Здоровые желания и предпочтения

Чтобы излечить наши жизненные недуги, многовековая мудрость дала нам два основных рецепта для противостояния привязанностям. В самых общих словах, один метод состоит в том, чтобы избавиться от привязанности к миру, каковым мы его видим, дабы увидеть его таким, как он есть. Другой метод сосредоточен на том, как преобразовать привязанности в здоровые желания и в преданность Богу. Кен Кийс в своей книге предполагает, что мы можем перепрограммировать свои зависимости в предпочтения. Оба этих подхода к проблеме зависимости или привязанности, к проблеме отказа от них и их преобразования применимы к нашему пути исцеления. В один момент, возможно, лучше использовать одну стратегию, а в другой — другую. Я говорила о практике покорности. Давайте теперь исследуем метаморфозу наших привязанностей и зависимостей в здоровые желания и предпочтения.

Обратной стороной привязанности является любовь. Сколько раз нам приходилось путать одно с другим? Есть ли способ преобразовать наши привязанности и зависимости в любовь? Давайте вернемся к той идее, что сила, стоящая за нашими зависимостями, — это жажда целостности, единства с божественным. Наши духовные стремления по своему происхождению являются здоровыми и естественными побуждениями. Когда мы направляем это стремление в русло привязанностей и зависимостей, мы загрязняем его положительный потенциал. Перенаправляя эту жажду на «глубинное Я», мы начинаем двигаться в сторону исцеления и целостности. Открывая Дух, мы уничтожаем силу своей зависимости. Spiritus contra spiritum. Мы открываем источник любви и божественной творческой энергии. Мы заменяем наше стремление к еде, алкоголю, азартным играм, наркотикам и сексу любовью. Мы осознаем, что божественное от нас не сокрыто: это мы сами, из-за своих слепых привязанностей и зависимостей, отвернулись от Бога.

Когда мы направляем свою жажду целостности в русло привязанностей и зависимостей, мы чувствуем боль, зажатость и собственное загнивание. Когда же мы направляем ее к божественному истоку, ее потенциал расширятся, становится всеобъемлющим и творческим. На протяжении нашей карьеры алкоголика или наркомана наша зависимость занимала место Высшей Силы. Когда мы «касаемся дна», сила этой искаженной преданности уступает дорогу истинной и более могущественной силе божественного.

Вот одна индийская история о наркомане, пристрастившемся к опиуму. Этот человек, погрязший в своей зависимости, пришел к знаменитому гуру просить о помощи. На следующий день мудрый учитель, наряду с методами постепенного отвыкания от наркотика, дал этому человеку весы и кусочек мела. Он велел ему каждый день взвешивать этот кусочек мела и съедать ровно такое количество наркотика, сколько весил этот мел. Но учитель также велел наркоману каждый день, перед тем как положить кусочек мела на весы, писать им на доске имя Бога. Наркоман последовал совету гуру, и с каждым написанием имени Бога кусочек мела становился все меньше и меньше, пока не исчез совсем. К этому времени тяга к опиуму также пропала, и этот наркоман настолько сосредоточился на Боге, что сумел преобразовать свою зависимость от наркотика в упоение Богом.

Говоря об упоении Богом, давайте вспомним две вещи: во-первых, упоение Богом в этом контексте не означает духовной или религиозной зависимости, и, во-вторых, Бог — это не какая-то отдаленная и чуждая сущность, которая нам недоступна. Мы будем более подробно рассматривать привязанности и зависимости, касающиеся духовности и религии, в следующей главе. Короче говоря, когда мы касаемся преобразования наших зависимостей в здоровое желание духовности, мы не говорим в пользу замены одной зависимости на другую — на маниакальную привязанность к концепции Бога. Вера — это не слепое подчинение чему бы то ни было.

Преобразуя свои зависимости и привязанности в стремление к божественному, мы направляем свою жажду целостности в сторону изначальной цели. Мы открываем себя непосредственному переживанию чего-то гораздо большего, чем наше «ограниченное я», и становимся преданными той силе, которая стоит во главе всего. Мы обращаем свою волю и свою жизнь к источнику здоровья и творческой энергии, независимо от того, как мы называем эту силу, — Великим Духом, Христом, любовью, творческой энергией, Великой Матерью, природой Будды, «глубинным Я» или Высшей Силой. И хотя мы можем посвятить себя трансцендентному божественному, или священной силе, пребывающей за пределами нашей реальности, мы также принимаем во внимание имманентное божественное, или Бога, который внутри нас и вокруг нас.

