Концепция национальной безопасности: современность. Военная доктрина Российской Федерации 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Концепция национальной безопасности: современность. Военная доктрина Российской Федерации



 

21 апреля 2000 года Указом Президента Российской Федерации В. В. Путина была утверждена Военная доктрина Российской Федерации. Этот документ состоит из введения, трех основных разделов и заключения. Основные разделы рассматривают военно-политические, военно-стратегические и военно-экономические основы обеспечения военной безопасности Российской Федерации и ее союзников.

В разделе "Военно-политические основы":

- характеризуется содержание военно-политической обстановки (применительно к ядерному оружию отмечается:

• снижение угрозы развязывания мировой войны, в том числе ядерной;

• распространение ядерного оружия и других видов оружия массового поражения, а также средств их доставки);

определяются основные угрозы военной безопасности;

определяются задачи и принципы обеспечения военной безопасности (применительно к ядерному оружию отмечается:

• РФ сохраняет статус ядерной державы для сдерживания (предотвращения) агрессии против нее или ее союзников;

• РФ выполняет свои взаимосвязанные обязательства по СНВ и ПРО, она готова к дальнейшему сокращению своего ядерного оружия на двусторонней основе с США, а также на многосторонней основе с другими ядерными государствами до минимальных уровней, отвечающих требованиям стратегической стабильности);

- определяется руководство обеспечением военной безопасности государства;

- характеризуется военная организация государства (применительно к ядерному оружию отмечается:

• Вооруженные Силы Российской Федерации имеют на оснащении ядерное оружие;

• Российская Федерация рассматривает ядерное оружие как фактор сдерживания, обеспечения военной безопасности Российской Федерации и ее союзников, поддержания международной стабильности и мира;

• Российская Федерация исходит из необходимости обладать потенциалом ядерного сдерживания, способным гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому государству-агрессору либо коалиции государств в любых условиях обстановки;

• Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в ответ на широкомасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических ситуациях для национальной безопасности Российской Федерации и ее союзников.)

- определяются принципы и направление строительства и подготовки военной организации государства.

В разделе "Военно-стратегические основы":

- рассматривается характер войн и вооруженных конфликтов;

- определяются основы применения Вооруженных Сил;

- формулируются задачи Вооруженных Сил (к основным задачам относятся, в частности:

• поддержание состава, состояния, боевой и мобилизационной готовности и подготовки стратегических ядерных сил, сил и средств, обеспечивающих их функционирование и применение, а также систем управления на уровне, гарантирующем нанесение заданного ущерба агрессору в любых условиях обстановки).

В разделе "Военно-экономические основы":

- определяется содержание военно-экономического обеспечения военной безопасности (раздел, в частности, предусматривает:

• государственную поддержку предприятий (производств) и организаций (учреждений), определяющих военно-техническую и технологическую устойчивость оборонного промышленного комплекса, а также закрытых административно-территориальных образований и градообразующих предприятий;

• развитие научно-технической и экспериментальной базы оборонных отраслей промышленности, их научно-исследовательских и опытно-конструкторских учреждений и организаций);

- определяется содержание международного военного и военно-технического сотрудничества.

В заключении подчеркивается, что:

Российская Федерация подтверждает сугубо оборонительную направленность своей деятельности по обеспечению военной безопасности, принципиальную приверженность целям предотвращения войн и вооруженных конфликтов, их устранения из жизни человечества, всеобъемлющего разоружения, ликвидации военных блоков, решимость добиваться создания региональных и глобальной систем общей и всеобъемлющей безопасности, формирования сбалансированного, равноправного многополюсного мира.

Проблемы национальной и международной безопасности в складывающихся условиях приобретают все более ярко выраженный глобальный размах и тотальный характер. Они начинают играть системообразующую роль в формировании государственной политики многих стран. Свидетельством тому являются повестки дня внешнеполитических мероприятий, деятельность международных организаций и приоритеты государственной политики ведущих стран мира. Совет Безопасности ООН в своей резолюции от 28 сентября 2001 года выразил глубокую озабоченность увеличением в различных регионах мира числа актов терроризма, мотивами которых являются нетерпимость или экстремизм. [1] Проблема терроризма и международной безопасности была ключевым пунктом повестки дня майской встречи 2003 года лидеров "восьмерки" в Эвиане, на которой принято решение об учреждении нового Глобального Партнерства "восьмерки" и координации деятельности по борьбе с распространения ОМУ.

