Глава 2. На восточном фронте без перемен

«До увольнения осталось 129 дней!!! Во славу ёбаного “Острия копья”!!!»

 

Для обратного отсчёта использовалась старая, явно кем-то выброшенная школьная доска, которая висела на одной из стен в глубине чёрного, выцветшего от дождей ангара.

Шин оторвался от планшета и поднял глаза на шутливую надпись, выведенную разноцветными мелками. В ней была ошибка — на самом деле оставалось 119 дней. Отсчёт вёл Куджо. Каждое утро, с самого первого дня службы, он неизменно писал на доске новое число.

Десять дней назад Куджо погиб.

Шин мельком взглянул на остановившийся отсчёт и вернулся к отчёту о техническом обслуживании. Убедившись в том, что его джаггернаут уже отремонтирован, он отправился к нему в другой конец ангара мимо рядов спящих машин.

Внешность Шина с первого взгляда выдавала его цветное происхождение: кроваво-красные зрачки, как у всех Пиропов, и угольно-чёрные волосы — отличительная черта Ониксов. В жилах юноши смешалась кровь аристократических родов из числа Руберов и Аквил.

Благородные черты лица омрачались неестественным для его возраста равнодушным выражением и отдавали холодом. Худощавое телосложение и белоснежная кожа напоминали о высоком происхождении — предки Шина были аристократами во времена бывшей Империи. Он был одет в камуфляжную форму пепельно-песочного цвета — на восточном участке фронта преобладали леса, равнины и болота, но пилотам выдавали только ту экипировку, которая лежала в республиканских запасах годами. На шее, под расстёгнутым воротником виднелся небесно-голубой шарф. Это была недопустимая для служащего вольность, но отчитать его за неподобающий внешний вид было некому.

Ремонтные работы были в самом разгаре, и отовсюду доносился шум механизмов, который сопровождался раздражающе громкими переругиваниями рабочих. На площадке перед входом кто-то играл в баскетбол с изменёнными правилами — два на два. Судя по воплям болельщиков, игра пользовалась популярностью. К общей какофонии примешивались звуки расстроенной гитары — кажется, это была какая-то старая песня из аниме. Сидевший в открытой кабине джаггернаута Кино листал порно-журнал. Заметив Шина, он поднял руку.

Они находились на передовой, но сегодня обошлось без сражений, так что весь персонал базы наслаждался относительной свободой.

Строго говоря, сегодня процессоры должны были патрулировать прилегающие территории — по крайней мере так гласил отчёт, который Шин подал куратору — но на деле патрули никогда не собирались. В теории, патрулирование и впрямь было крайне важной частью военных обязанностей, но в этом подразделении никакого толку от него не было. Несколько человек выразили желание прогуляться и отправились в руины ближайшего города, чтобы пополнить запасы, в то время как остальные охраняли базу (а именно: занимались готовкой, уборкой, стиркой, работали на поле или кормили цыплят на заднем дворе) и просто проводили время в своё удовольствие.

Шин услышал яростный топот сапог, явно спешащих в его направлении, и весь ангар сотрясся от оглушительно резкого крика, способного напугать даже танк.

— Шин! Шин’эй Ноузен! Сколько можно тебе повторять, ублюдок?!

Кино с проворностью таракана вылез из кабины и забился в самый тёмный закуток. Шин невозмутимо ответил:

— Что ещё?

— Что ещё? Я тебе покажу, что ещё, Могильщик! Да ты!..

Человек, что теперь нависал над ним словно Цербер, относился к команде технического обслуживания. Ему было около пятидесяти, в его угольных волосах уже виднелась седина, на голове поблёскивали солнечные очки, а рабочий комбинезон был заляпан маслом.

Командир обслуживающей бригады «Острия копья», Лев Альдрехт. Шину было 16, и он уже считался старшим поколением процессоров, но Альдрехта можно было смело записывать не просто в старшие, а в самые настоящие старики, так как он был одним из немногих оставшихся со времён первого призыва 9 лет назад.

— Какого хрена твой джаггернаут оказывается разломанным в хлам после каждой вылазки?! Привод с глушителем опять на соплях, сколько раз я тебе уже говорил, что подвеска слабая, и нужно быть осторожнее, а?!

— Извини.

— Думаешь что сможешь отделаться извинениями?! Я у тебя не извинений прошу, я прошу, чтобы ты меня услышал наконец! Если будешь так продолжать, то скоро сдохнешь! У меня не хватает запчастей, так что я даже починить ничего не смогу до следующего пополнения!

