Иггдрасиль — «Конь Одина» — и тайны мироздания

 

Здесь пора вспомнить о том, что означало само имя Иггдрасиль. Игг — «Ужасный» — одно из имен самого Одина, любившего менять не только имена, но и обличье. Слово же «драссиль» в древнеисландском языке означает «конь»… О том, почему древо предела, проросшее в начале времен, получило имя высшего бога скандинавского пантеона, рассказывает особый миф. О нем поведал сам Один в речах — советах, обращенных к некоему Лодфафниру; в «Старшей Эдде» они именуются «Речи Высокого», и это имя бога заставляет вспомнить о другом Высоком, который вещал перед Гюльви в рассказе «Младшей Эдды».

Итак, бог, скрывающий свое настоящее имя (или имена) под именем Высокого, рассказывает, как он пригвоздил сам себя своим копьем к мировому дереву. Девять долгих ночей без еды и питья он висел меж ветвей того древа, корни которого были сокрыты в неведомых недрах, взирая на землю. Бог не просто осматривал весь мир с мирового дерева, он постигал его суть: число ночей, проведенных в мучительных бдениях — девять, — было равно числу миров (и корней мирового дерева) вселенной. В древнеанглийском заклинании девяти трав против девяти ядов Водан берет девять «ветвей славы» и поражает ими змея, так что тот распадается на девять частей — змеенышей; заговор повествует о происхождении ядовитых змей, и ветви мирового дерева в заговоре — оружие против сил хаоса, змея преисподней.

В «Речах Высокого» Один узнал девять песен от своих великанских предков: он познал магические руны, выпив священный мед из рук своего деда по матери — великана Бёльторна. Значит, бог путешествовал в прошлое, чтобы узнать о временах первотворения. Песни — поэтическое искусство — он смог познать, отведав меда поэзии из чудесного котла Одрерир (о меде поэзии еще пойдет речь). На земле же бог увидел магические знаки — руны, которыми можно было передавать сокровенное знание. Он потянулся за ними, поднял их и рухнул с дерева, освободившись от муки и обретя тайное знание.

Что заставило верховного бога принести себя в жертву, да еще самому себе (как поведал Один в «Речах Высокого»)? То же, что заставило его на коне спуститься в преисподнюю, чтобы там поднять из кургана вёльву — стремление к знанию прошлого и будущего, всех тайн мироздания. Сам Один — отец богов, — конечно, был причастен этим тайнам, но ему нужна была и магическая власть над миром. Такую власть давало не просто знание, а знание магическое, доступное только после прохождения мучительного ритуала; этот ритуал равнозначен был смерти, а значит, способности проникнуть на тот свет, в иные миры, увидеть и познать их. Мир был создан из тела древней жертвы — великана Имира, убитого самим Одином и его братьями; чтобы познать все тайны творения, последовавшего за этим жертвоприношением, нужно было самому принести себя в жертву на мировом дереве, откуда видны все миры.

Здесь мы и подходим к тайне имени мирового дерева — к тому, почему вселенский ясень назывался «Конем Игга». Испытательные ритуалы — или инициации — были главными в жизни древних обществ: прежде чем стать воином — взрослым мужчиной, — необходимо было пройти испытания, иногда тяжкие и мучительные (во многих религиях обряд обрезания сохранился как пережиток древних возрастных инициаций). Но самыми сложными были испытания, которые должен был пройти стремящийся к сверхъестественной мудрости, знанию тайн мира шаман или друид. Эти испытания приравнивались к смерти и воскресению шамана, уже наделенного на том свете сверхъестественными знаниями. Шаманы во многом напоминали Одина, ибо и они наделялись способностью проникать (в разных обличьях) во все миры мифологической вселенной, находить там души умерших (или умирающих). О своих странствиях они повествовали во время экстатических ритуалов, приходя в исступление — Один был богом вдохновенной, исступленной, магической поэзии (значение самого слова «шаман» — исступленный, впадающий в транс человек, близко значению имени Один).

