сторон в уголовном судопроизводстве

 

Следует уточнить, что в законе не описана детально вся процедура примирения. Естественно, что нормы права должны содержать лишь самые существенные моменты.

В целом, говоря об организационно-тактических условиях примирения, следует определиться со следующими вопросами:

1) лица, участвующие в примирении, и “процесс” достижения мира;

2) оформление достигнутого примирения.

В настоящей работе уже отмечалось, что достижение примирения возможно между лицом, совершившим преступление и потерпевшим. Указывалось также, что круг субъектов примирения уже круга субъектов, участвующих в примирении.

В юридической литературе вопросу о том, какие лица, кроме пострадавшего и виновного, могут участвовать в примирении, не уделяется должного внимания. Люди, вступившие в определенный конфликт друг с другом в связи с совершенным преступлением, находятся под воздействием создавшейся ситуации. При этом складывается тяжелая психическая атмосфера, которая, как правило, не позволяет каждому из них обратиться к другому с предложением о примирении. Примирение часто не реализуется из-за невозможности провести нормальные встречи и переговоры, взаимного недоверия, страха подвергнуться насилию и т.п. Поэтому в таких ситуациях требуется наличие третьего лица, не являющегося участником конфликта, способного оказать содействие в примирении, т.е. выступающего в роли посредника.

На вопрос о том, необходимы ли специальные органы (лица), которые бы выступали в роли посредника между потерпевшим и виновным, оказывая им помощь (юридическую, психологическую, моральную и др.) в достижении примирения, 74.3% работников правоохранительных органов и суда ответили, что этим может заняться адвокат и (или) представитель потерпевшего, 17.1% полагают, что необходимости в специальных органах (лицах), которые бы выступали в роли посредника между виновным и потерпевшим, нет, однако свой ответ они не мотивировали. Лишь 4.3% опрошенных видят необходимость в таких органах (лицах).

Позиция работников компетентных органов представляется неверной. Адвокат, который защищает интересы виновного, у потерпевшего будет ассоциироваться именно с тем человеком, который ему причинил вред. То же самое можно сказать и о представителе потерпевшего: для виновного он будет являться пострадавшей стороной. В случае если предложение о примирении поступит от адвоката (представителя), то у противоположной стороны может возникнуть определенная доля недоверия, основанная на том, что указанные лица действуют ради выгоды для себя и подзащитного (представляемого).

Нельзя, конечно же, исключать того, что содействие в примирении со стороны адвоката (представителя) приведет к желаемому результату, и обе стороны будут удовлетворены исходом дела. Однако все же такое решение вопроса не является идеальным.

Кроме того, следует отметить, что указанные лица в процедуре примирения могут оказать чаще всего только лишь юридическую помощь. Говоря же о процедуре примирения, надо иметь ввиду, что подобная деятельность необходима не только для разрешения криминальной ситуации, но и для выражения чувств участников, их освобождения от психологических состояний и ролей «жертвы» и «клейменного преступника».

Исходя из этого в роли посредника может выступать не обязательно человек, имеющий юридическое образование. Важным принципом работы посредника является нейтральность. На роль ведущего подходят все те, кто способен говорить с людьми и слышать их, кто умеет быть внимательным и не подвержен чрезмерным эмоциям.

В процедуре примирения могут принимать участие защитник и представители сторон.

В случае достижения сторонами договоренности о примирении, судья, прокурор, следователь или орган дознания составляют письменное соглашение сторон о примирении. В соглашении фиксируется разъяснение прав участникам примирительной процедуры, удостоверяется факт возмещения причиненного вреда, достижения договоренности о примирении, а также указываются последствия принятого решения».

Прежде всего, не только участие (тем более контроль), а даже само присутствие указанных автором лиц в процессе примирения не допустимо, так как в этом случае навряд ли можно говорить о восстановлении нормальных отношений между виновным и потерпевшим. Кроме того, у правоохранительных органов и суда и без того достаточно большой объем работы, и было бы не обоснованно увеличить его. Что касается места проведения примирительной встречи, то и здесь нельзя согласиться с мнением Л.М. Володиной. Такое место не должно ассоциироваться с правоохранительными органами, а должно также быть нейтральным.

Наиболее предпочтительной в вопросе о лицах, участвующих в примирении, и об ее процедуре представляется позиция представителей Центра «Судебно-правовая реформа».