— Запасной джаггернаут…

— Аа, ну конечно, у командира эскадрона в запасе есть второй джаггернаут специально для того чтобы каждый раз уделывать первый! Плевать на остальных процессоров, пускай их чинят в три раза чаще! Да, ваше величество?!

— Сословная система Республики была упразднена 300 лет назад, в ходе революции…

— Я-то смогу снова запустить твою машину, дерьма кусок. Но для того чтобы починить всё, что ты наворотил, понадобится ещё один джаггернаут для запчастей, а у меня его нет, и я ничего не могу с этим поделать. До пополнения ещё несколько дней, и за это время у тебя вполне может что-нибудь отвалиться во время очередной вылазки! Что тогда будешь делать, а? Молиться? Может, попросишь, чтобы следующую атаку перенесли на сто лет, или закажешь гору металлолома, а?!

— Файд должен был собрать обломки джаггернаута Куджо, — равнодушно произнёс Шин.

Альдрехт на мгновение замолк.

— В принципе, в машине этого парня наверняка найдутся нужные мне детали… Можно попробовать соорудить из нескольких поломанных джаггернаутов один. Эй, а ты к этому как вообще? Ну, что у тебя будут детали из машины погибшего.

Шин немного наклонил голову и легко похлопал ладонью по корпусу своего джаггернаута, «Могильщика». Чуть ниже фонаря кабины был нарисован его знак — маленький безголовый скелет с лопатой в руках.

На лице Альдрехта появилась печальная улыбка.

— Уже не впервой, да, Могильщик?

Шин кивнул, стиснув зубы, и перевел взгляд на безбрежную весеннюю равнину, раскинувшуюся за поднятыми рольставнями ангара.

Лазурное небо было девственно чистым, без единого облачка, словно оно поглощало всё, что поднималось в воздух, и от этого наполнялось яркими красками, становясь всё выше и глубже. Внизу раскинулось поле, украшенное мозаикой из голубых васильков и свежей зелени — огромное кладбище, усеянное дремлющими останками сотен тысяч «восемьдесят шесть».

Им не суждено было попасть в могилу. Хоронить несуществующих бойцов строго запрещалось, как и подбирать их тела.

Свиньи в человеческом обличье не имели права оплакивать павших товарищей и не могли получить покой даже после смерти. Таковы были законы мира, построенного на их родине 9 лет назад.

— Этот Куджо, его ведь разорвало на куски?

— Да.

Он подорвался на кустарной пехотной мине — издали принял начинённый взрывчаткой каркас с муляжами конечностей и головы за раненого солдата. Это произошло вечером, во время операции по спасению раненых.

— Это хорошо. Он наверное смог пойти дальше, как думаешь?

— Возможно.

Шин не верил в ад или рай, но надеялся, что Куджо смог уйти куда-нибудь далеко отсюда.

Альдрехт широко улыбнулся.

— Повезло ему, погиб под твоим командованием… Этим ребятам тоже…

Мяч пролетел через дырявую сетку, и ангар разразился радостными воплями. Со стороны фермерского поля на задворках к звукам гитары добавился нестройный хор голосов.

Такого не увидишь ни в каком другом подразделении, и Альдрехт это знал.

Жизнь от вылазки к вылазке. Ежедневные патрули Легиона, говорящие о надвигающейся атаке. Нервы как натянутая струна, постоянное волнение и страх, в каждой битве гибнут товарищи. Все силы уходят на то, чтобы пережить сегодняшний день, и ни о каких удовольствиях или повседневных делах не может быть и речи.

И всё же, эти приговорённые к постоянным нападениям солдаты думают сейчас о чём угодно, но только не об опасности.

—...Это всё благодаря тебе, Шин. Благодаря тебе они могут так себя вести.

— А ещё благодаря мне другим процессорам приходится в три раза чаще чиниться.

Альдрехт протяжно хмыкнул и окинул Шина насмешливым взглядом из-под очков. Тот только пожал плечами.

— Мдаа, ну ты и… когда ты уже начнёшь понимать, всерьёз я говорю или нет.

— Даже если так, мне действительно стыдно. Я просто не подаю вида…

— Дурачина. Поддерживать вас, засранцев, в живом состоянии и возвращать на базу — главная задача нашей бригады. И мне плевать, сколькими машинами ради этого придётся пожертвовать или сколько часов за починкой провести!

Выпалив последнюю фразу, Альдрехт смутился и отвёл глаза.

—...Так это… Я слышал, что куратора опять сменили. И что, как тебе новый?

Повисло молчание.

— …Ммм…

— «Ммм» — это что?

— Ну вот примерно такие впечатления у меня и были.

