Из истории благотворительности

 

Благотворительность в современной России явление молодое. Оно еще не имеет опыта, традиций. Богатые преуспевающие люди только учатся «благо творить». Это именно новые русские, ибо со старыми русскими купцами, предпринимателями и промышленниками их практически ничего не связывает. Более 80 лет прошло с тех пор, как распалась связь времен. Информация о многовековых традициях страны, которую называли «благо творительная Россия», пылятся в библиотеках и архивах. А ведь когда-то в России практически не было ни одного состоятельного человека, который не был бы благотворителем. Меценатство русских купцов стало общеизвестным и общепринятым фактом. Вклад некоторых благотворителей в дело увеличения благосостояния России поистине грандиозен. Стали нарицательными имена таких Российских благотворителей, как Демидов, Шереметев, братья Бахрушины, Хлудов, Третьяков, Мамонтов и многие-многие другие. Чувство сострадания к ближнему всегда выделяло россиян среди других европейских наций. За последние годы, когда перед страной остро возникла проблема нищенства, бездомных детей и неухоженных инвалидов, рука дающего не оскудела. «Везде находятся сердобольные люди, готовые поделиться последним. Создается впечатление, что россияне просто истосковались по состраданию. Причем истосковались не столько просящие, сколько дающие. Их побуждает к этому, то же, что побуждало их предков: жалость, любовь, стремление поделиться тем, что есть. Творить благо, делать добро привыкли на Руси издревле. Помочь слабому, накормить голодного, подать просящему - эти неписаные правила были известны еще восточным славянам. Те малые сведения, которые дошли до нас о ранних, дохристианских временах, позволяют судить о том, что наши предки были людьми добродушными, открытыми, «злые и лукавые» встречалась среди славян довольно редко. По словам современников-чужеземцев, славяне своей нравственностью производили на них выгодное впечатление. Два качества русского человека находят свои корни в далекой древности. Это гостеприимство и снисходительное отношение к пленникам. Воинственность никогда не была господствующей чертой славянского социального характера. Как писал С.М. Соловьев, странников усердно провожали с одного места на другое, не давали терпеть никакой нужды. Гостеприимство, как считают летописцы, явилось первообразом благотворительности, сострадания. Конечно, причины гостеприимства славян можно объяснять тем, что они чаще других народов были подвержены нападениям, изгнанию, враждебным столкновениям с противником. Но мало ли мы знаем других народов, у которых похожие обстоятельства порождали отнюдь не гостеприимство, а злобу и недоверие. Возможно, есть и другие причины, нам неизвестные и уходящие в такую глубь веков, откуда их очень трудно выудить. Что касается обращения с пленниками, то свирепость и жестокость в борьбе с врагами имела место и у славян. И это понятно и оправдано временем. Однако, если пленникам давали право на жизнь, то их не оставляли в рабство на целый век, как это происходило у других народов. Назначался определенный срок, после которого пленные могли заплатить выкуп и вернуться на родину, либо остаться существовать «между славянами в качестве людей вольных и друзей». Существуют письменные источники, дающие представление об отношении славян к своим сородичам, попавшим в плен. Учитывая условия древней эпохи, можно сказать, что эти свидетельства уникальны. Речь идет о договорах князя Олега и князя Игоря с греками, заключенных после их весьма успешной борьбы с Византийскими императорами. В обоих договорах отдельно выделяются статьи о выкупе пленных. В договоре 911г. Говорится: «если в какой-нибудь стране будут держать русского или греческого невольника и случится в той стране кто-нибудь из русских или из греков, то последний обязан выкупить невольника и возвратить его на родину, за что получит искупную цену или общую цену невольника; военнопленные также возвращаются на родину, пленивший получает общую цену невольника». Во втором договоре, заключенным князем Игорем в 945 году, раскрывается финансовая сторона дела: «Если русские приведут пленников-христиан, то за юношу или девицу добрую платят по 10 золотников, за человека средних