Защита прав и основных свобод в практике Суда Европейского союза.

Отношение Суда Европейского союза к проблематике защиты прав и основных свобод в каком-то смысле отразило противоречивый характер политики европейских организаций интеграции в этом вопросе. В самом деле, в начале своей деятельности (конец 50-х - начало 60-х гг. XX в.) позиция Суда Европейского союза определялась влиянием господствовавших тогда функционалистских подходов к механизмам и принципам правового регулирования экономической интеграции, исключавших какую-либо возможность вмешательства в решение политических проблем государств-членов. Это выразилось в том, что в целом ряде своих решений, принятых на первом этапе его деятельности (50 - 60-е гг. XX в.), Суд Европейского союза начисто исключал саму возможность признания основных прав и свобод человека в качестве действующей правовой нормы права Сообщества (решения по делам "Stork", "Geitling", "Sgarlata"), основываясь при этом на положениях позитивного права, т.е. на нормах учредительных договоров Европейских сообществ. Однако в дальнейшем его позиция претерпела значительную эволюцию.

Начиная с решения по делу "Stauder", принятого в 1969 г., Суд Европейского союза постепенно начинает признавать право сторон ссылаться на основные права человека в своих исках или жалобах как на основание для выдвижения правовых требований. Более того, в дальнейшем он разработал ряд судебных доктрин и принципов, обосновывающих обязательность соблюдения прав человека в процессе реализации норм права Сообщества, опираясь на которые он стал разрешать споры и выносить иные решения. Таким образом, в праве Европейских сообществ сформировались правовые стандарты защиты основных прав человека, что произошло не столько благодаря позитивному праву, созданному государствами - членами Европейских сообществ или их институтами, осуществляющими правотворческую функцию, сколько в результате правоприменения и толкования Судом Европейского союза конкретных норм права сообщества. Заслуга Суда Европейского союза, таким образом, состоит в том, что он при рассмотрении конкретных дел критически оценивал уровень развития права Сообщества, а не слепо применял позитивные нормы, выработанные государствами-членами или институтами Сообществ.

Следует отметить в этой связи, что учредительные договоры Европейских сообществ наделяют судебный орган Сообществ достаточно широкой компетенцией.

В частности, согласно ст. 220 Договора об учреждении Европейского сообщества Суд Европейских сообществ обеспечивает соблюдение права при толковании и применении учредительного договора (это более точный и юридически более корректный перевод соответствующего положения ст. 220 по сравнению с тем, что дается в иных неофициальных переводах, опубликованных в России) <1>. В этой фразе право понимается в самом широком, по всей видимости, естественноправовом смысле - не только как совокупность правовых норм (в данном случае норм Сообществ), но и как правовая система, включающая как нормы позитивного права, так и неписаные нормы, а также иные правовые ценности.

--------------------------------

<1> См., например: Договоры, учреждающие Европейские сообщества. М., 1994. С. 213 (ср.: Суд обеспечивает сохранение единообразия права Сообщества при толковании и применении настоящего Договора; текст ст. 20 на английском языке - The Court of Justice shall ensure that in the interpretation and application of this Treaty the law is observed).

 

Такая формулировка компетенции международного судебного органа радикально отличается от узкопозитивистских формулировок компетенции других международных судебных учреждений. Например, согласно ст. 1 Факультативного протокола об обязательном разрешении споров от 18 апреля 1961 г. к Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. споры по толкованию или применению данной Конвенции подлежат обязательной юрисдикции Международного суда.

Таким образом, в процессе толкования и применения учредительных договоров Сообществ Суд Европейских сообществ обязан был обеспечивать соблюдение не только норм, закрепленных в самих учредительных договорах и в актах институтов Сообществ, но и иных норм права, формирующих правопорядок Сообществ. Он должен обеспечить верховенство права в этом правопорядке в целом, а не ограничиваться исключительно соблюдением каких-то конкретных договорных предписаний. Следовательно, судебное усмотрение Суда Европейских сообществ в процессе формирования его прецедентного права было небезгранично. Его пределы очерчены понятием права в его широком смысле (писаные нормы, неписаные нормы, правовые ценности), верховенство которого он призван обеспечить в процессе толкования и применения конкретных норм права Сообщества.

