Он стоял перед камерами и плакал.

Внезапно подле него оказалась Минмей, и положила руку ему на плечо. Она взяла микрофон с кафедры и начала говорить, камеры милостиво перевелись от Гловала, чтобы сфокусироваться на ней.

– Послушайте все, капитан сейчас действительно нуждается в нашей поддержке. Я не разбираюсь в политике, особенно такой высокой, про которую нам говорил капитан Гловал, и не уверена, что хочу разобраться в ней, но я действительно знаю, что единственный способ, благодаря которому мы выживем, состоит в том, чтобы сплотиться. Мы жили на этом корабле долгое время, и я не знаю как вам, но я думаю о крепости уже как о моём доме. Не забывайте, что у нас здесь есть почти всё, что когда-то было на Земле – наш город и все те вещи, которые были с нами. Мы все были вместе совсем немного, но посмотрите, какими сильными мы все стали. У меня сейчас больше друзей, чем когда-либо будет на Земле. Вы мне все теперь как одна большая семья. Когда-нибудь мы вернёмся в наш настоящий дом – мы не оставим надежду. Но пока я здесь, я горжусь быть гражданкой города Макросс и этого корабля! Вне зависимости от того, куда полетим мы в Космос и как долго мы там пробудем, наши сердца всегда будут привязаны к Земле. И чтобы помочь всем нам выразить наши чувства в это мгновение, я хотела бы исполнить песню для Вас, и посвятить её Земле, которую мы любим так нежно...

И Минмей буквально сорвалась в песню. В белом вихре платья, с блеском синих глаз. И более половины Макросса присоединилось к ней. Она коснулась кое-чего. Её слова пробудили некое невнятное чувство в каждом отдельном жителе Макросса. Всюду по городу, люди обменивались рукопожатиями, начиная думать о себе как о новой нации, новом эксперименте в человеческом социальном развитии. Было верно, что многие из них имели семейства там, на Земле, но разве большинство из них не прибыло на остров Макросс в самом начале, чтобы избежать громких мировых событий? Разве кому-нибудь хотелось, чтобы ими правила такая бессердечная группировка самовлюблённых правителей, как Совет Обороны Земли?

Так что они праздновали горько-сладкую победу. Они оставили свои мечты до следующего раза и окинули свой город долгим взглядом, словно видя его впервые. И многие толпились у иллюминаторов и обзорных панелей, когда крепость взлетала.

Оставив Землю в памяти, стремясь к неизвестному впереди.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Они [бойцы Зентрейди] реагировали подобно подросткам, освобожденным от поведенческих ограничений своих опекунов. Внезапно им открылся мир удовольствий и возможностей, только и ждущих их – мир, к которому они были лишены доступа, который они могли раньше только обсуждать, но не могли оказаться там... Каждый может заглянуть в не столь далёкую историю нашего собственного рода, чтобы найти примеры тех же самых импульсов. Сразу вспоминается так называемая «контр-культура» конца 1960-ых годов в Америке, где на первом месте стояла музыка и удовольствия, и которая возникла как решительный антивоенный протест.

Зейтгейст. «Психология пришельцев».

 

Говоря о «шарме, способном усмирить дикого зверя»... (чхи!) У неё было достаточно таланта – или достаточно магических сил – чтобы покорить целую империю! Итак, почему бы не назвать это тем, чем оно было? – культом Минмей!

Замечание, приписанное Вэнсу Хасслевуду, менеджеру Линн Минмей.

 

Миллион судов Имперского Флота, гордость всесокрушающей огневой мощи Зентрейди, выстроился за флагманским судном генерала Бритэя, разместившись несчётными вереницами боевых формаций, которые простирались на тысячи километров по ту сторону Луны.

Внутри остатков «пузыря» командного поста стоял Бритэй, высокий и гордый, и рядом его карликовый советник, оба впервые за месяцы чувствующие одинаковую уверенность. Три возвратившихся агента восстанавливались в редукционных капсулах в калибровочном отсеке. В картинке проекционного луча было встревоженное лицо генерала Азонии. Бритэй уже поставил её в известность о своём восстановлении в должности командующего операцией. Экседор отошёл к коммуникатору, чтобы проверить статус регенерации, в то время как Азония ответила.

– Не ошиблась ли я? – начала она. – Вы собрали настоящий флот, чтобы иметь дело с одним маленьким судном Роботек?

