Формы организации первобытной общественной власти

 

Организацию власти в догосударственном, дополитическом обществе в отечественной этнологии принято называть потестарной организацией общества. Дефиницию этого термина наиболее полно раскрыл Лев Евгеньевич Куббель, советский этнограф, вплотную занимавшийся политической организацией первобытного общества. В его монографии «Очерки потестарно-политической этнографии» очень тщательно разбираются вопросы политической культуры потестарной организации, её сущностные моменты, психологические корни потестарной организации. Главнейшими понятиями для исследования потестарной организации власти здесь являются «власть», «авторитет», «харизма», «легальность (легитимность) власти» и «отношения господства и подчинения». Есть ряд других терминов, имеющих отношение к набору потестарной лексики, но эти, как наиболее важные, служат фундаментальной основой для оперирования другими.

Институт власти первобытнообщинного строя будет рассмотрен в двух ипостасях. В современности их принято называть «юрисдикция (или полнота) власти» и «гражданская активность». Другими словами, формы организации влас0442и целесообразно проанализировать не только в дефинитивном содержании (её терминологию), но и в её практической реализации, т.е. общественном осознании власти как таковой.

Матриархат как одна из первых форм организации власти

В самых своих зачатках (примерно 40 тыс. лет назад) первобытное общество властью считало не конкретное лицо, группу лиц или хотя бы принцип внутриобщинной соподчинённости силам природы, контролирующих человеческую деятельность, а, собственно, внутригрупповую опорную юридическую силу - коллективную ответственность. Определяется она несколькими важными критериями:

) коллективная ответственность не была чётко регламентирована и сосредоточена в статичном (политически бледном) властном аппарате;

) насаждение коллективной ответственности как формы организации (весьма специфической) власти происходило согласно основным положениям концепции естественного отбора Ч. Дарвина, действующего уже не в рамках деятельности одного субъекта, а целого пресапиенсного коллектива неизвестной численности; к выживанию стремится вся группа первобытных людей, ибо в одиночестве отдельному индивиду в неблагоприятных условиях жизни существовать вообще крайне тяжело;

) коллективная ответственность создала объективные условия для ценностного созревания материнского права (т.е. матриархата), предварительно прошедшего этап дифференциации примитивного труда.

Последний отличительный признак коллективной ответственности наиболее показателен (и где-то даже закономерен) в его плавной эволюции в матриархат. Надо сказать, что в предпосылках этой весьма специфической формы организации власти числятся в основном те моменты, характеризующие, в общем, как сохранность, так и целостность праобщины (а позже родовой общины). Социальная организация ранних проявлений общинных объединений базировалась на кажущемся банальным положении об инстинкте самосохранения, ведущем за собой простое желание членов общины как сообща защищаться и противостоять внешним угрозам природных сил и катаклизмов (например, отпор хищным животным или укрывание от метеорологических циклонных осадков), так и вместе заниматься добычей пропитания с помощью охоты и собирательства (т.е. составляющих присваивающего хозяйства). Такая система неизбежно развивала и усложняла коллективную ответственность (в данном случае в раннепервобытной общине непрерывную слежку членами группы за поддержанием определённых количественных и качественных параметров родообщинного порядка). Следует приметить, что в раннеродовой общине определённые социальные нормы уже существовали, что в принципе не могло ограничиваться юрисдикцией одной лишь коллективной ответственности. Механизм власти требовал структурированного подхода, систематичности и совместности действий в совокупности со стороны общины, а община на протяжении позднего палеолита в силу слаборазвитости коллективного политического (экстраполируемо гражданско-правового) мышления была не способна вести внятное самоуправление. Но и то производилось не абстрактной идеей, а согласованием интересов и решений отдельных лиц, чего, условились, на тот момент ещё не было. Иными словами, необходимость личностно-персональной (пока не харизматической) власти аугментировалась (т.е. нарастала), но коллективной ответственности в раннеродовой общине с примитивным присваивающим хозяйством для регламентации жизнедеятельности было ещё вполне достаточно.

