Часть 3. Вера (идеалы) и преодоление травматического опыта 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Часть 3. Вера (идеалы) и преодоление травматического опыта



Часть 3. Вера (идеалы) и преодоление травматического опыта

4 февраля 2020 г.

 

В третьей части статьи «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты» рассматривается значение веры в вопросе преодоления травматического опыта. Причем, вера понимается не как интеллектуально-философское знание или надуманная-установка-которой-выгодно-следовать-так-так-она-снимает-психологическое-напряжение.

Вера в данном случае понимается, скорее, как целостное видение жизни, определяющее характер деятельности. Такая вера помогает человеку создать новый, масштабный сценарий восприятия жизни, будучи помещенный в который травматический опыт теряет свое «жало». Такая вера помогает перестроить жизненные акты таким образом, что травматический опыт, если и не исчезает из здоровой ткани жизненного полотна, то лишь потому, что упоминание о нем встраивается в новые смыслы. И эти новые смыслы, приходя в движение, отсылают к новому конструктивному восприятию действительности по принципу «не познав горького, не познаешь сладкого» (не в том суть, что нужно специально окунаться в горькое, а в том, что опыт ошибок позволяет выстроить новую стратегию, принцип чего отчасти отображен в эссе Ивана Ильина «Неудача»).

 

Идеалы и процесс познания

 

Но не все склонны придавать вере значение, как в отношении жизнедеятельности человека, вообще, так в и отношении преодоления травматического опыта, в частности. Так, например, основатель гештальт-терапии Фредерика Перзл (на данный момент не обсуждаются сами идеи гештальта и оставляется за скобками вопрос о терапевтической эффективности гештальт-терапии; луч фокусируется на вопросе об идеалах, который можно соотнести с открывшимся в статье разговором о вере) считал, что идеалы являются выдуманными целями, оторванными от биологической реальности. Идеалы, с его точки зрения, «висят в воздухе, ни на что не опираясь, и любая попытка осознать их заставляет человека почувствовать свою приниженность, бессилие и даже отчаяние». Он считает, что борьба человека во имя идеалов с биологическими целями в качестве результата влечет за собой «нервные срывы и импульсивные вспышки эмоций». Он считает, что борьба человека во имя идеалов с биологическими целями влечет за собой «нервные срывы и импульсивные вспышки эмоций». Он называет идеал миражем, который неспособен «предоставить реального верблюда и реальную воду для реального перехода через реальную пустыню».

По мнению Перзла, «носитель высоких идеалов» ошибается, когда утверждает, что его стремление к совершенству проистекает из любви к совершенству. Подлинные мотивы такого человека Перлз видит в том, что «носитель высоких идеалов» «хочет «очутиться в списке праведников», либо же насытить свое тщеславие, выставляя себя в виде совершенства»[1].

Эти слова можно сопоставить с высказыванием Перлза о себе самом. Рассматривая свое продвижение от безвестного мальчика к имиджу создателя нового психотерапевтического метода, он ставит вопрос: означает ли это продвижение, что он – альтруист и хочет что-то сделать для человечества? «Тот факт, – пишет он, – что я ставлю этот вопрос, показывает мои сомнения. Я верю, что то, что я делаю, я делаю для себя, моей заинтересованности в решении трудных задач и в еще большей степени для собственного тщеславия»[2].

На этом примере удобно показать, в чем состоит смысл эффекта интерполяции, который был описан одним из основателей нейрофизиологии академиком Ухтомским. Суть этого эффекта по творениям Ухтомского представлена в статье «О развитии монашества, о теории «созависимости» и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем», в главе «Нейрофизилогия и любовь». Здесь к сказанному в статье будут сделаны некоторые дополнения.

В течении жизни, читая книги и размышляя, как над собственной жизнью, так и над событиями окружающего мира, человек приходит к определенным взглядам. Если человеку знакомы такие добродетели, как любовь и смирение, он не забывает перепроверять свои взгляды. Его система развивается, в нее вносятся коррективы, так как у человека есть уши, чтобы слышать и глаза, чтобы видеть. Если же он привык смотреть на все, исходя лишь из собственной персоны, то со временем его взгляды начинают казаться ему единственно верным мерилом. Если такой человек несет в своей душе какие-либо пороки, то он начинает предполагать наличие таких же склонностей и во всех остальных людях. Проверить свои домыслы он не удосуживается, так как другие ему особо не интересны, а к своими точкам зрения он относится как к истине в последней инстанции.

