Пасха 1893 года. 28 марта / 9 апреля: 1-й день

Служили со мной отцы Павел Сато и Феодор Мидзуно.

В Церкви было меньше народу, чем в прошлом году. Освящение было великолепно.

После службы, кончившейся в три часа утра, я освятил разговенье у себя, в бывшей нижней Церкви и прочих; о. Павел — в Женской школе, о. Мидзуно — в Семинарии.

Затем я стал у себя раздавать яйца; роздано до 600.

Разговенье у меня было в две очереди. Из посторонних разговлялись четыре человека Чёого, Варвара-иконописица с мужем, Павлова с двумя дочерьми, Моисей Ямада из Яманоме. Греков не было.

Дано всем учащимся по 10 сен к яйцу.

Женская школа была в шесть часов. По отпуске учениц оставлены все учительницы и угощены разговленьем: мясом, уткой и прочим — что нужно, значит, и вперед делать. Потом дано учительницам: Анне Кван- но 50 сен, четырем старшим Надежды Такахаси по 40 сен, прочим по 30 сен — на кваси.

Семинария была в семь часов.

Певческая и Катихизаторская школы около восьми часов.

Дети, приводимые Оогоем в девять часов.

Дано Обара и всем причетникам по 20 сен.

Детям дано до пяти лет 5 сен, до десяти лет 10 сен, свыше 10-15 сен. Василию Оогое и Иосии Сато, после пришедшим, по 20 сен, разным учащимся потом — кому 10, кому 20 сен, даже детям Танесима, врача, дано — младшему 15, старшему 20 сен.

Придверникам церковным — Илье и Ивану— дано по 2 ены, ибо очень старательны.

На разговление не достало: в будущем заказать больше; ныне не до­стало, впрочем, одной утки и фунтов трех говядины, что и будет вновь приготовлено в завтрему для угощения причта из Коодзимаци.

1000 яиц, выкрашенных в Женской школе, не достало; в будущем году нужно приготовить 1500 и больше. Ученики тоже могут заняться покраской.

Катерина Петровна с Гришей пришла разговляться во вторую оче­редь. Сверх пришли из Посольства о. Сергий и Дмитрий Константино­вич, тоже разговлялись (это было пред приходом Женской школы).

И таскаются без конца с поздравлениями: теперь одиннадцатый час дня — и каждую минуту входят.

Я ничего не ел и ничем из приготовленного не разговлялся, ибо боюсь болезни прошлого года, приключившейся от холодного яства, а велел сделать яичницу, и ту, впрочем, пришлось съесть простывшую, отчего, вероятно, опять желудок не в порядке, впрочем, не так, как в прошлом году.

Страстную неделю служил один о. Роман; о. Сато был болен (впро­чем, с понедельника мог бы служить, но нежничал); было много при­частников; о. Роман вообще от труда не отказывается; в Великую субботу, к тому же, отправился в Сиракава, ибо о. Сато обещал встать.

На утрени Великой субботы — «Непорочны» одну статью читал все один о. Роман; между тем Катерина Петровна говорила, что в Одессе она читала со священником в Церкви — он одни стихи, она —другие. А я-то с дуру думал, что только священники могут читать сии статьи. Вперед быть умнее и распорядительнее!

Служащим хоо[?] — дано всем по 1 ене, двум Ясуке по 50 сен.

Пасха 1894 года. 17/29 апреля

На Страстных службах все были; но долги очень; вперед читать по псалму на Часах довольно. Почти три часа тянется преждеосвященная обедня и два с половиною часа — Часы! Утомляются учащиеся, а больше и не бывает никого!

Кунгимия — не доверять ни одного Евангелия, не проверивши. Ныне в Великий четверг не смотря на то, что уверил меня, что приготовил Евангелие, зачитал совсем другое и читал двадцать минут, пока у него взяли из-под носа Евангелие.

Вперед всегда наперед проверять его. Пусть о. Сато делает это.

Во вторник, на Страстной, на Часы пришли три язычника, ворчали злохуления во время службы, а когда Хорие заметил им неуместность сего, вышли ворча, и один камнем с дороги разбил стекло в северной двери.

В Великую субботу пред Пасхальной службой произошла следующая нелепость: двадцать минут до двенадцати я пошел в Церковь и нашел Церковь запертою, а народу бездна вне. Отчего заперта? «Конзацу», мол, будет. Велел отпереть настежь; вперед присматривать за староста­ми — вольничают и нелепости творят. Вошедши в Собор, нашел его темным, хоть глаз выколи, а школы и еще немало людей сидят в темноте. Это отличился Кавамура. Убравши плащаницу, загасил свечи в подсвеч­никах, что были около нее, а больше ни одного огня ни в Церкви, ни в алтаре. Поставил о. Павлу — главному соборному священнику — на вид вину, что он допускает такие нелепости. Велел тотчас же зажечь свечи у икон.

И за распределением комнат для христиан на Пасху присматривать, иначе выйдет несправедливость!

Петр Исивара хотел запереть Асакуса в самую маленькую комнатку; я настоял, чтоб дали, по крайней мере, комнату соседнюю с полукруглой; потом катихизатор пришел жаловаться, что мало «100 человек-де бу­дут»; велел еще отвести комнату, назначенную для учителей, эти, мол, свои, где-нибудь побудут; и обе комнаты были полные; значит, Исикава Петр имеет неприятности с христианами Асакуса.