Трагедия чеченской войны и ужас террористических актов стали реалиями жизни российского обществ и государства. Вопросы безопасности - важный момент мироощущения россиян и предмет интеллектуальных упражнений отечественных политологов. Апологетика войны становится даже образом мышления и формой эпатажа отдельных российских интеллектуалов: "В начале XXI века мир ждет полоса войн, и надо быть к ним готовыми. Воюют не потому, что нравится, и не потому, что тебе неприятен враг, а потому, что иного способа установить правила там, где они не действуют, нет. Война - путь к новому праву, наиболее рентабельный даже с точки зрения экономии жизней", - утверждает Г. Павловский. [2]

Весьма резкие перемены происходят в американском обществе. Пережитый американским обществом шок 11 сентября 2000 года способствовал политически безболезненному снятию ограничений на деятельность спецслужб, введенных в 1976 году после Уотергейта и прочих политических скандалов. В соответствии с новыми правилами ФБР теперь сможет в облегченном режиме контролировать граждан и организации. [3] Так что пафосный лозунг либералов "кто склонен пожертвовать свободой ради безопасности - не достоин ни свободы, ни безопасности" оказался фактически изъятым из политического лексикона в стране-символе либеральной демократии.

В нынешней Америке сложилась невиданная ранее ситуация: экономика стала вторичным вопросом, а политика - первичным. Нервические реакции и фобии американского общества канализируются в агрессивную внешнюю политику. Мир ввергла в шоковое состояние новая военная доктрина США, суть которой заключается в том, что отныне и впредь США будут первыми наносить удары для предотвращения террористической угрозы. В доктрине прямо записано: "Руководствуясь здравым смыслом и соображениями самообороны, Америка будет принимать меры в отношении зреющих угроз еще до того, как они окончательно сформируются". [4] В свете данной стратегии США очень близки к использованию первыми ядерного оружия. Поэтому военная оккупация Ирака без достаточных на то поводов и оснований явилась не спонтанной реакцией на "прямую и непосредственную угрозу", а практической реализацией именно этой доктрины.

Терроризм, безусловно, занимает в списке угроз верхнюю строчку - он уже не феномен, а рутина. Но борьба с ним сложна и затруднительна по причине крайне неопределенного характера противника и отсутствия объективного критерия успеха. Так, США практически оккупировали Афганистан, но реально не уничтожили верхушку террористов "Аль-Каиды". Та же ситуация повторяется сегодня в Ираке. Самое же неприятное заключается в том, что действия террористов и борьба с терроризмом имеют экстерриториальный характер. Это позволяет отдельным странам присваивать себе право вмешиваться в дела других государств и даже вторгаться на их территорию. Переход нынешней администрации США к манифестации своей мессианской роли и силовым формам установления "нового мирового порядка" является не менее реальной и непосредственной угрозой миру и международной безопасности, чем сам терроризм. Бывший вице-президент А. Гор предъявил вашингтонской администрации обвинение в том, что она попрала такое понятие, как "законность", и подменила его диктатом и устрашением. В результате США показало дурной пример мировому сообществу. Следуя предложенной Вашингтоном схеме, любая нация, которая посчитает, что ей угрожают, вправе начать войну. Внешнюю политику США после 11 сентября бывший вице-президент считает неумелой и недальновидной. Страх в отношении планов террористов сменился страхом в отношении планов США. [5]

Становится все более очевидным, что выиграть в войне против террористической угрозы применением военного насилия невозможно в принципе. Крестовый поход против терроризма, который возглавляют США, ведет к хаосу, абсурду, эскалации насилия и перегруппировке глобальных сил, чреватой третьей мировой войной. [6] Это обстоятельство породило глубокий раскол в подходах к политике безопасности между США и странами "старой Европы". Американский политолог Р. Кейган прямо заявляет о том, что пути Америки и Европы расходятся по самому важному вопросу - о силе, о ее эффективности, морали и желательности, что основные стратегические и международные вопросы сегодняшнего дня американцы решают под знаком Марса, а европейцы - под знаком Венеры. И далее: "При столкновении с реальными или потенциальными противниками американцы, как правило, отдают предпочтение принуждению, а не убеждению, карательным санкциям, а не созданию стимулов для хорошего поведения, кнуту, а не прянику. И, конечно же, американцы все больше склоняются к односторонности, к унилатерализму в международных делах".[7]