Мистики и поэты говорили не только о здоровом стремлении к духу, но и о полезных и радостных мирских желаниях, таких, как желание действовать, основываясь на доброте, любви и понимании. Испытывая глубокое сочувствие к страданиям в этом мире, мы хотим помогать другим, способствовать облегчению их страданий. Мы желаем заботиться о себе, о своей семье, о друзьях и людях, которые с нами связаны, и обо всей земле. Мы стремимся быть честными и почтительными, чуткими к своим нуждам и к нуждам других людей. Мы желаем пользоваться дарами окружающего нас мира и наслаждаться его многообразием. В субботнее утро мы с энтузиазмом стремимся пораньше встать и выйти на прогулку, чтобы насладиться весенней свежестью. Когда наши дети делают первые шаги, мы желаем быть рядом с ними, чтобы поддержать их за руки, или, если кто-то из наших близких умирает, мы хотим быть рядом с ним, чтобы облегчить его переход в другое состояние. Все это — здоровые предпочтения, которые естественным образом возникают, когда мы расчищаем вокруг них все лишнее. Они были с нами всегда, но зачастую их скрывали и загрязняли наши шаблоны, обусловленные зависимостью, и не получившие признания личные проблемы.

 

В этой главе мы сделали обзор некоторых из качеств и средств исцеления и духовного пути. Любое описание процесса поиска себя, включая это, было бы по самой своей природе незаконченным. Становление на путь для каждого человека уникально и содержит свой набор нужд, характеристик и открытий. По этой причине хроника пути каждого человека поистине уникальна. Однако я убеждена в том, что каждому в этом путешествии в некоторой степени требуются смелость, преданность, чувство юмора, а также готовность выполнять работу.

 

 

Испытания и ловушки пути

 

 

Т  еперь наше духовное путешествие, или исцеление, принимает новый оборот: оно становится активным духовным поиском. У нас появляется ощущение цели, и мы пытаемся понять, как ее лучше достичь. Наслаждаясь первоначальными благами своего исцеления, мы даем себе обязательство день за днем продолжать этот процесс. Мы переживаем в себе и в своей жизни как маленькие чудеса, так и поразительные перемены. Наш ум наслаждается моментами кристальной ясности, и мы радуемся первым признакам внутреннего спокойствия. Порой наши сердца переполняет любовь к другим людям или благодарность за новую жизнь. Однако, несмотря на все эти блага, мы обнаруживаем, что, когда мы встаем на путь, жизнь отнюдь не сразу становится для нас сахаром, светом, вдохновением и блаженством.

И хотя духовный путь столь щедр и чудесен, он по своей природе также полон испытаний и трудностей. Как и любой другой аспект нашей повседневной жизни, он, как утверждают последователи Юнга, имеет свою теневую сторону. Эта тень — общая и естественная часть человеческого опыта. Некоторые люди, только что начавшие входить в сферы своей духовности, после того как обнаружили факт их существования, поначалу терпят бедствие. Они, возможно, читали книги, в которых описаны удивительные трансцендентные состояния, слышали рассказы о божественном вмешательстве и о сострадательных действиях, а также реагировали на притягательность таких понятий, как «просветление», «любовь», «блаженство», «покой» и «благодать». К сожалению, они обнаруживают, что, хотя духовная жизнь может включать в себя подобные переживания, она не всегда бывает светлой, доброй и легкой. Порой она может требовать от вас чрезвычайно многого и быть очень трудной.

Эта тень — удивительный образ. Представьте себе, что вы летним солнечным утром прогуливаетесь по сельской улочке, вдоль которой растут деревья. Если посмотреть вниз, можно видеть на дороге солнечные блики и пятна теней, отражения форм, изменяющихся с дуновением ветра. Вы продолжаете идти через эти солнечные отсветы и тени, воспринимая все изменения на пути как часть своего переживания. Этот образ справедлив для духовного пути и для всей нашей жизни. Они также состоят из кусочков света и тьмы. Мы чувствуем соблазн оценивать эти контрастирующие элементы зачастую потому, что нас больше тянет к легкости, а не к дискомфорту, к радости, а не к страданиям. Мы определяем одни стороны своей жизни как хорошие, а другие как плохие или, описывая свои чувства, переживания, людей и события, используем такие слова как положительное и отрицательное.