Учитывая многолетний опыт зарубежных коллег, представители Центра разработали определенную примирительную технологию, программы примирения, которые в целом отражают идеи восстановительного правосудия. В настоящее время Центр уже имеет определенный опыт работы в сфере восстановительного правосудия.

Примирение между конкретными лицами происходит на так называемой примирительной встрече, которой руководит ведущий. При этом предпочтительно, чтобы ведущие имели квалификацию в психологии, социальной работе, педагогике, но это совершенно не обязательно.

Примирительная встреча проходит на нейтральной территории, не имеющей отношения к правоохранительным органам.

Сначала ведущий встречается с каждой из сторон примирения отдельно, объясняя суть и возможные результаты примирительных встреч. После этого согласовывается дата совместной встречи (при условии, конечно, что обе стороны согласны в ней участвовать). В этой встрече, кроме пострадавшего и виновного, могут принимать участие их родственники, адвокаты.

С просьбой о проведении примирительной встречи могут обратиться как потерпевший, так и виновный, его адвокат, представитель потерпевшего, родственники и т.п., стороны могут направляться и правоохранительными органами.

Примирительная встреча состоит из 2 этапов.

Первый этап посвящен достижению взаимопонимания. Здесь и правонарушитель, и пострадавший могут высказать, как повлияло на них совершенное преступление. У виновного есть возможность выразить свое раскаяние, попросив у потерпевшего прощение и т.п. В свою очередь и потерпевший может задать интересующие его вопросы, возникшие в связи с совершенным преступлением: почему произошло преступление, почему именно он стал жертвой и т.п.

На втором этапе участниками вырабатывается стратегия выхода из данной ситуации. Положительным исходом примирительной встречи является подписание примирительного договора. Копия договора с документами, подтверждающими его выполнение, направляется в компетентные органы для решения вопроса об освобождении от уголовной ответственности.

Весь этот процесс происходит на добровольной основе, то есть в любой момент и потерпевший, и виновный имеют полное право отказаться от участия в нем.

Примирительная процедура, несомненно, имеет очень важное значение и для виновного, и для потерпевшего, которые благодаря ей достигли примирения. Однако для решения вопроса об освобождении от уголовной ответственности наиболее важным является не процесс, приведший к примирению, а его результат (точнее - доказательства достигнутого примирения).

УПК РФ в ст. 25 Прекращение уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим устанавливает, что суд, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело…

Таким образом, в настоящее время доказательством (письменным документом), подтверждающим достижение примирения, является заявление потерпевшего или его законного представителя.

Примирение отличается от прощения тем, что в достижении мира должны участвовать как минимум две стороны. Уже исходя из этого следует сделать вывод о том, что прекращение уголовного дела в связи с примирением должно допускаться только по совместному заявлению виновного и потерпевшего.

Если говорить о названии документа, то, по нашему мнению, его не следовало бы именовать заявлением. На первый взгляд, данный вопрос не имеет принципиального значения. Тем не менее от того термина, который установлен в законе, зависит наше восприятие содержания того или иного понятия.

Заявление - официальное сообщение в устной или письменной форме; письменная просьба о чем-либо.

В юридической литературе документ, подтверждающий примирение, разные авторы именуют по-разному: акт о примирении, соглашение о примирении, примирительный договор.

Понятие «соглашение» в большей мере отражает сущность достигнутого примирения, так как, во-первых, примирение - это, действительно, взаимное соглашение; во-вторых, оно отражает условия достижения мира, права и обязанности «сторон», их взаимоотношения.

Соглашение между лицом, совершившим преступление, и потерпевшим должно быть составлено обязательно в письменной форме в трех экземплярах (по одному для каждой из сторон примирения, а третий представляется в компетентные органы).

Содержание соглашения в каждом конкретном случае будет зависеть от обстоятельств совершенного преступления и условий достижения мира. Однако в любом случае такое соглашение должно содержать следующие сведения: данные лица, совершившего преступление и потерпевшего (его законного представителя), описание событий совершенного преступления и отражение факта признания вины в совершении преступления со стороны лица, совершившего преступление, отражение факта достижения мира, способы и сроки заглаживания причиненного вреда или сведения о том, что потерпевший отказывается от заглаживания вреда. Соглашение также должно содержать сведения о том, что сторонам примирения разъяснены последствия его заключения.