Подобная позиция переворачивает философию борьбы с "международным терроризмом" с ног на голову, меняет знак причинно-следственной связи. Не случайно политические аналитики в последнее время все чаще обращают внимание на виртуализацию "международного терроризма" при материализации процессов мобилизации и использования военной силы на борьбу с ним. Кстати сказать, из опубликованного в мае 2003 года доклада Государственного департамента США следует, что террористическая активность опустилась в 2002 году на самую низкую отметку за последние 36 лет. "В этих условиях, - справедливо замечает В. Иноземцев, - сплачивать мир борьбой с терроризмом выглядит достаточно наивно и, в общем-то, не слишком честно". [8] А Александр Зиновьев вообще полагает, что "антитеррористическая операция" в Ираке - это эпизод долговременной политики, направленной на раскол и нейтрализацию исламского мира на пути США к мировому господству. По его убеждению "после того, как завершится покорение исламского мира, тут же будет покончено с изобретенным аналитиками западнистского сверхобщества мировым терроризмом". [9]

Совершенно справедливыми в этой связи представляются предостережения ответственных политических аналитиков о том, что сомнительный принцип вседозволенности в борьбе с "международным терроризмом" может быть применен и к России. Российское руководство, которое с энтузиазмом присоединяется к этой борьбе, фактически "санкционирует формирование нового мирового порядка, в котором становится привычным причислять отдельные государства к "оси зла", а гуманитарные соображения служат оправданием вмешательства извне в любом регионе". [10]

Военное насилие в борьбе с терроризмом - это устранение симптомов болезни, но не самой болезни. Политики и политологи, стратеги и аналитики, ученые и практики фактически единодушны в том, что корни современного терроризма имеют социально-экономическую и информационно-технологическую природу. Л. Туроу предупреждал политиков о том, что в силу дефективности современной экономики "религиозный фундаментализм поднимается, словно лава из жерла проснувшегося вулкана", что в нем "находят убежище те, кто проигрывает в хозяйственном отношении или не в состоянии выдержать экономическую неопределенность, не зная, что необходимо для достижения успеха в новой, грядущей эпохе".[11] Схожие взгляды на причины терроризма начинают высказывать даже такие прагматичные экономисты, как президент Всемирного банка Джеймс Вулфенсон. Суть его публичного заявления по данному вопросу в том, что террористические акты сделали еще более необходимой борьбу с бедностью на планете, что борьба против этого зла является социальной и экономической необходимостью. [12]

В пользу подобных выводов свидетельствуют факты, приведенные в недавно опубликованном ежегодном докладе ООН о человеческом развитии за 2003 год. За последние сорок лет разрыв в среднедушевых доходах в "первом" и "третьем" мирах вырос с 20 раз в начале 60-х годов до 75 раз в наши дни. Сегодня уровень жизни в 36 странах региона ниже, чем в 1985 году. Распространенность грамотности уверенно снижается. Около 70% населения лишены доступа к питьевой воде удовлетворительного качества. Продолжительность жизни повсеместно падает, снизившись в ряде стран на 10-15 (!) лет. Инфицированность вирусом ВИЧ достигает 35-50% населения. [13] Доклад о человеческом развитии обозначает проблему погружения бывших колоний и слаборазвитых стран в хаос и переживания ими гуманитарной катастрофы. Эти территории превращаются в источники опасных эпидемий и дестабилизирующей окружающие страны эмиграции. Непреодолимость отставания и обреченность нахождения на обочине мирового развития переросли из неразрешимой глобальной проблемы в образ мышления значительной части населения земного шара.