Встречая других людей и схватывая некоторые черты их поведения, такой человек достраивает образ своих собеседников, исходя из того материала, который заготовил ранее. И оттого встречные люди могут рисоваться, например, лживыми и циничными, что к лжи и цинизму приобщен сам человек. Его представления отгораживают его от реального мира словно стеной. Пробиться сквозь нее возможно тогда, когда человек тянется понять, чем в действительности в своей жизни руководствуются другие люди. То есть речь идет о расширении опыта, о попытке понять других, исходя не из собственной концепции, а из тех суждений, которые сами о себе произносят другие люди.

 

Чтобы возможность к познанию такого рода не была утрачена человеком, в нем должна сохраняться способность к идеализации. Речь идет не о том, чтобы смотреть на мир «сквозь розовые очки».

«Мы многого не замечаем из действительности, – пишет Ухтомский, – именно оттого, что привыкли ее интерполировать от себя». К подлинному пониманию действительности приближает идеализация, она «есть тот единственный орган, которым мы постигаем впервые реальность как гармоническое целое». Если в восприятии человека нарушилось ощущение гармонии, то – потому, что в самом себе он носит «приземистость и пороки, бессилие и слабость», они и не дают ему дотянуться до подлинного смысла, сокрытого в увиденном.

Человек утративший этот орган познания говорит встречному ближнему: «Ты ничем не лучше меня – такое же порочное и маленькое существо, как и я». Человек же сохранивший секрет идеализации говорит встречному ближнему: «Ты прекрасен, и добр, и свят, а я хочу быть достойным тебя, и вот я буду забывать все мое прошлое ради тебя, буду усиливаться дотянуться до тебя, чтобы стать “равным тебе в твоем добре”!»

В первом случае человек «стаскивает» ближнего и принижает до самого себя. Во втором случае – стремится подняться из своего «низа» к тому высшему, что видит в другом.

В первом случае речь идет о мертвом самоутверждении человека в своей неподвижности. Во втором случае речь идет о возрастании в высшее. В этом случае человек становится лучше, деятельнее, добрее и талантливее, чем он есть.

Утрата идеализации подобна тому, как если человек перестает видеть вечную святыню Иерусалима, акцентируя внимание на сточных канавах города. «Прекрасная невеста прекрасного ради нее жениха стала затрапезною женою отупевшего мужа!»

Судить с задворков о реальности проще и успокоительнее вследствие того, что такой взгляд на реальность является тайным оправданием своих задворков. Идеализация же обязывает к труду и самокритике.

С этими двумя подходами к реальности Ухтомский соотносит теории, имеющиеся в науке. Одни теории облегчают человеку проникновение в реальность. Другие теории только заслоняют от человека действительность, как если бы человек перестал видеть лес, акцентируя внимание на ближайших кустах и сорных травинках. Теории второго типа являются шорами, которые не дают человеку воспринимать то, что есть перед ним. «Так нередко – тем самым, как мы толкуем и «понимаем» для себя встречного человека, – мы лишь заслоняем его от себя и не можем уже рассмотреть, что он есть и чем может быть в действительности!»[3]

(О реализации данных идей на практике см. в заметке одного человека, приводимой в первой части статьи «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты» в конце раздела «Вводное слово – Духовная культура и преодоление травматического опыта»).

Иными словами, речь идет о критичном отношении к собственным мыслям, о перепроверке собственных мыслей на основании тех данных, которые представляет вновь притекающая действительность. Об этом принципе стоит помнить при оценке тех или иных психологических концепций. Некоторые положения психологических концепций имеют вид только кажущейся логичности, и эта кажущая логичность проистекает из отсутствия опыта взгляда на реальность с иных точек зрения.

 

Связь с Христом

 

Когда человек читает Священное Писание и стремится привести свою жизни в соответствие смыслам, изложенным в Писании, эти смысл входят, что называется, в плоть и кровь человека. По мере накопления такого рода смыслов и их укоренении в сознании (нейропластические измнения) человек приходит к тому, о чем говорил преподобный Серафим Саровский. «Надобно так себя обучить, – наставлял он, – чтобы ум как был плавал в законе Господнем»[14].

