Октября /13 ноября 1900. Вторник

Был русский консул из Хакодате Матвей Матвеевич Геденштром, приехавший зимовать в Токио; говорил, что каждое воскресенье был в Церкви в Хакодате, хвалил о. Ямагаки как истого совершителя богослу­жения и как хорошего человека, говорил, что о. Петр отлично реставри­ровал хакодатское русское кладбище; рассказывал про траппистов муж­ского и женского пола — первые в Мохедзи, вторые в Юнокава, два часа идти от Хакодате. Геденштром много раз посещал их заведения: муж­чин-траппистов девять, при них уже монахом один японец и четыре японских слуги; женщин одиннадцать. У мужчин есть училище с восе­мьюдесятью учениками, там же живущими,— все набранные из бедных. Выписал траппистов хакодатский католический епископ Берлиоз, что­бы показать в них образчик христианской иноческой жизни. Они тоже миссионеры, как они изъясняются о себе, но не словом, а делом. И дейст­вительно, жизнь их удивительно подвижническая. Зимой и летом — одно и то же суконное грубое платье: летом жарко, зимой холодно, ибо топить жилище у них не полагается. Встают утром в два часа, чрез семь минут в Церковь и два часа молятся, потом у себя размышляют, или читают, но не разговаривают, ибо это запрещено; всегда все вместе, жить по кельям запрещено. В девять опять молитва, потом труд, в две­надцать обед, час отдыха, там труд вне дома — в поле во всякую погоду — там молитва, в девять часов спать. Пища растительная и молочная. По виду не пользуются цветущим здоровьем, но всегда веселы. Гостепри­имство у мужчин-траппистов в правиле, потому посещать их может вся­кий (вероятно, у женщин-трапписток то же для женского пола). Живут они, по возможности, своим трудом, но еще всего иметь сами не могут, потому выписывают необходимое. Женщины-траппистки занимаются скотоводством для добывания молока и масла; Геденштром уже получал от них масло, как продукт торговли их, снабжающей их, на вырученное, другими предметами, самыми необходимыми для них.

Истинно, католичество здесь в полном всеоружии со своими: архи­епископом, тремя епископами, ста шестнадцатью иностранными мис­сионерами-священниками, вот этими траппистами, множеством монахинь, занимающихся воспитательным делом, множеством воспитательных и врачебных заведений, множеством японских священников, катихизато- ров, и прочее, и прочее. Но успехи их в стране что-то не соответствуют всему этому.

О. Иоанн Оно вернулся из своего путешествия по Церквам для воз­буждения христиан жертвовать на содержание священников и катихи- заторов. Успех самый мизерный. В Сендае не дали ничего, в Дзёогецуд- зуми ничего, отозвавшись неурожаями, в Исиномаки 15 ен, в Минато ничего, в Наканиеда 4 ены прибавили к жертвованным доселе 36 енам в год, в Иеногава ничего, в Фурукава 12 ен в год, в Такасимидзу 13.40 ен, Санума 15 ен, Вакуя ничего. Хвалит о. Оно усердие христиан везде, но говорит, что по бедности они, действительно, не могут давать что-либо, или больше того, что дают.

Побыл о. Оно в наиболее усердных Церквах и в наиболее давних по основанию; в других, значит, совсем бесполезно быть. На этом опыт на сей раз пусть и остановится.

Избави Бог, если Русская Церковь отнимет руку помощи! Совсем беспомощное положение!