Условия соглашения могут быть изложены в свободной форме, но должны четко отражать позицию потерпевшего о нежелании привлекать виновного к уголовной ответственности и согласие виновного на прекращение в отношении него уголовного дела по нереабилитирующим основаниям.

Следует согласиться с Х. Аликперовым, что в акте о примирении следует отразить:

а) добровольность согласия потерпевшего на примирение;

б) ходатайство потерпевшего перед судом, прокурором, следователем или органом, производящим дознание, об освобождении от уголовной ответственности лица, совершившего в отношении него преступление;

в) заявление потерпевшего о полном заглаживании вреда, причиненного ему лицом, совершившим преступление, или его отказе от необходимости заглаживания вреда со стороны виновного, либо достижении ими договоренности об отсрочке заглаживания причиненного вреда на определенный срок.

Процедуру примирения, как уже отмечалось, детально нельзя отразить в нормах закона, так как это в большей мере психолого-социальный, а не юридический процесс. Однако следовало бы все же в Уголовно-процессуальном законе предусмотреть положение, в соответствии с которым суд, прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора вправе освободить лицо, впервые совершившее преступление небольшой тяжести, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред, на основании представленного соглашения о примирении, заключенного между лицом, совершившим преступление, и потерпевшим (или его представителем), и доказательств, подтверждающих, что причиненный потерпевшему вред заглажен.

Это не означает, что вопрос о процедуре примирения должен быть оставлен без внимания. По нашему мнению, практика проведения примирительных встреч Центром «Судебно-правовая реформа» может служить ориентиром в решении этого вопроса.

Л.М. Володина отмечает, что сама по себе примирительная модель процедуры в уголовном процессе может только приветствоваться, она дает немало преимуществ, позволяет устранить последствия преступления «бескровно», без применения мер уголовной репрессии.

Она признает, что «глубоко аналитический и многоаспектный подход к идее смешанного государственно-общественного института примирения в уголовном процессе как одного из элементов восстановительного правосудия безусловно перспективен». Однако далее автор указывает, что, учитывая сложность и многоплановость предлагаемого Центром «Судебно-правовая реформа» проекта, тяжеловесность законодательной машины, отсутствие возможностей государственного финансирования, а также развитых общественных институтов, перспектива эта представляется весьма отдаленной.

Конечно же, не согласиться с этим мнением нельзя. В Российской Федерации в настоящее время существуют объективные факторы, которые тормозят развитие восстановительного правосудия. Однако полностью отвергать это движение нельзя, поскольку оно действительно может приносить положительные плоды.

С точки зрения уголовно-процессуального права освобождение от уголовной ответственности - это отказ государства от отрицательной оценки деяния и лица, его совершившего, выраженный в процессуальном акте.

В процессуальном акте в каждом случае прекращения уголовного дела необходимо описывать события совершенного преступления, ссылаясь на статью Уголовного кодекса, под признаки которой подпадают действия лица.

В юридической литературе положение о том, что освобождение от уголовной ответственности, в том числе и с примирением с потерпевшим, возможно на досудебных стадиях уголовного процесса, вызывает ряд возражений. Они основаны на том, что в постановлении о прекращении уголовного дела презюмируется вина в совершении преступления, в отношении которого прекращается уголовное дело.

В соответствии со ст. 49 Конституции Российской Федерации каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

В.П. Божьев читает, что прекращение уголовного дела без признания лица виновным не соответствует положениям ч. 1 ст. 49 Конституции РФ. Это несоответствие имеет место и при прекращении дела судьей (ст. ст. 221, 234 УПК РСФСР) на этапе, предшествующем судебному разбирательству. Следователь, орган дознания, прокурор, принимая решение об освобождении от уголовной ответственности, вольно или невольно берут на себя функцию разрешения вопросов вины и ответственности. Тем самым их действия вступают в противоречие с нормами ст. 49 Конституции.

А. Ларин, критикуя положения закона в части предоставления органу дознания, следователю, прокурору права прекращать уголовные дела по не реабилитирующим основаниям (в том числе и в связи с примирением с потерпевшим), считает, что это позволяет, во-первых, списывать на невиновных нераскрытые преступления и, во-вторых, освобождать за взятки действительных преступников.

В. Савицкий полагает, что прекращение уголовных дел по не реабилитирующим основаниям предполагает внесудебное признание определенных лиц, совершивших преступление, виновными, что противоречит ст. 49 Конституции Российской Федерации.

