По указу от 23 августа 1991 Г. N 79 «о приостановлении деятельности коммунистической партии рсфср»

В Постановлении Конституционного Суда пункт 2 данного Указа признан соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года. Это, по сути, означает, что 23 августа 1991 года Президент действовал в рамках своей компетенции. Между тем он нарушил порядок приостановления деятельности политической партии.

Президент Российской Федерации наделен полномочием объявлять в соответствии с законом чрезвычайное положение и принимать надлежащие меры по его обеспечению, в том числе приостанавливать деятельность политических партий. Допуская такую возможность, статьи 23 и 25 Закона РСФСР «О чрезвычайном положении» связывают его с определенными условиями: такая акция возможна, во-первых, если деятельность партии после объявления чрезвычайного положения препятствует нормализации обстановки, во-вторых, после соответствующего ее предупреждения, в-третьих, лишь в качестве дополнительной меры.

23 августа 1991 года в Российской Федерации в установленном порядке чрезвычайное положение не было объявлено. Напротив, 22 августа 1991 года провозглашенное ранее так называемым ГКЧП чрезвычайное положение было отменено Указом Президента СССР. Имела место сложная, противоречивая ситуация, которая, однако, не была оформлена как чрезвычайное положение и не могла служить обоснованием для выхода Президента Российской Федерации за рамки своих полномочий. Это важно подчеркнуть, ибо чрезвычайное положение как определенный правовой режим и чрезвычайная ситуация (обстановка) как фактическое состояние общественных отношений — понятия отнюдь не тождественные. Соответственно, Президент Российской Федерации не мог действовать применительно к сложившейся ситуации точно так же, как он действовал бы в условиях чрезвычайного положения.

Правомерность приостановления деятельности КП РСФСР не может быть обоснована и ссылкой на Закон СССР от 2 апреля 1990 года «Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан и насильственное нарушение единства территории Союза ССР», которым Президенту СССР предоставлялось право приостанавливать деятельность политических партий до принятия решения Верховным Судом СССР. Этот Закон имел строго очерченные пределы действия, мог быть применен лишь в целях пресечения национально-сепаратистской деятельности партий, направленной на дискриминацию граждан по признаку национальной принадлежности, языка, вероисповедания, а также в случае насильственного нарушения единства территории Союза ССР. Норма статьи 2 данного Закона не может быть истолкована как основа для применения института приостановления деятельности политических партий, поскольку в Законе СССР «Об общественных объединениях» такая мера не предусматривалась, она содержалась лишь в законодательстве о чрезвычайном положении.

Иные нормативные предписания о возможности приостановления деятельности политических партий в Конституции и законодательстве как отсутствовали тогда, так отсутствуют и в настоящее время.

Признание Конституционным Судом пункта 2 Указа Президента от 23 августа 1991 года соответствующим статье 4 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года некорректно, поскольку эта статья не определяет компетенцию высшего должностного лица, а формулирует общую норму — принцип. Она обращена ко всем субъектам конституционно-правовых отношений, предписывает им совершать лишь правомерные действия. Президент в равной с другими государственными органами, должностными лицами мере обязан действовать в соответствии с Конституцией и законами Российской Федерации, а не по своему усмотрению. Статья 4 Конституции не дает Президенту права с целью обеспечения государственной и общественной безопасности, прав и свобод граждан и т. д. выходить за пределы установленных законом полномочий, руководствоваться не законом, а целесообразностью.

Не меняет этого вывода и ссылка в Постановлении Конституционного Суда на пункт 5 статьи 72 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, определявшей сферы и предметы ведения Российской Федерации исходя из того, что она являлась республикой в составе Союза ССР, а полномочия РСФСР как суверенного федеративного государства осуществлялись ее высшими органами государственной власти и управления. Установленная этой статьей производность компетенции высших органов государственной власти и управления от полномочий государства не означает, что все органы в одинаковом объеме осуществляют полномочия государства. Последующее конституционное разграничение этих полномочий по ветвям власти и распределение по уровням и видам высших государственных органов призвано обеспечить четкое разделение функций и полномочий между всеми властвующими субъектами государства, предотвратить вмешательство в юрисдикцию друг друга.

В Постановлении Конституционного Суда правомерность действий Президента подтверждается пунктом 11 статьи 121.5 Конституции Российской Федерации, согласно которому он полномочен принимать меры по обеспечению государственной и общественной безопасности. Однако это не является исключительно прерогативой Президента: такие меры вправе принимать и законодательная, и судебная власти в пределах собственных (неодинаковых по объему) полномочий, своими средствами и методами. Президент может использовать не любые, а лишь определенные меры, которые предусмотрены законом и входят именно в его компетенцию. Приостановление деятельности политической партии в обычных условиях не входит в перечень полномочий Президента, предусмотренных Конституцией и законами Российской Федерации.

Таким образом, приостановление Президентом деятельности КП РСФСР не основано на Конституции и действующем праве, осуществлено им с превышением полномочий, в нарушение принципа разделения властей.