Поплавок и другие неприятности

 

Скараманга подошел к двери и включил свет. На нем были только шорты и кобура под левой подмышкой. Пока он передвигался по комнате, свой золотой пистолет от Бонда не отводил.

Бонд смотрел на него, не веря своим глазам, взглянул на ковер у двери. Края были на том же месте, нетронутые. Без посторонней помощи он никак не мог проникнуть и через окно. Потом Бонд увидел, что его платяной шкаф был открыт и из соседней комнаты шел свет. Это была самая простая из всех потайных дверей — открывалась задняя стенка шкафа: то, чего совершенно не мог заметить Бонд, с другой стороны, вероятно, было похоже на запертую дверь двух смежных комнат.

Скараманга вышел на середину комнаты и стоял там, глядя на них обоих. На губах играла глумливая ухмылка, глаза выражали презрение.

— Я не видел этой девчонки среди других, — произнес он. — Где ты ее держал, скотина? И зачем тебе понадобилось прятаться в ванной? Ты что, любишь заниматься этим под душем?

— Это моя невеста, — ответил Бонд, — мы обручены. Работает она в Кингстоне в представительстве Верховного комиссара Великобритании, она — шифровальщица. Вот разузнала, где я, навела справки в том заведении, где мы встретились. Она приехала, чтобы сообщить мне, что моя мать лежит в больнице в Лондоне. Неудачно упала. Ее зовут Мэри Гуднайт. Что здесь такого? И почему надо врываться ко мне в номер среди ночи и размахивать тут пистолетом? Будьте добры, попридержите язык и выбирайте выражения.

Бонд остался доволен тем, как он провел наступление, и тут же решил сделать следующий шаг, чтобы вызволить Мэри Гуднайт. Он опустил руку и повернулся к девушке.

— Опусти руки, Мэри. Должно быть, господин Скараманга решил, что в дом забрались воры, ведь он слышал, как стукнуло окно. Сейчас я оденусь и провожу тебя к машине. Тебе предстоит долгий путь назад в Кингстон. Ты уверена, что не хочешь остаться здесь до утра? Не сомневаюсь, что господин Скараманга сумел бы найти для нас свободную комнату.

Мэри Гуднайт поняла правила игры. Она опустила руки, взяла свою дамскую сумочку с постели, куда ее бросила, достала зеркальце и стала поправлять волосы, совершенно бестолково, как это обычно делают женщины. Она принялась болтать без умолку, стараясь подыграть Бонду, изображая типичную англичанку, которая не понимает, в чем, собственно, дело, что там еще несет ее парень.

— Нет, совершенно честно, дорогой, я действительно считаю, что мне лучше уехать. У меня будут жуткие неприятности, если я опоздаю на работу, а у премьер-министра, сэра Александера Бастаманте, ты знаешь, восьмидесятилетие, и он выйдет к завтраку, а ты знаешь, что его превосходительство любит, чтобы я обязательно украсила все цветами и расставила на столе карточки с именами гостей, и, право слово, — она с очаровательной улыбкой повернулась к Скараманге, — для меня это будет особый день. Всего на завтрак приглашено тридцать человек, поэтому его превосходительство пригласил меня быть четырнадцатой. Как это замечательно, правда? Но бог его знает, как я буду выглядеть после сегодняшней ночи. Дороги в этих местах ужасные, не так ли, господин, э-э, Скрамбл. Но ничего не поделаешь. Я очень прошу извинить меня за то, что причинила вам столько беспокойства, что нарушила ваш сон.

Она направилась к нему, как королева-мать на открытии благотворительного базара, с распростертыми руками.

— Ну а теперь вы можете отправляться спать, а мой жених (слава богу, она не сказала «Джеймс!». Девушка хорошо понимала, что к чему) позаботится о том, чтобы проводить меня да машины. До свидания, господин, э-э…

Джеймс Бонд гордился ею. Она играла свою роль ничуть не хуже, чем какая-нибудь театральная знаменитость. Но Скараманга не мог допустить, чтобы ему заморочили голову болтовней, будь то англичанка или кто иной. Она почти прикрыла собой Бонда. Скараманга быстро сделал шаг в сторону.

— Не двигаться, мадам, — сказал он. — И ты, господинчик, не вздумай сделать хоть шаг.

Мэри Гуднайт опустила руки. Она с интересом посмотрела на Скарамангу, как будто он только что отказался от предложенных бутербродов с огурцами. Что он себе позволяет! Ох уж эти американцы! Золотой пистолет не подходил для вежливой беседы. Он по-прежнему был обращен дулом в их сторону.