Поскольку в учредительных договорах Сообществ не было конкретных норм, обязывающих государства-члены и институты Сообществ принимать во внимание права и основные свободы в процессе правового регулирования экономической интеграции, постольку Суд Европейских сообществ должен был обращаться к тем международно-правовым документам, в которых права и свободы личности закреплялись. Проблема заключалась в том, что все известные международные договоры в области прав человека (от Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. до Пактов о правах человека ООН 1966 г.) <1> не имели обязательной силы для Европейских сообществ, поскольку они не участвовали в них, а следовательно, их институты (в том числе Суд) не несли обязанности уважать содержащиеся в них международно-правовые обязательства.

--------------------------------

<1> Вступление в силу Протокола N 14 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и Лиссабонского договора меняет эту ситуацию коренным образом, поскольку согласно ст. 6 Договора о ЕС он присоединяется к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а положения Протокола N 14 допускают участие Союза в Конвенции в качестве самостоятельного участника наряду с его государствами-членами (новая редакция § 2 ст. 59 Конвенции).

 

Суд Европейских сообществ должен был найти такую правовую конструкцию, которая оправдывала бы его обращение к указанным источникам, и он это сделал.

В целом ряде дел он обосновал свое право ссылаться на права человека и основные свободы, используя для этого два метода.

Первый метод - это отсылка к конституционным традициям, общим для всех государств-членов. Так, в деле 4/73 "Nold v. Commission" истец утверждал, что Комиссия вынесла против него дискриминационное решение и тем самым нарушила его основные права. Суд Европейских сообществ согласился с тем, что основные права составляют неотъемлемую часть общих принципов права, соблюдение которых он гарантирует. Далее он подчеркнул, что для обеспечения защиты этих основных прав Суд должен опираться на конституционные традиции, общие для всех государств-членов. Таким образом, он признал, что не может поддержать меры, принятые Комиссией, которые являются несовместимыми с основными правами, признаваемыми и защищаемыми конституциями государств - членов Сообществ. Логика Суда Европейских сообществ в данном случае вполне безупречна, поскольку в тот период Суд исходил из того, что правопорядок Сообществ не может быть в принципе несовместимым с конституционным порядком государств-членов.

Второй метод - это ссылка на международные договоры, которые являются обязательными для всех государств - членов Сообществ, следовательно, они могут применяться на территории государств-членов ко всем субъектам внутреннего права. В силу этого обстоятельства Суд Европейских сообществ имеет право ссылаться на положения данных международных договоров при рассмотрении споров граждан с государствами-членами, поскольку подобные нормы являются для указанных государств обязательными в силу внутреннего права.

В том же самом деле "Nold" Суд Европейских сообществ установил, что точно так же, как и конституционная традиция, международные соглашения о защите прав человека, в которых государства-члены участвуют или которые они подписали, могут обеспечивать руководящие принципы, которым необходимо следовать в рамках права Сообщества. В другом деле, "Rutili", рассмотренном в 1975 г., он пошел еще дальше в своих выводах. Даже если различные права, на которые ссылается истец, содержались в нормах вторичного права Сообщества <1>, Суд Европейских сообществ тем не менее оценивает эти нормы как специфические проявления более общих норм - основных принципов права Сообщества, которые могут быть выведены путем толкования других международно-правовых актов. При этом он сослался на ряд положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, ратифицированной всеми государствами - членами Сообществ, и на положения Протокола N 4 к той же самой Конвенции, подписанного 16 сентября 1963 г.

--------------------------------

<1> Суд Европейских сообществ, как и европейская правовая доктрина, различает первичное право Сообщества - нормы учредительных договоров Сообществ и общие принципы права и вторичное право сообщества - нормы актов институтов и международных соглашений, в которых участвуют Сообщества.

 

Подобным образом Суд Европейских сообществ подчеркнул связь между основными нормами права Сообщества и правом Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, указав при этом, что содержание некоторых актов вторичного права Сообщества было обусловлено международно признанными принципами в области прав человека, как это ранее подчеркивалось им в деле "Nold".

Такого рода ссылка Суда Европейских сообществ на Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод вызвала в то время многочисленные комментарии, в которых дебатировался вопрос о том, можно ли считать, что тем самым данная Конвенция была включена в правовую систему Сообщества как формальный и непосредственно действующий источник права Сообществ. Однако в одном из последующих дел ("Watson and Belmann"), в котором речь шла о праве на частную жизнь, признанном в ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, генеральный адвокат Трабучи (Trabucchi) опроверг столь поспешные выводы, указав, что подобные комментарии неправильно истолковали намерение Суда ЕС, который не собирался вторгаться в сферу суверенных полномочий государств - членов Сообществ.

