Германская пресса в эпоху иностранного господства

Развитие государственных отношений в Германии в XVIII в. отклонилось от пути, намеченного германскими патриотами. Бес­численное множество мелких, почти совершенно самостоятель­ных, территорий, среди которых постоянно господствовали неурядицы, взаимное недоверие и интриги, с одной стороны пре­пятствовали развитию торговли и культуры внутри страны, с другой — превращали и внешнюю мощь пестрого конгломерата государств, каким являлась Священная Римская Империя Герман­ской Нации, в несуществующую абстракцию. Юстус Мерзер от­крыто заявил, что утратившему свои жизненные силы населению не может быть указан спасительный исход в пределах существую­щих отживших форм; по его мнению, неизбежно должен был на­ступить момент, когда на развалинах прошлого насильственным переворотом будет заложен прочный фундамент для нового разви­тия нации. Этот переворот был совершен французской революци­ей и выступлением Наполеона. Могучий гений, мановением руки восстановивший порядок и спокойствие в разъедаемой внутрен­нею анархией стране, вызвал в Германии всеобщий восторг и преклонение. Победитель революции, во главе неприятельской армии появившийся в ее пределах, для большинства населения был не врагом отечества, а героем нового времени, дарующим народам порядок и благоденствие.

Молодой Гегель поэтически изображал Наполеона воплоще­нием мирового духа, мчавшегося на коне. Все надежды на наступ­ление нового периода освободительного движения связывались с его именем; но этим радужным надеждам суждено было быстро рассеяться: тяжелая рука императора подавляла в зародыше всякое проявление свободного человеческого духа; народы должны были всецело и исключительно служить его эгоистическим замыслам. И особенно сильным гонениям при господстве наполеоновской системы была подвергнута печать.

В самом начале нашествия французов, когда по условиям базельского (1795 г.) и кампоффмийского (1797 г.) договоров левый берег Рейна целиком перешел к Франции, вся местная жизнь за­метно оживилась. Упразднение таможенных станций на Рейне вызвало оживленный обмен товаров между странами, к нему приле­гающими; уничтожение стеснительных цеховых организаций сильно подняло предприимчивость в среде ремесленников; торговле от­крывался доступ к обширному рынку в северо-восточных французских владениях; французское правительство поощряло разви­тие торговых сношений устройством шоссейных дорог и почтовых линий. Это оживление не могло не отразиться на периодической печати, возбудившей к себе особый интерес вследствие напряженного общественного внимания к непрерывной цепи следовав­ших друг за другом событий всемирно-исторического значения. Не только в странах, расположенных по левому берегу Рейна, и в незанятых неприятелем частях Германии появляется целый ряд но­вых изданий; газеты, до сих пор влачившие лишь самое жалкое существование, преобразуются на новый лад и увеличиваются в объеме; прекратившиеся было издания воскресают к новой жизни. Но прирейнские газеты лишь весьма короткое время пользовались свободой печати, провозглашенной французской республикой; по условиям осадного положения они были отданы на произвол во­енных губернаторов провинций, а впоследствии (в сентябре 1798 г.), как и вся печать — подчинены бдительному надзору полиции. В появившемся в 1799 г. памфлете «Wörterbuch der französischen Revolu­tionssprache» ² встречается следующее, характерное для тогдашне­го положения печати, место: «Каждый волен писать обо всем, о чем желает, за исключением того, о чем он думает и что могло бы раскрыть народу глаза; при нарушении этих условий печатный ста­нок конфискуется, а гражданин-писатель немедленно ссылается на один из отдаленных островов». В эпоху империи положение пе­чати еще ухудшилось. Декретом 5 февраля 1810 г. были введены строгие цензурные правила, дополненные 29 мая 1811 г. следую­щим постановлением, касающимся политических сообщений: «Периодические издания, распространяющие политические изве­стия, своевременно не опубликованные в «Moniteur'e», будут немедленно приостановлены. Редакторы, виновные в нарушении вышеизложенного правила, подлежат привлечению к уголовной ответственности». Эти меры отнимали у немецкой печати после­дний признак самостоятельности; но ими далеко еще не исчерпы­вались репрессивные мероприятия: спустя некоторое время после­довали многочисленные аресты немецких изданий, без наруше­ния ими правил 1810 и 1811 гг. Императорским указом 3 августа 1810 г. было постановлено сократить число называемых в каждом департаменте Французской Империи газет до одной, причем со­юзным государствам единовременно было предложено принять аналогичные меры пресечения. Вслед за этим все франкфуртские газеты были воспрещены регентом Карлом фон Дальбергом, издавшим 10 октября 1810 г. распоряжение, в котором объявлялось, что «по приказу его величества императора французов в последних числах декабря будет прекращен выход всех политических газет во франкфуртском герцогстве, за исключением официального пра­вительственного органа». В Бадене правительство долгое время энергично противилось требованиям французского посла, но под силь­ным давлением Талейрана в конце концов должно было уступить, и 18 октября 1810 г. появился декрет великого герцога, в котором он, ссылаясь на «современное положение дел», находит «целесо­образным предоставить распространение политических сообщений одной газете, поставленной под особый контроль, а выход осталь­ных воспретить». Уже 31 октября того же года в Бадене не остава­лось ни одной из частных политических газет.