По мнению Ю. Кореневского, если речь идет об освобождении от уголовной ответственности, вряд ли можно считать обязательным судебное разбирательство. Если обстоятельства дела установлены достаточно полно и собранные доказательства однозначно свидетельствуют о совершении обвиняемым вменяемого ему деяния; если имеются предусмотренные законом основания для прекращения дела по одному из нереабилитирующих оснований и обвиняемый с таким решением согласен; если против такого решения не возражает ни потерпевший, ни кто-либо другой из участников процесса; если, наконец, судебного разбирательства по данному делу не требуют интересы общества и государства.

Прекращение уголовного дела по не реабилитирующим основаниям возможно, если, во-первых, оно, безусловно, а не заменено различными суррогатами: привлечением к административной ответственности, применением мер общественного воздействия. Во-вторых, прекращение дел по любым не реабилитирующим основаниям должно производиться не иначе как с согласия лица, в отношении которого принимается соответствующее решение.

Здесь сразу же необходимо обратить внимание на следующее. Нельзя не согласиться с Ю. Кореневским и другими авторами в том, что в любом случае прекращение уголовного дела должно производиться только с согласия на то лица, в отношении которого прекращается уголовное дело.

Интересной представляется позиция Р. Куссмауля. Он согласен с тем, что признание лица виновным в совершении преступления может производиться судом только в приговоре, а не в определении о прекращении дела. Если даже органами предварительного расследования собрана совокупность доказательств виновности, они не могут принимать решение о виновности подозреваемого (обвиняемого) в связи с их некомпетентностью (в смысле отсутствия полномочий, а не недостатка профессионализма). По мнению автора, не является судьей в своем деле и сам подозреваемый (обвиняемый, подсудимый). Поэтому признание им своей вины и согласие на прекращение дела по любым основаниям не означает доказанности вины в совершении преступления.

Р. Куссмауль считает, что процессуальные акты о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям являются всего лишь препятствием для дальнейшего производства по тому же или по другому делу в отношении того же лица по тому же обвинению, являются процессуальными актами не об установлении виновности, а об отказе от уголовного преследования. Исходя из этого автор предлагает отказаться при составлении постановлений органам расследования и определений судам от формулировок, утверждающих, что лицами, в отношении которых они выносятся, совершены преступления. В описательной части необходимо указывать только, в связи, с чем возбуждено уголовное дело или кто и с каким заявлением обратился в следственные органы, что по этому поводу объясняет подозреваемый (обвиняемый, подсудимый), какие имеются обстоятельства, могущие повлечь отказ от уголовного преследования.

Мнение Р. Куссмауля несомненно заслуживает должного внимания. Следует согласиться с его позицией в той части, что в процессуальном смысле прекращение уголовного дела по не реабилитирующим основаниям - это, прежде всего, отказ от дальнейшего уголовного преследования.

Однако вызывает возражение мнение автора в части содержания процессуального документа, в котором отражается вопрос об освобождении от уголовной ответственности. В каждом случае, компетентные органы все же должны описывать события совершенного преступления, обязательно квалифицируя действия лица. Иначе невозможно будет установить условия освобождения (прежде всего категорию преступления). Предлагаемая автором модель процессуального решения вопроса не будет соответствовать институту освобождения от уголовной ответственности.

Л.В. Головко, анализируя соотношение между понятиями «освобождение от уголовной ответственности» и «освобождение от уголовного преследования», попытался обосновать совместимость принципа презумпции невиновности и возможности освобождения от уголовной ответственности на досудебных стадиях.

