Января нового стиля. 1891 год

Обедня была в восемь часов. Пели певчие очень плохо. Служил о. Павел Сато. Проповедь говорил о. Фаддей — плохая, по обычаю.

Молебен служили о. Павел Сато, о. Юкава и о. Фаддей. Многолетия не было, а следовало бы; певчие изготовились петь и диакон Кунгимия хотел, но о. Павел Сато почему-то остановил.

После обедни поздравления.

Тотчас из Церкви зашли учителя — поклон и только, даже сесть нельзя было просить, ибо сейчас же другие имели наполнить комнату. Катихи­заторы, Хорие и прочие из Айайся. Некоторые христиане и христианки; причем мешаются дети, которым нужно давать, например, дети Никано­ра,— и дети городские, которым не нужно; неловкость, но неизбежная — не всегда же давать, а иным и следовало бы дать, да приходят не вовремя, как племянники Хорие между городскими христианами — так и ушли, получивши один общий поклон. Угощения вином никому не было.

Ученицы Женской школы. Дано: простым по 10 сен, новым певчим по 20 сен, старым по 30 сен, учительницам и певчим и даже Евфимии и Хакутоку по 40 сен, Анне Кванно, стоявшей тут же, 50 сен — и не отказа­лась, старая крыса!

Ученики, кончившие ныне курс в Катихизаторской школе и уже го­товые к отлету — дано по 10 сен.

Ученики 1-го курса Катихизаторской школы. Дано по 10 сен. Чтецу сегодня 20 сен.

Причетники — Кавано, Орита и прочие и подрегент Иннокентий; дано им по 40 сен, Иннокентию 50 сен.

Ученики Семинарии — по тесноте моей комнаты принимал в ниж­нем классе. Дано простым по 10 сен, молодым певчим по 20 сен, старым по 30 сен.

Ученики Певческой школы — дано ученикам первого курса по 20 сен, старым по 30 сен.

Детям посторонним дано: меньше десяти лет — по 5 сен, свыше — по 10 сен.

Слугам: мужчинам всем по 1 ене, женщинам и новым по 50 сен, слуге в Айайся тоже дано 50 сен, но он остался очень недоволен. Анфиму, Оогою, Андрею по 1 ене, Василию-плотнику 1 ену, Никифору 50 сен, Семену-плотнику 50 сен.

Из посторонних — прямо из Церкви были две дочери Фукасава из Маебаси, из коих одна — жена Спиридона, отступника, но среди толкотни посидели минут пять и ушли.

Был и еще кое-кто, но путных людей не было. Поклон, и был таков.

В двенадцать часов завтрак. После него побродил по двору. Во вто­ром часу отправился сделать визиты своим. Был у Анны Кванно в Жен­ской школе, у о. Павла Сато, в Айайся, в Семинарии обошел Савабе — невежлив, был тут же на дворе, но не потрудился и шагу сделать, чтобы принять в дом, у жены Комацу — губу дует: вероятно, о. Тит сдуру наплел ей в письме по поводу содержания — «-де думает сократить»; у Сёодзи, Исикава, затем с Андреем, который взялся провожать, были у доктора Харада, Морита, Накаи, Хорие; оттуда зашли к Танесима-врачу — детей, сколько не тверди ему, все воспитывает по-язычески,— уж нынче ничего и не говорил, а Хрисанф уж с него ростом. Пошли искать Пантелеймона Сато, не нашли, зато дошли до о. Павла Ниицума, у которого я занял

4 ены и велел отдать от меня по 2 ены на кваси его Катихизаторской и Женской школе. Опять искали Пантелеймона Сато, опять не нашли (Андрей бестолков); были у Овата, Мии и, наконец, заехали к Андрею, жена которого, Вера, недавно родившая, больна, сегодня на три часа была в обмороке и сидела бледная до жалости. Андрей угостил обычным чаем, которого и выпил два стакана. Уже смеркалось, когда вернулся домой, усталый и в пыли. Не успел отправиться, как пришел Павел Козаки, служащий в Ситае при полиции, и вот восемь лет не заглядывав­ший — ни он, ни его жена и четверо детей в Церковь; из детей двое и не крещены. Толковал ему, чтобы воспитывал детей в христианстве, ибо на себе испытал, как ненадежна языческая почва. Два часа просидел и проболтал! Глуп! Сказал, наконец, без церемоний, что дело есть, нужно мне заниматься.

Когда ныне после обеда пошел в город, то встретил ко мне направ­лявшегося полицейского — надоедалу; учеников от о. Ниицума двоих, плотника Фому. Значит, и вперед нужно пораньше уходить, чтобы из­бавляться от визитов сих особ.

Погода отменнейшая, только ветер несколько пыль поднимал.