Наконец, шаману нужен был волшебный помощник, который, наподобие сказочного Конька-горбунка, переносил бы его в иные миры. Таким помощником чаще всего представляли коня, или оленя (вспомним о роли оленя в скандинавской мифологии), но это были, конечно, не настоящие, а мифологические, точнее даже, символические животные. Главным «помощником» шаманов Северной Евразии — той области, где шаманские культы были особенно развиты, — был бубен, ударный инструмент, звуки которого сопровождали процесс камлания, путешествия на тот свет. Бубен и считался шаманским «конем». На бубне (и костюме шамана) изображалось мировое дерево с животными и птицами, в которые мог обращаться шаман, путешествующий по всем сферам мироздания. Мировое дерево открывало шаману путь во все миры, как Иггдрасиль — Конь Одина — открыл ему путь к познанию вселенной.

Ясень Иггдрасиль был не только древом предела, но и древом судьбы — недаром у его корней было жилище дев судьбы норн, а в кроне — небесной Вальхалле — валькирии, определявшие судьбу того, кто вступал в битву. Как уже говорилось, в мифах многих народов считалось, что в ветвях и листьях мирового древа обитают души нерожденных младенцев — может быть, не только судьба, но и сама будущая жизнь людей была связана с мировым древом жизни. Но Один, утвердивший свой престол главы богов у мирового ясеня, всматривался оттуда во все миры не для того, чтобы заботиться о будущих судьбах младенцев, — такой удел был у норн. Отец богов был поглощен иной гнетущей его заботой — о грядущих судьбах всего мира и самих богов: чудовища преисподней не только подгрызают корни мирового древа, они готовы вместе с великанами Утгарда и огненными монстрами Мусспельсхейма пойти войной на Мидгард и Асгард: мировое древо сотрясется, когда начнется эта последняя битва…

 

Царство богов в Мидгарде

Война асов и ванов

 

Мир богов начался с убийства чудовищного великана; из его расчлененного тела, воплощавшего первобытный и нераздельный хаос, был создан космос — царство культуры, и боги-асы стали первыми культурными героями, изобретателями благ. Сразу после сотворения космоса, определения путей, которыми должны были двигаться светила, асы, собравшиеся на Идавелль-поле, само название которого могло значить «поле неустанной деятельности», стали строить высокие капища — те жилища богов, которые были одновременно и храмами (главным из них стал Чертог Радости, Глядсхейм, с двенадцатью престолами для асов и престолом для Всеотца, — дополняет «Старшую Эдду» Снорри).

Боги построили кузницу, создали клещи и другие кузнечные инструменты и стали ковать сокровища — так рассказывала Одину сама вёльва, вспоминавшая первые дни после творения. Божественные труды были вознаграждены играми на вечнозеленом лугу: боги играли в золотые тавлеи (род шашек), «все у них было только из золота» — это наивное описание золотого века, напоминающее о жажде богатств, к которым стремились германские варвары, дополнялось не столь уж наивным отношением к ремеслу, прежде всего — кузнечному, как к божественному делу. Огонь самого солнца в мифе раздувался кузнечными мехами — кузнецы у многих народов почитались сверхъестественными умельцами, обладающими магическими знаниями. Имя знаменитого эпического кузнеца, которому посвящена специальная песнь в «Старшей Эдде», — Вёлунд— сродни имени провидицы вёльвы: он кует сокровища и одновременно строит козни против пленившего его конунга (русское слово «козни» родственно слову «кузнь, кузнец»). Сами боги были кузнецами, но чаще этим ремеслом занимались черные альвы, та часть природных духов, что обитала в земных недрах и каменных жилищах (в одном из них исчез отправившийся на поиски Асгарда Инглинг): ведь руда и драгоценные металлы были скрыты в земных глубинах. Впрочем, и скандинавские знатные люди не брезговали кузнечным ремеслом. С кузнецами — изготовителями стихов — сравнивали и поэтов-скальдов. Ас Локи, породивший чудовищ, которые должны сгубить мир, на поэтическом языке именовался «кузнецом несчастья». Но пока еще боги пребывали в золотом веке и, казалось бы, ничто не предвещало их грядущей гибели.

Но и золотые тавлеи — игра богов — не беззаботное развлечение: ведь в этой игре всегда есть проигравший. Еще Тацит писал о том, что германцы относились к игре (в кости), как к важному делу, и азарт их доходил до того, что, проигравши все, они ставили на кон свою свободу и тело. Игра была в древности сродни поединку и гаданию о главном — жизни или смерти. Одна из величайших эпопей мировой литературы — индийская Махабхарата, «Великая битва» разразилась из-за соперничества двух божественных царских родов, один из которых проиграл другому царство. Ж. Дюмезиль сравнил эту битву с той войной — первой войной в созданном богами мире, — которая разразилась между асами и ванами — двумя родами богов в скандинавской традиции.