Причем, Священное Писание структурируется в сознании вокруг реализации главной цели – достижение связи со Христом и поддержании этой связи. Эта связь существует реально и объективно.

В качестве комментария к данной мысли можно кратно привести историю одной девушке, столкнувшейся с глубоким жизненным кризисом. Она получила два высших образования, но не могла избавиться от ощущения, что проживает не свою жизнь. Когда тревожность переросла в панику, она не знала, что делать: получить ли ей третье высшее образование или делать что-то еще?

Она слышала о Христе, но веры в Него не имела. И тогда она решила попробовать провести Великий Пост так, как проводят пост верующие во Христа. Она постилась, как полагается, ходила на службы, не чувствуя в себе веры, но понуждая себя разумом и силой воли. В день Пасхи она родилась заново, в ней произошел переворот, в результате которого со всей очевидностью ей стало понятно: то, что писали о Христе святые отцы – правда. Когда ощутимая связь была пережита, что-то в жизни стало проясняться.

Комментируя опыт девушки необходимо сказать, что речь здесь идет не о чьих-то внушениях, которые она слушала «внутренним ухом», а лично пережитой убежденности, что духовный мир, описанный в Евангелии существует. Слова о связи со Христом можно отчасти понять из определений, данных двумя людьми, пришедшими в Православие из условий очень непростой жизни. Первый говорил, что, когда он принял Христа, у него словно появился посох, с которым он стал идти по жизни. Второй говорил, что после принятия Христа он стал чувствовать себя так, словно в автобусе держится за поручень. Пока автобус едет по ровной дороге, вроде бы все стоят на ногах. Но когда автобус сильно тряхнет на ухабе, те, кто, стоял на ногах летят кубарем. А он – стоит и едет дальше. Он все удивлялся, почему людям не понятно, что когда держишься за поручень – ты стоишь?

Этот человек пришел ко Христу в годы гонения на веру, поэтому его обучение на первых порах происходило не столько по книгам, сколько, исходя из опыта. Например, он всем своим существом ощущал присутствие Божие в своей жизни, что наполняло его радостью. Но вот он на кого-то разозлился, и ощущение присутствия Божия исчезало, радость – тоже. Тогда он понимал, что для поддержания связи с Христом необходимо жить так, чтобы ни на кого не злиться. Так он начал менять себя, свои привычки, черты характера. И надо сказать, что ему было что менять в своей жизни, потому что ко Христу он пришел в тюрьме, в которую попал не как безвинный мученик.

На определенные жизненные ситуации у него были сформированы типы реакции, основанные на «понятиях». После обращения ко Христу он понял, что если хочется остаться со Христом, то характер поступков должен быть изменен (со временем гонения на веру стали ослабевать, появились книги, написанные духовными наставниками, в них он мог черпать более конкретные представления о духовной жизни во Христе).

Механизм обучения, подобный описанному, воспроизводится на страницах жития святителя Нифонта, епископа Кипрского. В детстве Нифонт был благочестив, но так сложилось, что с годами он стал развращаться, и, выражаясь современным языком, «пустился во все тяжкие».

Отчаявшись в своем спасении, он утопал в скверных делах, на сердце у него был словно камень. Однажды друг сказал ему, что лицо у него было страшным как у эфиопа (а раньше лицо Нифонта не виделось другу в таком устрашающем представлении). Эти слова тронули Нифонта, и он опомнился. Он стал подолгу молиться перед иконой Божией Матери, и вследствие молитвы печаль уходила из его сердца, и вместо печали он начинал испытывать сладость. Он видел, как Божия Матерь улыбалась ему.

(Здесь необходимо отметить, что в житии святителя Нифонта описан пример чрезвычайного действия, происшедшего по особому смотрению Божию. Как читающим это житие, так и прочим христианам необходимо помнить общий смысл наставлений святых учителей Церкви в отношении видений и прочих сверхъестественных явлений. Не стоит желать видений, тем более, не стоит вверяться тому, что в результате сверхъестественного явления может быть увидено (услышано или иным образом познано), ведь в результате доверия такого рода явлениям можно обмануться.