Во-первых, автор предлагает в уголовном процессе вместо “лицо, совершившее преступление” использовать термин “лицо, подлежащее уголовному преследованию”. Разница здесь очевидна, так как лицо, подлежащее уголовному преследованию, совсем не обязательно становится лицом, совершившим преступление и подлежащим уголовной ответственности. По его мнению, процессуальный аспект уголовной ответственности совпадает с классическим для уголовно-процессуальной науки понятием уголовного преследования. Во-вторых, речь может идти либо об освобождении от наказания (то есть уголовной ответственности в узком и непосредственном смысле), либо об освобождении от уголовного преследования. Последнее совпадает с освобождением от уголовной ответственности только тогда, когда мы имеем в виду ее процессуальный аспект (привлечение к уголовной ответственности как синоним привлечения в качестве обвиняемого и т.д.). Автор делает вывод, что противоречия между уголовно-политической концепцией освобождения от уголовной ответственности и принципом презумпции невиновности не станет только тогда, когда освобождение от уголовной ответственности потеряет свою материально-правовую автономию и будет рассматриваться через процессуальную призму. Автор не призывает к немедленному внесению изменений в УК РФ и УПК РСФСР: «Проблема не в том, чтобы изменить не совсем совершенный закон, но в том, чтобы его правильно толковать. Именно толкование института освобождения от уголовной ответственности должно быть таким, чтобы презумпция невиновности оставалась не «пустым звуком», а реальным принципом для правоприменителя, в том числе прекращающего уголовное дело по «нереабилитирующему основанию».

Как видим, позиция Л.В. Головко совпадает с позицией Р. Куссмауля: вопрос не в том, чтобы изменить существующие нормы закона, а в том, как их понимать. Поэтому ни в коей мере нельзя согласиться с авторами, предлагающими в ст. 49 Конституции РФ изменить понятие преступление, признавая его как установленное приговором суда виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК под угрозой наказания.

Еще раз отметим, что позиция, в соответствии с которой освобождение от уголовной ответственности в уголовном процессе означает прекращение уголовного преследования, представляется обоснованной и не противоречащей презумпции невиновности.

Все законодательные акты Российской Федерации основаны не только на Конституции Российской Федерации, но и на нормах международного права. Эти нормы представляют интерес в связи с исследуемым вопросом.

Часть 1 ст. 11 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948 г., устанавливает, что каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты.

В ч. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16.12.1966 г. указывается, что «каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону».

Подобное положение содержится и в ч. 2 ст. 6 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека от 26.05.1995 г.

Как видим, и в том, и в другом документе используется словосочетание «имеет право считаться невиновным», из чего следует, что обвиняемый имеет право на то, чтобы считать себя виновным. Как обоснованно отмечает В.А. Уткин, та трактовка презумпции невиновности, которая изложена в ч. 1 ст. 49 Конституции РФ, не вытекает из буквального толкования ст. 11 Всеобщей декларации прав человека.

Момент, до которого лицо может считаться невиновным, определен по-разному: во Всеобщей декларации - до разбирательства дела судом, а в Пакте - пока виновность его не будет доказана согласно закону. Таким образом, Пакт допускает внесудебное установление виновности.

Кроме того, нельзя обойти вниманием Постановление Конституционного суда РФ «По делу о проверке конституционности статьи 6 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина О.В. Сушкова» от 28.10.96 г., в соответствии с которым положения ст. 6 УПК РСФСР, предусматривающие прекращение уголовного дела вследствие изменения обстановки, признаны соответствующими Конституции РФ, и в этом Постановлении указано, что прекращение уголовного дела не означает установления виновности лица в совершении преступления.

Следует сказать, что ныне действующее уголовно-процессуальное законодательство не только не внесло ясности в отдельные вопросы порядка примирения с потерпевшим, но и породило ряд новых.

Заключение

 

В последние годы предметом всё более пристального внимания со стороны уголовно-правовой и уголовно-процессуальной наук становится проблема отказа от метода бескомпромиссной борьбы с преступностью, который противоречит основополагающим принципам права. Традиционный набор средств против преступности, основанный главным образом на силовом методе, с каждым годом всё меньше даёт ощутимые результаты. В связи с этим не допустим одинаковый подход к оценке разнообразных по своей сути преступлений, который не учитывает всей гаммы обстоятельств содеянного, в том числе мотивов совершения, характера поведения лиц после совершения преступления, исключает возможность дифференцированного подхода к ним. Поэтому в сфере борьбы с преступностью требуется новая концепция государственной политики: новый взгляд как на проблемы преступности и её причины, так и на методы борьбы с ней.

Пересмотр государственной политики следует увязать с разработкой механизма компромисса - наиболее конкретного выражения принципа гуманизма, суть которого в альтернативной угрозе репрессии за содеянное, форме, дающей виновному возможность искупить вину без наказания через позитивное пост криминальное поведение.