Кураторов сменяли так часто, что он уже не замечал разницы. Кроме того, парарейд изначально был устроен таким образом, чтобы процессор не осознавал присутствие куратора.

Некоторые кураторы добровольно отказывались от выполнения своих обязанностей, а иногда их работа блокировалась «Подёнками». Штаб находился слишком далеко и не мог управлять войсками постоянно, так что процессоры давно научились не рассчитывать на помощь кураторов и в принципе не обращали на них внимания.

В конечном итоге, обязанности кураторов свелись к наблюдению за процессорами. Специальный ошейник позволял в любое время и в любом месте подключиться к сознанию солдат, проследить за их словами и поведением и устранить потенциальных бунтовщиков. Кураторы превратились в простых надзирателей.

Вспомнив своё не слишком активное общение с начальством в течение последней недели, Шин приоткрыл рот. Новый куратор принёс как минимум одно изменение.

— Бумажной работы стало больше. Судя по всему, мне теперь придётся постоянно сочинять отчёты о патрулировании.

— Даа, Шин, только у такого наглого говнюка как ты могло хватить смелости посылать им один и тот же отчёт пятилетней давности. Потому что не читают…

Он не менял даже даты и названия, а в результатах писал полную ерунду, потому что патрулей попросту не было. При всём этом его ни разу не уличили в обмане — пока не появился новый куратор. К такому Шин определённо не был готов.

«По-моему, вы ошиблись и выслали мне старый документ». Он вспомнил этот вежливый тон и высокий, словно звон серебряного колокольчика, голос и тихо вздохнул. «Это просто невнимательность, бывает», — и следом беззаботный смешок, от которого веяло доброжелательностью и теплотой.

— В день назначения куратор связалась с нами по парарейду, чтобы поздороваться. Заявила, что хочет узнать нас получше, а потому отныне каждый день в одно и то же время у нас будут беседы. Среди республиканских военных такое нечасто встретишь.

— Аа, честный человек, значит. Таким тяжело живётся. К сожалению.

В этом мире справедливость и идеалы не значили ничего.

—...Угу.

Шин, словно услышав оклик, внезапно перевёл взгляд на весеннее поле, видневшееся вдали.

 

— Та-даам! Самая настоящая «мерзкая свинья, обитающая за пределами Гран-Мюр»!

— Плохая шутка, Харт, — раздражённо выпалил Сео.

Они находились на кухне в зоне бараков. В наполненной до краёв огромной кастрюле булькало ягодное варенье. Сео вызвался за ним присмотреть и теперь, как обычно, рисовал что-то в своём скетчбуке. Он был из Джейдов, о чём говорили нефритово-зелёные глаза и золотистые волосы. Маленький рост и хлипкое телосложение никак не выдавали того, что в этом году ему должно было исполниться 16.

Харт — один из медноволосых Рубисов — притащил тушу огромного кабана. Положив её под дверью, ведущей в задний двор, он комически расставил руки, словно ожидая реакции публики, но обескураженный тон товарища по эскадрону заставил его почесать затылок. В конце концов, Харт не поленился и отправился в ближайший лес на охоту, хоть никто его об этом и не просил.

— Ммм, не на это я рассчитывал. Вообще-то, ты должен был засмеяться.

— А мне стало не по себе… ну да ладно.

Отложив скетчбук, Сео подошёл ближе и внимательно осмотрел добычу. Зрелище было впечатляющее. Без помощи джаггернаута тут явно не обошлось, но даже при этом добыть такого большого монстра в одиночку явно было нелегко.

— Да он просто огромный!

Харт улыбнулся так, словно давно ждал этих слов.

— Правда же, ну?! Сегодня вечером устроим барбекю! Надо позвать Райдена — где он, кстати?.. И Анжу. Я с кем-нибудь договорюсь, чтобы меня подменили на ужине.

— Ээ, сегодня сможет только Шин. Райден отправился в город за припасами. Анжу отвечает за стирку, а остальные девчонки отправились вместе с ней.

Харт быстро взглянул на Сео.

— И когда они ушли?

— Вроде бы… сразу после завтрака.

— Так сейчас уже обед.

— Ну да.

— …

Сколько бы ни скопилось белья от всех обитателей базы, стирка никак не могла занять всё утро, особенно если делать это вшестером.

Кроме того, стирали обычно снаружи, на берегу реки, а сегодня погода не по-весеннему жаркая.

Харт засуетился.

—...Так, значит, они купаться пошли! Прямо сейчас на речном побережье разворачивается райское зрелище?!

— Если будешь продолжать в том же духе, то попадёшь прямиком в настоящий рай. Это я предупреждаю. Все они взяли с собой оружие.