В целом анализ обширного прецедентного права Суда Европейских сообществ позволяет заключить, что для обоснования своего права ссылаться на необходимость соблюдения прав человека и основных свобод в процессе применения норм права Сообщества Суд вынужден был разработать ряд доктрин, имеющих целью определить правовые основания подобного поведения при рассмотрении конкретных споров.

Во-первых, это доктрина общих принципов права Сообщества, которая позволяет Суду в каждом конкретном случае решать вопрос о возможности использования положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (решение по делу "Nold") или других международно-правовых актов о правах и свободах человека. Нормы указанной Конвенции и других международно-правовых актов из данной сферы международного права признаются в качестве общих принципов права, подлежащих применению Судом Европейских сообществ. Концепция общих принципов права получила широкое распространение в практике Суда Европейских сообществ. Она позволяет Суду решать сложные вопросы правовой интеграционной политики и поддерживать устойчивость правопорядка Сообществ.

Во-вторых, Суд, опираясь на анализ отдельных положений актов Сообществ, выдвинул доктрину "источников вдохновения" права Сообщества, указав, что ряд таких положений имел своим неформальным источником принципы, сформулированные в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (решение по делу "Nold"). Согласно этой доктрине международные конвенции, особенно Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, содержат некоторые руководящие принципы, обязательные для применения Судом Европейских сообществ. Указанная доктрина, как отмечал генеральный адвокат Трабучи, не включает Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод в число формальных источников правовой системы Европейских сообществ, поскольку в противном случае Суд Европейских сообществ можно было бы обвинить в покушении на суверенные права государств - членов ЕС, так как перечень формальных правовых источников права Сообщества определяется государствами-членами в учредительных договорах Сообществ. По мнению европейских юристов, принципы и нормы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод составляют общий европейский правопорядок, обязательный и для государств - членов Европейских сообществ, которые при выработке конкретных норм интеграционного права могут руководствоваться ("вдохновляться") этими принципами и нормами.

В-третьих, в ряде последующих решений Суд Европейских сообществ вынужден был оценивать внутреннее право государств-членов в свете соответствующих принципов Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, рассматривая ее положения как общепринятые стандарты в области прав человека (например, решение по делу "Johnston"). Однако в решении по делу "Johnston" указанная доктрина стандартов в области прав человека использовалась Судом как вспомогательное, а не как основное средство при толковании положений права Сообщества.

В последующем, однако, Суд Европейских сообществ пошел дальше и выдвинул доктрину "обязательства государств-членов проводить политику Сообществ в соответствии с положениями Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод" (доктрина поведения государства-члена, выступающего в качестве агента Сообществ при осуществлении им совместно с другими государствами-членами политики Сообществ). Суть ее состояла в том, что государства-члены в процессе имплементации актов Сообществ должны вести себя таким образом, словно они выступают от имени Сообществ, внося необходимые изменения в свою политику имплементации права Сообщества, если это требуется для соблюдения положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (решение по делу "Kent Kirk").

Наконец, пятая доктрина, разработанная Судом Европейских сообществ в этой сфере, устанавливает обязательство государств-членов уважать основные права и свободы человека в тех случаях, когда они действуют в сфере, регулируемой правом Сообщества. Вначале в решениях по делам "Cinetheque" и "Demirel" Суд проявил осторожный подход и отказался требовать от государств-членов уважения основных прав человека, поскольку в этих делах речь шла о совместимости национальных законодательных актов и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, сославшись на то, что эти вопросы относятся к компетенции национальных законодательных органов.

Однако позднее, в 1991 г., в решении по делу "ERT" он резко изменил свою предыдущую позицию. Суд Европейских сообществ счел для себя возможным толкование соответствующих актов государств-членов, опирающихся на положения учредительных договоров Сообществ, в свете общих принципов права и, в частности, основных прав человека. Таким образом, Суд Европейских сообществ пошел на значительное расширение своей юрисдикции, причем не только за счет юрисдикции национальных судов государств-членов, но, что более значимо, за счет покушения на юрисдикцию Европейского суда по правам человека, призванного согласно Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод оберегать основные права человека, закрепленные в этой Конвенции, от неправомерных действий государств - участников Конвенции.