Факты печальные. Но гораздо хуже то, что мировое сообщество не предложило и не может предложить никаких шагов, направленных на изменение ситуации. Растущая бедность на планете вызывает не консолидацию наций с целью борьбы с нею, а невиданное ранее и нарастающее социальное расслоение, чреватое перманентными гражданскими конфликтами. Осознание населением "несостоявшихся" стран явной невозможности быть инкорпорированными в западный мир или получить доступ хотя бы к части его достижений рождают массовую ненависть и злобу.

Негативные последствия нерешенных экономических проблем не ограничиваются экстремизмом и терроризмом. Состояние экономики - важнейший параметр национальной безопасности. Государственный суверенитет и обороноспособность страны напрямую зависят от ее экономического благополучия. Поэтому вопрос о том, куда движется Россия в социально-экономическом плане и чего ожидать от продолжающихся реформ - это и вопрос о ее национальной безопасности.

У объективных исследователей нарастает сомнение в адекватности тех теорий и концепций, которые являются "чертежами" реформирования России. И это сомнение вполне обоснованно. Разработанные нобелевским лауреатом Дж. Стиглицем модели помогают объяснить, почему рынки не работают так, как, согласно стандартной теории, они должны были бы работать, и что случилось с "невидимой рукой" рынка, которая в нынешних условиях "не просто не видна, но и ее вообще нет, или же, если и есть, то она абсолютно немощна". Ирония происходящего с международным признанием работ старшего вице-президента и главного экономиста Всемирного банка Дж. Стиглица заключается в том, что в то самое время, когда множество ученых во всем мире занимаются разработкой его идей и обогащением нового понимания рыночных ограничений, международные экономические организации и их российские партнеры проводят в жизнь решения Вашингтонского консенсуса, основанные на рыночном фундаментализме и полностью игнорирующие очевидные дефекты рыночного регулирования. [14]

В специальной статье, посвященной десятилетию начала российских реформ, Дж. Стиглиц объясняет их фактический провал "чрезмерным доверием к моделям экономики, почерпнутым из учебников, которые могут быть весьма успешны для обучения студентов, но на которые нельзя опираться при консультировании правительств, пытающихся воссоздать рыночную экономику". Наиболее сильно российское экспертное сообщество сильно задело сравнение нашей страны с Китаем, который сумел выстроить свой собственный путь перехода к рынку, не используя "чертежи" и "рецепты" западных консультантов. В результате этого за десять лет, начиная с 1989 г., ВВП Китая почти удвоился, в России сократился почти в два раза. [15] Масштабы такого сокрушительного удара по национальной безопасности России на фоне реализованной китайской альтернативы можно оценить только в исторической системе координат.

Много вопросов вызывает и глобализация. Об этом социально-экономическом и информационно-технологическом феномене говорится как о роке судьбы, противостоять которому равносильно игнорированию объективных законов мироздания. На таком интеллектуальном основании строятся политические и экономические стратегии взаимодействия России с внешним миром. Но в реальности глобализация приобретает все более отчетливые формы нового тоталитаризма во всемирном масштабе. Широко распространенное среди политологов и экономистов представление о транснациональных корпорациях (ТНК) как сугубо рыночных структурах глобальной экономики не соответствует реалиям. Нынешние ТНК ведут свой род от таких монстров, как Ост-индская или Гудзонская компания, которые создавались не для свободной конкуренции, а для жестокого захвата и централизованного командного управления колониями и богатствами. Эта давняя стратегия не изменилась до сегодняшнего дня, но главным оружием корпораций является уже не прямое насилие, а финансовый диктат, обман, подмена. [16] Хотя американо-британская оккупация Ирака показала, что и сегодня на помощь корпорациям в их борьбе за энергоресурсы могут посылаться авианосцы и десантники. И это также проливает свет на истинные источники угроз национальной и международной безопасности, что, безусловно, требует существенной корректировки самой философии российской внешней и оборонной политики.