Харт тут же посуровел. Сео сделал глубокий вдох, чтобы сосредоточиться, и помешал содержимое кастрюли деревянным черпаком. Решив, что всё готово, он ещё раз проверил, насколько хорошо выварились ягоды, и выключил огонь.

Не успел он накрыть варенье крышкой, как включился парарейд.

В затылок каждого солдата было вживлено рейд-устройство, а в ухо — информационный блок в виде каффа¹, при помощи которого можно было переключаться между собеседниками и изменять или записывать данные. Оба устройства начали источать иллюзорное тепло, и Сео дотронулся до каффа кончиками пальцев, чтобы переключиться на режим приёма.

— Активировать. Кхм…

Его зелёные глаза мгновенно приобрели серьёзное выражение. Стоявший рядом Харт тоже перестал улыбаться и одной рукой прижимал кафф к уху. Обменявшись взглядами, они обратились к общему собеседнику.

— Шин. Что случилось?

 

На берегу довольно полноводной реки, неподалёку от площадки для стирки, шесть представительниц женской части эскадрона «Остриё копья» весело плескались в воде.

— Кайе, ты чего? Хватит стоять столбом, иди сюда!

Это был голос Крены, которая оторвалась от игры в догонялки, чтобы подбодрить свою боевую подругу, в нерешительности застывшую у кромки воды. Каштановые, характерные для Агатов, волосы Крены были подстрижены в короткий боб, а золотые, как у кошки, глаза свидетельствовали о родстве с Топазами.

Она сняла военную куртку и повязала её вокруг бедёр, оставшись в одной оливково-серой майке с круглым вырезом. Одежда не прикрывала крутой изгиб её талии, но Крена этого не стеснялась — вокруг были только девушки.

— Нет, знаешь, я тут подумала и… как-то мне неудобно…

Черноволосая и черноглазая, как и все Ориенты, Кайе отличалась хрупким телосложением и кожей цвета слоновой кости. Несмотря на мужскую манеру речи, выглядела она женственно. Намокшая майка плотно облегала фигуру, и, судя по покрасневшим щекам, это довольно сильно её смущало. Волосы были собраны в длинный конский хвост, напоминающий украшение рыцарского шлема, и спадали в ложбинку между ключицами — в общем, весь её внешний вид был довольно привлекательным.

— Ну, то есть, хорошо ли это… Ну, что мы тут купаемся, пока остальные… Ох!

Анжу окатила подругу водой. Её длинные волосы струились по спине и отливали голубоватым серебром. Анжу не сняла куртку, но расстегнула молнию до самого пупка, что было довольно смелым жестом для такой, в общем-то, скромной девушки. Цвет волос говорил о родстве с Адуляриями, но среди далёких предков Анжу были также и Селесты, которые дали её глазам бледно-голубой оттенок и тем самым записали её в ряды «восемьдесят шесть» — Республика признавала только чистокровных белых, без вкраплений других рас.

— Кайе-тян, ты слишком серьёзная. Успокойся, мы ведь уже закончили стирку.

Вокруг тут же поднялся гам из женских голосов.

— Шин ведь тоже всё понял и разрешил нам…

— Ох, наконец-то жара, я впервые за долгое время посмеялась…

— Если подумать, то он не так уж плох, наш командир в железной маске…

Взглянув на Крену, Анжу неожиданно рассмеялась.

— Крена, прости, я совсем не подумала! Сегодня ведь ни у тебя, ни у Шина не было никаких обязанностей — надо было воспользоваться шансом и оставить вас одних.

Крена тут же зарделась, словно её застали врасплох.

— Ч-что за чушь! Не понимаю, о чём ты говоришь!

— И что ты только в нём нашла, по нему никогда нельзя определить, о чём он думает.

— Потому это и чушь!

— Кстати, Кайе-тян, а ты что думаешь?

— Насчёт Шина? Хм. Я думаю, что он неплох. Вся эта скрытность и мужественность, мм…

— П-п-п-погоди, что ты сказала, Кайе?!

Крена казалась абсолютно сбитой с толку, и Кайе подавила улыбку. Вот уж действительно, всё на лице написано. — Ну а что. Раз все к нему так равнодушны, то почему бы мне не попробовать с ним закрутить? Да хоть бы и сегодня вечером! Знаете, есть такая старая восточная традиция, называется «ёбаи»²...

— Ч-что, Кайе?! Я… не то чтобы мне нравился Шин, но это… мне кажется, что это нехорошо! Подумать только, выдаёт себя за скромницу Ямато Надэсико³, а сама…

Крена окончательно смешалась, и девушки хором воскликнули:

— КРЕНА, ЭТО ТАК МИИИЛО!!!