Одним из способов является примирение, то есть действующий в законодательстве Российской Федерации институт прекращения уголовного дела и освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим. Достижение согласия между конфликтующими сторонами, их примирение признаётся одним из наиболее рациональных способов разрешения конфликтной ситуации, причина которой - совершение преступления.

Признаки рассматриваемого института уголовного процесса позволяют выделить две формы примирения:

1) примирение, основанное на взаимных уступках (потерпевший не желает привлекать виновное лицо; виновное лицо, в свою очередь, возместило потерпевшему ущерб;

2) примирение, основанное на прощении потерпевшим виновного лица (при отсутствии материальных требований потерпевшего к виновному лицу).

Примирение сторон - это право пострадавшего и "причинителя" вреда на урегулирование правоотношений для удовлетворения потребностей. С учётом этого свобода примирения представляет собой действия сторон, совершаемые по собственному выбору, исходя из собственных убеждений и интересов, без принуждения. Примирение, с точки зрения характерных для него признаков, должно быть свободным, добровольным, осознанным, взаимным (согласованным) и активно выраженным в решении.

Посредством ст. 75 УК законодатель пытается склонить виновного к самообнаружению и устранению вредных последствий содеянного, а с помощью ст. 76 УК стремится примирить стороны криминального конфликта без реализации уголовной репрессии. Примирение с потерпевшим и деятельное раскаяние являются различными видами одного явления - позитивной деятельности лица после совершённого им преступления. Отличие примирения от освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности (ст. 78 УК) выражается в том, что освобождение в последнем случае является обязанностью, а при примирении сторон - правом правоприменителя.

Отличие примирения сторон от освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетних с применением принудительных мер воспитательного воздействия состоит в следующем:

1) прекращение уголовного дела не носит окончательного характера (освобождение от уголовной ответственности на основании ст. 76 УК не ставится в зависимость от последующего поведения лица, нежели освобождение от уголовной ответственности по правилам статей 90 УК и 427 УПК. Если несовершеннолетний систематически не исполняет возложенные на него меры воспитательного воздействия, эта мера по представлению специализированного государственного органа отменяется, и материалы направляются для привлечения его к уголовной ответственности);

2) существенные отличия в процессуальных особенностях освобождения;

3) для принятия решения об освобождении несовершеннолетнего от уголовной ответственности с применением к нему принудительных мер воспитательного воздействия не требуется, чтобы он после совершения преступления примирился с потерпевшим и т.п.;

4) при наличии оснований и условий, перечисленных в ст. 76 УК, освобождению от уголовной ответственности подлежат как совершеннолетние, так и несовершеннолетние. Освободить же от уголовной ответственности на основании ст. 90 УК можно только несовершеннолетних правонарушителей (до 18 лет), а в исключительных случаях и лиц в возрасте от 18 до 20 лет (ст. 96 УК).

Законодатель установил "закрытый перечень оснований и условий", при наличии которых лицо, совершившее преступление определённой категории, может быть освобождено от уголовной ответственности с прекращением против него уголовного дела (преследования).

Впервые совершённым следует считать преступление в случаях:

1) когда лицо фактически совершает уголовно наказуемое деяние в первый раз;

2) либо совершает повторное преступление в ситуации, когда за ранее совершённое преступление истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности;

3) либо лицо было освобождено от уголовной ответственности или от наказания;

4) либо судимость была снята или погашена в установленном законом порядке.

Только в этих случаях лицо может претендовать на освобождение от уголовной ответственности.

Разрешая вопрос о прекращении уголовного дела, правоприменитель обязан установить действительность состоявшегося примирения сторон, поскольку указанный факт подлежит доказыванию (п. 7 ч. 1 ст. 73 УПК), Правоприменитель должен проверять, не является ли согласие потерпевшего на примирение вынужденным - следствием запугивания, угроз и т.д. со стороны лица, совершившего преступление, или его окружения (родственников, знакомых или других лиц).

Признание вины следует рассматривать как обязательный элемент субъективной стороны примирения сторон. Признание вины выражает внутреннее, психическое отношение лица к совершённому и заключается в осознании его противоправности, проявлении сожаления о совершённом им преступном деянии и причинённом вреде, намерении своими действиями возместить ущерб или иным образом загладить вред и впредь не совершать преступлений.