Бритэю был смешон её сарказм, блестящая лицевая панель, пошевелилась на морщинах от его усмешки:

– Как Вы уже смогли убедиться, это «маленькое судно Роботек», как Вы соизволили его назвать, способно причинять весьма немаленькие неприятности. Даже Вы, генерал, были побиты и унижены.

– В моём поражении оскорбительно только то, что Кайрон был ответственен за это.

– Хороший командир умеет держать в повиновении своих подчинённых… –  начал говорить Бритэй, но в этот момент его почтительно прервал Экседор.

– Покорнейше прошу меня простить, мой лорд, сообщение из калибровочного отсека... Наши агенты готовы сделать свой доклад.

Бритэй коротко кивнул ему, затем вновь повернулся к образу Азонии:

– Я позже выдам Вам дальнейшие инструкции, – сказал он освобождающе.

– Но подождите, я ещё не закончила своё сообщение! Мирия Парино вызвалась…

– Это всё, – безапелляционно произнёс он, сложив руки на груди. – Более неотложные вопросы требуют моего внимания.

– Бритэй!.. – завопила она, но образ исчез.

– Здорово Вы её, мой лорд! – злорадно выразил своё одобрение Экседор. Он двинулся к коридору. – Я думаю, они уже ждут нас.

– Этот доклад может очень помочь нам, – сказал Бритэй, когда они покидали командный пост.

Бритэй не имел никаких причин сомневаться, что так оно и будет. Он даже не подозревал, какие причудливые изменения могут произойти не только с его собственными агентами, но и с другим микронизованным агентом, во время присутствия которой на борту КСК-1 произошли совсем уж невероятные вещи.

Рико, Конда, и Брон, вновь одетые в красные униформы своего чина, были проведены в личный конференц-зал Бритэя: скудно обставленную круглую комнату с огромным внешним иллюминатором во всю стену. В настоящее время в иллюминаторе была их цель – Земля, и её изрытый кратерами спутник, Луна. В центре комнаты стоял круглый стол, окружённый удобными креслами с высокими спинками. Добытые образцы агенты взяли с собой, сложив наиболее интересные из них видной кучкой посреди стола.

Бритэй протянулся и вытянул изделие из кучи. Он насмешливо рассматривал его, трехногая форма была обманчиво тяжёлой в его открытой ладони.

– Микронеанцы называют это «фортепьяно», мой лорд, – пояснил Рико.

– «Фортепьяно», – повторил Бритэй. – Какую функцию оно выполняет?

Рико показал ему, как придавливать на клавиатуре маленькие белые зубья. Бритэй сделал так, рассердился и странно смутился от шума, которое испускало «оно». Он аккуратно отложил вещь отдельно на стол. Экседор занялся им, в то время как Бритэй нетерпеливо исследовал несколько других объектов.

– Это живое? Особый вид оживляемого Протокультурой Роботек-устройства? – вслух спросил Экседор.

– Нет, – продолжал Рико. – Это делает музыку. Музыка – то, когда различные звуки соединены для развлечения. Действительно, весьма интересно, когда привыкаешь к этому. Мы привыкли настолько, что нам начало очень нравиться…

– Объясните, что такое «развлечение», – потребовал Бритэй.

Рико задумался на мгновение.

– Нууу, как бы сказать... комплекс мероприятии для улучшения морального состояния методом диверсии по отношению к себе или другим, мой лорд. Вот это, например. – Он выбрал маленькое, похожее на монитор устройство из груды образцов и дал его для осмотра Бритэю. – Они обеспечивают электронные изображения почти таким же способом, как наши собственные видео-сканеры. Но несколько таких могут быть найдены в каждой микронеанской группе кают, где они наблюдают и слушают их, «развлекаясь».

Экседор издал вдумчивый звук:

– Несомненно, средства, которыми они ознакомляют себя с планами сражений и прочим… Продолжайте, – сказал он Рико.

Но все три агента начали говорить сразу, взволнованно, нетерпеливо, желая сообщить об их результатах. Даже слишком нетерпеливо. Экседор ничего не мог понять.

– По одному! – рявкнул Бритэй, и те сразу притихли. – Не вынуждайте меня напоминать детали нашей крайней беседы.