Поняв, что её подловили, Крена на мгновение замешкалась, а потом выкрикнула:

— Ах вы!..

— Ух-ох, ну ничего себе.

Из зарослей позади донеслось шуршание, и следом показалась высокая и худощавая фигура Дайи. Белокурые волосы и голубые глаза — как у всех Сапфиров.

Дайя был парнем.

— Кья!!!

Попав под обстрел из сверхзвукового оружия со стороны ближайшей представительницы слабого пола (это оружие, к слову, с рождения есть у всех девчонок) и увернувшись от брошенного в его сторону камня, Дайя поспешил снова скрыться в зарослях.

— Эй! Кто это там кидается? Я чуть было не…

— КЬЯЯЯ!!!

Одиночный выстрел превратился в ковровую бомбардировку, и Дайя окончательно замолк.

Пока остальные девушки в спешке одевались, Анжу заглянула в заросли.

— Так что ты хотел, Дайя-кун?

— Может, всё-таки поинтересуетесь у Крены, всё ли с ней в порядке после этих ваших «мииило»?

— Всё под контролем, Дайя-кун, — подчёркнуто холодно ответила Анжу.

— Ах, прости, я не прав, прекрати этот равнодушный тон, иначе я расплачусь…

Застегнув воротничок на липучке, Кайе окинула взглядом остальных девушек, убедилась, что все уже одеты, а затем произнесла:

— Фух. Можешь выходить, Дайя. В чём дело?

— Кха-кха. Торжественно сообщаю, что с сегодняшнего дня я начал подрабатывать курьером.

Судя по всему, он пришёл чтобы передать какое-то сообщение. Крена, чья женственная фигура вновь скрылась под военной формой, надула губы.

— Вообще-то, для этого есть парарейд. Зачем надо было сюда тащиться?

Дайя быстро почесал голову.

— Если бы я связался с тобой по парарейду, пока вы занимались глупой женской болтовнёй, то неудобно было бы и тебе, и мне — особенно, если бы я попал прямо в разгар обсуждения твоих любовных привязанностей. «Я люблю Шина...» — и так далее…

— Что!..

Услышав, как Дайя спародировал её совсем не свойственным ей сладким придыхательным тоном, Крена покраснела до ушей. Кайе и все остальные тут же подхватили:

— Ну, я не могу сказать ему спасибо за то, что он подсматривал, но в остальном он прав.

— Мы повеселились, а вот Крене-тян и впрямь было неловко…

— Тем более, она действительно так сказала.

— Да уж. А если бы Шин решил связаться по парарейду как раз в этот момент и услышал бы такое! Я бы на это посмотрела!

— Ох, Крена, забудь ты о Шине. Этот шинигами в железной маске вообще не способен на эмоции, и это совсем не мило!

— Ааааа, я такого не говорила!! Перестаньте!

— КРЕНА, ЭТО ТАК МИЛО!!!

— Вы все просто придурки, аааа!!!

Окончательно выйдя из себя, Крена кричала сразу на всех, включая Дайю.

Содрогаясь от смеха, Кайе наконец спросила:

— Так что за сообщение?

Дайя тут же изменился в лице.

— Аа. Оно от Шина.

После этих слов все девушки разом посуровели.

 

Не хлебом одним будет жить человек⁴.

Несколько тысяч лет назад так сказал один одиозный деятель, выдававший себя за спасителя, но всё же в этом есть истина. Человек не может без сладостей, кофе, музыки, игр и прочих удовольствий. Впрочем, белым республиканским свиньям это явно было неведомо, и заброшенные ими в пекло солдаты питались только самым простым кормом, как какой-нибудь скот.

С другой стороны, без ежедневной кормёжки им было не выжить.

— Так вот, Файд. В этом и заключается вопрос.

Уже в который раз они прочёсывали руины города в поисках складов с непортящимися продуктами, запущенных огородов с домашними овощами, одичавшего скота и развлекательных предметов.

Расчистив от завалов небольшой участок городской площади, заместитель командира Райден расставлял на бетонной поверхности привезённые с базы банки с синтетическими продуктами. Почётное место среди них занимала банка с консервированным хлебом, которую удалось добыть из стратегических запасов на складе местной администрации. Райден был высок, крепок и носил старую, застиранную до дыр полевую форму. Короткие волосы стального цвета, характерные для Айзенов, обрамляли заострённое грубоватое лицо.