Одностороннее восприятие политическим классом России реализуемой версии "глобализации" не позволяет видеть в ней то, что является уже "секретом Полишинеля" для многих зарубежных ученых. Стиль деятельности современной международной бюрократии, управляющей процессами глобализации через МВФ и Мировой банк, представляет собой, по мнению английского социолога З. Баумана, использование хаоса и отсутствия порядка в качестве грозного орудия власти в ее стремлении к мировому экономическому господству. Такое господство достигается устранением правил, ограничивающих собственную свободу выбора, и установлением максимально возможного количества правил, предписывающих нормы поведения всем остальным. Устанавливаемый "мировой порядок" является весьма спорной, по своей сути, конструкцией. Ведь то, что выглядит порядком для управляющих, представляется жутким хаосом тем, кем они управляют. Поэтому глобализацию можно и нужно рассматривать не только и не столько как объективный процесс, сколько как целенаправленную деятельность по ограничению суверенитета "осваиваемых" государств, к которым относится и Россия. Единственным подлинно революционным эффектом глобализации является обесценение порядка как такового и установление "нового мирового беспорядка". [17]

Главенствующая роль финансового капитала в современном мире приводит к тому, что новая структура глобальной власти противопоставляет мобильность и неподвижность, легкость перемещения финансов и пространственную скованность материального производства. "Кажется, что большая историческая эпоха, начавшаяся с триумфа оседлых племен над кочевыми, теперь подходит к концу. Глобализация может быть определена различными способами, но "реванш кочевников" - один из самых удачных, если не лучший", - делает вывод З. Бауман. [18] Таким образом, наблюдаемая сегодня деградация территорий, включаемых в сферу глобализации, объясняется не ошибками в их реализации. Это закономерный результат неэквивалентного обмена материальных ресурсов на эмитируемые за рубежами России деньги, символизирующие глобальную власть финансового капитала.

С помощью информационных технологий и финансовой алхимии современные "экономические кочевники" превращают осваиваемые территории в зону социального бедствия. Идеолог антиглобализма Д. Кортен раскрыл секрет этой алхимии в одном из своих эссе "Деньги против богатства". Богатство, по его определению, - это нечто, имеющее реальную ценность в соответствии с нашими потребностями и желаниями, а деньги - всего лишь цифры на листке бумаги или электронный счет в компьютере, позволяющие их владельцу предъявлять запросы на реальное богатство. В своем заблуждении общество сосредоточивается на деньгах в ущерб реальному богатству. Дело доходит до абсурда. Так, по заявлению министра лесного хозяйства Малайзии для его страны было бы гораздо лучше, если бы все ее леса были вырублены, а деньги от продажи древесины переведены в банки для получения более высоких процентов. Ведь во многих западных странах прибыли в последние два десятилетия росли в два - три раза быстрее, чем реальная экономика. При этом наибольшую прибыль получают сегодня не производители материальных или интеллектуальных благ, а те, кто имеет дело с чистыми финансами. Но когда финансовые прибыли растут быстрее, чем производство реальных благ, - это явный признак тяжелого экономического недуга и социальной шизофрении. Результатом подчинения действию подобных "объективных законов экономики" может быть только опустошенный безжизненный мир, в котором останутся только банки с компьютерами, извлекающие свой интерес от продажи невосполнимых ресурсов планеты до бесконечности. [19]

Таким образом, многие проблемы глобальной и национальной безопасности лежат в сфере общественного и массового сознания, воспроизводят неадекватность оценок интеллектуальной элитой сути происходящего. В конце XIX - начале ХХ века государственные и общественные деятели также оказались перед лицом головокружительного темпа перемен, вызванных индустриализацией. И традиционное мышление не совладало с ним: отставание сознания от реальности стало одним из провоцирующих факторов конфликтов и катаклизмов 1914-1918 гг. "Все тогдашние политики, - по замечанию профессора МГИМО В. Дегоева, - были умные люди, стремившиеся предвидеть последствия своих деяний и предотвратить худшее. Беда, однако, в том, что они были не в состоянии вообразить себе подлинную картину "худшего". [20]

Можно констатировать, что и сегодняшний переход к новому технологическому укладу, к новым формам организации жизни общества также сопровождается отставанием социальных институтов от технологий, а сознания - от реальности. Достойных интеллектуальных ответов на вызовы эпохи пока нет. Существующие теории и концепции современного развития дают многообразные, но, к сожалению, противоречивые версии описания происходящего. Первый подход - книга Фукуямы о "конце истории". Там речь идет о таком "розовом" видении мира, в котором существует одна мощная демократия, одна рыночная экономика. [21] И совершенно противоположный взгляд на мир - в книге Хантингтона "Столкновение цивилизаций", обращающего внимание на усиление влияния социально-культурных проблем в мировом развитии с нарастающим потенциалом конфликтности. [22] Эти две позиции отражают противоположные полюса в анализе мира, в который входит мировое сообщество.