Один из святых Оптинских старцев не советовал смотреть на иконы во время молитвы, чтобы не прельстится. Комментируя эту мысль, можно сказать, что, если человек долгое время в упор смотрит не только на икону, а, вообще, на какое бы то ни было изображение, то может возникнуть эффект «живой картинки»: изображение словно приобретает объем, оживает. Конечно, случай с святителем Нифонтом явно не был следствием оптического обмана, так как чудесные события в его жизни сопровождались и реальными изменениями самой жизни. Его жизнь из развратной стала святой, – такие последствия не могут быть реализованы на основе оптического обмана.

Да, бывает, что через иконы свое присутствие являет и Господь, как, например, в случае с преподобным Силуаном Афонским. Однажды преподобный Силуан испытывал томление от духа отчаяния, ему виделась вечная погибель, а Бог представлялся немилосердным и неумолимым. Глядя на икону Спасителя, преподобный сказал: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешного». И с этими словами на месте иконы он увидел живого Господа, и благодать Святого Духа наполнила его душу и тело[15].

С другой стороны, и враг спасения – дьявол может явиться человеку, смотрящему на икону, как, например, в случае с схимонахом Клавдием. Его история приводится в книге «Великая стража» в разделе «Собственноручные келейные записки». Этот раздел был написан рассудительнейшим духовником горы Афон тех лет – иеросхимонахом Иеронимом (Соломенцевым) и может быть включен в сокровищницу аскетической письменности (наряду с другим разделом той же книги – «Рассказы из жизни духовной).

Отец Клавдий однажды был напуган явившимися ему страшилищами. Этому происшествию предшествовали определенные события. Вопреки наставлениям духовника он стал доверять помыслу (выражаясь современным языком, можно сказать, – «голосу»). Помысл явился в его сознании и начал руководить его поступками.

Однажды помысл сказал отцу Клавдию стать перед иконой Божией Матери и молиться. Когда отец Клавдий поступил согласно этому приказанию, около иконы появилось пятно, которое вскоре стало букетом цветов. По всей келлии (монашеское жилище) разлилось благоухание, а от иконы показались светлые лучи, и помысл сказал отцу Клавдию глотать эти лучи. Когда по велению помысла отец Клавдий приложился к иконе, «то из иконы вылезла рука благословляющая».

После появления руки, как рассказывал один из братии, помысл сказал, что отца Клавдия причастит Спаситель. «И действительно, кто-то взошел в образе Спасителя и причастил его чем-то вроде белой кашицы, и он, когда положил поклон, увидал лапы вместо ног, чего устрашился, и побежал к игумену, и с этого причастия его рвало после черной желчью» (отец Иероним сказал на это, что об этом отец Клавдий ему ничего не говорил).

Желающие могут самостоятельно прочитать историю отца Клавдия, да, впрочем, и сам раздел, в которой приводятся и слова отца Иеронима, объяснявшего позицию святых наставников в отношении видений. Они призывают, как было отмечено, не принимать видений, не вверяться им.

Святитель Нифонт и не искал видений. Он молился со смирением, ища Божественного милосердия.

Подводя итог этому отступлению от главной темы, можно отметить, что не от самих икон происходит обольщение. Обольщение сперва поселяется в сердце человека, признающего себя достойным общения с духовными силами. Иными словами, гордость – есть основа самообольщения, приметив наличие которой падшие духи и начинают выстраивать стратегию захвата личности. Стремясь захватить личность человека, падшие духи могут использовать те средства, которые могут произвести максимальное впечатление на предполагаемую жертву (на этот счет подробнее см. книгу святителя Игнатия (Брянчанинова) «Аскетические опыты. Том 1», раздел «О молитве Иисусовой», отдел второй «О прелести»; книгу «Приношение современному монашеству», главу «О отшельнической жизни»; а также работу «Слово о чувственном и о духовном видении духов»).

Верующему человеку, молящемуся со смирением о прощении своих грехов, можно пожелать не доверять такого рода явлениям (если случатся), как свечение от иконы или голоса, идущие от нее. Во время молитвы можно смотреть на огонек лампадки или на пламень свечи, а на икону поглядывать время от времени. Если взгляд на икону не будет непрерывным, то можно ожидать, что человек избежит оптического эффекта оживания).