Рико встал и одёрнул китель:

– Что мы доставили, представляет только маленькую часть микронеанского общества и его обычаев, – начал он спокойно. – Как вы видите, они живут совершенно отличной от нашей жизнью…

– Они опытны при проведении ремонта в своего судна, – прервал его Конда, вскочив на ноги и оживлённо жестикулируя. – Они восстановили целый населённый пункт на борту, используя только спасённые после свёртывания материалы. Они быстро приспосабливаются к незнакомым окружающим средам…

Брон, неспособный сдержать свой энтузиазм, подхватил взахлёб:

– На борту есть много других  микронеанцев, не-солдат. Они соединяются вместе много раз в течение дня и перемещаются свободно…

– Мужчины и женщины – вместе! – вскричал Рико.

Бритэй и Экседор, которые пытались уследить за этими быстрыми репликами подобно зрителям в быстродействующем теннисном состязании, внезапно уставились друг на друга в состоянии, близком к шоку.

– Мужчины и женщины вместе, – повторил Рико, для придания вескости последней реплики. Его товарищи дружно закивали, подтверждая.

– Вообще же это оказалось не столь плохим, как мы думали, – начал Конда.

– Мы были вынуждены приспособиться к присутствию женщин везде вокруг нас, и не смогли обнаружить никаких отрицательных побочных эффектов, – закончил Брон.

Бритэй услышал уже более чем достаточно, но разговор в таком духе продолжался ещё несколько часов до того, как он заставил замолчать их снова, смущенный, чувствующий тошноту от их сообщений. Если результаты проникновения оказались такими, то дальнейший контакт с микронеанцами нельзя было продолжать. Было очевидно, что троим его агентам микронеанцы промыли мозги неким секретным оружием, и что ещё хуже, Экседор теперь настаивал, чтобы ему разрешили исследовать микронеанское общество лично!

 

Отпущенные, трое агентов позже тайно встретились по настоянию Конды.

– Я придержал некоторые микронеанские вещи в кармане, – признался Конда товарищам. – Вы показали им всё, что было?

– Нет, я утаил, – признал Брон. Так же и Рико.

– Давайте посмотрим, что у нас есть, – проговорил Конда, вытягивая вещи из глубоких карманов красного кителя.

Шесть рук начали складывать трофеи на стол. Вскоре там оказался полный ассортимент барахла из продаваемого старого гаража от кукольного домика: двухкомфорочная плита, маленький холодильник, круглый стол, несколько видеомониторов, тумбочка, обогреватель, комод, компакт-диски, проигрыватели компакт-дисков, плюшевый медведь, набор для гольфа, гитара.

– Я скорее откажусь от крейсера, чем от них, – заявил Конда.

– У меня есть две записи голоса Минмей, – сказал Рико. «Первый альбом» Минмей торчал между его большим и указательным пальцем.

Брон наклонился  посмотреть:

– Как насчёт махнуться одним из них, а?

– Что ты предложишь? – сказал Рико, посмотрев на него глазом спекулянта.

– У меня есть кукла Минмей...

– Идёт! – быстро согласился Рико.

Брон покосился на фотографию Минмей на альбоме.

– Вы знаете… Другие, я уверен, были бы просто поражены, если бы они смогли увидеть эти вещи.

Конда закивал:

– Да, и мы могли бы избежать неприятностей с показом, выбирая их, как вы думаете?

За час набралось одиннадцать солдат, стоящих вокруг стола в помещении, которое потом превратилось в неформальный клуб агентов. Слухи быстро расползлись по флагманскому кораблю. И не было солдата на борту, который не выразил бы некоторый интерес послушать об особенностях микронеанской жизни, посмотреть и подержать в руках микронеанские артефакты, послушать их. Рико, Брон и Конда, конечно, не могли удержать их от того, чтобы не рассказать другим. Из одиннадцати бойцов в форме трое и так уже сбежали с постов.

Агенты передавали экспонаты по кругу, довольные быть в центре внимания, но искренние в своём желании поделиться опытом и приключениями на борту судна Роботек с их товарищами. Конфеты были разобраны и съедены, вещи опробованы, нюансы микронеанской культуры объяснены. Но скоро стало очевидно, какой экспонат среди партии вызывал самый большой интерес.

«Влюблённой быть…», – пела кукла, семеня по столу и двигая руками, синтезированный голос был полон приятного вибрато, чёрные «булочки» причёски смотрелись как мышиные уши.

Солдаты сначала встревожились, затем изумились, но в конечном счете были очарованы.

– Это похоже на микронеанца, но что это за шумы?

