Мая / 4 июня 1905. Воскресенье

Иереи после обедни служили благодарственный молебен о своей блестящей морской победе над русским флотом. Я стоял в алтаре, мо­лясь за бедное мое униженное Отечество. Хорошо, что с самого начала войны звон и трезвон в Соборе прекращен, еще горчее было бы слу­шать, как русские колокола торжествуют японские победы.

Мая / 5 июня 1905. Понедельник

Княгиня Волконская телеграммой просит «известить о ее сыне лей­тенанте Демидове, служившем на броненосце „Александр ІП“». Посылал я в Морское Министерство спросить; ответили, что «сведений о Деми­дове не имеет, но судя по тому, что „Александр ІП“ со всеми на нем потоплен в бою, сведений и не может быть». Тем не менее, я послал телеграммы в три места, куда свезены наши пленные моряки; если ото­всюду ответят то же, то придется послать матери печальный ответ.

Стал рассылать присланные из России книги военнопленным. Эта неделя и должна быть занята вся этим делом.

Мая / 6 июня 1905. Вторник

Послал княгине Волконской ответ, что о лейтенанте Демидове сведе­ний нет, что в списке пленных он не числится.

Больше шести тысяч моряков с разбитой нашей эскадры попало в плен, в том числе 254 офицера, с Адмиралами Рождественским и Небо- гатовым во главе. Как осрамилась Россия со своим флотом! Суда наши почти все или потоплены, или взяты в плен, а у японцев никакого изъяна, весь флот цел; наши моряки стрелять не умеют.

25 мая / 7 июня 1905. Среда

За праздничной всенощной сегодня иереи выходили на литию.

Тоска гложет душу. Копаешься все время с распределением и рассыл­кою книг по местам военнопленным и хоть этим отвлекаешься от горь­ких мыслей и чувств.

Мая / 8 июня 1905. Четверг.

Вознесение Господне

До Литургии крещены 4 возрастных и 1 младенец. Литургию совер­шали одни иереи.

Мая / 9 июня 1905. Пятница

Опять телеграмма — «о судьбе моряков с броненосца „Бородино"». Но и «Бородино» потоплено в битве, и все на нем погибли; таков и ответ.

Мая /10 июня 1905. Суббота

Какую прекрасную телеграмму прислал Государь Адмиралу Рождест­венскому! Вчера приносили ее ко мне, поправить русскую транскрип­цию, сегодня Mr. Andre принес перевести на французский. Вот она: «Адмирал Рождественский! Благодарю вас и всех чинов, честно испол­нявших свой долг в бою, за самоотвержение, с которым послужили России и мне. Волею Всевышнего не суждено было увенчать успехом ваш подвиг, но вашим беззаветным мужеством Отечество всегда будет гордиться. Желаю вам скорее выздороветь, и да утешит Господь всех вас! Николай».

Поговорили мы с Mr. Andre о том, что до мира еще, вероятно, далеко и прочее, и только что он вышел в одни двери, как в другие вошел о. Феодор Мидзуно с улыбкой на лице и «гогвай»’ем в руке: «Мир заклю­чается»,— говорит.

— А я думал, что вы с распиской за деньгами на дорогу в Симооса (о чем он недавно говорил),— молвил я и пошел набирать книги для отсылки пленным в Фукуока. Желать мира я должен, несомненно, и я его желаю, и молюсь за него. Но мир такой постыдный для России — иным он не может быть — мир, при котором Россию обдерут как липку контрибу­цией, тогда как она уже и без того крайне истощена войной (одна только нынешняя потеря флота в Цусимской битве, по собственному призна­нию Русского Адмиралтейства, как значится в сегодняшней телеграмме в «Japan Mail», обошлась ей в 185 миллионов рублей); такого мира как же пожелаешь для своего Отечества!..

Мая /11 июня 1905. Воскресенье

Не переставая приходится распивать горькую чашу. И как глотнешь, так невыносимо горько всегда, как вот теперь воспринимать мысль о позорнейшем для Отечества мире. Мало-помалу, обыкновенно, вкус го­речи смягчается. Но затем новый глоток. И так полтора года. Неудиви­тельно, что чувствуешь себя иногда крайне усталым и изможденным.