Э. и Х. Тоффлер рассматривают проблемы современного развития под иным ракурсом и концентрируют внимание на тектонических сдвигах, вызванных научно-технической революцией, а также на волнообразном характере исторического процесса. Основную причину политического напряжения в сегодняшнем мире они видят в конфликте между Второй (индустриальной) и Третьей (информационной) Волной цивилизационного развития. Наиболее важный политический вопрос состоит, по их мнению, "не в том, кто контролирует последние дни индустриального общества, но в том, кто формирует новую цивилизацию, быстро растущую на смену старой". Из приведенных оценок авторы делают вывод, что большинство важных мировых проблем больше не могут быть разрешены в рамках индустриального порядка. Это обстоятельство определяется авторами как причина и смысл "суперборьбы" завтрашнего дня. Разработанная ими волновая теория цивилизационного развития предсказывает, что "основной конфликт произойдет не между Востоком и Западом или "между Западом и остальными", как недавно предположил С. Хантингтон. Это не будет и упадком Америки, как заявил П. Кеннеди, или "концом истории", по выражению Ф. Фукуямы. Всеобщие глубокие экономические и стратегические перемены приведут к разделению мира на три отдельные, потенциально конфликтующие цивилизации, которые не могут быть охарактеризованы традиционными определениями". [23]

В названных наиболее ярких работах концептуального плана содержатся интересные идеи и важные положения для понимания проблем национальной и международной безопасности. Целостного же взгляда на характер и тенденции развития происходящих в современном мире процессов они, к сожалению, не дают. Но главная неприятность даже не в этом, а в деморализованном состоянии экспертного сообщества. Нет сегодня выраженного общественного спроса на истину, а есть только прагматическая потребность использовать науку для интеллектуального оснащения вполне конкретных интересов влиятельных социальных сил. Сегодня, к сожалению, "философы и поэты говорят то же самое, что военные и политики, но... после них". Поэтому все мозговые атаки экспертного сообщества "зациклены" на обсуждении мелких организационных вопросов и юридических формулировок типа: расширить НАТО - ограничить НАТО, реформировать ООН - махнуть рукой на ООН, разрешить гуманитарную интервенцию - запретить гуманитарную интервенцию, быстро вступать в ВТО - не торопиться с вступлением в ВТО. И т. д., и т.п. по кругу, до бесконечности.

Ответы на многие актуальные вопросы и диагноз болезней общества, воплощающего рационалистический стиль мышления, можно скорее найти в брошюрах философов конца XIX - начала ХХ века, чем в нынешних многотомных фолиантах. Так, размышления О. Шпенглера о грядущей цивилизации как неизбежной форме умирания изживающих себя культур, о смерти мифа в безверии, живого творчества в мертвой работе, космического разума в практическом рассудке, нации в интернационале, а организма в механизме, более адекватно воспроизводят глубинную суть нынешних проблем, чем труды наших современников. [24] А предугаданные им процессы "превращения народных организмов в практически заинтересованные массы" и господство космополитизма являются эмпирически наблюдаемой данностью сегодняшнего дня России.

Существенной чертой современного рационалистского общества является уменьшение значимости социального начала. Именно в этом кроется основная причина его дегуманизации, дезориентации, ограниченности и беспомощности человека в таком обществе. [25] "Когда у человека нет цели более значительной, чем свое личное благополучие, когда ему не за что отдавать жизнь - это цивилизация сытых, которая уже исполнила свое предназначение, прошла свой путь, сгнила, сдохла. Она ждет только варвара, который придет и толкнет ее, и она развалится" - такой диагноз социальной болезни Запада ставит М. Веллер. И главный его враг - отнюдь не исламский терроризм, а искаженное и гибельное представление западного общества о том, как можно и нужно жить и как советуют жить, утрата тех самых ценностей, которые ставились во главу угла христианской цивилизации. Если не будет кардинальных изменений в мироотношении сегодняшней христианской цивилизации, то, по мнению цитируемого автора, XXI век будет ее последним веком, ее закатом, ее сходом с большой исторической арены. [26]

Возникает вопрос: а имеют ли раскрываемые в статье политические, экономические и социокультурные проблемы, порожденные западным обществом, отношение к национальной безопасности России? Безусловно. Во-первых, потому, что эти проблемы (и это показано в статье) генерируют прямые и непосредственные угрозы национальной безопасности России. Но это уровень политики. А вот ориентация России на следование в фарватере технологически растущей, но социально деградирующей и духовно падающей западной цивилизации представляется ошибкой исторического масштаба.

