Сущность историографии Древнего Израиля.

(Сл. 2)

Как и другие народы Древнего Мира, евреи по-особому относились к своей истории. События прошлого, объединенные в рассказы, служили в назидательных целях. Историческое настоящее воспринималось древними как единое целое с прошлым, между ними усматривалась причинно-следственная связь. Так же, как и некоторые народы Древнего Ближнего Востока (например, хетты), израильтяне усматривали в разворачивании событий истории активную роль своего Бога, Яхве: для них было очевидно, что всё происходит в соответствии с божественным замыслом. К этому заключению народ Божий пришел через череду национальных кризисов в периоды исторических потрясений.

Несмотря на то, что историческое повествование - например, 1-4 книги Царств - внешне представляется хронологически последовательным, нельзя не заметить в них пестроту жанров: бок о бок встречаются придворные и храмовые анналы, военные сводки, победные песни, молитвы, тексты договоров, короткие биографии и целые биографические циклы, сказания и др. Передача фактического материала не является самоцелью исторического ветхозаветного повествования, его основная задача – увидеть происходящее в свете некоей концепции (или богословия) истории, всецело завязанной на личности и замысле Господа, Творца и Хозяина мира. Историография евреев - не просто изложение фактов, но толкование и формирование истории.

(Сл. 3.)

Исследователи отмечают следующие отличительные особенности

восприятия истории Израилем:

- ему было присуще богословие истории в отличие от других культур Древнего Востока;

- в соседних культурах цепь исторических событий никогда не связывалась так крепко и последовательно с одним и тем же Богом, как у евреев;

- главным действующим лицом в исторических произведениях Израиля является «коллективное целое», народ, а не цари (истории царей подчас – поверхностный пласт повествования).

Рассказы, входящие в историческое повествование, объединяет нечто большее, чем интерес к истории. Они являются частью чего-то большего - той мозаики, которую принято именовать «историей спасения». По этой причине содержательный аспект предполагает избирательность. Так, книга И.Нав., повествуя о заселении Ханаана племенами Израиля, подробно освещает одни события (переход через Иордан, религиозные обряды у Галгала, взятие Иерихона и Гая в самом центре Земли обетованной) и весьма сбивчиво и кратко повествует о других (покорение северных и южных районов Земли). Так же и в книге Суд. наблюдается подобная тенденция. В обоих случаях цель – показать взаимоотношения Бога со Своим народом, которые основаны на милости и правосудии, с одной стороны, и верности договору – с другой! В книгах Царств, хотя и дается хронологически выстроенная история царей Израиля (сначала единого царства, а затем Северного и Южного царств после его разделения), но основным критерием оценки правителя является даже не его политическая значимость, а религиозное благочестие. В связи с этим повествование ранних пророков, к примеру, иногда характеризуют как пророческая история (т.е. история с точки зрения пророка), которая предполагает божественное управление историей посредством слова и дела; рассказ о деяниях пророков; особый акцент на значимости исхода и обязательств Синайского договора. Другими словами, перед нами религиозное, богословское произведение. Любое историческое повествование – письменное отражение или фиксация событий, но не сами эти события. Поэтому описания и оценки одного и того же события у разных авторов порой расходятся (ср. 1-4Цар. и 1-2Пар.). И вместе с тем, историческая точность содержащихся в нем материалов неоднократно подтверждалась археологическими открытиями.

(Сл. 4.)

Для того, кто пытается читать исторические книги Ветхого Завета только через методологические линзы современной историографии, занятие это может принести немало разочарований, отчасти по причине того, что эти книги являют собой скорее богословие истории, чем историографию в чистом виде, но отчасти и потому, что сугубо исторический (-ие) метод (-ы) изучения текстов древности неизбежно налагает на них ряд ограничений, так что теряется элемент дидактизма, изначально присущий им. Ведь древние историографии составлялись в форме «рассказа рассказов», где автор выступал как Рассказчик - а не как тот, кто только беспристрастно констатирует факты - для того, чтобы передать знание о прошлом и одновременно доставить эстетическое удовольствие аудитории читателей/слушателей.

(Сл. 5) Итак, вот основные недостатки сугубо исторического метода интерпретации древней историографии:

(1)  Поборники исторического метода толкования не могут достичь желаемого не по причине неверности этого метода, а потому что зачастую пытаются задавать к тексту такие вопросы, ответы на которые он скрывает по определению. Так, очень много внимания в свое время было уделено учеными попытке вписать «Песнь Анны» в предполагаемый социальный контекст (до сих пор нет единства относительно оригинального контекста, в котором появилась эта песнь), а не попытке интерпретировать данную песнь в литературном контексте всей 1Цар.;

(2)  А раз внимание исторического метода приковано к вещам, на которых текст может и не фокусироваться открыто, то легко потерять из виду основную «нагрузка» текста, а это, скорее, уводит в сторону от непосредственного толкования текста, чем приближает к нему. Ведь реконструкция самих исторических событий не есть установление значения текста. Ранее было отмечено, что всякая история – лишь письменное отражение или фиксация событий, но не сами эти события. Существует опасность «заиграться»: попытки восстановить изначальный текст и т.п. подменяют изучение самого библейского текста;

(3)  Исторический метод толкования подвергает сомнению истинность изучаемого текста (задается вопрос о его исторической ценности) и неспособен доказать правдивость, если хотите - правду самого текста. Его результаты носят относительный характер и по природе своей не способны установить религиозную сердцевину той правды, на которую претендует текст. Таким образом, метод не в состоянии передать жизненную энергию, которую текст несет своим читателям;

(4)  Исторический метод, таким образом, не в состоянии раскрыть цель библейского исторического повествования. Оно ведь стремится передать не историческую информацию как таковую, а - религиозное послание[6]!

Перечисленные недостатки исторического метода с его стремлением реконструировать оригинальный контекст (да и текст тоже) ни в коей мере не умаляют его значимости для изучения текста, но служат напоминанием о том, что в центре внимания должен находиться именно текст Писания с его посланием и смысловыми акцентами. Но, как показывает современная история толкования Писания (такие течения в литературной критике, как: формализм, структурализм, деконструктивизм), акцент только на тексте, минуя попытку вписать его историко-культурный контекст, также неспособен раскрыть потенциал Писания (более того, со стороны читателя существует опасность «вчитывания» в текст смыслов, которых там нет по определению).