Один из них, массивный верзила с жизнерадостным лицом, проявляющий необычное волнение, присел на корточки, чтобы оказаться глазами на уровне с поверхностью стола, и случайно опрокинул сотрясением куклу. Та упала, и песня прекратилась.

– Э-м-м, я ранил это?

Конда поставил куклу на ноги:

– Нет, это кукла. Ты не можешь ранить её. Это называется «кукла Минмей», и этот «шум» называется «пение».

– Ты назвал это «Минмей?» – сказал кто-то. – Это удивительно! Я никогда не слышал ничего подобного.

– Да, удивительно, – сказал другой.

– Мы должны дать другим услышать это.

– Заткнитесь! Мне из-за вас Минмей не слышно…

Весь остаток Зентрейдианского дня кукла множество раз повторяла свой репертуар из двух песен. Всё больше солдат приходило в «клуб»: были обмены секретными стуками и рукопожатиями, и имя Минмей шепталось подобно паролю повсюду по судам Имперского Флота.

 

В то время как кукла Минмей продолжала собирать тайных поклонников среди армады Бритэя, исходный образец для этой куклы направлялась на вечеринку в шикарный отель «Центинель», лучший в Макроссе, стоящий совсем рядом с новой эстакадой. Космическая крепость оставила Землю, и в то время как большинство обитателей города работало над крайне трудной реорганизацией для жизни в Космосе, некоторые топили печаль в графинах минеральной воды и бутылках шампанского. Но в отеле было не место кислым виноградникам: там было торжество, посвящённое премьере первой картины КСК-1, «Маленький Белый Дракон», с Линн Минмей и с Линном Кайлом в главных ролях.

Там были спонсоры фильма, часть съёмочной бригады, инженеры с РВЭ, мэр с толпой разных прихлебателей. Кайл, как всегда, угрюмоватый, но отлично выглядящий в кремовом костюме и тёмно-красной рубашке с галстуком-бабочкой. Но за столом, заставленным гурманскими яствами, вином и прочим алкоголем, заметно сказывалось отсутствие главной героини. Она вышла на балкон, чтобы отдохнуть, блики света праздника падали на неё.

«Это обратная сторона звёздной жизни», – думала она. Настоящие переживания уже прошли, настоящая награда была в аплодисментах зрителей. Но эта вечеринка была вовсе не забавой: это было деловым мероприятием, местом для подхалимов и спекулянтов. Они сделали своё дело, и деньги были их аплодисментами.

Минмей не чувствовала себя утомлённой – ещё слишком мало времени прошло. Но она не могла не задуматься о своих новых перспективах и о перспективах всего Макросса. Она вернулась мыслями назад, к ранним дням, к духу единства, который восстановил город, к постепенно возникающему чувству единой семьи, к чувству равенства, которое правило там. Но ситуация постепенно изменилась не только физически – эстакады, элитные гостиницы и гурманские яства – но и духовно. Казалось, как если бы группе людей просто запудрили мозги с идеей относительно «населения» КСК-1, и теперь, когда жизнь на борту крепости превратилась в неизбежную реальность, те же самые лицемеры поспешили вылезти наружу и на каких-то только им известных и понятных основаниях требовать для себя лучшего, что это место могло им предложить. Начала формироваться новая система классов, и последнее место, в котором Минмей хотела найти себя, было место среди этой возрождённой «элиты». А было так важно остаться в контакте с прошлым, и помнить людей, которые помогли тебе найти своё место в жизни…

– Эй, куколка, в чём дело?

Минмей отвернулась от панорамы города, чтобы увидеть источник нечленораздельной нахальной речи. Это был Вэнс Хасслевуд, её деловой менеджер, выпивший так минимум на два стакана больше своей предельной нормы.

– Ты же звезда этой вечеринки, – проговорил он, салютуя ей стаканом. – Ты должна быть внутри и развлекаться. Какова проблема?

– По-моему, ты достаточно празднуешь за нас двоих. – Она не потрудилась скрыть своё неодобрение, но Вэнс был слишком разогрет вечеринкой, чтобы до него могло дойти. Он чванливо ослабил галстук и прижмурился, как объевшийся кот.

– Да, да, я признаю, что я наслаждаюсь немного... Но у меня есть одна чертовски веская причина. После кинопремьеры ты будешь звездой. Когда все говорят о великом таланте, рядом лежат большие-пребольшие баксы. Тебе нужна будет ещё одна пара рук, чтобы дотащить деньги до дома.