Из прорицания вёльвы мы не. знаем, чем закончилась божественная игра, знаем только, что золотой век длился недолго, и его конец связан с явлением трех великанш из Ётунхейма. Кто были эти великанши и как они вмешались в божественную игру — неясно; можно лишь догадываться, что они и были тремя норнами, прервавшими течение золотого века, — мир стал открыт грядущему. Тогда асы вернулись к божественным трудам, создали племя карликов и самих людей. Карлы были созданы чудесными умельцами, они научились создавать волшебные предметы, которые не под силу было сделать и самим богам; об этих волшебных вещах еще пойдет речь дальше. Затем боги наделили жизнью и сознанием Аска и Эмблю; тут и упоминаются в открытую норны, они стали «судить суд» и «выбирать жизнь детям людей».

Далее и следует рассказ о первой войне. Война началась тогда, когда в мир богов неведомо откуда явилась еще одна зловредная колдунья. Боги пронзали ее копьями и трижды пытались сжечь в чертоге Одина, но она вновь рождалась из пламени и творила волшбу колдовским жезлом, покоряя своим чародейством умы. Помимо имени Хейд — обычного прозвания ведьм, — она звалась еще и вёльвой: неясно, рассказывает ли пробужденная Одином провидица о самой себе — ведь она жила до начала времен. Но собственное имя колдуньи было Гулльвейг, и оно было символичным для всей эпохи германского варварства — от первых походов против Рима до эпохи викингов; оно значило: «Сила золота» или «Жажда золота».

Боги терпели ущерб от незваной пришелицы и, судя по прорицанию вёльвы, ущерб они связывали с кознями ванов, ибо, воссев на «троны могущества», они стали совещаться, брать ли им с ванов выкуп или стерпеть обиду. Стерпеть обиду означало страшное унижение для людей архаического общества, тем более на это не мог пойти воплощавший идеалы викингов Один. Он начал войну, метнув копье в войско ванов. Мы так и не поймем до конца, виноваты ли были ваны, или в распре из-за золота были виновны все боги — в «Прорицании вёльвы» нет описания этого сюжета, ведь древние слушатели (и сам Один) и так знали, из-за чего началась первая война. Мы можем лишь предполагать, что ваны подослали Гулльвейг к асам, ибо они были богами плодородия, изобилия и, стало быть, богатства; кроме того, они были сведущи в колдовстве. Вообще обычаи ванов были не те, что у асов; у этих богов плодородия существовал даже обычай брака между братьями и сестрами, среди «нормальных» людей и богов считавшийся тягчайшим преступлением — кровосмешением. Сам Ньёрд был женат на сестре, и его детьми были Фрейр и Фрейя.

В распре с этим странным родом богов потерпели поражение асы, стены Асгарда рухнули, но боги заключили мир и обменялись заложниками. Обряд, который совершили боги, заключая мир, кажется нелепым и мало аппетитным: асы и ваны подходили к чаше, плевали в нее, а чтобы этот труд и знак мира не пропал втуне, поясняет Снорри в «Младшей Эдде», они сотворили из слюны человека и прозвали его Квасир. Имя этого существа проясняет для нас суть ритуала: это имя родственно русскому слову «квас» и означает легкий хмельной напиток. Слюна была естественным ферментом, необходимым для, брожения хмельного питья. Значит, асы и ваны не просто плевали в сосуд, они готовили питье для пира, который и должен был закрепить мир. Пир — священное действо у германцев, затеять распрю на пиру считалось преступлением. «Пир на весь мир» должен был состояться после первой мировой войны — войны между асами и ванами.

 

 

Боги сделали из деревьев людей и дали мужчине и женщине имена: Аск — Ясень и Эмбля — Ива. От них и произошел людской род, который боги поселили в стенах Мидгарда.

Мужская и женская деревянные фигурки из святилища в Шлезвиге. Ранний железный век.

 

 

 

Вполне реалистическое изображение викинга вырезано древним умельцем из лосиного рога.

 

 

 

На памятном камне с острова Готланд изображены битвы эйнхерпев.

Один из фризов изображает бой между пешим войском, во главе которого видна женская фигура валькирии, и экипажем корабля.

Выше — сцена жертвоприношения с изображением повешенного на дереве.

