Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности
доказывание оперативный розыскной уголовный Суть оперативно-розыскной деятельности заключается в проведении специальных гласных и негласных мероприятий, связанных с использованием особых тактических приемов и технических средств, направленных на получение разведывательной информации о преступлении, лице, его совершившем, и об источниках доказательств. В соответствии с действующим законодательством на территории Российской Федерации право осуществлять оперативно-розыскную деятельность предоставляется оперативным подразделениям: ) органов внутренних дел Российской Федерации; ) органов Федеральной службы безопасности Российской Федерации; ) органов Федеральной службы налоговой полиции; ) органов Федеральной службы охраны Российской Федерации; ) органов Федеральной пограничной службы Российской Федерации; ) таможенных органов Российской Федерации; ) Службы внешней разведки Российской Федерации. Содержание оперативно-розыскной деятельности составляют следующие мероприятия: ) опрос граждан; ) наведение справок; ) сбор образцов для сравнительного исследования; ) проверочная закупка; ) исследование предметов и документов; ) наблюдение; ) отождествление личности; ) обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств; ) контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; ) прослушивание телефонных переговоров; ) снятие информации с технических каналов связи; ) оперативное внедрение; ) контрольная поставка; ) оперативный эксперимент. Проведение негласных оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают конституционные права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения и при наличии информации, как правило, лишь о тяжком или особо тяжком преступлении (часть вторая статьи 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). Сведения об используемых или использованных при проведении негласных мероприятий силах, средствах, источниках, методах, планах и результатах оперативно-розыскной деятельности, о лицах, внедренных в организованные преступные группы, о штатных негласных сотрудниках органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и о лицах, оказывающих им содействие на конфиденциальной основе, а также об организации и тактике проведения оперативно-розыскных мероприятий составляют государственную тайну и подлежат рассекречиванию только на основании постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность (часть первая статьи 12 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).
С чисто юридической точки зрения проблема выглядит следующим образом. Согласно Федеральному закону об оперативно-розыскной деятельности (часть вторая статьи 11), результаты оперативно-розыскной деятельности могут использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. А уголовно-процессуальное законодательство (статья 89 УПК) теперь специально подчеркивает, что использование в процессе доказывания результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым УПК к доказательствам, запрещается. Отвечать же этим требованиям такие результаты никак не могут, потому что у них отсутствует третий признак понятия доказательства: они получены вне процессуальных процедур. Добавим к сказанному, что Конституция РФ (часть вторая статьи 50) и статья 75 УПК, посвященная доказательствам в уголовном процессе, категорически запрещают использовать в качестве таковых сведения, полученные с нарушением закона, причем закона, конечно же, уголовно-процессуального, потому что именно он и только он определяет доказывание по уголовному делу, равно как и все производство по нему в целом. Получается замкнутый круг. Однако этот круг иллюзорен. На самом деле для повышения эффективности уголовно-процессуального доказывания за счет более умелого применения материалов, полученных в результате оперативно-розыскных мероприятий, при строжайшем соблюдении и институтов развитого демократического общества, и аксиом теории доказательств существуют значительные неиспользованные возможности. Сказанное касается прежде всего овеществленных, материальных источников информации - предметов, которые могут служить вещественными доказательствами, и документов. Особую группу среди них образуют материализованные источники информации, полученные с применением научно-технических средств, в частности специальной аудиовизуальной техники - фонограмм, кинолент и видеокассет.