Разумеется, мы предпочитаем удобство неудобству и принимаем отнюдь не все, что к нам приходит. Однако многие обнаруживают, что суждения и ярлыки могут мешать. Привязываясь только к «положительным», светлым моментам жизни, мы отрицаем весьма реальные и жизненно важные части своего опыта. Духовные учителя, теологи и философы многие века пытались ответить на вопрос о таких противоположностях, как добро и зло, свет и тьма, инь и ян, высокое и низкое, положительное и отрицательное. Все эти противоположности существуют как часть человеческой драмы. Как мы должны их понимать? Что нам следует с ними делать? Как нам на них отвечать? Эти вопросы остаются открытыми.

Одно из предложений по поводу противоположностей, которое имеет для меня смысл, — это попытаться относиться к ним как к единому целому, как к его неотъемлемым частям, которые вносят в нашу жизнь динамику. «Отрицательные» моменты никуда не уйдут, ибо они являются частью игры, и нам вместо того, чтобы бороться с ними или сопротивляться им, возможно, было бы лучше изменить свое отношение к ним. Мы можем честно признать как трудности, так и приятные моменты нашей жизни, пройти через них, вынести из них уроки и сделать их частью самих себя. В этом и заключается испытание. Можем ли мы научиться воспринимать как единое целое «контрасты и мозаику» жизни, как это назвал Ральф Уолдо Эмерсон? Можем ли мы соединить в себе как приступы горя, так и блаженный экстаз? Эта позиция не означает, что мы должны слепо принимать нашу боль или страдания других. Это также не означает, что человек, переживший в детстве оскорбление, принимая реальность своей неприятной истории, должен верить, что разрушительные переживания для него хороши или необходимы. Скорее мы должны быть готовы признать все как есть, то есть и темную, и светлую стороны.

«Идя по духовному пути, ты то падаешь в собственных глазах, то поднимаешься, отряхиваешься, робко взираешь на Бога и делаешь следующий шаг», — размышлял Ауробиндо, ныне покойный индийский поэт, философ и духовный учитель. Когда мы открываемся новым возможностям, трудности и заблуждения на духовном пути — это естественные стадии развития для многих из нас. Некоторые люди в силу своего характера или из-за страха, незрелости и чувства бесполезности зацикливаются то на одних проблемах, то на других. Все мы периодически оступаемся и падаем. Это неизбежно и естественно.

Во-первых, вступая на духовный путь, мы продолжаем нести на себе груз нерешенных личных проблем. Мы несем на себе проблемы, связанные со своей самооценкой, с чувством вины и стыда, свои проекции, отрицания и логические обоснования. Мы тянем за собой свои склонности составлять планы и придумывать себе идеалы, а также необходимость в контроле и свои незалеченные раны. Если мы «коснулись дна» или пережили основательную капитуляцию, то, отбросив некоторые из своих масок и подпорок, становимся еще более обнаженными, чем прежде. В результате мы оказываемся лицом к лицу с реальностью повседневных чувств и событий без привычных буферов и отрицаний. Наше эго продолжает жить и благоденствовать, и оно очень хитро борется за свое существование. А в жизни по-прежнему остаются взлеты и падения, страдания и радости.

Мы обсуждаем эти трудности пути, поскольку они часто смущают и беспокоят нас. Более того, они — часть карты пути: откосы и ухабы, повороты и окольные пути, и о них полезно знать. Я познала их на своем опыте и видела как преодолевают их другие люди, практикующие «Двенадцать шагов», буддийскую медитацию и различные формы йоги, исповедующие христианство и иудаизм или выполняющие другие виды духовной практики. Есть много вариантов пути и много людей, идущих по пути. И давайте будем при встрече с этими поворотами пути поддерживать в себе чувство юмора и смирение. Когда я пишу об этом, я также имею в виду себя.