Напротив сидел его старый друг, падальщик… Во время боевых действий он сопровождал джаггернауты и снабжал их дополнительными патронами и энергопакетами. К квадратному корпусу падальщика крепились четыре короткие ножки, что придавало ему несколько неуклюжий вид. Оптический сенсор в виде линзы был направлен на предметы перед Райденом.

— Что из этого мусор?

— Пип.

Файд стремительно выдвинул вперёд телескопические конечности и отбросил банки с синтетической едой.

Проследив за тем, как белая груда банок проделала в воздухе дугу, Райден набросился на оставшийся хлеб. Даже дрон понимал, что из этого мусор. Могут ли белые свиньи, спокойно называющие это синтетическое вещество кормом, опуститься ещё ниже?

Для того чтобы обеспечивать «восемьдесят шесть» всем необходимым прямо на месте, в каждом концентрационном лагере и на каждой военной базе был свой завод по производству синтетической еды, а также автономная промышленная фабрика.

Из-за стены к этим заводам и фабрикам вели подземные кабели, благодаря которым можно было подавать энергию и менять производственные настройки. Такая высокотехнологичная и автономная система снабжения может показаться расточительной, и всё же она была разработана белыми специально для тех, кого теперь без всякого стеснения звали «свиньями». Количество производимых таким образом товаров едва покрывало минимальную в них потребность, а синтетическая еда почему-то напоминала пластид и отличалась на удивление омерзительным вкусом.

Именно по этой причине Райден и находился сейчас здесь, среди затерянных в тумане руин города, который был брошен девять лет назад, но в котором ещё можно было найти достойную еду. К счастью, в его подразделении не было нужды в патрулях, а потому у солдат оставалось достаточно времени и энергопакетов, чтобы исследовать руины и даже брать с собой джаггернауты для перевозки найденного.

— Итак, Файд. Вот это — мусор, и он нам не нужен. Ты должен найти как можно больше всего полезного, включая нормальную еду, и отвезти это на базу.

— Пи.

Райден поднялся с корточек и отправился в путь, Файд же поспешил вслед за ним, громко лязгая четырьмя конечностями. Падальщику было приказано обыскивать останки различной техники для сбора перерабатываемых материалов — их можно было использовать для производства снарядов — и вернуться на базу сразу после достижения полной загрузки. Приказ, который сейчас отдал Райден, был немного другим.

«Падальщик» — это прозвище для тех дронов, что пополняли запасы пилотов во время боёв, обыскивая останки джаггернаутов или таких же падальщиков. В мирное время они продолжали кружиться по местам сражений в поисках обломков, из-за чего и получили такое прозвище — никто из процессоров не звал их по-другому. Падальщики были надёжными союзниками в бою и значительно снижали риск остаться без боеприпасов или энергопакетов, но та жадность, с которой они набрасывались на останки своих же механических «товарищей», вызывала ассоциации только с трупоедами.

Файд вот уже почти 5 лет принадлежал Шину.

Они стали неразлучны с того момента, как юноша отыскал подбитого, но не окончательно сломанного падальщика после одного из боёв и притащил его на базу. В тот раз они оказались единственными выжившими.

Падальщики практически не были способны к обучению, а потому от них нельзя было ожидать высокоуровневой мысленной активности и, к примеру, чувства долга. Несмотря на это, Файд, по-видимому, ставил Шина на первое место в своём списке объектов снабжения и переходил вместе с ним из одного эскадрона в другой, а во время боёв не отходил от него ни на шаг. По сравнению с другими падальщиками, которые совсем не могли адаптироваться к окружающим условиям, такое поведение было невиданным и даже чем-то напоминающим преданность. Файд принадлежал к первой модели дронов подобного типа, запущенных на поле боя ещё в самом начале войны, так что можно было предположить, что его странности объясняются солидным возрастом и накопленным опытом.

В награду за годы отважных сражений и преданной службы Шин дал своему падальщику имя — Файд. Оно напоминало кличку собаки, вроде Почи или Широ… Да уж, у командира явно что-то не в порядке с головой.

— Пип.

— М?

Файд неожиданно остановился, и Райден обернулся.

Внимательно посмотрев туда, куда указывал оптический сенсор, юноша заметил огромное дерево, растущее посреди цветочной клумбы в тени кучи обломков. У его корней белели раздробленные кости человеческого скелета.

—...Аа.

«Так вот что он заметил», — подумал Райден и подошёл к останкам. Истлевшая военная форма. Раздробленная рука по-прежнему сжимает штурмовую винтовку, покрытую красной ржавчиной, на шее — опознавательный жетон на цепочке. Это не «восемьдесят шесть». Скорее всего, кто-то из солдат регулярной республиканской армии, который стал живым щитом и погиб девять лет назад.