Ноября 1900. Среда

Старик Павел Цуда, катихизатор в Идзу, просил позволения явиться сюда, чтобы рассказать о своем путешествии по своему приходу, вчера прибыл и сегодня рассказал. Особенно интересного ничего, просто прогулялся он по местам, где почти и христиан никого; в городе «Ито» нашел двух женщин-христианок, из которых одна — сестра кандидата Арсения Ивасава, замужем там за служащим в банке; в «Симода» — ни одного христианина; нашел там три русских могилы матросов с «Диа­ны», на которой граф Путятин плавал здесь для заключения трактата; памятники целы, но место заросло кустарником; в «Хеда», где тоже был граф Путятин с русскими, с разбитой «Дианы», веденной после земле­трясения из Симода в Хеда и затонувшей на пути — ни христиан и ничего замечательного нет. В Сюзендзи есть некоторая надежда на умножение христиан; советовал я ему и заняться проповедью в Сюзендзи, так как в Мисима, где главный стан его, нет необходимости быть постоянно.

Симада Сабуро, редактор одной из самых главных газет — «Майници симбун», член Парламента, протестант по вере, написал книжку, состав­ляющую большею частию извлечение из его газеты «Ниппон то Рос­сия», где проводит пропагандируемую им и в газете постоянную мысль о резонности и необходимости союза Японии с Россией; книга очень быстро расходится; ныне вышло уже второе издание, которого экзем­пляр сегодня Симада прислал мне. Я письмом поблагодарил его за сие.

Получил сегодня и другое японское приношение, это: «А circular in connection with the Chinese Emergency. (For all the ecclesiastics in the world)». Брошюра в четырнадцать страниц на английском за подписью начальников буддийских японских сект: Тендайсию, Сингонсию, Дзео- досию, Ринзайсию, Синсию (Монте) и Обакусию — «represantives of the Great Japan Buddhists Union», как они наименовали себя. При этом английском переводе брошюры и другая — на оригинальном японском. Обе напечатаны на отличной бумаге, отличным шрифтом и вышли October 11.1900. Содержание: описание нынешнего бедственного поло­жения Китая, причиною сего — миссионеры, и совет им, для блага Китая и их самих, христианских миссионеров, во-первых, не требовать вознаграждения за убытки, по примеру их — буддийских миссионеров, у которых тоже разрушена была кумирня, и они не требуют за нее ничего; во-вторых, истребовать от китайцев изменения их обычаев и законов. Недоставало христианским миссионерам Китая и Японии этого нового, совершенно оригинального оскорбления: буддийские бонзы читают им наставление, да еще желают, чтобы это было пред лицом всего мира! Да еще в какую одежду любви и мира облекаются при сем! Велиар хочет быть в общении со Христом да еще стать и выше Его! И это спустя девятнадцать веков после того, как написано «кое согласие Христови с Велиаром!»...

Сегодня, наконец, приступили к соображениям, как отпечатать наш перевод Нового Завета; Яков Судзуки и Алексей Оогое, снабженные наставлениями, отправятся завтра в типографию за справками и сооб­ражением цен и подобное. Дней чрез десять — пока отольют некоторые сложные буквы и знак [ ] с кружком для обозначения «духа» в отличие

от знака без кружка, обозначающего «Бог» — мы с Накаем будем совсем готовы отдать перевод для печатанья. Перевод в отношении языка плох, неудовлетворителен, но что будешь делать, коли японская грамматика

такая неустановленная! Не только Накаи, но сам Ооцуки, первейший авторитет по грамматике, становится в тупик перед некоторыми форма­ми! Например, «орери» нам нужно, и слово в общем употреблении в живом языке, а Ооцуки говорит — «неправильная форма» — нельзя упот­реблять; и множество такого, что никто не знает, правильно или нет — и в отчаянии разводишь руками...

Ноября 1900. Четверг

Николай Исикава, катихизатор в Минато, претрогательно пишет, как за ним, больным, ухаживают христиане. Лишь в нынешнем году он кончил курс в Семинарии и отправлен на проповедь, значит — совсем юный катихизатор, но показал себя усердным к делу, и вот христиане уважают и любят: по четыре-пять человек днем и ночью просиживают у него и ухаживают за ним, не жалея при этом и средств на его лечение и питание. Открылось у него кровотечение из горла, что с ним бывало и в Семинарии,— болезнь очень серьезная, но христиане выходили его: пишет, что уже встал с постели. Из этого примера видно, как христиане дорожат катихизатором, если только он показывает усердие к своему делу.