Мая /13 июня 1905. Вторник

Нет нужды записывать каждый день. Все одна и та же канитель. Каждый день приходят письма то от пленных, то из России к пленным или о пленных. И вертишься как белка в колесе: то туда пишешь, то сюда пишешь. А тут священники, служащие у пленных, с неперестающими запросами и требованиями: масла, вина, свечей, икон, книг, иконопис­ных материалов, крестиков и разного другого. Всех надо удовлетворить. И это — ежедневная сутолока. Миссийское дело совсем заброшено: перевод богослужения остановлен, письма из Церквей не читаю; секре­тарь их прочитывает, и что нужно к исполнению, о том говорит мне, чтобы немедленно исполнить.

Три телеги, запряженные лошадьми, привезли сегодня с почты кни­ги и прочее для военнопленных, пожертвованные из России. И книги на этот раз превосходные: жертвованные обер-прокурором К. П. Побе­доносцевым и, должно быть, Владимиром Карловичем Саблером. О по­жертвованных Константином Петровичем я предварительно получил из Хозяйственного управления уведомление со списком книг: Новые Заветы с Псалтырью — 300 экземпляров, Евангелия, «Церковные Хоры» Касторского, «Последние дни земной жизни Господа Иисуса Христа» Иннокентия, «Училище благочестия», молитвенники и прочее, и про­чее — все новое и в большом количестве экземпляров; также книг по русской истории, исторические романы Загоскина, Жуковский, Фонви­зин и прочее. Приятно такие книги и рассылать военнопленным, чем и займусь немедля. Всего 227 тючков пришло; из них 191 связка книг от Победоносцева и Саблера, 9 связок от Адмиральши Чухниной, 7 ящиков со свечами, там же рубашки, мыло, книжки, 1 связка с махоркой, 1 с мылом, 13 ящиков с соленым свиным салом и 5 тючков с крестьянским холстом. Сало и холст — дар военнопленным от 18 пехотного Вологод­ского полка из Новоград-Волынска.

Июня 1905. Пятница

Вышли из печати и готовы к рассылке издаваемые Миссиею для военнопленных-неграмотных Азбуки, напечатанные нами в 15 тысячах экземпляров. В восемь мест уже и разосланы. Письменный же материал — в ближайшие к Токио места высылаю отсюда, в более отдаленных реко­мендую покупать на местах, а деньги за них буду высылать отсюда из жертвованных из России на нужды военнопленных.

Июня 1905. Понедельник

Вот уже 137 связок с свертков американской прессы пришло для военнопленных. Добрый Rev. Loomis хлопочет у своих друзей в Америке, как видно, на его имя и приходит в Йокохаму, а он высылает мне. Я, не развертывая, прямо рассылаю по местам военнопленных туда, где предполагаются знающие английский язык; кажется, почти все из теку­щей прессы — журналы и газеты, из Бостона и других городов.

Вчера, в праздник Сошествия Святого Духа, служил я соборно с свя­щенниками. Сегодня три иерея совершали богослужение.

Июня 1905. Вторник

Великим постом я писал в Пекин, просил прислать к Пасхе, если могут, восковых свечей для военнопленных. И прислали — вот теперь, после Троицы, да в каком виде! 15 пудов разложили на 168 ящиков. На днях 7 этих ящиков принесли с почты, полуразломанных, и, конечно, с поломанными свечами. О всех же прочих ящиках сегодня из почтовой конторы получено письмо: «Посылка не в порядке, придите посмот­реть». Послал я ризничего Моисея Кавамура, и принес он следующее известие: «Ящики и свечи — все рассыпалось и собрано в 20 почтовых мешков, внутри которых свечей нет, даже нет таких обломков их, кото­рыми могли бы пользоваться, например, певчие во время всенощной, а есть бесформенная масса, в которой перемешаны воск, нитки, дощечки ящиков». Думал я пожалеть Пекинскую Миссию, принять и потом по­слать туда же воск, как материал на свечи. Но безжалостно было бы и для своей Миссии. Счет-то из Пекина на 488 рублей 85 копеек. Итак, отка­зался принять винегрет, заключенный в 20 мешках. Пусть почтовое ве­домство отошлет это обратно в Пекин; быть может, Пекинская Миссия получит стоимость испорченных свечей от Пекинского почтового ве­домства, взявшегося доставить, но не принявшего меры, чтобы доста­вить исправно. Я же пошлю стоимость лишь 7-и ящиков.