Следовавший по пятам Файд снова издал электронный сигнал, означавший «может, что-нибудь забрать?» Шин настроил в своём падальщике дурную привычку отыскивать и приносить ценные вещи павших в перерывах между боями — сами тела забирать строго воспрещалось.

Задумавшись на секунду, Райден отрицательно покачал головой.

— Не нужно… Таких похорон ему будет достаточно.

Райден знал это дерево. Сакура. Они росли в дальневосточной части материка и по весне всегда покрывались цветами. В этом году по инициативе Кайе весь персонал базы уже выбирался на главную улицу города, чтобы прогуляться по цветущей аллее. Но эта сакура отличалась от всех, которые Райден когда-либо видел. Она обладала удивительной красотой, свойственной только тем деревьям, которые распускаются в день весеннего равноденствия. Бледно-розовые гроздья цветков были прекрасны, как полная луна, освещающая тьму.

Окинув взглядом древесную крону и подушку из цветов, на которой нашёл покой неизвестный солдат, Райден подумал, что ему совсем не хочется заключать останки в тёмную землю.

Хоть погибший и был Альба, он сражался до самого конца, а потому не заслужил скотского обращения.

Райден ненадолго склонился в беззвучной молитве. Стоило ему поднять голову, как кафф начал источать иллюзорное тепло.

— Всем членам прогулочной группы. Как слышно?

— Сео? Что случилось?

Голос был слышен настолько чётко, что казалось, будто его владелец стоит совсем рядом. Сообщение предназначалось тем, кто сейчас был в руинах, и Райден ответил за всех.

— Прогноз поменялся. Скоро будет дождь.

Райден тут же прищурился. Далеко на востоке, в небе над территорией Легиона, можно было рассмотреть крошечное пятно, которое легко пропустил бы любой, кто не обладал таким острым зрением, как заместитель командира. Пятнышко отливало серебристым цветом и постепенно расширялось.

Это были подёнки — дроны Легиона, по размеру и форме напоминающие бабочек. Подёнки могли поглощать и искажать радиоволны и видимое излучение, тем самым мастерски укрывая войска от радаров, а потому их появление всегда означало скорую атаку Легиона.

— Когда?

— Где-то через два часа. Ближайшая к нам группа объединилась с другой, что находилась позади. Наверное, запасы пополняют. Как закончат, будут здесь.

Хоть группа и была «ближайшей», рассмотреть её отсюда было невозможно. Тем не менее, даже несмотря на то, что все радары были уже заблокированы, Сео докладывал об обстановке в тылу Легиона так, словно видел всё своими глазами… Это явно были не его слова.

— Понял. Немедленно возвращаюсь... Чио, Крото. Вы всё слышали. Сбор у выезда на трассу 12.

— Вас понял.

— Сегодня отара опять без пастуха, так что обойдёмся малой кровью. Всё, конечно, зависит от их маршрута, но, думаю, можно устроить засаду в районе точки 304, ну и загнать всех сразу, — весело трещал Сео.

Раздав инструкции членам поисковой группы, Райден отправился к своему джаггернауту, стоявшему неподалёку. После слов Сео губы юноши скривились в ухмылке, напоминающей звериный оскал.

— Только овцы, значит? Постреляем как в тире.

Конечно, всё было не настолько просто, но столкновение с одинокими «овцами», способными только на элементарные боевые манёвры, всё же было во много раз предпочтительнее битвы с теми же овцами, но уже под контролем «пастуха». Так или иначе, от мысли о том, что серьёзных врагов не будет, становилось легче.

«Бог смерти нам сегодня благоволит...» — подумал Райден, но вдруг осёкся и нахмурился.

Интересно, что по этому поводу думает сам бог.

Красноглазый шинигами, что рыщет по полю боя в поисках потерянной головы.

 

Когда Райден со своей группой вернулся на базу, оставшиеся 18 джаггернаутов уже были подготовлены к бою. Сео стоял напротив своей машины прямо у входа в ангар и, завидев товарища, расплылся в хитрой улыбке, делавшей его похожим на шкодливого кота.

— Что-то ты поздно, Райден. Я уж было начал волноваться, что ты на мине подорвался.

— Не поздно. И прекращай эти шуточки по поводу мин.

— А. Извини.

Подорвавшийся на пехотной мине Куджо стал третьим погибшим за два месяца существования этого эскадрона.