Истинный замысел нормы о прекращении уголовного дела в связи с примирением предусматривает согласие в первую очередь потерпевшего простить обвиняемого, примириться с ним, а не наоборот. Однако примирение обязательно подразумевает соответствующее субъективное отношение к происходящему обеих сторон. Поэтому правильнее было бы использовать формулировку, содержащуюся в самом названии ст. 25 УПК - "примирение сторон". Указанное словосочетание в большей степени отражает реальную картину.

Возмещение причинённого ущерба или заглаживание иным способом вреда, причинённого преступлением, как условие прекращения уголовного дела и освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением сторон, заключается в добровольном, по возможности, полном устранении или смягчении негативных последствий совершённого преступления. Заглаживание причинённого потерпевшему вреда предполагает устранение как материальных, физических, так и моральных последствий преступления. Статья 76 УК подлежит применению и в случае, когда стороны заключили соглашение, где предусмотрели порядок возмещения вреда, причинённого преступлением. В связи с этим в целях защиты законных прав и интересов потерпевшего предлагаем внести в уголовно-процессуальный закон норму о письменной форме утверждения соглашения сторон, в частности, относительно порядка возмещения вреда. Как следствие этого закрепить в ст. 413 УПК возможность возобновления уголовного дела в случае, когда освобождённое от уголовной ответственности лицо не исполняет принятые на себя перед потерпевшим обязательства. Неисполнение гражданско-правовых обязанностей должно обеспечиваться в нашей ситуации не только гражданско-правовыми, но и уголовно-процессуальными санкциями.

Право на получение денежной компенсации за причинённый моральный вред должны иметь не только потерпевшие от преступлений, связанных с посягательством на их нематериальные блага, но и потерпевшие от преступных посягательств на имущественные права и блага граждан»

Принимая решение о прекращении уголовного дела по ст. 25 УПК, компетентный орган должен отразить в постановлении тот факт, что вред не был реально заглажен. При этом особую важность приобретает ссылка на конкретную норму ГК (ст. 9 либо ст. 415). В первом случае потерпевший вправе в дальнейшем предъявить иск в порядке гражданского судопроизводства, во втором - он такого права лишается, поскольку прощение долга является основанием прекращения обязательств. Обстоятельства, связанные с действительной волей потерпевшего, должны выясняться наряду с фактами, свидетельствующими о том, действует ли потерпевший добровольно и сознательно. При таких обстоятельствах "заглаживание вреда" при прекращении уголовного дела скорее факультативное, а не обязательное условие, поскольку в соответствии с УПК возмещение может производиться только по иску потерпевшего.

Для достижения практического результата и принятия процессуального решения по уголовному делу заявление о прекращении уголовного дела в связи с примирением должно быть заявлено только уполномоченному лицу. Если нарушенное право принадлежит тому или иному лицу, оно должно иметь возможность в силу общеправового принципа диспозитивности отказаться от его защиты с помощью государственных органов. Поэтому сообщение о примирении какому-либо другому лицу не влечёт никаких правовых последствий. Вместе с тем к наличию у потерпевшего этой возможности нужно подходить дифференцированно, в зависимости от формы уголовного преследования - частного, частно-публичного или публичного с учётом объекта преступного посягательства, его частной или публичной природы, определяющей характер спорного (нарушенного) правоотношения.

Поскольку примирение - акт добровольный и двусторонний, то кроме заявления потерпевшего (его представителя) обязательно должно быть и заявление от обвиняемого (подсудимого) о согласии на прекращение в отношении него дела за примирением сторон. Такое заявление является тем более необходимым, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 27 УПК лицо, обвиняемое в совершении преступления, может против этого возражать. Если потерпевший высказывает стремление к примирению, пусть даже облачённое в процессуальную форму заявления о прекращении уголовного дела, а его оппонент по делу против этого возражает, в такой ситуации примирения нет, и, соответственно, дело не может быть прекращено ни по правилам ст. 20 УПК, ни ст. 25 УПК.

Таким образом, ст. 76 УК должна содержать лишь материально-правовые основания освобождения от уголовной ответственности, процессуальную форму которой необходимо раскрыть в ст. 25 УПК. Прекращение уголовного дела должно производиться со ссылкой на основание, предусмотренное процессуальным, а не материальным законом.

Предусмотренные статьями 76 УК и 25 УПК основания освобождения от уголовной ответственности и прекращения дела являются самостоятельными, они в корне отличаются от оснований, предусмотренных ч. 2 ст. 20 УПК.