Следует заметить, что обостряющийся спор о векторе развития и позиционировании России приобретает признаки внутриполитического размежевания. Военная интервенция американо-британской коалиции в Ираке, в число официальных противников которой входила наша страна, стала катализатором раскола современной российской элиты. Сверхкрупный капитал (олигархи), а также тесно связанные с ними слои бюрократии и интеллектуалов прямо или косвенно обнародовали свою позицию, согласно которой Президент России совершил серьезную ошибку, выступив против экспансионизма Вашингтона и солидаризировавшись с лидерами ведущих держав Евросоюза - Францией и Германией. В соответствии с этой точкой зрения, Россия должна признать себя сателлитом США как центра нового миропорядка и отказаться от автономной геополитической роли. Фактически сверхкрупный капитал впервые откровенно противопоставил себя Президенту страны и большинству российского общества.

Не имея должного пропагандистского успеха, представители проамерикански настроенной части экспертного сообщества дошли до прямых вызовов общественному мнению. Само название статей типа "Внешняя политика должна быть антинародной" свидетельствует о непреодолимой пропасти между обществом и теми, кто претендует на роль его политической элиты: "В ситуации, когда Россия объективно является слабой, наши интересы редко будут совпадать с нашими симпатиями. Если бы российское руководство захотело сейчас проводить политику, которая находила бы отклик среди населения, то следовало бы делать все возможное, чтобы делать гадости США и мешать им обустроить Ирак. Потому что большинству россиян было бы приятно, если бы американцы увязли в постсаддамовском хаосе. Вот только с интересами России это не имело бы ничего общего. Когда это поймет российский народ - сказать трудно. Но российская элита обязана понять это прямо сейчас". [27] Чего в этом эпатаже больше - снобизма или презрения к народу-быдлу, не воспринимающего проповедь преклонения перед наглой силой и не разделяющего стремления быть "шакалом при американском льве" - сказать трудно. При этом игнорируется факт увеличивающегося отрыва позиций руководителей ряда влиятельных государств от принципов международной этики, общественного мнения и жизненно важных интересов своих народов. Речь необходимо, видимо, вести не о "совкости" российского народа, а о смене напугавшей политиков ХХ века тенденции "восстания масс" на "сговор элит" за спинами своих собственных народов.

Ответ же, раскрывающий причину непонятного нашим экспертам поведения россиян в вопросах войны, уже дан (и давно!) таким подлинным выразителем национального духа, как И. Ильин: "Только борьба за духовную самобытность может обосновать необходимость войны, но и тогда, когда эта необходимость доказана, война испытывается нормальным правосознанием как подлинное братоубийство". [28] А в постсаддамовском хаосе американцы, кажется, и впрямь увязают. И вовсе не по причине злорадства и пакостей маргинальных по западным меркам россиян, а в силу самой логики войны, которая служит лишь для того, "чтобы разуверить ослепленных до неистовства людей в возможности решить спор духовных притязаний посредством грубой силы". [29]

Что должна делать Россия в нынешней сложной и опасной ситуации? Представляется, что наилучший ответ принадлежит пока бывшему президенту США Р. Никсону, который во время своего последнего визита в Россию сформулировал его следующим образом: "Российская внешняя политика должна быть не антиамериканской и не проамериканской. Она должна быть пророссийской". Но для этого необходимо, чтобы Россия обрела вначале саму себя, сформулировала объединяющие общество национальные интересы на основе собственного миропонимания исторического процесса и предъявила их мировому сообществу как принципы своей внешней и оборонной политики.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2020-03-02; просмотров: 113; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.205.116.187 (0.046 с.)