— Ладно, на этот раз вы меня убедили, — сказал Скараманга Бонду. — Приму это за чистую монету. Спусти ее опять через окно. Потом я скажу тебе кое-что. — Он махнул рукой с пистолетом в сторону девушки. — О'кей, красотка, отправляйся. И не вздумай опять появиться здесь без приглашения. Поняла? И можешь рассказать своему старому хрычу, его превосходительству, куда лучше запихнуть все эти именинные карточки. В «Сандерберд» ему соваться нечего. Здесь моя вотчина. Уяснила? Ну и отлично. Не помни свой корсет, когда будешь вылезать в окно.

Мэри Гуднайт была холодна как лед.

— Прекрасно, прекрасно, господин, э-э… я передам ваши слова. Уверена, что Верховный комиссар обратит, чего раньше не делал, более пристальное внимание на ваше пребывание на острове. И правительство Ямайки тоже.

Бонд взял ее за руку. Она чересчур увлеклась, стала переигрывать.

— Иди, Мэри, — сказал он. — И пожалуйста, скажи маме, что я закончу здесь дела через день-два и позвоню ей из Кингстона.

Он подвел ее к окну, помог выбраться, вернее, спустил, как мешок, вниз через окно. Она махнула рукой и побежала через лужайку. Бонд отошел от окна, у него словно камень с плеч свалился. Он никак не ожидал, что они так безболезненно выпутаются из подобного ужасного, неприятного положения. Бонд подошел к кровати и сел на подушку. Почувствовал себя спокойнее, ощутив под собою твердый металл пистолета. Он посмотрел на Скарамангу, тот уже убрал свой пистолет в кобуру под мышкой, прислонился к платяному шкафу, задумчиво поглаживая пальцем свои черные усики.

— Канцелярия Верховного комиссара, — произнес он. — Помимо него, там работают и местные представители вашей знаменитой Секретной службы. Может быть, господин Хэзард, вы и в самом деле тот Джеймс Бонд? Сегодня вечером вы показали, что оружием владеете сносно. Кажется, я читал где-то, что этот человек, по имени Бонд, довольно высокого мнения о своих способностях в обращении с оружием. У меня также есть данные относительно того, что он находится где-то в карибских странах и ищет меня. Забавные совпадения, а?

Бонд рассмеялся.

— Полагаю, что Секретная служба давно прекратила свое существование еще в конце войны. В любом случае, к сожалению, не могу изменить свою внешность только для того, чтобы подыграть вам. Вам стоит лишь позвонить утром во Фроум, некоему господину Тони Хьюджилу, тамошнему начальству, у него и проверьте все, что я говорю. А как вы, кстати, объясните, что этот парень Бонд сумел-таки разыскать Скарамангу в каком-то борделе в Саванна-Ла-Мар? И что ему в конце концов нужно-то?

Скараманга задумался на мгновение.

— Полагаю, что он хочет взять у меня несколько уроков по стрельбе. Буду рад услужить ему. Но с номером «Три с половиной» ты, пожалуй, прав. Я так и решил, когда нанимал тебя. Но столько совпадений сразу, нет, так не бывает. Может быть, пора уже и задуматься. Я с самого начала сказал, что носом чую легавых. Девушка, может, и на самом деле твоя невеста, а может, и нет — но этот прием с душем. Старый трюк, его знают все мошенники. Может, им пользуются и в Секретной Службе. Если только, конечно, ты там не трахал ее? — Он поднял одну бровь.

— Именно это я и делал. А что здесь такого? А вы-то чем занимались с этой китаянкой? Играли в бирюльки? — Бонд встал с кровати. Он изобразил на лице нетерпение и гнев в равных пропорциях. — Послушайте, господин Скараманга. С меня достаточно. Перестаньте давить на меня. Вы вот все ходите здесь, размахивая этим чертовым пистолетиком, и ведете себя, как сам Всевышний, болтая при этом всякую чушь относительно Секретной службы. Вы что же, ждете, что я упаду перед вами на колени и стану лизать вам ботинки? Если так, тогда вы ошибаетесь. Коли не нравится моя работа, гоните обещанную тысячу долларов, и я пойду себе куда подальше.

Скараманга улыбнулся своей едва заметной жесткой улыбкой.

— Может быть, и пойдешь, и даже раньше, чем думаешь. Тоже мне! — Он дернул плечами. — Ладно, ладно. Но запомни, господинчик. Если окажется, что ты не тот, за кого себя выдаешь, разорву на куски. Понял меня? И рвать буду сначала маленькими кусочками, а потом — и кусками побольше. Так, чтобы продлить удовольствие. Понял? А теперь можешь валить спать. У меня встреча с господином Хендриксом в 10:00 в зале заседаний. И я не хочу, чтобы нам мешали. После этого вся компания отправится на экскурсию по железной дороге, о которой я говорил тебе. И уж твоя забота — организовать все как следует. Прежде всего поговори с одним из администраторов. Понял? Ну все. До скорого.