Судьба печати в странах Рейнского союза была такова же. В Прус­сии обстоятельства слагались не менее сурово; и здесь воля Напо­леона была всесильной, так что «Schlesische Zeitung» в Бреславле была принуждена заявить, что по «условиям времени» она не мо­жет давать никаких сообщений политического характера.

В Австрии, наряду с официальной «Wiener Zeitung», в 1810 г. возникла по инициативе Меттерниха вторая официальная газета — «Österreichischer Beobachter», орган министра иностранных дел.

Несмотря на все эти репрессии, одной из молодых газет уда­лось, благодаря энергичному издателю и благодаря своему универсальному характеру, миновать все опасности, удержаться на уровне политического органа и выдвинуться впоследствии на первое место. Это была «Neueste Weltkunde», или, как ее стали назы­вать несколько месяцев спустя, «Allgemeine Zeitung» Котта. Правда, свое существование газета купила ценой постепенного отклоне­ния от «объективной, повествовательной, международной внепартийности», поборником которой она себя объявила на первых порах; она беспрекословно подчинилась видам наполеоновского прави­тельства. При основании газеты Иоганн Фридрих Котта предло­жил Шиллеру занять должность ее редактора; получив отказ, он заместил его сначала Э. Л. Поссельтом, потом Л. Ф. Губером и, наконец, К. И. Штегманом. Затруднения, с которыми газете при­ходилось бороться, были очень значительны, это явствует уже из частной перемены места ее издания. Из Тюбингена, где она выхо­дила с 1 января 1798 г., она уже в сентябре была переведена в Штутгарт, а оттуда (после воспрещения ее в Вюртемберге) в Ульм, принадлежавший в то время Баварии, но когда по шенбрунненскому миру Ульм отошел к Вюртембергу, она с 1 сентября 1810 г. стала выходить в Аугсбурге; под названием «Augsburger Allgemeiner» она существует до сих пор и принадлежит к числу наиболее влия­тельных газет.

Скудность содержания — общий признак политических газет этой эпохи — характеризует и журнальную литературу. И здесь цен­зура не допускала обсуждения событий, настроений и требований эпохи; именно те вопросы, которые волновали все сердца, нельзя было затрагивать в печати. Журналам оставался поэтому один ис­ход: развлекать читателя поверхностным чтением, тщательно от­межевываясь от каких-либо более широких задач. Вереницу новых журналов открыл «Zeitung für die elegante Welt» Карла Шпацира, основанный в 1801 г. в Лейпциге; вскоре он сделался главным убе­жищем писателей романтической школы. В противовес ему в 1807 г. появился «Morgenblatt für gebildete Stande», основанный Коттой и усиленно проводивший антиромантические тенденции. Первое время он выходил в Тюбингене, потом с 1810 г. в Штуттгарте. Ярыми защитниками романтизма были журналы: «Zeitschrift für Einsiedler» Архима фон Арни в Гейдельберге в 1808 г. и «Phöbus» (Дрезден, 1868). «Heidelbergische Jahrbücher» (1808) занимался исключитель­но научными вопросами. Совершенно поверхностным характером отличалась «Wiener Allgemeine Theaterzeitung», основанная в 1806 г. Литературным дрязгам и пререканиям гостеприимно открывал свои столбцы «Der Freimütige», выходивший с 1803 г. в Берлине под редакцией Августа фон Коцебу и Габриеля Меркаля. «Erheiterungen» Генриха Цшокке специализировался на беллетристических рассказах и новеллах. Журналы «Der preussische Hausfreund» Гейнзиуса, «Das Vaterland» Губица, «Neue Feuerbrände» Кельнса, «Vaterländisches Museum» Пертеса, «Biene» и «Grille» Коцебу неоднократно пытались касаться общенациональных вопросов, но могли существовать лишь самое короткое время. Журналы противоположного лагеря, тяготевшие к французам, «Reinischer Bund» Винконна и «Jason» Бензеля Штернау, имели весьма слабый успех.