 

 

 

Резьба на портале деревянной норвежской церкви XII века в Урнесе сохранила образ оленя, грызущего ветвь мирового дерева.

 

 

 

На руническом камне с острова Готланд изображена ладья, переносящая умерших через волны загробного потока.

 

 

Квасир же стал мудрейшим человеком, и не было вопроса, на который он не мог бы ответить — а такая способность, как мы уже знаем, более всего ценилась средневековыми скандинавами. Квасир остался у асов — стал заложником мира.

Заложниками вообще должны были стать «лучшие люди», говорится в «Саге об Инглингах», и они должны были получить почетные места в своих новых обителях. От асов к ванам пошли Хёнир (о нем, добавляет Снорри в «Саге об Инглингах», асы сказали, что он будет хорошим вождем) и Мимир, от ванов в Асгарде поселились Ньёрд (прозванный Богатым, как уточняет Снорри), Фрейр. Вместе с братом в Асгарде оказалась и Фрейя. Но странная и даже страшная судьба ждала часть этих заложников. Мимир и Квасир считались мудрейшими среди асов и ванов. Когда Хёнир получил в Ванахейме (Жилище Ванов) причитающееся ему место вождя, Мимир стал его советником. Но когда Мимира не было рядом с Хёниром на тинге — собрании ванов, тот не мог сам принять решения. «Пусть решают другие», — говорил этот ас. Тогда ваны заподозрили, что асы обманули их и Хёнир не такой уж хороший вождь. Их гнев пал на невиновного Мимира, но такова судьба заложников: ваны отрубили Мимиру голову и отправили ее к асам. Тогда Один взял голову Мимира, набальзамировал ее и произнес заклинание, так что голова ожила, и бог мог беседовать с ней о судьбах грядущего.

Мы уже знаем, что Один умел оживлять мертвецов — он поднял из могилы вёльву, чтобы узнать о конце света. Создания, жившие в начале времен, как вёльва, обладали и тем знанием об их конце, каким не мог владеть Один, рожденный позднее; значит, и Мимир был, скорее, первобытным великаном, чем богом из асов, — отсюда его необычайная мудрость. Другой миф об Одине обнаруживает эту древнюю и даже враждебную богам природу Мимира. Мы помним, что Мимир был хозяином источника мудрости, который течет у корней ясеня Иггдрасиль. Один хотел напиться из источника, но Мимир потребовал в залог у бога его глаз и скрыл его в своем источнике. Может быть, из-за этого залога и сам Мимир оказался в заложниках у ванов и поплатился головой, но и Один ради мудрости, внутреннего, глубинного прозрения лишился части зрения внешнего.

Так или иначе, гибель Мимира не привела к очередной распре между асами и ванами. Согласно «Саге об Инглингах», Один сделал Ньрда и Фрейра жрецами у асов, так что они стали богами — днями, равными асам. Жрицей стала и Фрейя, которая научила асов колдовать. Но судьба еще одного заложника оказалась не менее драматична, чем судьба Мимира. Квасир много странствовал по свету и учил людей мудрости. Но два зловредных цверга-карлика, Фьялар и Галар, заманили его в гости, чтобы поговорить с глазу на глаз, и там убили. Мы уже знаем, что отправившийся в гости к карликам — хтоническим тварям — может пропасть, но здесь карлы решились на страшное преступление — убийство гостя. Чтобы решиться на такое и вступить в конфликт с богами, нужно было мечтать об обретении сверхъестественных ценностей. И карлики обрели такую ценность: кровь Квасира, смешанную с медом, они слили в две чаши и котел, прозванный Одрерир. Это имя значило «Приводящий дух в движение» и, стало быть, относилось к самому напитку, а не только к сосуду. Этот напиток и получил название «меда поэзии», ибо каждый, кто пробовал его, становился скальдом или ученым. «Наука» в те времена не была отделена от поэзии, знание о мире было мифологическим, а значит, поэтическим знанием, знанием священных преданий и магических заклинаний. Магия вообще оказывалась в древнем обществе сродни науке, ибо в представлении людей того времени позволяла овладеть тайнами материального мира, подчинить его себе. И в средние века поэзия, риторика были непременными предметами высшего образования: недаром сам рассказ о «меде поэзии» включен исландским ученым Снорри в раздел «язык поэзии» — часть «Младшей Эдды».