 

 

Заблуждения на пути

Давайте начнем с того, что определим для себя некоторые испытания, которые служат для того, чтобы нас запутать. Первое — это неумение различать духовность и религию. Эту путаницу можно обнаружить во многих духовных контекстах, включая товарищество «Двенадцать шагов». Многие люди, начинающие выполнять программу исцеления, выросли в семьях и в обществах, где провозглашалась формальная религиозная структура. Становясь старше, они уходили от участия в религиозной жизни и приходили к другим видам деятельности, включая те, которые развивали в них зависимость. Когда они доходят до предела с наркотиками, алкоголем, едой или отношениями, к ним приходит мощное переживание смерти и возрождения, которое зачастую открывает их к восприятию духовных измерений. Затем они вдруг оказываются на встречах групп «Двенадцать шагов» и слушают беседы о Боге, которые напоминают им то, на чем они были воспитаны. Или же они слышат молитвы и терминологию, которые им незнакомы и представляют чуждую им традицию. И они не знают, как все это в себе увязать.

В одной из предыдущих глав я уже касалась различия между духовностью и религией. Духовность как таковая относится к непосредственному столкновению с мистическими или надличностными сферами, с реальностями, которые, добавляя в нашу жизнь духовное измерение, придают ей смысл. Духовность не требует никакого посредничества религиозного авторитета. Это — наш непосредственный личный контакт с Богом, а не чей-то рассказ о божественном.

Духовность не имеет ничего общего со слепым следованием какой-либо вере или доктрине. Когда корреспондент из журнала «Тайм» брал интервью у К. Г. Юнга в последние годы его жизни, он спросил мудрого психиатра, верит ли тот в Бога. Юнг ответил: «Я не могу сказать, что я верю. Я знаю! У меня было переживание, что я нахожусь во власти чего-то, что сильнее меня самого, переживание того, что люди называют Богом».

И хотя в основу всех мировых религий легли непосредственные мистические переживания, со временем эти религии зачастую становились жесткими системами, связанными с догмами, иерархиями и политикой. Организованным религиозным группам отнюдь не всегда присуща духовность. Многие люди переживают подлинный контакт с Высшей Силой в церкви, синагоге и в других религиозных контекстах. Другие, подобно Юнгу, находят глубокую связь с Богом, постигая Бога вне организованного теологического контекста.

Еще одно распространенное заблуждение — это то, что Бог или Высшая Сила находится в стороне от нас. Кроме того, многие из нас воспитываются на тех религиях, которые указывают, что Бог не здесь, и используют в молитвах такие фразы, как «Отче наш, иже еси на Небесех!» В детстве многие из нас думают, что эти небеса находятся где-то в небе, и нам бывает интересно, увидим ли мы Бога, если поднимемся в небо по высокой лестнице? Многие недоумевают по поводу того, что мы никогда не можем обнаружить присутствия этого мужского принципа где-то вовне, хотя священники и священные тексты указывают нам, что только он может дать нам спасение. У нас возникает впечатление, что Бог не только отделен от нас, но и недосягаем. Мы приписываем чудеса, происходящие с нами в жизни, или избавление от зависимостей некой потусторонней силе, с которой мы не можем соприкоснуться. Эта позиция может даже мешать тесной и непосредственной связи с божественным, которое внутри нас и во всем, что нас окружает.

В наш век зримых и доступных религиозных лидеров, духовных учителей и гуру эта путаница может привести к серьезным проблемам. Многие люди становятся зависимыми от священников, миссионеров и учителей. Из-за большого скопления в нас чувства стыда понятие, что божественное существует вне нас, начинает брать над нами верх. И вот приходит некто, являющийся как бы посланником Бога, и мы пытаемся за него ухватиться, и, если преподанные им практики и учения пробуждают в нас вдохновение, нам начинает казаться, что мы нашли ответ. Но нам нужно что-то большее. Учитель порой даже может советовать нам «обнаружить Бога в себе» или говорить, что «когда мы поклоняемся гуру, мы поклоняемся своей Высшей Силе». Но мы не улавливаем сути.

Даже когда мы имеем дело с самыми просвещенными и нравственными учителями, наша привязанность к ним может привести нас к огромным страданиям. Мы настолько приковываем свой взор к посланнику, что утрачиваем суть самого послания. Мы путаем дорожный указатель с местом назначения. Мы становимся настолько поглощенными присутствием другого человека, что утрачиваем свою целостность. Мудрый и благоразумный учитель признает в этом неизбежную стадию духовного роста и сострадательно поможет нам направить внутрь себя преданность и любовь, которые мы направляем вовне. Духовный или религиозный лидер, отличающийся непорядочностью и продажностью, может использовать эту путаницу в своих интересах, чтобы обрести финансовую поддержку, сексуальный контакт или власть, что влечет за собой разрушительные последствия для его учеников.