Переломный для этапа коллективной ответственности как формы организации власти момент произошёл с развитием присваивающего хозяйства и его постепенного прогресса, ознаменованного и, соответственно, завершающегося неолитической революцией. В какое-то неопределённое время охота и собирательство детерминированно обеспечили верховенство социального статуса и влияния гинекократок (т.е. женщин). Акценты ценностных установок общины сместились в пользу материнского права (на примере тех же «палеолитических венер», отличающихся культовой гипертрофированностью), появление которого спровоцировала как раз эволюция присваивающего хозяйства. Предметный разбор условий появления матриархата состоит в анализе последствий разделения общинного труда посредством охоты и собирательства. Охота априори доставалась в компетенцию мужского населения, т.к. добывание мясной пищи было весьма энергозатратной и, главное, предельно рисковой акцией, к тому же ещё довольно регулярной. Ещё не фактом являлась успешность очередного выхода на охоту: далеко не всегда удавалось выловить или ранить целевую жертву. Собирательством, как правило, занимались женщины, дети и также не способные качественно вести охоту мужчины-старцы. С оформлением женской прерогативы собирательства появление матриархата стало объективным и подтверждающим тенденцию исторических событий в первобытности. Матриархальный гарант пищевого обеспечения и инстинктивного сохранения потомства ставил мужчин в определённую зависимость от легитимированных природой полномочий женщин, что естественным образом повысило социально-экономический статус последних. Что же касается только потестарного главенства женщин, то его степень идентифицировать труднее, нежели установить сам факт потестарного воздействия женщин на общину. Собственно, положение некой зависимости мужчин-охотников уже говорило о политическом превосходстве над ними женщин. Но насколько сильным в психологически результирующем контексте было это превосходство, неизвестно.

Из числа главнейших факторов оформления матриархата в особую форму организации власти нельзя забывать и материнские инстинкты. Не будь такого гинеколинейного, заложенного природой «мотиватора», у женщины бы не было необходимости целенаправленно заниматься именно относительно безопасным собирательством, а не рискованной охотой на диких «братьев наших меньших». Природный альтруизм альма-матер, безусловно, предопределил появление матриархата как формообразующего института власти.

Матриархат некоторое время господствовал в общинной организации, но своё значение стал медленно терять, канув в итоге в подэшелоны верховной власти (субкратию).

Таким образом, коллективная ответственность праобщины и раннеродовой общины как форма организации власти совершенствовалась.

Власть старейшин как форма организации власти

Свой вектор происхождения и эволюции с этого момента ведёт не только матриархат, но и, не исключено, власть старейшин, т.е. геронтократия.

Под субкратией, или под эшелонами власти подразумеваются те формы организации власти, формально сохранившихся, но потерявших влиятельное значение при патриархате (остове потестарной организации в дальнейшем, вплоть до появления первых государств).

Палеопсихология человека в первобытности оказалась настолько уязвима и изменчива, что трудно установить без эмпирических данных характер происхождения той или иной власти. Геронтократия хронологически приходится на более ранний период, нежели сложный институт вождества, даже несмотря на эмпирическую обоснованность концепции южноафриканского учёного-археолога Раймонда Дарта (о неоднозначном, надо сказать, перетекании матриархата в патриархат).

Почему сначала появляется именно геронтократия, а не вождество или более ранние формы патриархата? Патриархальное право реализуется мужской частью общины, представители которой находятся в приемлемом для охоты (и вообще для активной, динамично-силовой практики), достаточно зрелом (но ещё не преклонном) возрасте. Другой принцип дифференциации геронтократов и властителей-патриархов, помимо возраста, также известен: тот, у кого больше социального опыта и поколенческой мудрости, является, как правило, старейшиной. Это определение, с некоторыми оговорками, применимо и к институту вождества, когда старейшина приобрёл какие-то материальные привилегии (своего рода катализатор социального неравенства с последующим выделением особицы вождя). Но можно ли геронтократом называть старца, который в силу возраста не мог заниматься охотой в эпоху становления присваивающего хозяйства? Вполне, однако геронтократия в раннеродовой общине - лишь первый виток приближения к привилегированному слою общества. В институте вождества патриархальные корни геронтократии обзавелись качественно новыми имущественными характеристиками, обострив тем самым социальную противоречивость геронтократического вождества.