Преступные карлы завладели священным напитком и, чтобы скрыть преступление, сказали асам, что Квасир сам захлебнулся в собственной мудрости, «ибо не было человека столь мудрого, чтобы выспросить у него всю мудрость». Мы видим, что эти Хтонические твари оказались тут же наделенными языком метафор — Квасир, сам бывший воплощением напитка, содержавшего мудрость богов, действительно погиб (захлебнулся) в другом напитке, изготовленном из его крови. Это было только начало мифологической истории меда поэзии — он еще должен оказаться во власти великанов, потом, у Одина, а уж бог поделится им с людьми…

Но уже сейчас можно заметить, что отношения между разными родами мифологических существ — богов, карликов, великанов — строились на основе обмена ценностями и злодеяниями: к асам была подослана Гулльвейг, Один обменял глаз на способность провидения и получил от ванов голову Мимира. Этот обмен был связан с конфликтами и жертвами: жертвоприношение становилось и основой культа скандинавских богов.

Война асов и ванов закончилась тем, что главные ваны оказались в Асгарде. Снорри в ученой «Саге об Инглингах» помещает собственное «Жилище ванов» — Ванахейм — за Доном-Танаисом, в Азии, но эта ученая конструкция призвана приблизить страну ванов к Асгарду, расположенному на месте Трои. Там, в Азии, по рассказу Снорри, асы и ваны разоряли свои страны в первой войне, и некоторые ученые даже видят в этом рассказе отзвук событий Великого переселения народов. В действительности об этих событиях повествуют не мифы, а эпос, о котором будет рассказано дальше. Миф же продолжает рассказ о временах первотворения — о том, как после войны были разрушены стены Асгарда и нужно было заново строить крепость богов.

 

Строительство Асгарда

 

Боги устроили свой срединный мир — Мидгард — и возвели Вальхаллу, чертог Одина, но им нужна была каменная крепость, ибо враждебные племена горных и инеистых великанов из Утгарда хотели захватить царство богов и людей. И тут к богам явился некий каменщик, который и взялся построить за три полугодия такую крепость, что ее не смогли бы взять великаны. Сам строитель должен был быть исполином: средневековые люди, глядя на древние крепости, верили, что их воздвигали из каменных глыб великаны — недаром они назывались циклопическими сооружениями. Эти крепости приписывались одноглазым монстрам — циклопам, которые были в состоянии не только двигать, но и перебрасывать каменные глыбы (обычное занятие великанов в европейском фольклоре).

Итак, сам явившийся к богам строитель был великаном. И за работу он потребовал немалую плату — богиню Фрейю в жены да солнце и месяц в придачу. Такая плата для богов была не лучше войны, и строитель явно рассчитывал на то, что враждовать с великанами лишенные крепости асы не могли; кроме того, самый могучий ас Тор как раз был на востоке, в Утгарде, и сражался там с великанами. Боги собрались на совет и решили сделать задачу строителя трудновыполнимой. Каменщик должен был построить крепость за одну зиму, и, если первым летним днем (а год у скандинавов делился на две половины — летнюю и зимнюю) строительство не будет завершено, великан не получит никакой платы. Работать же строитель должен без помощников. Тогда великан стал требовать себе коня Свадильфари. Хитроумный ас Локи посоветовал богам принять это условие.

Великан принялся за работу первым же зимним днем, а ночью его конь возил огромные глыбы, делая больше самого каменщика. Асы дивились на такую работу, но договор был скреплен многими клятвами, нарушить которые асы не могли. За зиму было построена высочайшая стена, ее невозможно было взять, приступом. До лета оставалось лишь три дня, и нужно было построить одни только ворота. Боги заняли свои священные сиденья и стали совещаться на тинге — ведь приходилось отдать великану Фрейю и лишить небо светил. Асы решили, что виноват во всем коварный советчик Локи и его следует предать смерти, если он не помешает каменщику-гиганту. Струсивший Локи поклялся, что он помешает каменщику выполнить условия богов. Он выполнил свою клятву самым постыдным с точки зрения божественной (и человеческой) морали образом.