Скараманга вошел в платяной шкаф, отодвинул рукой костюм Бонда и исчез. С той стороны раздался резкий щелчок замка. Бонд встал. «Ну и ну», — произнес он вслух и направился в ванную, чтобы смыть с себя все, что пережил за последние два часа.

Он проснулся в 6:30, как и наметил: и на этот раз какой-то неведомый будильник, встроенный в его организм (так у многих бывает), не подвел, позвонил вовремя. Он надел плавки, пошел на пляж и опять сделал заплыв на длинную дистанцию. Когда в 7:15 он увидел, как Скараманга выходит из западного крыла гостиницы, а за ним следует слуга с полотенцем. Бонд поплыл к берегу. Он прислушался к резким тяжелым ударам батута и затем, обходя это место стороной, так, чтоб его не видели, вошел в гостиницу через главный вход и быстро направился к своей комнате. В комнате он постоял у окна, прислушиваясь, хотел убедиться, что Скараманга все еще делает упражнения, затем достал отмычку, которую ему дал Ник Николсон, и проскользнул через коридор в номер 20, прикрыв за собой дверь. Он закрыл дверь на задвижку. Да, здесь было то, за чем он пришел, пистолет лежал на туалетном столике. Он пересек комнату, взял оружие и вытащил пулю из барабана, это та самая пуля, которая должна была вылететь, если бы из пистолета стреляли. Он положил пистолет точно так, как тот лежал раньше, вернулся к двери, прислушался, вышел, пересек коридор и вошел в свой номер. Подошел к окну, послушал. Да. Скараманга продолжал заниматься. То, что сделал Бонд, походило на детскую забаву, но это могло подарить ему как раз ту долю секунды, которая — он чувствовал это всем своим существом — будет означать жизнь или смерть для него в ближайшие 24 часа. Мысленно он чувствовал легкий запах дыма, обозначавший, что его «крыша» уже тлела по краям. В любую минуту Марк Хэзард и «Трансуолд консорциум» мог сгореть дотла, подобно какому-нибудь Дурацкому пугалу в День Гая Фокса: может быть, до праздничного фейерверка в честь раскрытия Порохового заговора дело и не дойдет, но, по всей видимости, Джеймс Бонд может вскоре оказаться один против шести вооруженных громил, профессионалов, и вот тогда все будет зависеть только от его собственной быстроты и ловкости и его «Вальтера ППК». И именно тогда любое, даже самое крошечное преимущество может оказаться решающим. Решив не падать духом, даже воодушевленный подобной рискованной ситуацией, Бонд заказал себе плотный завтрак, съел его с удовольствием и, выдернув по пути соединительную ось поплавка в туалете, пошел в кабинет администратора.

Феликс Лейтер находился при исполнении своих служебных обязанностей. Он слегка улыбнулся, вежливо и сдержанно, как настоящий администратор.

— Доброе утро, господин Хэзард. Чем я могу быть вам полезен?

Лейтер смотрел поверх правого плеча Бонда, его интересовало то, что происходило у Бонда за спиной. Раньше, чем Бонд успел ответить, у стойки появился господин Хендрикс.

— Доброе утро, — сказал Бонд.

Господин Хендрикс ответил легким типично немецким кивком головы.

— Мне передали, что звонят из Гаваны, но по междугородному, это из моей конторы. Откуда лучше всего говорить, так чтобы не мешали?

— Разве нельзя говорить из вашего номера, сэр?

— Там мне не вполне удобно.

Бонд догадался, что Хендрикс тоже обнаружил у себя микрофон. Лейтер был готов помочь. Он вышел из-за своего стола.

— Тогда здесь, сэр. Телефон в холле. Кабина звуконепроницаемая.

Господин Хендрикс холодно посмотрел на него.

— А аппарат? Он тоже звуконепроницаемый?

Лейтер изобразил вежливое недоумение.

— Боюсь, я не понимаю вас, сэр. Аппарат соединен напрямую с оператором.

— Ну хорошо. Проводите меня, пожалуйста.

Господин Хендрикс пошел за Лейтером в дальний угол холла, где находилась телефонная будка. Он тщательно закрыл за собой обитую дверь, взял трубку. Затем он подождал, пока Лейтер не прошел через холл по мраморному полу и не начал почтительно разговаривать с Бондом.

— Так что вы говорили, сэр?

— У меня что-то с туалетом не в порядке. Что-то случилось с поплавком. Где-нибудь еще есть туалет?