Понятие и виды прав человека, подлежащих защите в Европейском союзе. Вопрос о том, какие виды прав человека подлежали защите в Европейском союзе, не относится к числу легких, поскольку учредительные договоры Сообществ не содержали соответствующих процессуальных гарантий, а Суд Европейских сообществ принимал решение об использовании ссылок на конкретные права индивида лишь при рассмотрении конкретного дела, руководствуясь при этом принципами толкования права Сообщества. Такой подход содержит весьма противоречивые моменты, поскольку Суд Европейских сообществ не создавал стройной системы прав, подлежащих защите, а решал вопрос о признании или непризнании каких-либо конкретных прав в каждом конкретном случае, что, несомненно, усложняет задачу классификации основных прав, признаваемых в праве Сообщества. Однако практическое значение подобной классификации столь очевидно, что не нуждается в дополнительной аргументации.

Итак, какие виды прав и свобод человека подлежали защите в Европейских сообществах, и сохранило ли значение подобное разделение в настоящее время, после вступления Лиссабонского договора в силу? В европейской юридической литературе в этом отношении сложился следующий подход. Принимая во внимание, что учредительные договоры Европейских сообществ в явно выраженной форме не закрепляли основных прав и свобод человека и, следовательно, не содержали положений о нормативных и процессуальных механизмах обеспечения этих прав и свобод, то в европейской литературе было выдвинуто предположение о том, что правовая система Сообществ характеризуется многообразием правового статуса защищаемых в Суде прав. В этих условиях предпочтительнее говорить не о разновидностях прав человека, а о различиях в их существенном содержании. Отсюда можно различать три группы прав человека в зависимости от их существенного содержания.

Первая из них включает так называемые функциональные права, т.е. права человека, содержание которых вытекает из ряда положений учредительных договоров Европейских сообществ. Иными словами, это те права личности, которые применимы и признаны в процессе правового регулирования интеграционного процесса. Ранее было отмечено, что учредительные договоры Сообществ не полностью игнорировали тематику защиты основных прав человека, поскольку некоторые из прав человека получили в них явное признание. Например, общепризнано, что принцип равенства и недискриминации позволяет обеспечить действие целого ряда основных прав человека, как это установлено в ст. 12 Договора об учреждении Европейского сообщества (запрещена дискриминация при обеспечении условий свободного передвижения трудящихся, а также равенство между трудящимися государств-членов в отношении условий труда) и в ст. 49 (запрет ограничений на свободное предоставление услуг). Сюда же относится ст. 141, положения которой обеспечивают соблюдение принципа равной оплаты для женщин и мужчин за равный или равноценный труд.

Эти нормы учредительных договоров Сообществ были дополнены большим количеством актов институтов Сообществ, в которых нормы первичного права получили дальнейшее развитие. Кроме того, концепция функциональных прав человека была развита в судебной практике Судом Европейских сообществ. В защиту данной группы прав человека было принято немало решений, например, по делам "Rutili", "Watson & Belmann", "Boucherau", "Levin", "Unectef v.Heylens", "Ruckdeschel", "Defrenne" и др. Однако проблема состоит в том, что эти права могут поддерживаться и защищаться Судом Европейских сообществ только в определенных случаях, а именно если на них ссылаются при применении конкретных норм материального права Сообщества. При этом сфера применения материального права Сообщества должна соответствовать принципу распределения компетенции между государствами-членами и Сообществами, иными словами, функциональные права человека подлежат защите в Суде Европейских сообществ только в тех случаях, когда ясно доказано, что Сообщество располагает конкретной предметной компетенцией в спорном вопросе. Данное условие, само собой разумеется, серьезно ограничивает возможности Суда Европейских сообществ по защите функциональных прав человека, необходимых для реализации экономической интеграции.

Эти права, получившие отражение в первичных нормах права Сообщества, имеют приоритетный, если так можно выразиться, правовой статус в правовой системе ЕС. Юридически они были сформулированы в учредительных договорах Сообществ, что позволило им занять высшее место в нормативной иерархии правовой системы ЕС и обеспечило признание за ними примата в правовых системах государств-членов, что делает маловероятной возможность их нарушения во внутреннем праве государств-членов. Они создают субъективные права, на которые можно ссылаться в судебных органах, они обязывают правотворческие институты Сообществ как в негативном смысле (поскольку делают недействительными любые иные противоречащие им акты институтов Сообществ), так и в позитивном смысле (обязанность принимать в целях развития их содержания новые акты институтов Сообществ). Наконец, в любом случае их соблюдение всеми субъектами права Сообщества гарантируется как Судом Европейского сообщества, так и национальными судебными органами, когда они применяют право Сообщества. Единственное ограничение, которое можно указать в этом смысле, касается гарантий частных лиц, потому что до настоящего времени доступ частных лиц к судебной защите в Сообществах признается несколько ограниченным и малоудовлетворительным.