Когда тем же вечером строитель Асгарда отправился за камнями со своим конем — чудесным помощником, откуда ни возьмись, со ржанием прискакала кобыла: в нее обратился Локи. Жеребец каменщика, порвав удила, пустился за кобылой, великан бросился догонять своего рабочего коня, но тот продолжал преследовать волшебную кобылицу. Увидев, что его обманули, строитель пришел в ярость, обнаружив свой нрав горного великана (не зря он мог таскать скалы). Но и боги, увидев, что великан готов первым нарушить договор, призвали Тора. Тот явился со своим молотом Мьёлльниром и, несмотря на принесенные богами клятвы, размозжил великану череп. Так, говорится в «Младшей Эдде», великан не только не получил обещанной платы, но и не смог вернуться в свою Страну великанов: Тор отправил его в преисподнюю, Нифльхель.

Но этим не закончилась история строительства Асгарда, и даже не ради этого благополучного конца она была рассказана Снорри; рассказ должен был ответить на вопрос любопытного Ганглери о том, откуда взялся лучший конь, — принадлежащий Одину восьминогий Слейпнир. Его принесла та самая кобыла, в облике которой Локи отвлекал трудолюбивого коня Свадильфари.

 

Скандинавский пантеон

 

Пришла пора назвать богов Асгарда по именам, но сделать это сложно, потому что к асам могли причисляться вообще все боги, особенно те ваны, которые поселились в Асгарде как заложники. Тем не менее в «Младшей Эдде» перечисляются двенадцать асов (священное число), к которым относятся уже известные нам верховный бог Один, громовержец Тор, о них повествуют многочисленные мифы и еще не раз пойдет речь.

Меньше мифологических сюжетов связано с именами Ньёрда, Тюра, Браги, Хеймдалля, Хёда, Видара, Али (или Вали), Улля, Форсети, Снорри дает им краткие характеристики.

Бог плодородия Ньрд, связанный, как мы говорили, с древнегерманским культом близнецов и родитель божественных близнецов — Фрейра и Фрейи, был воплощением водной — морской — стихии. Имя его жилища — Ноатун, «Корабельный двор», расположенный одновременно на небе и на берегу моря, — свидетельствует о том, что этот бог — владыка моря, ему подчиняется также ветер и даже огонь, он — покровитель мореплавателей и рыбаков и распределитель морских богатств. Но у него сосредоточиваются и земные богатства, недаром его имя напоминает имя древнегерманской богини земли Нерты: этими богатствами и землями Ньрд может наделять тех, кто просит его об этом. Он назван «третьим асом» у Снорри, в «Саге об Инглингах» Ньрд наследует самому Одину и правит шведами, у которых царит мир и урожай, так что шведы стали верить, будто Ньрд дарует богатство во всем. Но по происхождению Ньрд — из рода ванов и должен вернуться к своим сородичам перед концом света.

Судьба заложника преследует Ньрда и у асов: когда боги убили проникшего в Асгард великана Тьяцци, его дочь Скади облачилась в кольчугу и шлем и отправилась мстить за отца. Асы предложили ей выкуп, и та потребовала, чтобы те дали ей в мужья прекраснейшего из богов. Самым красивым считался сын Одина Бальдр, но боги поставили перед разборчивой невестой трудную задачу — узнать жениха, глядя только на его ноги. Скади не угадала и выбрала Ньрда. Но и у нее была своя трудная задача для асов — они должны были рассмешить горюющую по отцу великаншу. За дело взялся загадочный и коварный ас Локи, он привязал один конец веревки к бороде козы, другой — к своей мошонке. Подпрыгивая и крича от боли, Локи свалился на колени Скади, и та, не выдержав, рассмеялась. Мир был заключен, а великанша-Несмеяна должна была выйти за Ньрда. В заключение Один взял глаза Тьяцци и забросил на небо, где они стали звездами; глядя на эти звезды, люди должны были вспоминать всю историю, приключившуюся в Асгарде. Такая концовка характерна для многих мифов; достоверность всего рассказа должны были подтвердить реально существующие — пусть даже на небесах — вещи и явления: мифы о происхождении этих вещей называются этиологическими.