— Извините, сэр. Я попрошу слесаря немедленно посмотреть, в чем там дело. Да, конечно. Туалет в холле. Там еще не закончили внутреннюю отделку, и пока им не пользуются, но все оборудование в прекрасном рабочем состоянии. — Он понизил голос. — Дверь оттуда ведет в мой кабинет. Подожди десять минут, пока я прослушаю магнитофонную запись того, что говорит этот негодяй. Я слышал, что его уже соединили. Мне все это не нравится. Кажется, у тебя прибавляется хлопот. — Он слегка поклонился и показал Бонду на столик в центре холла, где лежали журналы. — Если вы посидите немного, сэр, через минуту я буду к вашим услугам.

Бонд кивком головы выразил благодарность и отвернулся. Хендрикс разговаривал по телефону. Он стоял в стеклянной будке и напряженно, не отрывая глаз, смотрел на Бонда. Бонд почувствовал, как по телу побежали мурашки. Так и есть! Он сел и взял старый номер «Уолл-стрит джорнэл». Незаметно оторвал маленький кусочек из середины первой страницы, как будто на сгибе был разрыв. Он поднял журнал, открыл его на второй странице и наблюдал за Хендриксом через маленькую дырочку.

Хендрикс смотрел на тот же журнал, только с обратной стороны, он продолжал говорить и слушать. Вдруг он положил трубку и вышел из кабины. Его лицо блестело от пота. Он вытащил чистый белый носовой платок, вытер им лицо и шею. И быстро направился куда-то по коридору.

Ник Николсон, чистенький и аккуратненький, прошел через холл, вежливо улыбнулся и кивнул Бонду, потом занял свое место за столом. Было 8:30. Через пять минут из кабинета появился Феликс Лейтер. Он что-то сказал Николсону и подошел к Бонду. Его бледные губы были сжаты.

— Пройдите, пожалуйста, со мной, сэр, — произнес он и пошел впереди, через холл, открыл ключом дверь мужского туалета, пропустил Бонда и запер за собой дверь. Они встали у умывальников, вокруг валялись доски и другие деревяшки. — По-моему, ты влип, Джеймс, — сказал Лейтер, весь напрягшись. — Они говорили по-русски, но то и дело произносили твое имя и номер. Думаю, тебе надо убираться отсюда подобру-поздорову, уноси ноги немедленно, садись в свой драндулет и дуй.

Бонд слегка улыбнулся.

— Заранее предупрежденный — заранее вооруженный, Феликс. Мне это уже было известно. Хендриксу приказали уничтожить меня. Наш старый друг из КГБ, Семичастный, имеет против меня зуб. Как-нибудь расскажу, в чем тут дело. — Затем он поведал Лейтеру о том, что произошло сегодня ночью с ним и Мэри Гуднайт. Лейтер слушал, нахмурившись. — Так что теперь нет смысла уходить отсюда, — заявил Бонд в заключение. — В десять у них совещание, так что всю секретную информацию и, возможно, их планы относительно меня мы и так узнаем. Лично я думаю, что соревнования по стрельбе состоятся где-нибудь за пределами гостиницы, на природе, где не будет свидетелей. Так вот, если бы вы с Ником могли придумать что-нибудь, чтобы помешать их сегодняшнему мероприятию с выездом на природу, я бы был в полном порядке.

Лейтер задумался. Затем лицо его посветлело.

— Их планы на вторую половину дня мне известны. Поездка на этом миниатюрном поезде через плантации тростника, пикник, затем на катере из бухты Грин-Айленда, морская рыбалка и тому подобное. Я уже обследовал весь маршрут. — Он поднял большой палец левой руки и задумчиво постучал по своему стальному крюку. — Да-а-а. Времени терять нельзя, да еще нужно, чтобы очень повезло, мне придется сейчас же отправиться в Фроум, чтобы запастись всем необходимым у нашего друга Хьюджила. Надеюсь, он выдаст мне все, что полагается, под твое честное слово. Пойдем ко мне в кабинет, напишешь ему записку. Отсюда до него полчаса езды, а Ник побудет у стойки. Все, вперед.

Он открыл боковую дверь и прошел через нее в свой кабинет. Кивком пригласил Бонда следовать за ним и закрыл за собой дверь. Под диктовку Лейтера Бонд написал записку управляющему сахарных плантаций компании «УИСКО», а потом отравился к себе в номер. Он выпил неразбавленный бурбон, сел на край кровати и стал смотреть, ничего не видя, в окно через лужайку, за горизонт, уходящий в море. Правая рука у Бонда время от времени непроизвольно дергалась, он был похож на дремлющую охотничью собаку, гоняющуюся во сне за зайцем, или на зрителя, смотрящего легкоатлетические соревнования и невольно поднимающего ногу, чтобы помочь прыгуну преодолеть планку. Погрузившись в себя, Бонд мысленно из самых невероятных положений то и дело выхватывал свой пистолет.