Расцвет присваивающего хозяйства определил место старцев (старейшин) в обществе как среднее, почти нейтральное. Роль старцев становится очевидна с появлением важнейшей производственной стези общины - ремесла. Археологические раскопки южноафриканского исследователя Р. Дарта многое разъясняют в тезисе о социальном возвышении старых и опытных людей. Специфический характер орудийной деятельности (по производству орудий труда и охоты) становится в существование австралопитеков обязательным. В производстве орудий труда чаще всего занимались самые опытные, старые и мудрые, следовательно, нужда в их кормлении и вообще существовании сохранялась и была неотчуждаемой. Таким образом появляется принцип грегарного отбора: выживают не самые сильные, а те, кто обеспечивают основные условия обитания общины. К персональным гарантам обитания общины относились в том числе старцы (или старейшины). По всей видимости, оснований для появления и функционирования геронтократического вождества было достаточно, но, повторюсь, геронтократия вождеской направленности только зарождалась.

Институт вождества: расцвет патриархальной власти

Институт вождества является наиболее значимым в потестарной организации. Его господство началось под влиянием, скорее всего, палеодемографических обстоятельств: в небольшой мере и допуская оговорки, можно говорить о санкционированном плавным переходом матриархата к патриархату росте численности общинного населения. Увеличение людского состава общины привело к большей, нежели раньше, надобности в пропитании и, соответственно, к повышению роли охоты. В среднем палеолите охота стала едва ли не главным источником обеспечения общиной потребности повседневного первобытного провианта. Собирательство с его матриархальной направленностью снизошло на фоне биологически важной потребности всей общины: матриархат уступил своё доминативное (иначе, доминирующее) положение патриархату.

В праобщине патриархат представляет собой примитивное, монолинейное доминирование одного самца на всеми членами группы. Самец подчинял себе буквально всё в общине. Ключевыми критериями для характеристики самца здесь выступают отношение самца к женскими особям и выстроенный им правопорядок («система ценностей») внутри общины. Главный самец имел доминативное право в выборе импонирующего ему партнёра противоположного пола. О каком-либо паритете здесь не говорить не приходится; но доминанта самца-альфы есть временное явление, ибо вождь мог заболеть, пораниться, ослабнуть и тем самым дать повод для свержения его с «высшего поста». Происходившая конкуренция за самок выявляла в процессе борьбы наиболее способного мужчину, который и брал узды правления общиной в свои руки. В этом, вероятно, и проявляется легитимность данной составляющей потестарной организации.

Прогресс первобытного общества несколько гуманизировал определение вождя, но породил ряд других противоречий, в частности экономического характера. Знать, выделившаяся, узко говоря, на основе геронтократов-ремесленников и влиятельных охотников, с полным правом присваивала себе поначалу излишки производства, а потом непосредственно наращивала материально-производственный потенциал собственного состояния. Механизмы приобретения ими такого высокого социального статуса текстологически весьма объёмны, и приводить их в аргументации особого смысла не видно. Как факт нужно отметить, что появилась некоторая социально-экономическая разница между персональной патриархальной властью и остальной общиной, заключавшаяся в производственно-экономических потенциях.

С развитием и усложнением разнонаправленной структуры общества власть становится ярко выражено бигменной, т.е. харизматико-лидерской.