В Маастрихтском договоре 1992 г. о функционировании Европейского союза эти положения сохранены в п. 2 ст. 45 (отмена любой дискриминации по признаку национального гражданства между работниками государств-членов в вопросах трудовой деятельности, заработной платы и других условий труда), положения ст. ст. 49 и 141 Договора о Европейском сообществе воспроизведены практически без изменений в ст. ст. 56 и 157 Маастрихтского договора о функционировании ЕС.

Вторая группа прав человека порождена юридической новеллой, включенной в правопорядок Европейского союза Маастрихтским договором 1992 г., когда в учредительный договор Европейского сообщества была внесена новая вторая часть (ст. ст. 17 - 22), касающаяся введения института гражданства ЕС. Это вызвало необходимость обеспечения соблюдения основных прав граждан Союза. Речь в данном случае идет о дискуссионном, но на практике проводимом разделении прав человека на права человека, присущие человеческой личности от рождения (именуемые иногда как естественные права человека), и права человека, порождаемые фактом наличия особой правовой связи индивида со своим государством, именуемой гражданством (права гражданина). В данном случае роль государства выполняет ЕС, в котором введен институт гражданства.

Эту группу прав принято именовать специальными гражданскими правами. Учредительный договор Европейского сообщества признает за гражданами Союза право на свободное передвижение и местожительство, участие в выборах в органы местного самоуправления и в Европейский парламент, дипломатическую и консульскую защиту за рубежом, право на направление петиций в Европейский парламент, обращение к омбудсмену и право на письменные запросы во все институты ЕС.

В связи с этой группой прав можно предположить, что, как и в случае функциональных прав, сам факт их включения в Договор об учреждении Европейского сообщества дает им возможность пользоваться моделью правовой защиты со стороны Сообществ. Однако часть из них, такие как свобода передвижения и места жительства, в силу их тесной связи с функционированием единого рынка дает возможность их судебной защиты в Суде Европейских сообществ, в то время как защита других гражданских прав предполагает либо использование внутригосударственных административных процедур, либо обращение к средствам защиты, предусмотренным в части второй Договора об учреждении Европейского сообщества, таким как учреждение поста омбудсмена (народного защитника) и предоставление права подачи петиций в Европейский парламент. В Договоре о функционировании ЕС 2007 г. изменено название части второй, и она стала именоваться "Недискриминация и гражданство Союза", что говорит о том, что в этом вопросе ЕС следует уже сложившейся правовой традиции.

Третья группа прав получила название общих, или основных, прав и свобод личности в общеупотребительном (узком) значении этого выражения. В судебной практике Суда Европейских сообществ получили закрепление многие основные права и свободы человека. В частности, в судебных решениях были признаны в качестве основных такие права, как право собственности (решение по делу "Hauer"), право на свободное осуществление экономической деятельности (решение по делам "Hauer", "Keller", "Kuhn"), право на уважение частной и семейной жизни, право на неприкосновенность жилища и корреспонденции (решение по делу "National Panasonic"), право на свободу выражения мнения (решение по делу "Oyowe & Traore v. Commission"), право на защиту (решение по делу "Hoffmann-La Roche v. Commission"), право на свободу вероисповедания (решение по делу "Prais"), право на судебную защиту (решения по делам "Unectef v. Heylens" и "Johnston") и право на непридание обратной силы уголовно-правовым нормам (решение по делу "Regina").

Следует иметь в виду, что данная модель прав человека в условиях функционирования Европейского союза имеет ряд существенных ограничений.

В этом смысле возникают проблемы: а) в определении указанных прав; б) в стандарте их защиты; в) в определении формальной сферы их защиты.

А. В связи с первой из указанных проблем можно отметить следующее. Определение прав, подлежащих защите в Суде Европейских сообществ, идентификация их существенного содержания, которое подлежит защите и рассматривается в качестве основных прав человека, путем ссылок на внутреннее конституционное законодательство не является особенно проблематичным, если не принимать во внимание существующие различия между правовыми системами государств-членов. Хотя в большинстве случаев подобные различия носят скорее технический, чем концептуальный характер, однако можно столкнуться с фактами, когда эти различия встречаются и они в состоянии привести к ситуациям относительной юридической неопределенности.