Фома Исида, из Фукусима, оживленно пишет, что у него о. Петр Сасагава крестил семь человек и что столько же есть дальнейших слуша­телей, людей добрых и почтенных в городе. Помогай Бог! Совсем было забракованный катихизатор оказывается хорошим и успешным, так как есть возможность успеха.

Ноября 1900. Пятница

Предложил о. Иоанну Оно отправиться в Оосака служить Церкви вместе с о. Сергием Судзуки и помогать ему управить Оосакскую Цер­ковь. О. Оно, видимо, с удовольствием согласился. Поэтому написаны письма: 1. к оосакским катихизаторам и христианам, что «о. Оно, выздо­ровевшему, предложено мною служить вместе с о. Судзуки в Оосакской Церкви. Оно согласился. Хорошо примите его»; 2. о. Сергию, что о. Оно, оправившийся, отправляется служить вместе с ним Церкви в Оосака; «пользуйся его опытностью, чтобы научиться хорошо управлять Цер­ковью».

Из своих наблюдений по своему нынешнему путешествию по Церк­вам о. Иоанн Оно сообщил, между прочим, что о. Иова Мидзуяма в под­ведомых ему Церквах везде любят, но «странное дело» — как сам о. Оно выразился — «до сих пор о. Иов не научился безошибочно совершать Литургию — ошибается». Действительно, странно! Не научиться он не мог, будучи столько лет священником; значит, совершает очень небрежно.

Еще говорил о. Оно, что о. Петра Сасагава тоже везде любят в его Церк­вах, но в Сендае христиане жалуются, что он «во-первых, нерешителен — никогда не молвит решительного слова на христианских церковных собраниях, во-вторых, не умеет обращаться с людьми: язычник, желаю­щий христианского научения, побывший раз у о, Петра, никогда не возвращается к нему». О. Оно хотел по-товарищески поговорить об этом с о. Петром, но на возвратном пути сюда не застал егов Сендае; письмен­но собирается посоветовать ему «быть решительнее и ласковей обра­щаться с язычниками». Я одобрил это. Но едва ли о. Оно будет иметь успех: о. Петру за пятьдесят лет — характер свой ему менять поздно.

Ноября 1900. Суббота

О. Петр Ямагаки из Мориока явился за антиминсом, крестильным ящиком, дароносицей, просит еще воскресное облачение (великопразд­ничное там есть). Дадим все. Говорил о Хакодате мирно; при отъезде оттуда до тридцати христианских домов любовно проводили его и с печалью расстались. В Мориока христиане приняли его хорошо. В цер­ковном доме — там, где следовало бы жить ему,— помещается два хрис­тианских семейства — на каких правах? Неизвестно; должно быть, по бедности их и потому, что дом большой. Впрочем, там, кроме их, ютит­ся и один катихизатор, бессемейный. О. Петр, за невозможностью по­меститься в церковном доме, нашел себе квартиру и поселился с женой и четырьмя детьми в ней. Мать он оставил с младшим своим братом в Хакодате в одном из миссийских домов.

О. Борис Ямамура извещает, что помер Фома Михора, бывший кати- хизатором в Мориока. Царство Небесное! Но для Миссии здесь, на земле, результат плохой: семь лет воспитываем был в Семинарии, три с половиной года содержим на проповеди без малейшей пользы от него, так как немедленно по выходе из школы захворал — сколько расходов, и вот! Но так как цель проповеди Евангельской — спасение людей, Михо­ра же, вероятно, чистым юношей отошел в тот мир и спасен, то да будет хвала Господу и за него!

Сегодня заключено условие с типографией на отпечатание нашего перевода Нового Завета. Больше 800 ей будет стоить напечатание тысячи экземпляров.