Процессоры гибли очень часто. На фронт призывали более 100 000 новичков ежегодно, а ещё через год из них оставалось не более тысячи. И всё же, эти потери были не сравнимы с тем, что пережили родители нынешних солдат, которые сражались с врагом без всяких машин, в ближнем бою. Вооружившись старыми противотанковыми гранатомётами или взрывчаткой, люди просто бросались на машины Легиона — это была единственная возможная тактика. Говорят, что смертность тогда была настолько высокой, что за один день могло погибнуть более половины от всех воевавших на фронте.

По сравнению с ужасами тех времен, потери этого эскадрона были попросту крохотными, но всё-таки они находились в авангарде, на поле самых ожесточённых битв.

Ни одно сражение не обходилось без потерь.

Но только к смертям никто никак не мог привыкнуть.

— Что, уже собрались? Внимание.

При звуке этого тихого, но хорошо слышного даже издалека голоса все члены эскадрона разом встали по стойке смирно.

Шин возник так же внезапно и незаметно, как появляется на небе луна. Он стоял напротив только что законченного плана операции, начерченного на прозрачной оболочке, снятой с карты первого района военных действий.

Он был бледен и одет в старую камуфляжную форму песочного цвета с капитанскими лычками.

Повязанный на шее голубой шарф, с которым Шин никогда не расставался, был одной из причин, по которой он получил своё печально известное прозвище.

Шинигами явно старался спрятать свою шею.

— Докладываю об обстановке.

Алые глаза командира застыли в ледяном равнодушии, и в них отразились стоявшие напротив бойцы.

После лаконичного, но очень чёткого инструктажа, во время которого Шин рассказал о количестве врагов, планируемом маршруте и тактике, процессоры начали рассаживаться по своим джаггернаутам. Всем пилотам было около 15-20 лет, и в их лицах и телах ещё читались детские черты.

Забросив последние дефицитные запчасти в дальний угол кабины, пилоты пробуждали свои джаггернауты от короткого сна. Всего их было 21.

Автономный беспилотный бронированный боевой механизм на нескольких опорах с возможностью ручного управления, М1А4 «Джаггернаут».

Четыре длинных и тонких членистых опоры. Маленький корпус, выполненный в форме куколки какого-то насекомого. Светло-коричневая обшивка, по цвету напоминающая старые кости и служащая для защиты пилота. Два дополнительных тяжёлых пулемёта для ближнего боя, пара крюков «кошка», в задней части — гладкоствольная 57-мм пушка.

В целом, джаггернауты были похожи на пауков-охотников, но два дополнительных оружия спереди и главная пушка на спине скорее напоминали клешни и хвост скорпиона. Эти машины могли стать как незаменимыми союзниками, так и последним пристанищем «восемьдесят шесть».

Шин открыл глаза. Он находился в тесной кабине джаггернаута, спрятанного в тени руин церкви покинутого города — эта позиция хорошо подходила для засады.

Зона обстрела проходила по главной улице, окружённой несколькими отрядами, находившимися в засаде. Они были распределены таким образом, чтобы их линии огня не пересекались. Первый отряд Шина и третий отряд Сео должны были принять на себя первый удар, в то время как Райдену (второй отряд) и Кайе (четвёртый отряд) был отдан приказ сдерживать огонь врага. Эти две связки расположились по левой и правой стороне улицы. Вооруженный фугасной артиллерией пятый отряд под руководством Дайи и шестой снайперский отряд Крены прикрывали всех остальных и располагались в самом конце улицы.

Бросив взгляд на оптический экран с низким разрешением, Шин прищурился, пытаясь разглядеть количество вражеских машин и их боевой порядок.

В кабине джаггернаута, как и в любой боевой машине, было множество переключателей и датчиков состояния жидких кристаллов, а также рычаг управления. Единственной особенностью джаггернаута было то, что фонарь его кабины был выполнен не из пуленепробиваемого стекла, а обычной обшивки корпуса, так что пилот абсолютно не мог видеть, что происходит снаружи. Ориентирование происходило при помощи трёхмерного оптического экрана и информационного голографического окна, но это не помогало усмирить клаустрофобию и боязнь темноты. Пилоты часто называли свои кабины «гробами».

Как и ожидалось, вражеские войска маршировали в хрестоматийном порядке — ромбом. В авангарде шли разведчики, которые устраняли все непосредственные оборонительные меры, а за ними следовали подразделения из четырёх боевых единиц — по одному в каждом углу ромба. Всё точно как по учебнику. Хоть Легион и превосходил джаггернаутов числом и уровнем технологий, на этот раз в его войсках не было дронов, способных на искусные манёвры, а потому их передвижение было относительно легко предсказать.

Подавление противника огневой мощью — это стандартный приём, не меняющийся вот уже много лет, перед которым предсказуемость или непредсказуемость действий всегда уходит на второй план.