Время шло, а Джеймс Бонд все еще сидел на кровати, иногда он закуривал, докурив сигарету до половины, рассеянно гасил ее в пепельнице, стоящей на столике у кровати. Невозможно было догадаться, о чем думал Бонд, настолько был сосредоточен. Хотя кое о чем можно было судить по тому, как учащенно бился пульс на левом виске, как сильно были сжаты губы, однако серо-голубые глаза, которые ничего не видели, были спокойными, взгляд задумчивый, почти сонный. Невозможно было догадаться, что Джеймс Бонд размышлял о возможности собственной смерти, которая, кто знает, может наступить сегодня, чуть позже; он даже ощущал, как пули разрывают своими мягкими наконечниками его тело, он видел, как его тело лежит, дергаясь в конвульсиях, на земле, слышал, как изо рта его рвется крик. Обо всем этом он, безусловно, размышлял, но не только же об этом: дергающаяся правая рука красноречиво свидетельствовала — действия противника не должны быть оставлены без ответа, более того, они должны быть предвосхищены; вот так кружился в голове тайного агента хоровод сумбурных мыслей.

Бонд глубоко вздохнул. Глаза его ожили. Он взглянул на часы — 9:50. Поднялся, провел обеими руками по своему осунувшемуся лицу, как бы смывая с него что-то, вышел из комнаты и пошел по коридору к залу заседаний.

 

С бокалом и в потемках

 

Обстановка была все той же. Литература по туризму, которую Бонд читал, лежала на буфетной стойке, там, где он оставил ее раньше. Он прошел прямо в зал заседаний. Зал только слегка прибрали. Наверное, Скараманга сказал, чтобы никто из обслуживающего персонала сюда не входил. Стулья были расставлены в надлежащем порядке, но пепельницы не вытряхивали. На ковре не было никаких пятен, но, кажется, его и не замывали. Возможно, был сделан один-единственный выстрел прямо в сердце. Пули с мягкими наконечниками, которыми стрелял Скараманга, буквально разрывали внутренности, но осколки пули оставались в теле, и кровотечения не было. Бонд прошел вокруг стола, нарочно расставляя стулья более аккуратно. Он определил стул, на котором, должно быть, сидел Руби Роткопф — прямо напротив Скараманги, — у этого стула была сломана ножка. Выполняя свою работу, он тщательно проверил окна и заглянул за шторы. В комнату вошел Скараманга в сопровождении господина Хендрикса.

— О'кей, господин Хэзард, — резко произнес он. — Заприте обе двери, как вчера. Никто не должен входить. Понятно?

— Да.

Когда Бонд проходил мимо господина Хендрикса, он весело сказал:

— Доброе утро, господин Хендрикс. Как вам вчерашнее шоу?

Господин Хендрикс в обычной для него манере слегка поклонился. И ничего не ответил. Его глаза были холодны как мрамор.

Бонд вышел и запер дверь, потом занял свое место прихватив рекламные проспекты и бокал для шампанского. Первым заговорил Хендрикс, говорил быстро, ему не терпелось высказаться, некоторые слова он просто глотал.

— Господин С., у меня плохие вести. Сегодня утром выходил на связь с моим Центром в Гаване. Они получили сведения непосредственно из Москвы. Этот человек, — должно быть, он сделал жест в сторону двери, — этот человек — тот самый английский тайный агент, человек по имени Бонд. Сомнений быть не может. Я получил точное описание. Когда он купался сегодня утром, я имел возможность внимательно рассмотреть его тело с помощью бинокля. Отчетливо видны следы ран. Шрам на правой стороне лица также не оставляет никаких сомнений. А его стрельба вчера вечером? Этот идиот еще гордится своим умением стрелять. Попробовал бы кто-нибудь из моих подчиненных вести себя так глупо. Я пристрелил бы его на месте!

Возникла пауза. Теперь голос говорившего изменился, в нем появились угрожающие нотки. Было ясно, что он обращается к Скараманге.

— Но, господин С., как это могло случиться? Как вы могли допустить, чтобы он оказался здесь? Мой Центр ошеломлен такой ошибкой. Этот человек мог нанести огромный вред, если бы не бдительность моего руководства. Пожалуйста, объяснитесь, господин С. Я должен составить полный отчет. Как произошло, что вы встретили этого человека? Как получилось, что вы даже привезли его на место встречи Группы? Подробности, пожалуйста, господин С. Полный отчет. Мое руководство выразит свое крайнее недовольство, ведь речь идет о притуплении бдительности перед лицом противника.