Итак, возвращаясь к истории святителя Нифонта, можно сказать, что переживание полноты приобщения к Божественной благодати, явилось своего рода обучающим фактором, формирующим определенные взгляды на жизнь, а также – навыки поведения. Так однажды, «идя в церковь на молитву, Нифонт увидел какого-то человека, бесчинствующего на дороге, и мысленно осудил его. Придя в храм Божий и по обыкновению посмотрев на икону, он вдруг увидел Пречистую Богородицу с гневным и строгим лицом, отворачивающимся от него». Размышляя о причине такой перемены, «он вдруг вспомнил, как осудил грешника, и понял, что за это отвратила от него лик Свой Матерь Господня». Прося у Бога прощения, молясь и внутренне настраиваясь на то, чтобы впредь не осуждать «брата своего», Нифонт увидел, что Божия Матерь по-прежнему улыбается ему. «С тех пор он тщательно стал оберегать себя от осуждения. Так бывало всегда, когда случалось согрешить ему в чем-либо, то образ пречистой Богоматери отвращал свой лик, и этим поучался Нифонт и исправлялся».

О том, как может выглядеть такого рода обучение, но без сверхъестественных видений, можно судить по истории, рассказанной одним из современников старца Феодора Соколова. Старец Феодор был мирянином, застал революцию 1917 года, пережил гонения на веру. Итак, один из его современников был у него некоторое время в гостях. Они вели духовные беседы, читали Святое Писание. Возвращался домой современник «веселый и радостный».

Стоя на автобусной остановке он увидел пьяного солдата. Некоторое время назад двое патрульных военных уговаривали этого солдата не шуметь и тихонько уходить. К рассказчику подошел один человек и, указывая пальцем на пьяного, начал говорить, что, мол, солдат «нажрался и добрых советов патруля не слушает». Рассказчик присоединился к позиции незнакомого человека и стал осуждать солдата. И как только он осудил солдата, радость и внутреннее веселье у него исчезли, пришло уныние, и на душе стало очень скорбно. Он вспомнил, как старец очень много говорил об этом пагубном грехе осуждения: “Что бы кто-либо ни делал или ни сделал, не осуждай, если тебе нет до него дела; кому это вменено в обязанность – другой разговор”. Рассказчику стало тяжело от того, что он так быстро и легкомысленно переключился с хорошего на плохое. Сознание греха грызло его, и он просил Господа, чтобы Господь простил его. «После этого падения, – подводит рассказчик итог своей истории, – я уже бывал в таких случаях осторожен, и Господь помогал мне сохраняться от подобных грехов»[16].

Подобный принцип обучения можно сравнить с тем принципом, который реализуется при ипотерапии – метода реабилитации детей с нарушениями работы центральной нервной системы. Когда малыша, который не может координировать свои движения, сажают на лошадку, ему так сильно хочется на ней прокатиться, так ему нравится на ней сидеть, что он изо всех сил, пытается напрячь ручки и ножки и скоординировать их движение. И большой-большой интерес (мотивация) приводит к тому, что малыш начинает каким-то образом выстраивать управление своим организмом. Наличие сильной мотивации приводит к тому, что у малыша слаженно начинают работать мышцы.

Этот образ можно сопоставить с историей Клауса Кеннета, описанной им в автобиографическом романе «2 000 000 километров до любви. Одиссея грешника» (в зарубежном издании название романа несколько иное – «Born to hate, reborn to love. A spiritual odyssey from head to heart»). Клаус с детства испытал внутреннюю боль, избавиться от которой он пытался через реализацию бунтарского стиля жизни. Клаус перебрал музыку, наркотики, эротические излишества, медитативные психотехники, но боль не уходила.

Боль начала уходить, когда Клаус стал познавать любовь Христову. Не останавливаясь подробно на истории Клауса, а имея в виду лишь принцип преодоления травматического опыта через обращение к полноте, стоит сказать, что связь с Христом была живой, а не придуманной.

Первые годы после обращения, как писал сам Клаус, ему помогало чувство, что некая лента, подобно конвейеру, везла его при любых обстоятельствах. Когда «Ветхий Адам» [если, не останавливаясь подробно на расшифровке этого понятия, сказать коротко, – совокупность греховных привычек и страстных откликов] просыпался в Клаусе, ему казалось, что он шел против полотна. И это движение против полотна воспринималось как необычное и дискомфортное, «и, к счастью, никогда не длилось долго». «В своем отступничестве, – фиксирует свой опыт Клаус, – я не заходил слишком далеко. Стоило искренне захотеть и приложить усилия к тому, чтобы перестать плыть против течения, и лента транспортера снова приводила меня к Богу».

