеркало в ванной, чтобы муж точно заметил, когда будет бриться. И далее продолжала: «Не забудь отвезти кошку к ветеринару». Дела не ждали, их надо было делать.

Когда появились дети, на помощь нам пришли новые технологии. Желтые самоклеющиеся листочки исчезли, и их место заняли компьютеры и смартфоны. Писк «напоминалки» давал мне знать, что пора идти на родительское собрание, везти детей к зубному или сдавать проект на работе.

Когда заболел отец, я завела в телефоне отдельный раздел под названием «Папа». Звук «напоминалки» говорил мне, что надо забрать из лаборатории анализы отца. Или что пора нанять помощь по дому. По работе я часто летала между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом и использовала перелет, чтобы распланировать свое время.

Потом отец скоропостижно скончался после операции по замене тазобедренного сустава. Это стало большой неожиданностью, потому что сама операция прошла успешно. Но и после этого ритм моей жизни не замедлился. У меня не было времени, чтобы горевать, потому что теперь, помимо маленьких детей, мне нужно было заботиться о маме. Смерть мужа стала для нее сильным ударом.

Я составляла планы на день и включала «напоминалки» в своем телефоне. Платила по медицинским счетам матери, забирала в аптеке ее лекарства, возила детей к врачам и в спортивные секции. Все надо было делать вовремя и ни в коем случае не опаздывать.

Однажды я должна была возвращаться в Лос-Анджелес утренним рейсом, когда в четыре часа утра услышала, что мать в соседней комнате не спит, а что-то бормочет.

– Мама, что случилось? – спросила я.

Она сидела на диване и держала в руках два дистанционных пульта.

– Не получается выключить видеоплеер, – пожаловалась мать. – Видишь, лампочка все еще горит.

– Мам, сейчас четыре часа утра.

– Твой отец всегда выключал плеер перед тем, как ложиться спать.

– Мам, сейчас это не имеет никакого значения.

Тогда я не поняла, что мать выполняла заведенные отцом правила, пусть самые пустяковые, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры в этой жизни после смерти мужа.

Мать вздохнула и отложила пульты.

– Присядь, Дирде, – сказала она и показала на место рядом с собой.

– Мам, я очень устала.

– Давай я заварю чай.

Я помню, как мама заваривала мне чай в детстве. Он был изумительного вкуса, потому что мама добавляла в него молоко и сахар. От чашки такого чая возникало ощущение, что тебя любят и о тебе заботятся. Я бы не отказалась от него и сейчас, но не могла себе позволить сидеть с мамой и пить чай – ведь через два с половиной часа начнется очень насыщенный для меня день.

Я знала, что такси приедет за нами в девять утра, а до этого мне надо накормить ребенка и немного с ним погулять на детской площадке. В самолете, когда ребенок заснет, мне необходимо кое-что закончить по работе. Я не могла сейчас сидеть и распивать чай.

– Мам, давай в другой раз.

Я пошла спать, но мама не стала ложиться. Она сидела на диване, держа в руках пульты.

Больше я никогда не попила с мамой чая. Утром она не встала с кровати. Из-за болезни отца мы совершенно позабыли, что у мамы слабые легкие. В том же инвалидном кресле, в котором я возила отца, я доставила маму в больницу. После осмотра доктор прошептал мне на ухо:

– Я не думаю, что ваша мама выйдет из больницы.

Мама умерла через три недели после отца.

Прошло шесть лет, но я часто вспоминаю ее приглашение попить чаю. И очень сожалею, что тогда не присела с ней рядом. Сожалею, что не взяла ее за руку. Не встретила вместе с ней рассвет. Не задала ей вопросы, которые хотела задать. Время – странная вещь. Вроде оно есть, а потом раз – и нет. Мгновения исчезают и уже никогда не возвращаются.

Я по-прежнему тороплюсь. Пишу списки дел, которые необходимо сделать. Но сейчас я нахожу время, чтобы посмотреть на лужи на берегу, оставшиеся после отлива, послушать историю, которую в очередной раз рассказывает дочь, и пытаюсь понять, что мой сын хочет донести до меня по поводу фильма «Аватар»… Я стараюсь подольше находиться в нашем саду и любоваться, как бабочки порхают над цветами. Время – это не только деньги. Время – это жизнь.

 

Дирде Хиггинс