Согласно тому, что я рассказывала на этих страницах, путеводная нить к Богу находится в каждом из нас. Бог присутствует в комнате, в которой я пишу эту книгу, а также в том месте, где вы ее читаете. Все мы божественны, равно как и мир, в котором мы живем. Несколько лет назад мне посчастливилось встретиться с матерью Терезой из Калькутты и понаблюдать за тем, как она работает в Индии. Я наблюдала, как она со спокойствием и любовью в душе каждое утро обходит ряды прокаженных, детей с ампутированными конечностями, умирающих и душевнобольных. Глядя на нее и слушая ее речь, я задавала себе вопрос: «Как она может выполнять свою работу в таких, казалось бы, трудных обстоятельствах?» Спустя некоторое время я стала понимать не только то, что она осознавала себя инструментом Бога, но также и то, что она была способна сквозь все окружающее видеть Бога. Она могла смотреть сквозь болезнь, разобщенность и смерть и общаться с тем, что она называла «Христом» в каждом человеке.

Еще одно заблуждение пути — это путаница между «ограниченным я» и «глубинным Я». Это различие мы обсуждаем на протяжении всей книги. «Ограниченное я» — это эгоистичное «я», которое ограничено материальной формой, личностью человека и отрезком жизни от зачатия до смерти. «Глубинное Я» — это творческая, неограниченная, вечная, свободная и всеобъединяющая сущность, общая для всех нас. Если мы путаем в себе эти два аспекта, то мы заблуждаемся. Я приведу вам пару примеров.

В прошлом десятилетии было популярным выражение «вы творите собственную реальность». Я слышала много вариаций на эту тему: «вы сами себе создали проблемы в отношениях с людьми или сами себе создали трудное детство, поэтому вы должны вынести из этого уроки», «вы сами выбрали себе семью», «вы сами создали себе болезнь». Когда у моей подруги Энн обнаружили рак груди, ей было едва за пятьдесят. В надежде получить поддержку и совет Энн открыто обсуждала свою болезнь с близкими людьми. Одна подруга, действуя из лучших побуждений, сказала Энн, что, согласно недавно прочитанной ею книге, Энн сама создала себе эту болезнь. Энн при этой мысли пришла в ярость, но со временем это замечание овладело ею. Постепенно в ее уже поколебленное доверие к себе просочилось чувство стыда по поводу того, что якобы именно она напрямую ответственна за свое состояние, поставившее ее жизнь под угрозу. Может быть, она сделала что-то плохое, возможно, она слишком много работала, неправильно питалась или у нее было слишком много отрицательных мыслей. И чем больше Энн одолевали чувства вины и стыда, тем мучительнее становилась ее ситуация.

Здесь очевидно, что женщина, высказавшая Энн это замечание, перепутала в ней два аспекта. Она рассматривала Энн как «ограниченное я», или эго, которое создало свой рак точно так же, как можно руками связать свитер. И хотя исследователи говорят об эмоциональных и физических факторах, вызвавших болезнь, а также о влиянии неправильного образа жизни, это не означает, что человек сам в одиночку творит свою болезнь. Здесь имеется в виду логика причины и следствия, не применимая к ситуации, о которой никто полностью ничего не знает.

Идея того, что «мы полностью создаем свою реальность», может происходить из сильного переживания «глубинного Я», а затем неправильно преобразовываться в утверждения, основанные на эго. Находясь в надличностном или духовном состоянии, мы можем иметь прозрения относительно того, что мы — часть поля божественного сознания, из которого проявляется весь мир. Творец и творение — единое целое. Если посмотреть с такой точки зрения, то каждому из нас в процессе творения отведена своя роль. Однако если мы будем сводить это прозрение к повседневной жизни и пытаться вместить его в рамки утверждения о нашем поведении в материальном мире, то оно повлечет за собой лишь ненужные заблуждения.