Бонд услышал звук чиркающей о коробок спички. Он представил себе, как Скараманга, откинувшись в кресле проделывает всю эту церемонию, связанную с курением. Голос, который затем послышался, звучал решительно, в нем не было и тени озабоченности:

— Господин Хендрикс, я ценю заботу вашей организации, и я поздравляю ваше руководство с тем, что у них имеются такие надежные источники информации. Но сообщите своему Центру следующее: я встретился с этим человеком совершенно случайно, по крайней мере я так думал тогда, и не надо беспокоиться о том, как это случилось. Было очень трудно организовать это совещание, и мне понадобилась помощь. Мне пришлось срочно вызывать из Нью-Йорка двух администраторов, чтобы они руководили работой персонала гостиницы. Они хорошо справляются со своей работой, не так ли? Прислугу, коридорных и прочий персонал я нанял в Кингстоне. Но мне действительно очень нужен личный помощник, человек под рукой, на подхвате, чтобы все прошло без сучка, без задоринки. Сам я во все детали вникать не собирался. И когда этот парень свалился с неба, он показался мне подходящей кандидатурой. Вот я его и взял. Но я не дурак. Я знал, что, когда здесь все закончится, мне придется избавиться от него, просто на всякий случай, если он вдруг узнает то, что знать ему не полагается. А теперь вы говорите, что он из Секретной службы. Я же сказал вам в начале совещания, что мне все эти агенты на один зубок. Впрочем, ваше сообщение вносит кое-какие коррективы, а именно: он умрет сегодня, а не завтра. И вот как это произойдет.

Скараманга стал говорить тише. Теперь Бонд мог слышать лишь отдельные слова. Пот катил градом из-за уха, которое он прижал ко дну бокала.

— Наша поездка на поезде… крысы в тростнике… несчастный случай… прежде чем я сделаю это… сильный испуг… детали мне самому… обещаю, что вы от души посмеетесь. — Должно быть, Скараманга опять сел, откинувшись в кресле. И теперь его хорошо было слышно. — Можете отдыхать спокойно. К вечеру от парня ничего не останется. Ну как? Я могу сделать это и сейчас, как только открою дверь. Но два перегоревших предохранителя за два дня — это, пожалуй, слишком, зачем нам лишние разговоры. А так мы весело проведем время, пикник выйдет на славу!

В голосе господина Хендрикса не было эмоций или личной заинтересованности. Он лишь выполнял приказы, меры должны быть приняты, и самые решительные. Приказы надлежит выполнять без промедления.

— Да, — сказал он, — принимаю ваше предложение. И с большим удовольствием понаблюдаю за этим. А теперь о других делах. План «Орэндж». Мое руководство хочет знать, все ли готово.

— Да. Все готово — и на «Рейнольд метал» и на «Кайзер боксит», а также на «Алюмина оф Джамайка». Но ваш товар, это вещество, оно слишком летучее. Его надо менять в камере для подрывного заряда каждые пять лет. И еще, — послышался сухой смешок, — я не мог не рассмеяться, когда увидел, что инструкция по использованию, оттиснутая прямо на цилиндрах, переведена на несколько африканских языков, помимо английского. Вы что, готовите черномазых к крупному восстанию? Вам следовало бы предупредить меня о том, когда оно начнется. А то ведь на Уолл-стрит погореть ничего не стоит, рынок ценных бумаг не прощает ошибок.

— Тогда вы точно потеряете массу денег, — сказал господин Хендрикс безразлично. — Мне не сообщат дату. Мне все равно. У меня нет капиталов. Пора быть умнее и держать деньги в золоте, или бриллиантах, или, скажем, в редких почтовых марках. А теперь следующее дело. Мое начальство хотело бы приобрести большую партию наркотиков. У вас есть источник снабжения марихуаной. Сейчас все поставки осуществляются по весу — на фунтовой основе. Я спрашиваю, можете ли вы сделать так, чтобы наши источники поставляли травку центнерами. Вам предлагается доставлять груз в Педро Кейз. Мои друзья могут забирать его прямо оттуда.

Наступила тишина. Скараманга, должно быть, курил свою тонкую манильскую сигару.

— Да, — произнес он, — думаю, что провернуть это можно. Но у этих законов по наркотикам стали очень большие и острые зубы. Длительные строки тюремного заключения впечатляют, вы меня понимаете? Поэтому цены лезут вверх, уже и так выше крыши. Сегодня за унцию дают шестнадцать фунтов. Центнер товара может стоить тысячи фунтов. Но при таком весе это очень большие объемы. Рыбачья лодка за один раз могла бы перевезти только один центнер. Но куда? В любом случае вам повезет, если получите такое количество на берегу. Доставка трудна, даже когда речь идет о фунте-другом.

— Мне не говорят о том, куда это идет. Думаю, что в Америку. У меня сложилось впечатление, что именно они самые большие потребители. Все организовано для получения этой и других партий первоначально в море у берегов Джорджии. Мне сказали, что в этом районе много маленьких островков и болот, и там вообще очень любят работать контрабандисты. Деньги не имеют значения. У меня есть инструкции закупить товар сначала на миллион долларов, но точно по рыночным ценам. Ваши комиссионные, как обычно, составят десять процентов. Вы в этом заинтересованы?