лет 8, за старика или дитя 5; своих пленников выкупают русские за 10 золотников». Приведенная информация дает определенную характеристику народу, способному не только сострадать, но и оказывать помощь тем, кто попал в беду. И это все в воинственные, жестокие и во многом дикие времена. Сказанное дает право предположить, что еще до принятия христианства в характере русского человека существовала та человеколюбивая направленность, которая после крещения Руси смогла развиться в полной мере. То есть христианские заповеди нашли на Руси определенный душевный отклик. Крещение Руси не было и никак не могло пройти безболезненно, потому, что касается нравов и традиций, особенно религиозных, очень глубоко закрепленных в общественном сознании. Однако в Киеве, где Великий князь Владимир начал крещение народа, явного противодействия населения не оказалось. Причинами столь мирного хода крещения является и то, что среди жителей Киева уже тогда было много христиан, и то, что у язычников не существовало сословия жрецов, которое могло бы поднять свою паству на борьбу с новой религией. Но все-таки главным было то, что язычество не представлялось единой объединительной религией: оно дробилось на множество суеверий и предрассудков. В этом плане язычество не имело никаких шансов устоять перед христианством. О Великом князе Владимире, прозванном Святым, в летописях много неоднозначных данных. Его представляют, с одной стороны, как языческого идолопоклонника, чрезмерно склонного к чувственным наслаждениям и очень неразборчивого в средствах. Летописец, в частности, называет Владимира «вторым Соломоном в женолюбии». Но, с другой стороны, Владимир предстает добрым и последовательным христианином, святым, славным своею щедростью и любовью к народу. Н.И. Костомаров высказывает мысль, что летописец намеренно хотел показать Владимира-язычника, как жестокого и кровожадного князя, с тем, чтобы более выпукло ощущалось его чудесное превращение после принятия христианства. Доподлинно известно, что Владимир принял христианство в 988 году в одном из греческих городов на юго-западном берегу Крыма. Затем в Киеве он крестил своих сыновей и весь свой народ. Для самого Владимира христианское вероучение стало откровением. Летопись сообщает следующее: «Владимир любил слова книжные, и услыхав однажды, как читали в Евангелии «Блаженны милосивии, яко тии помиловании будут»; и потом: «Продайте имения ваши и дадите нищим»; далее: «Не скрываете себе сокровищ на земле, идеже тля тлит и татье подкапывают, но скрывайте себе сокровища на небесах, идеже ни тля тлит, ни татье крадут»; и, слыша псалом: «Блажен муж, милуя и дая» услыхав это, Владимир велел всякому нищему и убогому приходить на княжий двор, брать кушанье и питье, и деньги из казны. Но этого мало; он сказал: «Дряхлые и больные не могут доходить до моего дворца» и велел сделать телеги, куда клали хлеб, масло, рыбу, овощ разный, мед в бочках, квас и возили по городу, спрашивая: «Где больные и нищие, которые не могут ходить?» Таким и раздавали. В 996 году, то есть вскоре после принятия христианства, Владимир издал церковный устав, по которому опека и надзор за общественным призрением возлагались на духовенство. Часть средств, находившихся в распоряжении церквей и монастырей, шла на призрение находившим здесь пристанище бедным людям, калекам и странникам. Кроме того, Владимир учредил училища для обучения детей знати и для детей со средним достатком. Так же были созданы образовательные учреждения для «убогих людей». Были учреждены также богадельни и странноприимные дома. В годы княжения Владимира больные в Киеве и других городах пользовались врачебным надзором. Известно и то, что Владимир Святой был очень щедр на милостыню. Так, празднуя освещение церкви Преображения, Владимир велел сварить «триста варь меду», созвал бояр, посадников, старшин из разных городов и раздал бедным 300 гривен (одна гривна равнялась фунту серебра). После смерти Владимира Святого всех Великих русских князей вольно или невольно сравнивали с их великим предком. Сравнивали, помимо всего прочего, и по тому, как они заботились о самых низших слоях общества. Так, по поводу Ярослава Мудрого, сына Владимира Святого, в летописи сказано: «Яко и отец его христолюбив».