Июня 1905. Четверг

Умер секретарь Миссии Сергий Нумабе, в прошлом году заболевший до невозможности служить и бывший на положении заштатного, на половинном жалованьи — 18 ен 75 сен в месяц. Служил секретарем боль­ше 20 лет, а прежде того несколько лет катихизатором. Родом из Сендая, дворянин, вполне честный — деньги Миссии могли быть поручаемы ему без опасения. Кроме того, мысленно я звал его моим громоотводом. Через его кисть проходили все мои письма к служащим Церкви и к христианам. Иной раз письмо от кого-нибудь рассердит ужасно, и про­диктуешь ему ответ в самых жестких и сердитых выражениях; поклонит­ся и уйдет, а чрез два-три часа приносит ответ в самых мягких и деликат­ных выражениях, но с соблюдением моих мыслей; между тем и у меня за это время уляжется гнев; и идет письмо, как подобает в японском духе, вежливое и приличное, хотя и строгое по содержанию. Редко-редко, когда я заставлял его переписать письмо и сгустить краски. Зато уже иной раз если и сгустит по-своему, то приходится делать отбой: пожа­луйста, перепиши и смягчи! Отличался также аккуратностью и точностью; всякое письмо непременно принесет прочитать, и, если нужен ответ, попросит его и не забудет послать. Словом, хорошо послужил Церкви. Царство ему Небесное! Воспитал себе и доброго преемника в нынешнем секретаре Давиде Фудзисава, отличающегося теми же японскими качест­вами — мягкость, вежливость, аккуратность — то есть строгой исполни­тельностью.

Июня 1905. Суббота

Между военнопленными много просящихся писать иконы, и по при­сылаемым опытам их рисованья, видно, что они могут писать. Потому разосланы иконописный материал и инструменты: в Мацуяма — офице­ру Инглизу, в Сидзуока — офицеру Рейнгардту, в Хаматера, Нарасино, Тоёхаси — нижним чинам. Пусть себе с Богом занимаются! Один рису­ет, несколько десятков около него смотрят и развлекаются этим. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. А может и порядочные иконы напишут — будут полезны японским Церквам. В Нарасино иконописный материал на свой счет купили, в прочие места я покупал в счет пожерт­вований из России на нужды военнопленных. Это тоже нужда.

А из Тоёхаси, кроме того, заказ был на золотильные, малярные, ри- зичьи, сапожничьи и портновские инструменты и материалы. Оттуда на все это и денег 70 ен прислали. По возможности, всем они удовлетворе­ны отсюда, что можно было найти в здешних лавках и у мастеров, посла­но им. 70 ен их истрачено с дефицитом, но написано подполковнику Леониду Николаевичу Гобято, главному там между русскими, чтобы он, не смущаясь этим, вел свою линию — продолжал занимать нижних чи­нов работами, я буду доставлять потребный материал и инструменты в счет пожертвований из России, лишь бы шло на дело: сапоги шили бы такие, что можно носить, шапки тоже и так далее. Нельзя не помогать таким радетелям о нижних чинах, как господин Гобято. В сегодня полу­ченном от него письме между прочим пишется: «Недавно сюда в бараки приходила американка миссионерша и раздавала солдатам листки осво­бождения. Некоторые солдаты, возмущенные, заявляли мне об этом и говорили, что им очень неприятны такие посетительницы; это называ­ется приходить с утешением!» В другой раз пусть без церемоний указы­вают дверь таким особам.