— Я всегда заинтересован в сотне тысяч долларов. Мне нужно связаться с поставщиками сырья. Их плантации находятся в районе Мэруна. Это в центре острова. Мне нужно время. Я смогу сообщить цены примерно через две недели. Центнер товара на условиях ф.о.б. остров Педро Кейз. Идет?

— А дата? Остров совсем плоский. А товар такой, что его нельзя оставлять на виду.

— Конечно, конечно. С этим все ясно. Какие у вас еще вопросы? Ну хорошо. Я хотел бы кое-что обсудить. Это веселое дельце — казино. Картина такая. Для правительства все очень соблазнительно. Они считают, что оно будет стимулировать туризм. А эти громилы, те, кого вышибли из Гаваны, ребята из Вегаса, парни из Майами, Чикаго, вся эта братия не предпринимала никаких действий по отношению к администрации до тех пор, пока последняя не занялась вопросом вплотную. А потом они перестарались со взятками. Распихали слишком много денег и не в те карманы. Думаю, что им нужно было сыграть на общественном мнении. Ямайка на карте выглядит очень маленькой, и я полагаю, что синдикаты решили, что смогут быстренько провести небольшую аккуратную операцию, как это было уже в Нассау. Но оппозиционные партии поумнели. А тут еще церковь, разные старухи и тому подобное. Все эти разговоры о том, что мафия захватывает власть на Ямайке, «Коза ностра» и вся эта чушь. Словом, мальчики проиграли. Помните, пару лет назад нам предлагали это? Ну тогда, когда стало ясно, что можно разориться, и они захотели списать потраченные на рекламу деньги — миллион-другой — за счет Группы. Вы, наверное, помните, что я советовал не лезть на рожон и объяснил почему. Словом, мы так и сделали, мы сказали «нет». Но все изменилось теперь. У власти другая партия. В прошлом году доходы от туризма пошли на убыль, и вот некий министр связался со мной. Говорит, климат изменился. Объявлена независимость. Они повылезали из-под юбки тетушки Англии. Хочет показать, что Ямайка тоже «за», хочет войти в долю — и все прочее. Попросту говоря, мой друг сказал, что может добиться разрешения на азартные игры. И он поведал мне, как собирается это сделать. Объяснил, что есть смысл заняться соответствующими операциями. Раньше я говорил: «Держитесь в стороне». Сейчас говорю: «Действуйте». Но нужны деньги. Каждый из нас должен будет отстегнуть по сто тысяч долларов, чтобы заинтересовать местные власти. Ребята из Майами займутся этим и получат все привилегии. Наша доля составит 5 процентов — это их предложение, — но с общей суммы. Понимаете? С такой суммой, да еще не облагаемой налогами, мы вернем то, что вложили, уже через полтора года. А дальше сплошная халява, деньги будем делать на пустом месте. Ясна картина? Но ваши, так сказать, друзья, кажется, не очень заинтересованы в этих, так сказать, капиталистических предприятиях. Так как же быть? Раскошеливаться они собираются? Мне не хотелось бы идти за зелененькими на сторону. Кроме того, со вчерашнего дня у нас не хватает одного компаньона. Об этом нельзя забывать. Тут надо пораскинуть мозгами. Кого взять седьмым номером? Одного партнера явно не хватает.

Джеймс Бонд вытер платком ухо и дно бокала. Это уже выше его сил. Он услышал, как ему вынесли смертный приговор, он узнал о связях КГБ со Скарамангой и некоторыми странами карибского бассейна, даже о таких «незначительных» делах, как саботаж бокситовой промышленности, интенсивная контрабанда наркотиков в Штаты и разные там политические интриги. Для местного отделения разведки это просто королевский улов. Теперь он правил бал! Но есть ли шанс выжить, чтобы всем этим заняться? Боже! Как хочется выпить! Он снова приложил ухо к горячему дну бокала.

За стенкой было тихо. Когда заговорили, голос Хендрикса звучал напряженно, нерешительно. Было очевидно, что он хотел сказать: «Я пас, пока не поговорю с моим руководством».

— Господин С., — произнес он. — Дело трудное. Мое начальство положительно относится ко всем выгодным предложениям, но, как видите, руководству больше всего нравятся дела, которые преследуют политические цели. На этих условиях мне были даны инструкции вступить в союз с вашей Группой. Деньги — не проблема. Но как я смогу объяснить, что открытие казино на Ямайке преследует политические цели? На этот счет у меня есть сомнения.