Для решения проблемы оперативно-розыскные мероприятия необходимо прежде всего разделить на гласные и негласные. Рассмотрим сначала первые, имея в виду в роли органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, милицию, которая, как правило, из всех органов охраны правопорядка первой сталкивается с преступлением. Именно в ее руках еще до возбуждения уголовного дела, то есть до начала уголовного процесса, зачастую не только аккумулируются первичные сведения о преступлении и лицах, его совершивших, но и сосредоточиваются предметы и документы, несущие ценнейшую информацию об обстоятельствах дела и могущие в будущем оказаться незаменимыми судебными доказательствами. В условиях борьбы с профессионально организованными преступлениями, пресечение которых все чаще напоминает боевую работу (досмотр, поиск, преследование, разоружение и захват, облава, засада, рейд, штурм, разгон незаконных собраний, пресечение массовых беспорядков и вооруженных столкновений, предупреждение кровавых «разборок» между преступными формированиями и т. п.), в распоряжении милиции, естественно, без процессуального оформления, оказываются: оружие, взрывчатые вещества, предметы, приспособленные для нанесения телесных повреждений, орудия взлома, крупные суммы денег, валюта, драгоценности, наркотики, различного рода документы и другие предметы, вещи, вещества, изделия и ценности. Важнейшую информацию несут также документы, которые фиксируют ход и результаты гласных оперативно-розыскных мероприятий (например, рапорт сотрудника уголовного розыска, находящегося при исполнении своих служебных обязанностей, который при пресечении преступления, преследовании и захвате подозреваемого стал очевидцем определенных событий, действий и обстоятельств, имеющих отношение к делу и поэтому входящих в предмет доказывания; отснятая оперативными работниками видеокассета, фиксирующая сцену задержания подозреваемого с поличным, и др.). Независимо от того, когда подобные материалы оказались в распоряжении милиции - до возбуждения уголовного дела или уже во время расследования, единственный вопрос, который при этом возникает, заключается в том, как юридически грамотно приобщить их к уголовному делу, находящемуся в производстве следователя, с тем чтобы они приобрели доказательственное значение и сохранили его на всех стадиях уголовного процесса. В следственной практике отмечается устойчивая тенденция к тому, чтобы такие материалы вводить в уголовный процесс путем производства процессуальных суррогатов, то есть специально приспособленных к каждому случаю аналогов законных следственных действий. Одним из таких действий служит осмотр, в ходе которого давно обнаруженный предмет с большой натяжкой задним числом «привязывается» к месту его обнаружения, причем в такой модифицированный следственный осмотр с элементами реконструкции вносятся еще и элементы допроса лица, обнаружившего соответствующий вещественный источник информации. Но самым распространенным способом приобщения милицейских материалов к следственному производству являются все же вязкие и многословные допросы в качестве свидетелей сотрудников милиции. К протоколам таких допросов и приобщается соответствующий предмет или документ.
Эту практику нельзя назвать ни юридически грамотной, ни целесообразной. Для официального представления следователю предметов и документов, находящихся в распоряжении милиции, достаточно сопроводительного письма начальника милиции. В этом письме должно быть указано, где, кем и при каких обстоятельствах обнаружен или появился на свет предмет или документ. Вопрос о дальнейшем использовании его в уголовно-процессуальном доказывании находится всецело в компетенции следователя. Если источник информации обладает признаками, перечисленными в статье 81 УПК, он может и должен быть приобщен к уголовному делу в качестве вещественного доказательства, а при наличии признаков, указанных в статье 84 УПК,- в качестве документа. В практике уголовного розыска, аппаратов борьбы с экономическими преступлениями и подразделений борьбы с организованной преступностью для фиксации вымогательства, взяточничества и других преступлений, характерной чертой которых является конспиративность, практикуется также конспиративное, негласное применение аудиовизуальной техники. В одних случаях такая техника применяется по просьбе или с согласия потерпевших, в других - по их собственной инициативе, на свой страх и риск. Причем применяется не только специальная милицейская, но и бытовая техника, принадлежащая самим потерпевшим, решившим противостоять преступному посягательству своими силами. В целях обеспечения доказательственной ценности результатов подобных действий оперативные сотрудники иногда прибегают к составлению различных документов, представляющих суррогат уголовно-процессуальных актов: формальные заявления от потерпевших с просьбой выполнить такие-то и такие-то оперативно-розыскные мероприятия с применением техники; протоколы (например, «выдачи гражданину А. магнитофона и кассеты с целью их использования при разговоре с вымогателями», «добровольной выдачи магнитофона и кассет» оперативным работникам, осмотра кассет), акты применения специальной техники, прием с участием понятых и с применением выдуманных процедур, напоминающих следственные действия.