Примером приведенного механизма может стать эпизод книги, в котором Клаус рассказывал, как обманом хотел от официального служащего получить выплату. После попытки введения служащего в заблуждение, Клаус понял, что в нем произошла внутренняя неприятная для него перемена. Ощутив внутреннее изменение в себе, он понял, что должен попросить у работника прощение. Клаус понял, что для сохранения связи с Христом, необходим прикладывать усилие: «требуется аскетический подвиг, послушание и терпение, и все эти усилия могут быть трудными и болезненными»[17] (то есть он понял, что необходимо бороться с страстями).

Развивая эту мысль применительно к теме преодоления травматического опыта, можно сказать, что во время прикладывания усилий формируются новые структуры в коре головного мозга. Вследствие появления новых структур реструктурируются отношение человека к прошлому опыту жизни, а также – его реакции на происходящее. Появляются предпосылки для появления нового целостного видения жизни, что сопровождается и определенными нейропластическими изменениями. Зарождается и крепнет новая бодрая доминанта (состояние нервной системы), которая перекрывает, тормозит действие паталогической доминанты, основанной на травматическом опыте (см. часть вторую).

На примере Клауса, история которого, кстати, приводилась в беседе 5с цикла «Преодоление игрового механизма», можно объяснить значение таких выражений как афферентный комплекс, акцептор действия и дополнительный афферентный комплекс, о которых, кстати, рассказывает в первой лекции того же цикла.

 

 

Идеалы и выживание

 

Таким образом вырисовывается значение идеалов, веры в деле преодолении всего того, что в совокупности может быть обозначено как травматический опыт. Травматический опыт может проявить себя в состоянии охваченности неуправляемыми состояниями, в паталогическом влечении, в панике, в желании покончить с собой.

Идеалы, совесть, мировоззрение, вера, навыки (основанные на реализации в ежедневной жизни идеалов и принципов веры) могут стать барьером на пути прорастания травматического опыта в сознания (в то время как сознание атакуется угрожающими образами, в которые отливается реальность).

То есть, сужая высказывание, можно сказать, что идеалы могут способствовать выживанию человека как психологическому, так и физическому. Идеалы, вопреки приведенным в самом начале данной части (третьей части статьи «Преодоление травматического опыта…») высказывания Фр. Перзла, могут «предоставить реального верблюда и реальную воду для реального перехода через реальную пустыню».

«Идеалы – это лекарство для выживания», – цитирует одного автора известный психиатр Виктор Франкл. Он считает, что боязнь сталкивать молодежь с идеалами, привела к тому, что от идеалов решили отделаться. Но когда человек утрачивает идеалы и ценности, из его жизни уходит здоровое напряжение, потребность к чему-то стремится. В итоге, чтобы искусственно вызвать напряжение, человек прибегает нередко к нездоровым способам.

Речь идет о провокации полицейских, рискованном поведении, употреблении наркотиков. Франкл писал, что «в Англии “моды” и “рокеры” сражаются друг с другом… Каждую ночь дюжина волонтеров, в возрасте от 14 до 18 лет, охраняет бассейн в Фрогнер-парке и ездит на городских трамваях, чтобы предотвратить порезы сидений. Большая половина из них – бывшие хулиганы. “Они находят, что быть на стороне закона такое же возбуждающее дело … как и быть против него”. Другими словами, они ищут возбуждения и напряжения, которого их лишило общество».

Утрата связанного с идеалами смысла порождает, по Виктору Франклу, экзистенциальный вакуум, проявляющийся, в том числе, в виде апатии и скуки. Психиатр считал, что апатия и скука, охватывающие человека, является, в том числе, и следствием воздействия на человека определенных идей, заимствованных из арсенала психологии.

Ведя речь, например, о студентах, Франкл отмечал, что у них чувство пустоты и бессмысленности усиливается «из-за того, каким образом им трактуют научные открытия, а именно, из-за редукционизма [в данном случае речь идет о сведении сложных, многогранных проблем, встающий перед личностью, к упрощенным трактовкам]. Студенты подвергаются идеологической обработке со стороны механистической теории о человеке и релятивистской философии жизни».