— Да нет, это почти наверняка принесет им неприятности. Местное население хочет играть, они все жуткие картежники. Начнутся инциденты. Местным дадут от ворот поворот по той или иной причине. Затем оппозиционная партия займется этим делом и поднимет страшный шум о «цветном барьере» и тому подобное. Со всеми этими деньгами, порхающими в воздухе, профсоюзы потребуют увеличения заработной платы сверх всяких норм. Это подольет масла в огонь, начнется заварушка. Здешняя атмосфера слишком уж мирная. А это дает возможность очень легко организовать целый тарарам. Разве ваши люди не этого хотят? Разве их не устраивает, чтобы тихий остров стал огнедышащим вулканом?

Наступило краткое молчание. Очевидно, идея эта пришлась не по вкусу господину Хендриксу. Он так и сказал об этом, но в завуалированной форме.

— То, что вы говорите, господин С., очень интересно. Но эти неприятности, которые вы предвидите, не создадут ли они угрозу нашим вложениям? Во всяком случае, я сообщу о вашем запросе и немедленно проинформирую вас. Возможно, мое начальство отнесется к этому благосклонно. Чем черт не шутит. И еще, этот вопрос о новом, седьмом партнере. У вас есть кто-нибудь на примете?

— Я думаю, нам нужен хороший человек из Южной Америки. Нам нужен парень, который станет приглядывать за нашими делами в Британской Гвиане. Нам также нужно улучшить впечатление о себе в Венесуэле. Как случилось, что нам не удалось продвинуться с этим грандиозным планом блокады пролива Маракаибо? Это же все равно что обокрасть слепого. У нас был подходящий корабль для блокады. Одной угрозы было достаточно для того, чтобы нефтяные компании раскошелились. (Это, кстати, каламбур, сравните-ка это слово с названием известной компании «Шелл».) Словом, мы бы их — «шелл» — защищали, а они исправно выкладывали бы денежки. Далее, если эти дела с наркотиками пойдут, то мы не сможем обойтись без Мексики. Как насчет господина Аросио из Мехико?

— Я не знаю этого джентльмена.

— Да не может быть. О, это прекрасный парень. Он заправляет у нас системой беспрепятственной доставки товара: наркотики и девки — в Лос-Анджелес. Еще ни разу не поймали. Надежный оператор. Филиалов не имеет. Ваши люди его знают. Почему бы не поговорить с ними, а затем мы поставим этот вопрос перед другими? Они на это пойдут.

— Хорошо. А теперь, господин С., можете ли вы что-нибудь сказать нам о вашем начальстве? Во время своего недавнего визита в Москву, как я понял, он выразил удовлетворение вашими усилиями в данном регионе. Можно только приветствовать развитие нашего дальнейшего сотрудничества в области подрывной деятельности. Оба наших шефа в будущем ожидают многого от нашего союза с мафией. Я лично не разделяю их оптимизма. Несомненно, господин Дженджерелла является ценным звеном во всей цепочке, но, по моему мнению, активность этих людей можно повысить только при помощи денег. Что вы думаете об этом?

— Вы все уже сказали, господин Хендрикс. По мнению моего шефа, мафия уникальна и иметь дело можно только с мафией. Так было и так всегда будет. Мой шеф не ожидает больших успехов в Штатах. Даже мафия с ее деньгами не может организовать там антикубинские настроения. Но шеф полагает, что в Карибском регионе можно достичь многого, если мафию подключить как следует. Эти люди будут весьма полезны. Делу, безусловно, поможет подключение мафии к нашим операциям в наркобизнесе. Они там превратят вложенный вами миллион в десять. Девять, конечно, стащат. Но это же не пустяк какой, это привяжет их к вам. Так как, беретесь? Господин Лерой Дж. смог бы сообщить по возвращении домой неплохие новости. Что касается господина К., то у него все в порядке. Ураган «Флора» его ошарашил, но, учитывая то, как американцы относятся к Кубе, ему удалось сохранить единство страны. Если американцы вдруг прекратят свою пропаганду и нападки и тому подобное или даже сделают один-два дружественных жеста, коротышка будет на седьмом небе. Я его не часто вижу. Он меня не беспокоит. Думаю, хочет остаться чистеньким. Но я получаю всю необходимую поддержку у его окружения. Понятно? А теперь пошли посмотрим, готов ли народ к отъезду. Сейчас 11:30, а «Красотка» из Блади-бей уйдет ровно в 12. Думаю, нас ожидает очень веселый день. Жаль, что наших шефов нет, посмотрели бы как мы рассчитаемся с англичанином.

— Ха! — сказал господин Хендрикс бесстрастным голосом.

Джеймс Бонд отодвинулся от двери. Он услышал, как Скараманга вставляет ключ в замок. Посмотрел вверх и зевнул.

Скараманга и господин Хендрикс взглянули на него. Выражение их лиц было слегка заинтересованным и задумчивым. Как будто Бонд был куском бифштекса и они раздумывали, как его съесть — сырым или слегка поджаренным.

 

Поезд уходит