С путаницей между «ограниченным я» и «глубинным Я» связана проблема бессилия, которая является основной как в методике «Двенадцать шагов», так и в любой практике покорности. На этой проблеме сосредоточиваются некоторые слушатели моих лекций, когда проявляют интерес к восстановительным программам «Двенадцать шагов». Я могу понять их интерес. Некоторые из них спрашивают: «Нет ли опасности в том, что мы создаем поколение бессильных, беспомощных людей, которые не могут принимать решения и заботиться о себе? Уж не являются ли они главными кандидатами в подчиненных людей, готовых выполнить все то, что от них потребуют свыше? Нет ли опасности в том, что они, находясь в своем беспомощном состоянии, будут слепо подчиняться указаниям духовных лидеров и политиков или следовать какому-нибудь диктатору?»

Как мы уже видели, первый шаг программ «Двенадцать шагов» касается принятия факта нашего бессилия против зависимостей, против того, что происходит в нашей жизни, а также передачу себя в руки Высшей Силы. Однажды я слышала, как один выздоравливающий наркоман сказал: «Меня всю жизнь учили, что я как мужчина должен быть сильным и быть хозяином своей жизни, и это я пытался делать в течение сорока четырех лет. Теперь же эта программа говорит мне, что я должен быть бессильным».

Ирония состоит в том, что когда эго, или «ограниченное я», отступает, оно освобождает пространство для выражения «глубинного Я». Наш внутренний божественный резервуар — это в буквальном смысле наша Высшая Сила, которая является неограниченной, творческой и щедрой, а также намного более могущественной, чем наша собственная сила. Освобождаясь от своей привязанности к ограниченному представлению о себе, мы получаем доступ к резервам чего-то большего. Мы обнаруживаем, что не контролируем полностью ход своей жизни: кто знает, что ожидает нас на очередном повороте? Когда мы подчиняемся высшему порядку, то этот высший порядок не есть что-то внешнее.

Питаемые заботой, жизненной силой и мудростью «глубинного Я», мы становимся более действенны, если живем сегодняшним днем и делаем то, что находится прямо перед нами. Мы учимся принимать то, что не в силах изменить, находить в себе мужество, чтобы изменять то, что мы в силах изменить, и развивать в себе мудрость, чтобы видеть между этим разницу. Когда мы в своей жизни делаем выбор или принимаем решения, мы учимся пробуждать и задействовать находящуюся в нас Высшую Силу, чтобы она укрепляла нас и руководила нами. Мать Тереза говорила о себе, что она — «карандаш в руке Бога, которым Бог пишет всему миру письмо любви». Ее, усердно работающую в миру, не покидают силы, ибо она служит воплощением состояния покорности, которое намного сильнее, чем воспринимаемая сила любого контролирующего эго.

Многие люди ошибочно считают, что духовная жизнь отлична или отдельна от повседневной жизни, или что духовность — это что-то сродни «кайфу». Есть такие люди, которые считают мирскую жизнь низким уровнем, чем-то второсортным или тем, чего следует избегать. Вот — духовные и религиозные практики, а вот — вся остальная повседневная жизнь. Некоторые люди ходят в медитативные группы, в церкви и храмы, посещают семинары и встречи «Двенадцать шагов» с той идеей, что этих посещений вполне достаточно для того, чтобы назвать себя духовными людьми: это как бы вид божественной страховки. А затем они приходят домой и бьют своих детей.

Некоторые люди регулярно оставляют свои семьи и своих друзей, чтобы посещать частые богослужения или встречи «Двенадцать шагов». Эти собрания становятся средоточием их жизни. И хотя эти люди столь неистово вовлекаются в такую деятельность, они не могут воплощать в повседневную жизнь извлеченные из нее уроки. Эта однонаправленная преданность имеет смысл для тех, кто находится на ранних стадиях излечения: их программа исцеления — это их жизнь, и они очень сильно держатся за нее, боясь вернуться к своей карьере алкоголика или наркомана. Однако со временем возникает опасность того, что использование методов самоисследования, включая «Двенадцать шагов», становится для них бегством от повседневной рутины.

Есть также и такие люди, которые начинают духовную практику с иллюзии, что она включает в себя только любовь, свет и достижение высот, которые никак не связаны со всей остальной жизнью. Часто эти люди сосредоточиваются на положительных моментах человеческих переживаний и идеализируют их, в то время как темные и трудные моменты они игнорируют или отрицают. Мне приходилось встречать нескольких озлобленных йогов, у которых якобы есть все основания говорить себе и всему миру, что они глубоко мистические люди. Они трудятся ради того, чтобы уберечь себя от встречи с тем, что напоминает им об их неудобстве и об отрицательных моментах. Делая это, они автоматически отрицают большую часть творения.