Но история Ньрда и Скади не закончилась этими комическими и этиологическими эпизодами, она переросла в настоящую романтическую драму. Великанша хотела поселиться в жилище отца в горах, в Трюмхейме, Ньрд же не хотел оставлять морской Ноатун. Супруги договорились было, что каждые девять дней они будут менять жилище, но, вернувшись однажды с гор, Ньрд признался, что не может сменить крик лебединый на вой волков. Скади же, напротив, не давали покоя птичьи крики, и она вернулась в горы…

Не всякое столкновение богов, великанов и, прочих чудовищ кончалось миром. Следующий упомянутый Снорри ас Тюр, некогда бывший верховным богом у германских племен Европейского континента, должен был поплатиться собственной рукой за такое столкновение. Великанский волк Фенрир рос в Асгарде, и боги прознали, что в конце времен он поглотит самого Одина. Чтобы отдалить конец света, асы решили связать волка, но тот рвал все путы, которые боги пытались (якобы в шутку) надеть на него, пока они не приготовили магических пут Глейпнир. Фенрир заподозрил неладное и согласился на продолжение игры только в том случае, если в пасть ему один из богов положит свою руку. На это согласился храбрейший из асов — Тюр. Волк оказался связанным, но бог лишился правой руки (это место называется «волчий сустав» — делает этиологическое дополнение к своему рассказу Снорри).

Это увечье было не менее символичным для богов, чем кривизна Одина. Тюр был не просто храбрейшим из асов — он был богом права, справедливой войны, его следовало молить о победе (что и делали в древности саксы и другие германцы на Европейском континенте). Но победа над Фенриром, достигнутая при посредстве магии и обмана, была не вполне справедлива. Поэтому, свидетельствует Снорри, Тюра не зовут миротворцем. Там, где бог права лишен правой руки — а представление о праве, правде и правой стороне (правой руке, которую поднимают при клятве) взаимосвязаны в древнем законодательстве — не может быть справедливого и вечного мира. И боги знали это, ожидая своей судьбы — конца света.

Одна из песен «Эдды» проговаривается о том, что сам Тюр был не сыном Одина, а потомком мудрых великанов, живших на краю света. Имя этого древнего бога стало наименованием богов вообще, и сам потеснивший его Один именуется Тюром асов, или Тюром победы.

Не все асы были непосредственно связаны с мрачными событиями, предвещающими конец света. Мудрый Браги славится искусством слова, его именем называют саму поэзию и великих поэтов-скальдов. Современные ученые считают даже, что сам этот бог — обожествленный исландский скальд IX века Браги Старый, но, как это часто бывает с мифологическим персонажами, неясно, то ли имя бога произошло от первого скальда, то ли скальд был поименован в честь самой поэзии. Однако не Браги, а сам Один оставался главным богом поэтов и источником поэтического вдохновения.

Хеймдалль, «белый» или «светлейший ас», назван стражем богов, вёльва же, как мы уже говорили, именует людей детьми Хеймдалля. Странный миф повествует о том, что он был рожден от девяти матерей — сестер. Этот мотив может восходить к тем, первобытным временам, когда племя делилось на две половины, из которых брали жен и мужей; тогда все жены были сестрами, а их дети — общими детьми. Но важнее для нас число девять: в «Песни о Хюндле» в «Старшей Эдде» перечисляются имена его матерей — «Шумящая», «Бушующая», «Губительная» и т. п., — которые показывают, что речь идет о волнах с их девятью валами. Но это число, как мы видели, составляет и число миров мифологической вселенной. Недаром в той же песни говорится, что Хеймдалль взял силу земли, студеного моря и силу кабаньей жертвенной крови. Стражу богов нужна была такая тесная связь со всеми мирами — ведь днем и ночью он должен был видеть все вокруг: не приближаются ли полчища чудовищ, чтобы разрушить мир богов и людей. У него такой тонкий слух, что он слышит, как растет трава и шерсть на овцах, этот слух хранится, как и зеница Одина, под мировым древом. Снорри приводит его мифологические прозвища: Круторогий и Златозубый. Золотые зубы в мифе — не первое свидетельство протезирования, а напоминание о золотом веке, когда у богов-асов все было из золота. И конь Хеймдалля именуется Золотая Челка. Но прозвище «Круторогий», видимо, не свидетельство зооморфных черт этого божества. Главным атрибутом и символом Хеймдалля был сигнальный рог Гьяллархорн («Громкий рог»), бог должен вострубить в этот рог перед концом времен, и его звук будет слышен всем мирам. Впрочем, этот рог оказывается и питьевым — Хеймдалль и Мимир пьют мед из этого рога; значит, Гьяллархорн имеет отношение к источнику мудрости; вёльва говорит Одину, что он спрятан под корнями Иггдрасиля. Так или иначе, страж богов имеет отношение к мировому дереву. Его жилище Химинбьерг («Небесные горы») расположено у моста Биврест, где он соединяет небо и землю. Это расположение не должно удивлять нас — ведь мировое дерево растет там, где соединяются все миры. Вообще имя «Хеймдалль» истолковывается некоторыми учеными как обозначение мирового дерева. Его другой атрибут — меч, которым бог будет сражаться в конце времен с предводителем чудовищ Локи.