Лидер в общине обладал определённой влиятельностью, именно поэтому здесь уместно говорить о харизматике представителя власти. Харизма явилась ещё одним фактором в копилку подъёма института патриархального права. Выделяющийся по личным властным качествам лидер, основываясь уже не на тяготеющих общину отношениях прямого господства и подчинения, а на идеологической (насколько это было возможно в условиях первобытности) подготовке собственной политики и обоснованности своих потестарно-политических методов в глазах общины, а также следуя личным канонам политических убеждений, формально возглавлял и руководил находящейся под его «опекой» группой людей. Со временем бигменная организация численно охватила больший состав группы, выносивший интересующие вопросы на внутрикруговую дискуссию. Эволюция власти прослеживается и на этой стадии: круг влиятельных мужчин, или бигменов, подневольно дифференцировал его представителей по разным признакам, что привело к постепенной иерархизации властной структуры. Ближе к эпохе классообразования стратификация властителей представляла собой ещё весьма аморфное, не разграниченное политическими функциями и статусом образование. Тяжело сказать, параллельно ли проходил этот процесс с социальной дифференциацией по общественно значимым признакам или нет. Но одно ясно - появление первых цивилизаций с отходом от политических первобытных традиций резко дистанциировало в иерархичности высшие лица государства, правящий аппарат и обычное население. Последние в свою очередь волею власти ещё более понизились в своём политическом статусе, положив начало окончательному тенденциозному укоренению классобразовательных процессов.

Выделение привилегированной власти вызывало адекватную реакцию общества - вполне объяснимое недовольство. Глубокий и извечный корень проблемы взаимоотношений будущей аристократии («богатых») и лишённого политико-экономической полноправности населения («бедных») вырос ещё в раннем геронтократическом вождестве, а позже, будучи наслоенным социаль-ными противоречиями, распространился широчайшим образом, обострив и без того натянутые отношения между общиной и знатью.

Аристократия и неравенство: предпосылки появления власти государства

Первобытность, естественно, ещё не знала аристократию с противную своею последственностью в виде социального неравенства, принявшего неограниченные масштабы в дальнейшем. Но с появлением персональной патриархальной власти человеческая природа обусловила разделение населения на знатных и незнатных, на богатых и бедных, на образованных и неграмотных. Всё это, конечно, больше относимо к первым цивилизациям, но предпосылки тому уже появились - в хронологически приграничном к ним позднем неолите. Не углубляясь в терминологию аристократии, можно точно говорить, что организация власти в поздненеолитическом обществе восходит к вождеству, геронтократии и бигменной организации, в сумме окончательно и бесповоротно обеззубевшей общественную солидарность к власти.

Власть всегда имела как побочную, так и максимально продуктивную стороны. В архаичное время существования человека «кратос» имел самые примитивные формы, но уже тогда осознание могущества властных функций породило, вероятно, мысль о злоупотреблении ею и выстройке ценностей, противопоставляющих элиту остальной части общества.

Первоначально механизмы власти крепились на постулативных биологических принципах естественного отбора и инстинктов, но их главенствующая роль сохранялась в лучшем случае до прекращения доминирования материнского права (т.е. до начала патриархального господства). Правоверность властных функций сошла на «нет» с вытеснением категорией «богатство знати» категории «общинная собственность». Другими словами, произошла переоценка ценностей, и во главу угла вместо общинного выживания встала уже не пережиточная коллективная ответственность, а биологическое сохранение сначала семьи, а потом и самого индивида. Прежние общинные интегративы прекратили своё существование: началась эпоха классообразования, инерциально продолжавшаяся вплоть до появления первых цивилизаций.

В общественном сознании на границе догосударственного и государственного (цивилизационного) этапа, по-видимому, сложилось чёткое представление о сущности власти. Высшая юридическая сила власти этого времени подвела черту под рациональным распределением властных полномочий в раннюю первобытность, на долгие годы вперёд определив крайность и глубочайшую нерасчётливость положения аристократии. Государство только развило эти детерминативы, а насколько пагубным оказалось такое воздействие власти, можно судить по реакции общественности в форме восстаний, заговоров, кровопролитных войн и т.д., чего, естественно, в первобытности не наблюдалось.

 

 

Заключение

 

Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы:

)   Основной формой социальной организации первобытнообщинного строя - был род (первобытная родовая община), отличавшийся последовательным коллективизмом в производстве, управлении и уравнительном распределении совместно добываемых благ.

)   Особенностью социальной власти в догосударственный период являлось то, что она входила в саму жизнедеятельность людей, выражая и обеспечивая социально-экономическое единство рода, племени. Это было связано с несовершенством орудий труда, низкой его производительностью. Отсюда необходимость в совместном проживании, в общественной собственности на средства производства и в распределении продуктов на основе равенства.