Вокруг Церкви обошли благополучно; на всякий случай были наняты на ночь для караула дверей, кроме Василия, два тобиката. Лития в при­творе была пропета певчими — человек двадцать — большими; но иметь на будущее время в виду сказать Обара петь «Христос воскресе» после литии, когда входят в Церковь; молча входят и копаются среди тишины пока [?]: Кугимия наладится говорить ектению — безобразно!

Освещение было великолепное!

Пели отлично. Только прокимен сразнили. Читали Евангелие: Куги­мия по-японски, я по-гречески, о. Мии по-славянски. Пели утреню очень медленно; вся служба кончилась в половине четвертого. Я освятил у себя, в Катихизаторской школе, у христиан; о. Павел Сато в Женской школе, о. Мии в Семинарии; третий священник сегодня был о. Симеон Юкава.

Разговлялись у меня, в редакции, на две очереди.

Из посторонних были Чёого четверо, Окамура и Варвара с детьми, один из Хоккайдо, один из Кагосава, П. Минамото — член Парламента — бывший катихизатор. Заведовали гостями Нумабе и Фудзисава. Я, освя­тивши, остановился у себя и стал раздавать яйца. Яиц 600 роздано. В шесть часов пришла Женская школа: всем ученицам по 10 сен и яйцу; учительницам угощенье, потом по 50 сен (только Хондзё, как непоющей и младшей, дано 40 сен). Кстати, подошли Анна Асаока, Софья Сутияма, ее сестра, цветочница,— закусили и они с наставницами; дал Софье, как ученице, 30 сен, цветочнице 50 сен (бедные ведь).

Долго закусывали они, а мы с о. Димитрием Львовским беседовали и поздравления еще приходящих принимали.

Катихизаторам, певчим, семинаристам дано тоже всем по 10 сен и яйцу.

Дано также: Нумабе 3 ены на больную дочь и 2 ены на кваси детям; Давиду Фудзисава 1 ену; Моисею Кавамура 3 ены, ибо много трудится.

Гимназистам, детям о. Сато, Оогое, по 20 сен, а детям Танесима, как богатым, по 10 сен. Кстати, Танесима по-язычески женился, овдовев, впрочем, успел уже окрестить жену.

Анне Сато, дочери о. Павла, 50 сен

Матроне, жене Петра Исикава, 50 сен

Нине, бедной служанке у о. Сато, 50 сен

Няньке у Никанора 50 сен

Жене о. Федора Мидзуно на кваси детям 50 сен

Вдове о. Никиты 1 ену

Женам служителей с детьми по 20 сен

Жене Давида Фудзисава 20 сен

Василию, плотнику, 1 ену

Семеону, плотнику, 20 сен

Фоме, плотнику, 30 сен

Тарасу, каменщику, 30 сен

Солдатам-христианам, трое были, по 20 сен

Всем, конечно, по яйцу кроме того.

Слугам по 1 ене, новым по 50 сен, служанкам по 50 сен, Алексей рас­писал — кому сколько нужно. Петру, ламповщику, по поставлении опять 46 ламп на третий этаж 1 ена 50 сен.

Дети приводились Оогоем-стариком, дано кому 7-8—10 сен — ниже десяти лет, выше по 10 сен и больше. Оогою 1 ена.

Илье и Ивану, что служат при входе в Собор, по 2 ены. Словом, денег разошлось бездна! Да как и не порадовать бедняков! Все ведь у нас беднота; впрочем, и где же служащие Церкви не беднота! Итак, в порядке некоторый расход в Пасху!

(Пишется уже после полудня)

Жене Алексея Китагава с детьми 50 сен.

Угощение сегодня было: мясо, утки, курица. Но утку — обглотки разо­гретые — сейчас мне Никанор подавал — не проглотишь: не жарено, твердо. Вперед лучше бы что другое; больно уж плохо угощение. Вин никаких не было, один чай. Никанор и Андрей отлично справляются с угощением.

Третьего дня, в Великую пятницу, на всенощной не могли идти во­круг Церкви — дождь был — удовольствовались внесением плащаницы в алтарь и обнесением вокруг престола.

Народу на Пасхальной службе было гораздо больше, чем в прошлом году, Церковь почти битком. Были: кто-то русский, Маденокоодзи, мис­сионерки — все ушли до окончания службы.

У меня желудок был плох всю неделю. Боялся, выдержу ли Пасхаль­ную службу, выдержал, но устал и ослабел почти до упаду и обморока. Желудок поправил хересом, теперь ничего; ел на разговленье яйца и пил чай.

В одиннадцатом часу с поздравленьем князь Лобанов-Ростовский, консул Иокохамский; жаль, что не верует, испортит воспитание детям.

Часа в два приезжали: посланник Хитрово Михаил Александрович с сыном-моряком Андреем и прочие посольские. Пили чай; подан был херес, но почти никто не пил.

В пять часов была вечерня. 9-й Час путал о. Павел Сато; я стоял на средине. Вперед рассказывать обстоятельней священникам порядок службы и певчим порядок пения; последние, кроме того, что медленно поют, без нужды везде «Христос воскресе», отчего служба выходит пре­длинная и утомительная, особенно для детей.