Как человек может проявлять интерес к жизни и инициативность, если его учат, что «человек – не что иное, как поле битвы сталкивающих друг с другом притязаний таких аспектов личности, как Я, Оно и Сверх-Я?» На основании чего у человека может возникнуть интерес к жизни, на основании чего он может задуматься о идеалах и ценностях, «если его уверяют, что они [идеалы и ценности] не что иное, как реактивные образования и механизмы защиты?»[25]

Утрата интереса к жизни у студентов происходит под влиянием идей, сводящих человека к вещи. Франк, цитируя еще одного специалиста, призывал задуматься в отношении той мысли, что, если люди приходят к идее, что их существование напоминает существование столов и стульев [механистическая теория человека], они «совершают самоубийство».

По своим собственным словам, Франкл неплохо разбирался в биопсихологическом устройстве человека. Он являлся профессором в двух областях – неврологии и психиатрии. Но также он являлся и тем человеком, который выжил в четырех концентрационных лагерях, и потому он знал, что человек «обладает «свободой выйти за пределы всех предпосылок и противопоставить даже самым тяжелым и страшным обстоятельствам» силу, которую он назвал упрямством духа[26].

Речь идет не о том упрямстве в силу которого два барана встав друг против друга на узком мосту не могут разойтись, потому что один не пропускает другого. Речь идет о способности человека направить свою деятельность на определенный смысл и основать свою жизнь на определенных ценностях и идеалах.

Франкл во время своего заключения в концентрационном лагере пытался помочь заключенным, которые, будучи придавленными тяжелыми обстоятельствами, были готовы совершить самоубийство. В трудное для многих людей время, он стал говорить им о том, что человеческая жизнь всегда и при любых обстоятельствах (даже если речь идет о встрече со страданиями, нуждой и смертью) имеет смысл. И он «увидел на их глазах слезы…»[27]

 

Приложение: «Психология Возрождение близкого» – комментарий слушательницы лекций «Преодоление травматического опыта…»

 

Каждый начинает свой путь к истине из разных исходных точек, при различных условиях и изначальных данных. И часто без карты ориентирования на местности. Главный же смысл – прийти, пусть и разными маршрутами, к одной цели. Встреча же с человеком, достигшим духовных высот и внутренний чистоты, – это возможность срезать часть дороги и ускорить движение. Это особое благословение. Не каждому оно дается.

Если говорить о помощи психологии, то, наверное, будет неверно полностью отрицать значимость книг, направленных на осознание масштаба проблемы. Есть много литературы, посвященной непосредственно теме людей, выросших в дисфункциональных семьях. В ней поднимаются вопросы психоэмоционального формирования в подобной среде, где повреждается восприятие и чувственная сфера.

Деформация может начаться очень рано. Ребенок, вырастая в обстановке, пораженной зависимостями и расстройствами, впитывает, как губка, искаженность других, перенимает ригидные модели мышления, пассивное отношение к жизни, усваивает ложные идеи. Он не в силах сопротивляться натиску пагубной реальности. Пусть внутренний камертон и подсказывает какое-то несоответствие и неправду, ему приходится закрывать на это глаза, подавлять свои реакции. Он учится не видеть реальность, не справляться с ней, не менять ее, а просто отрицать. Рождается позиция жертвы обстоятельств или короля мира, который идет наперекор всем законам. Границы человека размыты, он меняет свою ответственность на чужую, и, вырастая, может выступать неумелым спасателем тех, с кем сам пойдет на дно. Ведь он еще сам не научился плавать. Его опора находится не в нем самом, она перемещается в других людей.

Такие семьи становятся производством страстей, им там легко гнездиться. В спутанном внутреннем клубке неразличимых мыслей и неопределенных чувств помыслы не разобрать. Само понятие помысла недоступно человеку, который все мысли принимает за свои, подлинные, имеющие основание. Свои чувствования – за продолжения событий и людей. Предчувствия – за приближающуюся реальность. Да и в потоке сменяющихся событий есть только реакции и действия на автомате. Человек зачастую не может и даже боится увидеть, что происходит внутри.

Восприятие уже загнано в жесткие схемы. В психологии они называются когнитивными ошибками восприятия или паттернами ограниченного мышления: катастрофизация, персонификация, сверхгенерализация, фильтрация или избирательное абстрагирование, поляризованное или «черно-белое» мышление, преувеличение, «чтение мыслей», долженствование, эмоциональное мышление. Знакомство с этими понятиями может стать первым шагом в интроспекции и поставить под вопрос истинность своего видения.