)   Для социального регулирования необходимо было развитое сознание, способность оценивать, обобщать и формулировать наиболее рациональные варианты поведения в виде общеобязательных образцов. Основными разновидностями социальных норм первобытного общества являлись: обычаи, нормы морали, религиозные нормы, сакральные (священные, магические) предписания (табу, зарок, заклинания, проклятия), агрокалендари.

)   Социальная власть родовой организации имеет ряд особенностей. Власть носила общественный характер, исходила от всего общества в целом (это проявлялось в том, что все важные дела решались общим собранием рода). Власть строилась по кровнородственному принципу, т.е. распространялась на всех членов рода независимо от места их нахождения. Не существовало особого аппарата управления и принуждения (властные функции выполнялись в качестве почетной обязанности, старейшины и вожди не освобождались от производительного труда, а выполняли параллельно и управленческие, и производственные функции - следовательно, властные структуры не были отделены от общества). На занятие каких-либо должностей (вождя, старейшины) не влияли ни социальное, ни экономическое положение претендента, их власть базировалась исключительно на личных качествах: авторитете, мудрости, храбрости, опыте, уважении соплеменников. Выполнение управленческих функций не давало никаких привилегий. Социальная регуляция осуществлялась при помощи особых средств, т. н. мононорм.

)   Организация власти была следующей: постоянным органом власти был совет, состоявший из старейшин родов, позднее - из избирательных старейшин. Народное собрание созывалось для решения важных вопросов, каждый мужчина мог брать слово. Решение здесь принималось поднятием руки или восхищением. Собранию принадлежала верховная власть в последней инстанции. Третьим звеном были военачальники. Формами организации власти были матриархат, власть старейшин, институт вождества, переходным к государственности стало появление аристократии.

 

 

Библиографический список

 

1. Шерстобитов А.Е. От первобытного строя к государству. [текст] /Шерстобитов А.Е. // М., Монография, 1993 г.;

2. Алексеев В.П. История первобытного общества: Учеб. по спец. «История» [текст] / В.П. Алексеев, А.П. Першиц. - М.: Высш. шк., 2001. - 318 с.;

.   Алексеев В.П. Становление человечества [текст] / В.П. Алексеев. М.: Политиз-дат, 1984. - 462 с.;

.   Кобрин В.Б. Вспомогательные исторические дисциплины[текст]: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений / В.Б. Кобрин, Г.А. Леонтьева, П.А. Шорин. - М.: Гуманит. изд. Центр ВЛАДОС, 2000. - 368 с.;

.   Венгерова А.И. Теория государства и права. [текст] Учебник для ВУЗов, М:, Просвещение, 1995 г.;

.   Лев Евгеньевич Куббель, «Очерки потестарно-политической этнографии» [текст]/ / Л.Е. Куббель. - М.: Наука, 1988. - 272 с.

.   Полное собрание сочинений т. 39 «О государстве». К. Маркс., Ф. Энгельс. // Маркс, Энгельс. - М: 1978 г.;

.   Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права: [текст]/ Матузов Н.И., Малько А.В. // Учебник. - М.: Юристъ, 2001 г.

.   Графский, В.Г. Всеобщая история государства и права: учебник для вузов/: [текст]/ В.Г. Графский. - М.: Норма, 2000.

.   Нагих, С.И. Нормативная система догосударственного общества и переход к государству. [Текст] / С.И. Нагих // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. - М., 1995.

.   Радько Т.Н. Методологические вопросы правоведения. [Текст] / Т.Н. Радько // Саратов. «Наука», 1998, - 312 с.

.   Х.М Думанов, А.И. Першиц, «Монорматика и начальное право», [Текст] / Государство и право, 2000 №1.

.   Кошанина Т.В. Происхождение государства и права. [Текст] М: Юрист, 1999 г.

.   Мортон Ф. Политическая антропология. [Текст] // Мортон, - М., Слово, 2002.

.   Морган Л.Г. Древнее общество. [Текст] Монография, Л., 1935.

.   Артемова О.Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине/ [Текст] О.Ю. Артемова. - М.: Наука, 1999 г.