А печатать пора. Не одни наши христиане с нетерпением ждут наше­го перевода. Ждут и протестанты, не раз спрашивавшие у меня, скоро ли выйдет. И сейчас вот по выходе со всенощной я нашел на столе письмо от одного из протестантских миссионеров в Йокохаме, Rev. Bernett’a, просящего уведомить, где можно купить копии нашего перевода — «two or three of my friends, as well as myself, would like to obtain copies,— пишет он, ссылаясь на то, что — a recent issue of the Japan Mail announced the publication of your translation,— каковой публикации, однако, я в „Japan Mail" не видел, но, должно быть, она где-нибудь есть; во всяком случае, видно, что наш перевод ожидается».

Что за скверная погода эти два дня! Дождь, ветер; в Церкви никого, кроме учащихся.

Ноября 1900. Воскресенье

Макарий Наказава пишет об оживлении проповеди в Акаси: двое уже крещены, есть и еще слушатели. Очень приятно и за него, бесплодней- шего из катихизаторов до сих пор, и за Акаси.

О. Иоанн Катакура пишет: сын о. Павла Таде, умершего лет пятна­дцать тому назад в Нагоя и там погребенного, желает перенести кости отца на родовое кладбище в Сендай; спрашивает по сему поводу: если бы нужно было сжечь кости, чтобы в виде пепла перенести их в Сендай, то позволительно ли это сделать? Я ответил: церковного запрещения на сие не существует; может, коли хочет, переносить в каком угодно виде. Но чисто христианское чувство возмущается против сего ненужного тревоженья много лет спокойно спящего на своем месте в ожидании всеобщего воскресения.

Катихизатор вХиробуци, Савва Сакурода, получающий 10 ей в месяц (как еще очень плохой катихизатор), просит прибавки жалованья (имея в семье только жену); катихизатор в Исиномаки Илья Яци просит 19 на уплату долга (этот совсем одинокий — жена не хочет жить с ним). Посла­но первому 6 ен единовременной помощи, второму 7 ей, и письма обоих отправлены к их священнику, о. Иову Мидзуяма, с поручением позабо­титься, чтобы им помогли местные христиане, для которых они трудятся.

О. Иоанн Оно отправился на место служения в Оосака.

Ноября 1900. Понедельник

Вчера семинаристы служили панихиду по Фоме Михара, сегодня по друге, кончившем Семинарию, но и на службу не поступившем по болез­ни, и третьего дня умершем в чахотке у родных в провинции Сидзуока, Каноне Амано; у обоих еще однокашники здесь, в Семинарии, старшие ученики. Приятно видеть, что ученики всегда считают непременным долгом помолиться за умерших друзей. Так они делают всегда, когда услышат о смерти кого-либо из товарищей, и всегда по собственной инициативе.

Окамото Риуноске (собиравшийся в прошлом году с о. Мии в Россию, но не пущенный Правительством) приезжал утром — сказал, что я занят,— не угодно ли, мол, часа в три; приехал и в три — просить в долг денег 300 ен. Я предложил 30 — не взял и уехал так. Разодет в шелках; наговорил много о том, как он старается внушить Правительству, между прочим, не смешивать духовенство киукео (значит — православное и католическое) с духовенством синкео (протестантское); первое-де име­ет таинство, второе нет; поставление первого идет сверху, второго сни­зу, от народа, потому первое несравненно почтеннее второго; так и должно государство смотреть на них, и так далее.

Ноября 1900. Вторник

О. Петр Ямагаки, снабженный антиминсом, мироносицей, дароно­сицей и священническим облачением, отправился в Мориока. Внушал я ему, чтобы служил усердно — так, чтобы христиане Мориока на будущем Соборе просили не отнимать его у них, а оставить там навсегда. Помоги ему Бог в этом!