Ребенок привыкает жить в постоянном стрессе. Спокойная среда, добрые отношения, к котором, казалось, все мы стремимся, позднее будут вызывать лишь скуку. Приходит закладывание психобиологической предрасположенности. Во взрослом возрасте человек может не пристраститься к алкоголю, зато у него разовьется зависимость от стресса, риска, эмоционального возбуждения, от работы или наоборот нестабильности. По какой-то «неведомой» причине он будет с неизменной верностью влюбляться не в тех, несвободных, нестабильных, людей с уже начинающимися зависимостями. И задаваться вопросом, почему с такой безусловной точностью он попадет в ненужную цель.

Одиночество, порожденное семьей, где истощилась истинная любовь, где нет духовно-эмоциональных связей, воспитывает отсутствие доверия к другим и миру в целом. Человек не знает, кто он. Ему никогда об этом не говорили. Он словно никогда не видел себя в зеркале, не встречал своего настоящего отражения. Он не видит примеры его вдохновлявшие. Ему твердят, что все так живут, а некоторые и ещё хуже. Он всего боится. Панический страх быть покинутым, брошенным, ненужным заставляет выстраивать защитные стены из иллюзий, фантазий, эгоизма, высокомерия, выдуманного безразличия или держаться за видимую значимость другого. Но эти стены не спасут от очередного личностного кризиса и краха собственных представлений. Необходимо начать возводить основы своей личности, закладывать стены своего внутреннего храма, определять внутренние границы, за которыми, как за монастырской стеной, будут храниться самые главные святыни души, именно их важно и нужно оберегать. Только так можно устоять во время натиска и бурь.

В условиях непростой реальности ребенок вырабатывает психологические защиты, подавляет страхи и нежные чувства, усваивает искаженные шаблоны мышления и поведения. Защитные механизмы психики, направленные на уменьшение отрицательных и травматических переживаний, тормозят развитие и заставляют действовать неосознанно. Проекции, рационализация, отрицание, вытеснение, регрессия, держат человека в отсеке безопасности. Он существует в ограниченных рамках. Ведь для восприятия сложной реальности нужен прочный внутренний стержень. Силы и уверенность, что ты можешь что-то изменить, иначе эта реальность тебя просто сомнет.

Заложенные в детстве дисфункции могут передаваться через поколения и, как хамелеон, менять обличия. Различны пути порождения зависимости, но она, как вирус, прорастает в определенной среде и окружении, становится наследственным повторением. Тем же наркотиком оказывается хроническое беспокойство, агрессия, хаотичные отношения, ревность, любимый человек, экстремальные виды спорта, стресс. Существует термин “пара-алкоголизм”. Этому недугу можно противостоять только развитием сильного духовного и личностного иммунитета.

Осознание многоплановости проблемы может помочь в возрождении близкого. Поражение захватывает многие слои личности: сломлена воля, отсутствует адекватный взгляд на вещи, в человеке идут неконтролируемые процессы, реактивны его эмоции, а действия компульсивны. Тут бессмысленно просить человека просто перестать пить. Все окружение зависимого так или иначе вовлечено в процесс его болезни. Они роднятся с зависимостью. Только проявляется она в разных формах. Личность может оставаться несформированной, неважно, сколько человеку лет. Взрослость не выражается в возрасте. Люди застревают в эмоциональной незрелости, которую выдают поверхностные, незрелые суждения, эмоциональная несостоятельность, ярко выраженная пассивно-страдательная или агрессивная позиция, недостаточность сознательной и целевой активности, пассивно-зависимый стиль межличностного общения. Отсутствие же понимания жизненных целей и перспектив, стремления к росту и развитию души, замкнутость на однотипных окружающих примерах начинают определять поведение человек и весь вектор его жизни.

Здесь необходим поиск новой внешней и внутренней реальности. О ее существовании человек иногда даже не подозревает. Теплые заботливые отношения, в которые можно завернуться как в шерстяное одеяло, которые согреют солнечным светом. Отношения, основанные на подлинной любви, ласковом терпении, внутренней заботе. Не ограничивающий контроль и манипуляция, а свобода и бережное доверие. Умении отойти в сторону и дать пространство другому. Их стоит искать, за ними стоит отправиться в далекие путешествия.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2021-04-04; просмотров: 57; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 34.205.246.61 (0.075 с.)