Истоки подобной практики очевидны. Они кроются в том, что следователи и оперативные работники служат в одном ведомстве, работают рука об руку в органах внутренних дел, и это повседневное общение стирает границы между сыском и следствием: первый подстраивается под следственные процедуры, а следствие имитирует сыскные методы. Существенного вреда это бумажное творчество оперативных сотрудников не приносит, наоборот, оно действительно указывает, как в уголовном процессе может быть проверена достоверность соответствующих фактических данных. Другое дело, что эти указания могут быть столь же успешно изложены в обычном полицейском (милицейском) отчете (по российским традициям - рапорте), где должно быть указано все до мельчайших подробностей, в том числе имена, адреса и другие сведения о лицах, способных подтвердить изложенное в этом отчете (рапорте). При всей осмотрительности, с которой Верховный Суд Российской Федерации относится к подобным материалам, он все же ни сейчас, когда действует Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности», ни раньше, когда такого закона еще не было в помине, не отвергает и не отвергал их «с порога» в качестве судебных доказательств, акцентируя внимание судов и органов расследования на том, что они подлежат тщательному, всестороннему и объективному исследованию, в частности, путем производства экспертизы, результаты которой должны быть достоверными и убедительными. Провести такую экспертизу, несмотря на достаточно высокий уровень науки и техники в данной области, порой бывает не менее сложно, чем получить сами материалы. Принципиальное значение в этом отношении имеет разъяснение Пленума Верховного Суда РФ о том, что результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также с проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц (кроме случаев, установленных федеральным законом), могут быть использованы в качестве доказательств по делам, лишь когда они получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. Если судья санкционировал соответствующее оперативно-розыскное мероприятие своим решением, следует признать, что оно утрачивает свою обычную стопроцентную конспиративную, чисто разведывательную природу и приближается к следственному действию в виде наложения ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию, прослушивание телефонных переговоров и обыска. Результаты такого мероприятия гораздо проще легализовать в уголовном процессе, и будущее уголовно-процессуальное законодательство, теория и практика уголовного судопроизводства не могут не считаться с этим.
Если же первоисточник и способ получения материалов «затемнены» и теряются в недрах негласной оперативно-розыскной деятельности милиции, они, как правило, доказательствами не признаются. Неясность по поводу того, как, где, кем и при каких обстоятельствах получен материал, несущий соответствующую информацию, невозможность углубиться в исследование этих вопросов путем производства следственных и судебных действий не только порождают неразрешимые сомнения в достоверности такой информации и тем самым лишают ее доказательственного значения, но и создают почву для подозрений в том, что обвинительные доказательства милицией сфабрикованы. Вместе с тем, не следует упускать из виду и такие безусловно редкие ситуации, когда для оценки доказательственного значения, относимости и достоверности информации, которую несет определенный предмет или документ, вопрос о том, кем, где, как и при каких обстоятельствах он добыт, безотносителен, лишен смысла и поэтому находится за рамками необходимости как следственного, так и судебного исследования. Так, представленная милицией следователю или прокурору для приобщения к уголовному делу фотография, на которой отображен факт, имеющий отношение к событию расследуемого преступления (например, встреча взяткодателя и взяткополучателя), сама по себе, независимо от того, кем, где, как и при каких обстоятельствах она сделана, обладает всеми признаками вещественного доказательства. Доказательственную информацию несет и доказательственную ценность имеет само полученное с помощью вошедших в обиход технических средств изображение фрагмента объективной реальности. И только поэтому исследование и проверка достоверности этого вещественного доказательства, в частности, экспертным путем (не фотомонтаж ли?), касается исключительно самого фотоизображения, а все обстоятельства, связанные с получением снимка, не нуждаются в уголовно-процессуальном исследовании, они находятся за его рамками. Риторически сильный лозунг «Суд должен знать все» в подобных случаях не действует. Муссировать детали оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе при подобных условиях