Некоторые люди относятся к духовной жизни как к некому умственному процессу. Они изучают религии, много читают и путешествуют, посредством чего накапливают сложные и изощренные знания о различных системах и об их целях. Они своим умом зачастую охватывают сложные исторические и теологические концепции, но их сердца остаются относительно недоразвитыми. Другие занимаются собирательством разнообразных переживаний и считают, что чем более странными являются эти переживания, тем лучше. Перескакивая с одного метода на другой, они, словно у шведского стола, подкрепляются щедрым ассортиментом доступных методов и никогда достаточное время не задерживаются ни на одном из них, чтобы как следует его переварить. В результате эти «знатоки духовности» даже бывают не способны применить «отведанные» ими учения в жизни.

Когда мы достигаем духовной зрелости, то все, что мы делаем, становится частью нашего пути. Встав на путь определенной духовной практики, мы не становимся святошами, но проявляем сострадание и доброту ко всем, кто окружает нас дома и на работе. Джек Корнфилд высказался по этому поводу: «Если вы хотите что-то узнать о мастере дзен, то просто спросите его жену».

Мы также можем ошибочно принимать путь или духовную практику за конечную цель. Мы путаем инструмент с результатом, карту с территорией. Некоторые люди считают, что если они медитируют, молятся или усердно следуют «Двенадцати шагам», если они досконально знают Библию или «Большую книгу анонимных алкоголиков», то они уже пришли к цели. Зачастую ценой истинного переживания «глубинного Я» они привязываются к таким методам, которые являются лишь средствами, предназначенными для того, чтобы помочь ищущим найти свою духовную личность. Как сказал антрополог Грегори Бэйтсон, «они скорее закончат тем, что съедят вместо обеда меню».

С этим связана определенная позиция, ориентированная на цель, которая состоит в том, что многие из нас приходят в духовную жизнь запрограммированными материалистическим и культурным мировоззрениями. Мы не просто хотим забраться на вершину горы — мы хотим этого немедленно. В своем поиске немедленного удовлетворения мы ожидаем, что просветление придет к нам прямо сейчас, словно по заказу. К сожалению, путь к себе не столь короток. Наше духовное путешествие требует терпения, мужества и готовности идти шаг за шагом. Спустя некоторое время мы можем прийти к такому откровению, что идти-то нам некуда, да и делать ничего не надо. Мы понимаем, что, хотя мы и пытаемся продвигаться к своему внутреннему источнику, он уже существует во всей своей полноте и во всем своем великолепии. Это еще один из многих парадоксов — усердно работать над собой и в то же время знать, что все хорошо и все уже есть прямо сейчас.

У многих людей вызывает замешательство проблема отделения. Если мы признаем свои зависимости и привязанности, а затем оставляем их настолько, насколько можем, мы учимся отделяться от них. Капитуляция означает отделение. Некоторые считают, что здесь мы должны отвернуться от предметов своих привязанностей и оставить их позади. Если мы преданы материалистическому образу жизни, мы можем почувствовать, что нам следует продать свой дом, оставить работу и раздать все свои сбережения. Если мы провели много лет в привязанности к своему супругу как к Высшей Силе, то мы должны полагать, что здесь отказ означает развод. Это возможно, но не обязательно.

Разумеется, алкоголики и наркоманы могут ради своего выздоровления полностью отказаться от употребления алкоголя и наркотиков. Наряду с другими факторами этого требуют от них биохимические процессы, происходящие в их организме. Но многие другие виды зависимостей и привязанностей представляют собой дилемму, которая, например, знакома человеку, страдающему нарушением пищеварения. Человек, склонный к перееданию, навязчивым образом связывает себя с пищей. Однако, чтобы жить, ему нужно есть, и он не может полностью отказаться от пищи. Чтобы таким людям избавиться от своей зависимости, им нужно отказаться от маниакальных физических, эмоциональных, умственных и духовных привязанностей к пище. Они должны изменить к ней свое отношение точно таким же образом, как матери, слишком зацикленной на своей дочери, следует ослабить свою эмоциональную привязанность к ней. Это не обязательно означает, что нужно пренебрегать ребенком или пищей, — просто нужно воспитывать в себе беспристрастное отношение к ним.