Хёд упоминается Снорри как слепой ас огромной физической силы. Слепота — знак ущербности, который не свидетельствует о добрых функциях этого аса. Так и случилось — Хёд стал случайным убийцей доброго бога Бальдра.

Об асе Видаре известно лишь, что он молчалив и силен, почти как бог Тор, — асы уповают на его силу. У него странный атрибут — толстый башмак; это доказательство древней связи с хтоническими или, во всяком случае, демоническими существами, хромыми или одноногими. Действительно, Видар — сын Одина и демонической великанши Грид. Но боги не напрасно рассчитывают на его силу — в последней битве он разорвет пасть Фенриру, наступив ему на челюсти своим башмаком.

Вали (или Али) — сын Одина и богини Ринд — известен как меткий стрелок. Ему суждено отомстить за сводного брата Бальдра и убить Хёда, хотя самому асу исполнится тогда лишь один день. Он, как и Видар, должен пережить конец света и стать «обитателем отчего пепелища» (таковы их кеннинги у Снорри).

Еще большей меткостью славится ас Улль. Он — сын богини Сив и пасынок Тора, покровитель охотников, и сам ходит с луком на лыжах, но владеет всяким оружием (один из его кеннингов — «ас щита») и военным искусством. Его следует призывать в поединках. Один рассказывал в «Речах Гримнира», что Улль поставил свои палаты в долине Идалир, это имя означает «Долины тисов», что не случайно — из этого дерева делали и лыжи, и луки. Об этом боге известно мало, но в языческие времена он пользовался особым почитанием, о чем свидетельствуют многочисленные названия урочищ с его именем.

Странная история, рассказанная Саксоном Грамматиком, позволяет догадываться о тех исторических переменах, которые происходили в скандинавском пантеоне. Согласно этому датскому хронисту, Один правил не в мифической Трое, а в Византии (Константинополе), надолго отлучаясь из Царьграда. Этим и пользовались авантюристы, стремящиеся занять пустующий престол. Один из них носил имя Оллер, и оно напоминает имя Улля. Его сторонники именовали Оллера Одином, но когда в Византию возвратился настоящий Один, Оллер был изгнан и бежал в Швецию. Там он попытался вернуть себе упущенную славу, но, несмотря на колдовские умения, был убит данами. Саксон повествует о его чудесной способности пересекать моря без корабля на волшебной кости с нанесенными на нее магическими рунами. Это костяные коньки, сближающие Оллера с образом лыжника Улля. Должно быть, этот рассказ средневекового книжника отражает предания о древнем культе Улля, вытесненном культом Одина.

Форсети означает по-русски «Председатель»; он действительно председательствует на тинге богов и вершит справедливый суд в своих небесных палатах с золотыми столбами, именуемыми Глитнир. Он — сын Бальдра и Нанны — относится уже к третьему поколению богов.

Наконец, Снорри причисляет к двенадцати асам Локи, которого называют позором богов и людей. Боги часто попадали из-за него в беду, но мы уже видели, что он мог и выручать их при помощи своей изворотливости. Он стал предводителем чудовищ хаоса, и в основном речь о нем будет идти ниже.

Хёнир и Мимир не названы среди двенадцати асов — они оказались в заложниках, зато к асам причисляется иногда Фрейр. Забыты и братья Одина Ве и Вили, но их деяния относятся к временам первотворения (или пребывания асов в Азии). К асам относятся также сыновья богов — Бальдр, сын Одина, Моди и Магни — сыновья Тора.

«Младшая Эдда» перечисляет и четырнадцать богинь — это асиньи Фригг, жена Одина, Сага, Эйр, Гевьон, Фулла, Фрейя, Сьевн, Ловн, Вар, Вёр, Сюн, Хлин, Снотра, Гна. О большей части богинь в мифах ничего не говорится. Главные женские персонажи скандинавской мифологии — Фригг и Фрейя, попавшая к асам вслед за своим братом Фрейром; редко упоминаются Гевьон и Фулла, зато в мифологических распрях участвуют жены богов: златовласая Сив — жена Тора, Идунн — жена Браги, хранящая молодильные яблоки, Скади — жена Ньрда.