Октября / 2 ноября 1905. Четверг

Приехали комиссары принимать наших военнопленных и отвозить их в Россию: Генерал-лейтенант Владимир Николаевич Данилов, под­полковник Андрей Андреевич Веселовский и прочие, всего 6 человек. Данилов и Владимир Владимирович Мекк были перед вечером у меня. Оказывается, что все военнопленные будут отправлены во Владивос­ток, больные и калеки тоже. Будут перевозить их на судах нашего Добро­вольного флота, которых 6 для того, и на каждом могут поместиться 2500 человек. Начнут перевозить с севера, с посадкой на суда в Йокохаме, потом в Кобе, Нагасаки.

Вечером, по приглашению от французского посланника, я был на обеде у него, в компании со всеми нашими комиссарами и членами Французского Посольства.

Октября / 3 ноября 1905. Пятница

Японский гражданский праздник — рождение японского Императо­ра. Литургию служили иереи, на молебен и я выходил. После службы ученики выпросили на вечерний свой «симбокквай» 5 ен, ученицы тоже 5 ен.

Часа в два были двое комиссаров наших, причем мы положили ку­пить мне на имеющиеся у меня пожертвования для пленных 3 тысячи фланелевых рубашек и исподников, также шерстяных чулок для раздачи в Йокохаме садящимся на суда пленным, не имеющим теплого снабже­ния.

По уходе их, посетили меня три американца: католический Епископ, толстенный господин, и двое католических патеров; визит кончился комично. Когда сели, Епископ рассыпался в любезностях — хочет ви­деть внутренность Собора, такого великолепного и так далее; вдруг входит коридорный Алексей и говорит, что полицейский спрашивает имена этих гостей; я сказал им и попросил их карточки для полиции. Карточки они дали, но Епископ вообразил, что он в опасности от напа­дения японцев, и так встревожился, что я никак не мог уговорить его успокоиться. Минут десять длилась эта сцена уговаривания.

— Когда мы выйдем отсюда, на нас могут напасть,— твердил перепу­гавшийся Епископ на все лады.

— Да нет же, это просто щепетильная осторожность полиции, и в видах предохранить вас от малейшей опасности... Вы видите, у ворот стоят полицейские, и для них положено правилом знать имена всех входящих сюда и прочее,— твердил и я на все лады, но испуг епископа только возрастал, к великому неудовольствию, как видно было, одного из патеров. Наконец, грузный епископ поднялся с дивана уходить.

— Так пойдемте же в Собор, я вам покажу все внутри,— говорю я.

— Нет, нет; мы пришли только видеть вас, Собор посмотрим в другое время,— и ушел.

По уходе его я дал сильный нагоняй Алексею и запрет вперед спраши­вать так грубо имена гостей.

Октября / 5 ноября 1905. Воскресенье

За Литургией, которую я совершал с иереями, были: Генерал Данилов с членами своей свиты и в первый раз из всех военнопленных виденные мною офицеры из Сидзуока: подполковник Николай Константинович Ваулин, капитан Николай Феликсович Рава, капитан Кузнецов и еще некоторые. После Литургии у меня пили чай, причем Данилов спрашивал у офицеров, какие чувства, когда берут в плен? Как японцы обращаются с пленными? На первое Рава отвечал: «ужасные», на второе Ваулин: «нехорошо», и представили примеры. По уходе Генерала, пленные еще долго оставались и говорили разное.

В 3-м часу я отправился сделать визит Генералу Данилову в Metropole Hotel; в первый раз с начала войны имел удовольствие не видеть за собою полицейской охраны. Генерала застал отдыхающим и пожалел, что потревожил старика. Впрочем, не без пользы для него побыл; взялся напечатать по-русски, в продолжении завтрашнего дня, прокламацию его к военнопленным в 200 экземплярах.

От Генерала Данилова возвращаясь, заехал к американскому Bishop’y McKim’y поблагодарить его за 2000 долларов, пожертвованных его рука­ми от американских благотворителей на нужды наших военнопленных, и рассказал ему, как употреблены эти деньги.