можно разве только из любопытства или же оказавшись на поводу защиты, построенной на умышленно гипертрофированном внимании к материалам, добытым милицией. Все эти суждения и выводы распространяются и на другие материальные источники информации, отображающие фрагменты объективной реальности - киноленты, магнитофонные ленты и видеокассеты. Если отвергать допустимость их использования в уголовно-процессуальном доказывании при указанных выше обстоятельствах и быть логически последовательными, необходимо признать, что эти источники недопустимо использовать в уголовном процессе и во всех других случаях, когда по каким-либо причинам остался неизвестным их автор-изготовитель, например, если несущая важную визуальную информацию фотография поступила следователю по почте, а отправитель не указал своего имени и адреса, и даже когда подобная вещь обнаружена «ничейной» при осмотре места происшествия или при обыске. Будь такое отношение узаконено или хотя бы принято за правило в практике, это «означало бы неоправданное сужение возможностей использования в уголовном судопроизводстве источников информации, имеющих научно-техническое происхождение». Равным образом, если милиция представила следователю или прокурору без указания способов получения отснятую в общедоступном месте (улица, вокзал, ресторан и т. п.) киноленту, отражающую преступные эпизоды, например, нападения, дачи-получения взятки, вымогательства, передачи наркотиков или оружия, доказательственная ценность этих объектов будет зависеть исключительно от того, насколько достоверно само изображение, и от его относимости, иначе говоря, от связи с предметом доказывания, а все обстоятельства получения этого источника информации в принципе не представляют судебного интереса. Иными словами, способ получения материалов в подобных ситуациях лишен признака относимости, который служит «компасом» для отбора доказательственной информации из массы сведений, не имеющих значения для дела, в том числе и той, которая необходима для проверки полноты и достоверности собранных доказательств путем исследования условий их формирования, передачи, хранения. Отсутствие этого признака делает подобные сведения лишними, поэтому такие материалы даже нежелательны в уголовном деле. Они загромождают его и, как и всякий «информационный шум», способны увести судебное исследование в сторону от предмета доказывания. Вышеизложенное позволяет заключить, что теоретическая идея обогащения арсенала способов собирания судебных доказательств за счет более широкого и грамотного привлечения в уголовное судопроизводство вещественных источников информации и документов, добытых в ходе или в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий, в том числе негласных и с применением специальных технических средств, в принципе состоятельна, причем без ревизии общепризнанных положений доказательственного права и теории судебных доказательств. Эта идея может быть реализована в результате признания следующих правил. Фотографии, киноленты, видеозапись и фонограммы, а также другие материалы, полученные с применением технических средств, допускаются в уголовный процесс на общих основаниях, когда они обладают признаками вещественных доказательств или документов. Документы и вещественные доказательства, в том числе полученные с применением технических средств, могут быть истребованы от любого участника уголовного процесса, предприятия, учреждения, организации, должностного лица и гражданина лицом, производящим расследование, прокурором и судом, а также представлены указанными физическими лицами, предприятиями, учреждениями и организациями по своей инициативе. Документы и вещественные доказательства, полученные при проведении оперативно-розыскных мероприятий, могут быть истребованы и представлены органом, осуществляющим эту деятельность, на общих основаниях, но при условии, что источник и способ их получения могут быть указаны следователю, прокурору и суду или если данные обстоятельства не имеют значения для оценки достоверности доказательств. Последствия «признания доказательства недопустимым для выяснения обстоятельств дела могут быть восполнимыми и невосполнимыми». Восполнить образовавшийся пробел в доказательственной информации возможно тогда, когда процессуальное действие, служившее средством получения доказательства, можно провести повторно, а полученные при его помощи сведения будут аналогичны имевшимся ранее. В противном случае сведения, содержавшиеся в доказательстве, которое признано недопустимым, юридически перестают существовать.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2020-03-02; просмотров: 119; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.90.205.166 (0.03 с.) |