К сожалению, некоторые люди в своем заблуждении испытывают побуждение к полному отделению от нездоровой и неблагополучной ситуации. Молодая жена, утратившая свою индивидуальность из-за вошедшей в привычку зависимости от мужа, вдруг понимает, что она безнадежно привязана к нему. В порыве откровения она легко может предположить, что для того, чтобы изменить ситуацию, она должна с ним развестись, даже несмотря на свою любовь. Или, к примеру, деловая женщина, понимающая, что ее непрекращающийся трудоголизм приводит ее к частым депрессиям и стрессам, боится, что более здоровый образ жизни будет означать для нее уход с творческой и важной работы.

Возможно, в некоторых случаях физический отказ и необходим, но я еще раз повторю — ведь возможно изменить природу отношений с источником многих наших привязанностей и зависимостей, в то же время оставляя или даже пробуждая в нем здоровые, положительные качества. Изначальная ситуация, то есть работа или брак, остается неизменной. Но теперь, поскольку мы за нее больше не цепляемся, мы расслабляемся и чувствуем в себе любовь, энтузиазм и внутреннюю силу, которую раньше омрачали своей привязанностью.

Мы можем также путать зависимость с привязанностью. Стэнтон Пил в своей книге The Diseasing of America («Болезнь Америки») пишет: «Все может стать зависимостью. Эта замечательная истина… настолько потрясла нас как общество, что мы потеряли голову… С этой позиции почти о каждом американце можно сказать, что он зависим». Пил указывает на очень существенную проблему. Я бы сформулировала это иначе: все обладает потенциалом стать привязанностью. В Америке огромный рост интереса к зависимостям, и избавление от них означает наше понимание того, что за страданиями нашей жизни стоят наши зависимости и привязанности. У каждого американца непременно есть привязанности. Каждый человек, независимо от национальной, расовой и религиозной принадлежности, борется со своими привязанностями.

Проблема возникает тогда, когда мы привязанности путаем с зависимостями. Ведь это легко. В чем же состоит нередко весьма тонкое различие между зависимостью, привязанностью и источником удовольствия? Некоторые из нас, ввиду своих заблуждений, смотрят на свою жизнь через призму зависимости, патологии или болезни. Это особенно относится к тем, кто несет на себе бремя стыда. На ранней стадии выздоровления я начала подвергать сомнению каждое свое движение. Мои рассуждения иногда принимали такую форму: «Я — алкоголик, и в этом нет никакого сомнения. Кроме того, мне следует обратиться к ряду своих весьма серьезных проблем созависимости. Когда я чувствую дискомфорт или беспокойство, то бывает, что я пытаюсь утешить себя или избежать страданий, занявшись приготовлением пищи, посещением магазинов или танцевальных курсов. Не означает ли это, что я становлюсь пристрастной к пище, становлюсь «магазиноголиком» или просто начинаю «ловить кайф» на танцах?» Я пришла к выводу, что я, должно быть, наркоманка во всех отношениях. Дай мне что-либо, и я стану от этого зависимой. Вскоре я составила длинный список своих многочисленных зависимостей и увидела весьма печальную картину. Я чувствовала, что все безнадежно.

Это отождествление себя с неким существом, состоящим из зависимостей, было, по своей сути, патологическим, и оно вполне соответствовало моей уже мрачной самооценке. Я всегда находила отличное оправдание для того, чтобы бичевать себя за то, что сделано хорошо. «Я ужасный человек, потому что люблю после обеда поесть сладкого. Я наркоман по сладостям». Однако по мере своего выздоровления я начала менять свою установку: «Да, я зависимый человек во всех отношениях, но одни мои зависимости убивают меня быстрее, чем другие, и поэтому я в первую очередь сосредоточусь на самых серьезных из них».

Меня ставит в тупик именно то, что не все мои зависимости по своей природе являются столь же безнадежными, неконтролируемыми, прогрессирующими и разрушительными, как алкоголизм, который почти что погубил мою жизнь. Вещества, отношения и виды деятельности имели надо мной власть в разной степени. Кроме того, мое представление о себе как о человеке, зависимом от всего, не соответствовало моей здоровой внутренней сущности, которую я в себе открывала. Когда я начала размышлять об отношениях между зависимостью и привязанностью, многие недостающие куски стали вставать на свои места.