Июня 1905. Воскресенье

Похоронили секретаря Сергия Нумабе. Я и отпеть не мог, только вчера отслужил в Соборе панихиду по нем. Дом его слишком далек от Собора, а к кладбищу близок; отпели его священники в доме и прямо снесли на кладбище; много христиан собралось проводить его.

Июня 1905. Понедельник

В Тоёхаси военнопленные предприняли построить в японской Цер­кви там иконостас, что, вероятно, и успеют сделать. А в Сидзуока еще больше — хотят Храм построить и оставить японским христианам в па­мять по себе, но это едва ли выполнимо. Капитан Иван Михайлович Шастин, устроивший Церковь в госпитале в Мацуяма, переведен в Сид­зуока, и разом принялся за дело: офицера Рейнгардта воодушевил пи­сать иконы, между всеми офицерами собирает деньги и надеется до двух тысяч ен собрать; конечно, на это можно бы и построить небольшой храмик. Но главное — где строить? Земли нет. Пишет мне, просит, что­бы я помог в этом. Легко! Я ответил ему советом собрать сведения, сколько бы стоили 400-500 цубо, необходимых под храм, и не за горо­дом, где, может быть, и дешево, а в городе. Наверное, много тысяч ен; стало быть, недоступно по теперешнему положению его и всех офице­ров. Пусть бы приготовили хотя комплект икон для будущего храма; а построится он тогда, когда христианское общество в Сидзуока возрас­тет до возможности сделать это.

Июня 1905. Вторник

Наши добрые христиане-военнопленные истинно оставят по себе незабвенный пример для японцев, как нужно, не жалея, жертвовать для Бога: постоянно приходят их пожертвования на Миссию и Церковь; и небольшие, никогда, однако, меньше ены, и довольно значительные, ен до 60 и больше. Даже жаль их; думается, на свои нужды тратили бы, ведь так бедны теперь сами, но нельзя сказать им этого, нельзя обидеть и стеснить свободное религиозное чувство.

Вот особенно замечательные коллективные пожертвования послед­него времени: 1. Нижние чины, живущие в Тоофукудзи, в Фусими по­жертвовали 100 ен на сооружение иконы Святителя Николая Чудотвор­ца в серебряной ризе для того, чтобы поставить ее в храме в Кёото в память их. 2. Военнопленные портартурцы, живущие в 1-м дворе в Хама- тера, собрали между собою и прислали мне 104 ены 40 сен на сооруже­ние иконы Воскресения Христова для поставления в здешнем Соборе. 3. Военнопленные в Нарасино собрали и прислали 135 ен на сооруже­ние иконы Спасителя для поставления тоже в здешнем Соборе, в память их пребывания в Нарасино, с подписью о сем на металлической дощечке на обороте иконы.

Сегодня в «Japan Daily Mail», в «Monthly Summary ofjapanese Current Literature» есть следующее: «Оокаи Масами в журнале „Тайёо“, в статье „Взятие Санкт-Петербурга", настаивает, чтобы японская армия шла и взяла Петербург для того, чтобы прямо с Царем трактовать о мире. Поход этот дороговато обойдется, но можно экономить, можно зало­жить железные дороги» — и подобное. Начинает и Англия вкушать пло­ды дружбы с Японией. Там же в «Тайёо» Кояма трактует, что «во всей Азии prestige Англии возрос от союза с Японией», и перечисляет разные другие благодеяния для Англии от этого союза.

Июня 1905. Среда

Краткий молитвослов для рассылки всем военнопленным напечатан Миссиею и с сегодняшнего дня начинает рассылаться при следующем письме, тоже напечатанном и в нескольких экземплярах препровождае­мом в места военнопленных:

«Почтенные и дорогие соотечественники!