Яков Сторожев, сикотанец, опять был; еще не продал шкуры бобров, привезенных для продажи. Одну шкуру продал в Министерство Двора за 600 ен, остаются две; цену им говорил сначала за две тысячи, сегодня говорил, что просит за одну 800 ен, за другую 700, и покупщиков нет, почему он с кочео и сидят здесь в Токио. Рассказывал Яков, между прочим, как бонза, и доселе живущий на Сикотане, старается смущать их, сикотанских христиан, маня в буддизм:

— У вас и у нас Бог один и тот же, но вы теперь японцы, потому всем прилично иметь и веру японскую, которая почти то же самое, что ваша нынешняя вера,— твердит он им.

К счастью, сикотанцы не невежды в своей вере и душевно преданы ей. Они только смеются над бонзой. Яков со смехом рассказывал о действиях бонзы и заключил рассказ одушевленным уверением: «Я ско­рей дам голову отрубить себе, чем отступлю от Отца Небесного!».

Ноября 1900. Среда

Сегодня день Святого Архистратига Михаила. Двое русских именин­ников приезжали просить отслужить для них молебен: лейтенант Михаил Михайлович Веселкин, мой земляк, ныне проездом к месту своего слу­жения,— флагманский офицер у Адмирала Скрыдлова, остановившийся в Посольстве; и слуга одного секретаря Посольства. Я отслужил, заме­няя собою чтеца, диакона и священника, чтобы читать и петь по-русски большую часть молебна, прочее пели на клиросе причетники и несколько семинаристов.

Петр Исикава приходил читать продолжение своей Истории Япон­ской Церкви. Мало занимательного. Но кое-где сверкает луч благодати Божией в строении Церкви. Чтобы уловить сии малые проблески, собст­венно, и пишется история.

Ноября 1900. Четверг

Из типографии принесли образцовую страницу для напечатания на­шего Нового Завета. Мы забраковали совсем плохую катакану. Прине­сли исправленную — эта хороша. Но, кажется, придется остановиться нам с печатанием еще дней на двадцать, чтобы вновь перечитать весь перевод и выбросить ненужное количество «     ». Был у нас сегодня

грамматист Хаяси и уверял, что при соединении нескольких подряд стоящих существительных имеют место только средние «то» ([»), по­следнее же совсем излишне и составляет грамматическую неправиль­ность. Это совершенно согласно с тем, что я утверждал, но с чем Накаи не был согласен, почему и сделано было так, как он желает. Ныне и он поколебался и пошел исследовать образцовые сочинения, чтобы убе­диться, кто прав. Перелистает сочинения Араи Хакусеки (автора Нихон гвайси), также своих предков, знаменитых ученых Накаи, еще что мо­жет из образцовых сочинений последнего трехсотлетия,— в период ди­настии Токугава, повидается еще с несколькими грамматистами. Все это насчет «   », чтобы уж окончательно решить правильное употребле­ние его. И возник этот вопрос насчет «то» (        ) сегодня совсем случай­

но. Призван был Хаяси, чтобы решить, можно ли употреблять «орери», прошедшую несовершенную форму глагола «ору». Я всегда утверждал, что можно, Накаи — что нет, особенно после совета с грамматистом Опуки. Хаяси доказал, что «орери» употреблять можно и должно, что это совершенно правильная форма. Накаи согласился, и положено было удержать «орери» в Новом Завете, где и встречается-то эта форма всего двенадцать раз. Потом был разговор о «зо» и «ка» и «я»; потом Накаи прочитал вслух пятнадцатую главу Первого Послания к Коринфянам, чтобы Хаяси дал суждение вообще о качестве перевода, который он и одобрил со стороны языка, восстановив только два «ка», зачеркнутых было нами. Наконец, уже за чаем, Накаи, не имея более важной мате­рии, молвил:

— А вот еще насчет «»: нужно ли за каждым связуемым существи­

тельным, или нет? — и так далее. Сейчас же указано было господину Хаяси в переводе много примеров с «         »; везде он забраковал, и пошел

спор! И нарушено наше спокойствие конченного труда — и пойдет опять исследование, которое скоро ли кончится, Бог весть!