Апреля / 4 мая 1902. Воскресенье Фомино

Пришли, наконец, деньги из Хозяйственного Управления, за весь прошлый год и за половину настоящего, что из Миссийского Общества. Сколько тревоги пришлось пережить из-за опасения, что прошлогодние потеряны при пересылке! А они просто валялись в Хозяйственном Уп­равлении, или же кто-нибудь там извлекал из них пользу, положив на время на проценты. И тут опять немалое огорчение: сто сорок два рубля Хозяйственное Управление выело для уплаты долгов этого мерзавца Гордия Спины, сделанных им в Лондоне и Нью-Йорке по дороге сюда, когда он там разыгрывал роль нищего, получив от Синода четыреста рублей на путь. С какой стати терпит убыток Миссия, никогда не имев никакого отношения к этому обманщику во всю его бытность в России? Просто несчастье! Требовать от Хозяйственного Управления возвраще­ния этой суммы? Можно бы, да стыдно за Японию. Требовать от Сиины возмещения? Для успокоения совести сделано, но, без сомнения, скорее от козла получишь молока, чем от него уплаты долга.

За Литургией было много христиан, в том числе несколько русских. После Литургии долго говорил с Стефаном Доде, очень озабоченным обращением в Христианство своего старшего брата, ныне отправивше­гося в Хоккайдо заведывать рыбоводней, где производятся опыты раз­ведения морской рыбы, на островке близ Отару; Стефан уверен, что он, живя там в одиночестве, скоро вдумается в сущность Христианского вероучения и уверует, а тогда и мать сделается христианкой, и весь их дом просветится. Дай Бог!

Вечером была всенощная, пропетая причетниками; молились учащиеся.

Апреля / 5 мая 1902. Понедельник

Фоминой недели

С семи часов Литургия, потом панихида, кончившаяся в начале один­надцатого часа, ибо, по обычаю, очень много было поминаний. Потом священники и христиане поминали покойников на кладбище, чему, к сожалению, немало мешал дождь. Чтобы не терять завтра день для заня­тий, я должен был отправиться сегодня в Йокохаму разменять пришед­шие векселя, посему представил служение панихиды священникам, и после Херувимской песни оставил Собор и уехал в Йокохаму. Там спро­сил размена в трех банках, с которыми Миссия имеет дело, и везде сказали разно; по одному пришлось бы потерять четыреста ен, по друго­му—девяносто ен; разменял в третьем, самом выгодном. Немножко не­ловко, спросив размен, промолвить: «thanks! I will see» и уйти, чтобы не возвратиться — да что будем делать! Нужно радеть о пользе Миссии; и всегда так надо делать, нисколько не стесняясь,—для того и имеется дело в разных банках. Рассчитавши что нужно на текущий счет, избыток положил у Мицубиси, где больше других дают процентов в Токио,— часть натри месяца, часть на шесть месяцев; первое на 6,5%, второе на 7%.

Апреля / 6 мая 1902. Вторник

Фоминой недели

В школах начались занятия. Мы с Накаем сели за перевод богослуже­ния, начиная с паремий на утрени и Великой субботе.

После полудня — чтение накопившихся писем.

О. Яков Такая пишет, что в Оби американский миссионер очень старается совратить наших христиан, и просит поэтому о. Яков туда катихизатора. Но где же его взять? Написано, чтобы поселил там на время Кирилла Сасабе, которому поручено заведывать из Миязаки Цер­ковью в Оби. Больше ничего нельзя сделать для Оби. И на Соборе едва ли выдан будет отдельный катихизатор для сей Церкви, по незначитель­ности ее.

Яков Яманоуцы, бывший катихизатор, ныне живущий в Харанома- ци, в Сендае, и помогающий добровольно по проповеди, просится сно­ва в катихизаторы; один христианин оттуда тоже просит назначить его проповедником,— Никак нельзя! В тюрьме сидел за мошенничество по торговле, когда состоял катихизатором и в то же время пускался в тор­говые предприятия. Как же можно такого опять в среду служащих Цер­кви, имя которых должно быть честно и чисто? Тотчас же отвечено в этом смысле.

О Василии Хираи, катихизаторе в Сеноо, разбитом параличом, пи­шут, что его взяла к себе дочь его, живущая замужем в Оосака. И ладно. Значит, Церковь может не издерживаться больше на него. И без того он стоил очень дорого Церкви: был плохим учителем церковной школы в Хакодате, пока она существовала, затем все время состоял проповедни­ком, без малейшего признака, что может проповедывать и научить кого- нибудь.

24 апреля / 7 мая 1902. Среда

Фоминой недели

Уже другой раз приходил язычник из провинции Акита «жаловаться на одного христианина оттуда же, по фамилии Сасаки, за то, что сей надул его на полторы тысячи ен. Сасаки представился христианским проповедником нашей Церкви, овладел его доверием и взялся продать „одному иностранцу" принадлежащую ему гору с рудником, для того же забрал по частям означенную сумму на путешествие в Йокохаму, на хлопоты по сделке и тому подобное. Просит язычник, чтобы Церковь, которой Сасаки приходится сыном, если не возместила ему полторы тысячи, то дала в долг сию сумму».— Я не вышел к нему, потому что занят был переводом, а Давид Фудзисава, секретарь, объяснил ему, что Церковь вовсе не обязана отвечать за Сасаки, что обманул его не христианин, а мошенник, что Церковь тоже часто надувают подобным же образом мошенники — так, например, на днях один мошенник добыл от Церкви сто сорок две ены (Сиина, смотри выше) и подобное. Прождал он объ­яснения со мной от девяти часов до двенадцати, но так и ушел, не дождавшись; совсем нечего мне было ему говорить. Впрочем, кажется, не в стачке ли он сам с Сасаки. В течение разговора он проговорился, что «Сасаки жил у него целый год, был весьма близок ему, обязан ему многими заботами о нем». Как же, при такой интимности, Сасаки мог остаться неизвестным ему со стороны надувательной? И лицо у сего язычника совсем не такое, чтобы его можно было надуть, а скорее из тех, кто сами надувают. Во всяком случае, Миссии нечего делать с таки­ми людьми.

После обеда окончено чтение праздничных писем и приветствий. Всего было шестьдесят четыре письма, пятьдесят семь листов и трид­цать четыре телеграммы.

Деловые письма также все прочитаны. Замечательные из них посла­ны в редакцию «Сейкёо-Симпо». Некоторые очень красноречиво опи­сывают празднование Пасхи. Везде праздновали с одушевлением.