В письмах, получаемых мною от многих из вас, чаще всего встреча­ются просьбы прислать молитвенник и Евангелие. Меня всегда радуют такие просьбы, как показывающие благочестивое настроение прося­щих. Но, к сожалению, я далеко не всех мог удовлетворить: в миссий- ской библиотеке просимые книги истощились, из России их получается недостаточно. Чтобы не оставить благочестивых желаний и просьб без исполнения, я решился здесь напечатать Краткий молитвослов и Еван­гелие. Молитвослов готов и ныне рассылается. Прошу всех господ офи­церов и нижних чинов, между последними грамотных и еще не успевших сделаться таковыми, принять по экземпляру на благочестивое употреб­ление и душевную пользу.

Токио. 15 (28) июня 1905. Епископ Николай».

Напечатано 65 000 экземпляров, что стоит 884 ены, то есть экзем­пляр Молитвослова стоит 1 сен 3 рин 6 моу, тогда как русский стоит 3 копейки, больше, чем вдвое дороже нашего. Этого количества, одна­ко, недостанет. Мы начали печатать прежде, чем стало известно точное число военнопленных ныне в Японии. Моряков после Цусимского сра­жения взято в плен 7281, в том числе 415 офицеров. Всех же наших пленных ныне 67 700 человек.

Июня 1905. Четверг

О. Симеон Мии преусердно служит военнопленным, и его служение весьма полезно им. Постоянно в движении; поспевает отслужить и в Нагоя, у Генералов, и в Тоёхаси заехать и совершить богослужение, и Каназава, Сабае, Цуруга посетить и везде утешить богослужением.

Для его здоровья это движение тоже весьма полезно: нервные при­падки с ним не повторяются с тех пор, как он так деятельно стал служить у военнопленных.

Однако же его надо беречь и с ним осторожно обращаться — нервы его все еще не в порядке. В последние дни я ему на несколько его писем не ответил потому, что дела особенного не было, по которым бы они требовали ответа без промедления. И что же? Он до того расстроился этим, что стал близок к помешательству. «Простите меня, недостойно­го, по великой милости Вашей. Я день и ночь душевно мучусь. Мое сердце беспрестанно терзает сознание, что я за свое недостоинство лишился Вашей отеческой милости» — и так далее, пишет он уже во второй раз, не дождавшись ответа на первое такого рода письмо, а ответ я ему послал почти мгновенно по прочтении его письма, испугавшись за него. Да мало того: вслед за этим вторым письмом послал сюда о. Акилу Хирота исключительно только затем, чтобы узнать, за что я сержусь, и умолить не сердиться. Я, конечно, и письмами, и ответами о. Акиле постарался всячески успокоить о. Симеона и в то же время зарубил себе на носу: отвечать о. Симеону на все его письма и беречь его благодушное настроение.

Июня 1905. Пятница

Еще получено 4 тючка крестьянского холста от 18 пехотного Воло­годского полка из Новоград-Волынска, а дней пять тому назад получено 23 таких тючка. И разосланы они: 28 тючков на белье больным в госпи­таль в Мацуяма, 2 тючка в Сидзуока и 2 в Тоёхаси. Малороссийское же лакомство — 13 ящиков соленого свиного сала разослано так: 5 ящиков в Мацуяма, в госпиталь, 2 ящика Генералу Вл. Ник. Никитину в Нагоя, 3 ящика в Сидзуока и 3 Тоёхаси.

Продолжают приходить связки и свертки американской прессы. Те­перь уже числом 193 получено. Рассылаются немедленно туда, где есть офицеры, особенно моряки, почти все знающие по-английски, более или менее; для незнающих интересны иллюстрации, которых, кажется, немало.

Июня /1 июля 1905. Суббота

Редко бывает такой тягостный день, как сегодня. Тоска и апатия неодолимые. Вечный гнет печальных известий давит душу до того, что она кричит и плачет неутешно. На войне мы всегда разбиты, а внутри-то России! Лучше бы не знать и не ведать того! Даже наше духовное ведомство — и то замутилось страшно. Нет просвета от бури и ненастья! А тут еще и нефигуральная непогодь и неперестающий дождь расстраива­ют нервы.