В таких случаях сам Суд Европейских сообществ решает данные вопросы по существу, с тем чтобы установить стабильную судебную практику по этому вопросу.

В любом случае, как утверждал генеральный адвокат Ремер (Roemer) в решении по делу "Zuckerfabrik" (от 02.12.1971 N 5/71), для идентификации основных принципов, общих для внутренних правопорядков государств-членов, право сообщества не может принимать во внимание только те нормы, которые существуют во всех государствах-членах, если не сложился общий определенный минимальный уровень правового содержания таких принципов, который является определяющим. Следует в действительности (как это происходит каждый раз, когда необходимо определить право, прибегая к общим принципам) вести себя критично и иметь в виду специфические задачи учредительного договора, а также особенности структуры Сообщества.

В деле "Werhahn" (от 13.11.1973 N 63-69/72) генеральный адвокат уточнил свою позицию, утверждая, что следует иметь в виду своеобразную структуру права Сообщества, когда собираешься использовать результаты анализа сравнительного конституционного права для признания каких-либо общих норм основными правами и для их включения в право Сообщества для дальнейшего применения в судебной практике.

Это позволяет в очередной раз подчеркнуть важную роль, которую играет Суд Европейских сообществ, в том числе и в деле усиления юридической защиты основных прав человека в Сообществах. Сомнения и опасения европейских юристов становятся понятными, когда принимаешь во внимание процесс расширения состава Европейского союза, создающего угрозу того, что каждое новое государство-член будет требовать приведения содержания основных прав человека в соответствие со сложившейся в нем конституционной практикой. В этой связи высказывается мнение, что формулирование Судом Европейских сообществ общих принципов, на основе которых раскрывается содержание основных прав человека, не может опираться на метод констатации их признания в большинстве конституций государств-членов. Скорее наоборот, важнейшие принципы права Сообщества, такие как принцип примата норм права Сообщества и обязательного принятия "наследия Сообщества (acquis communautaire) " присоединяющимися государствами-членами, предполагают предварительное признание каждым новым государством-членом судебных конструкций Суда Европейских сообществ, касающихся основных прав человека.

Б. Что касается стандарта защиты основных прав человека, то его определению поможет анализ решения Суда Европейских сообществ по делу "Nold". В этом решении, как указывалось выше, Суд согласился учитывать конституционные традиции, общие для государств-членов, при определении прав человека, подлежащих судебной защите, а также согласился соблюдать обязательство о недопущении принятия мер, несовместимых с основными правами, признанными и гарантированными конституциями государств-членов. Подобные формулировки наводят на мысль о том, что Суд Европейских сообществ в своей практике придерживается максимально возможного стандарта защиты прав человека, встречающегося в конституционном праве государств-членов. Однако вопрос стандарта защиты прав человека выглядит проблематичным и не дает повода для ожидания легких решений.

Отправным пунктом в анализе этого вопроса следует признать решение Суда по делу "Hoetsch". В этом деле Суд Европейских сообществ оценил многочисленные различия, существующие в национальных правовых системах государств-членов, в отношении рассматриваемого им вопроса о неприкосновенности помещений предприятия, используемых в коммерческих целях. Суд Европейских сообществ установил, что ограничения на реализацию права на частную жизнь могут устанавливаться только внутренним законом государств-членов, и это было признано общим определенным минимумом, присущим всем национальным правовым системам государств-членов, что в свою очередь позволяло считать подобные нормы общим принципом и составной частью права Сообщества. Но, столкнувшись с необходимостью решения вопроса об определении характера и уровня защиты данного права, Суд не нашел ничего лучшего, как отослать к нормам национального права каждого из государств-членов для определения конкретных процедур защиты этого права. Подобный подход влечет риск того, что, столкнувшись с наличием серьезных различий в степени обеспечения защиты прав человека, Суд Европейских сообществ будет рекомендовать сторонам обращаться для их защиты к внутренним конституционным процедурам, вместо того чтобы установить своим решением более высокий стандарт защиты права Сообщества.

В том, что касается объема содержания признаваемых Судом Европейских сообществ прав человека, то он сам установил, что основные права, признанные Судом, не предоставляют кому-либо абсолютных прерогатив, наоборот, они должны приниматься во внимание с учетом выполняемой ими в обществе функции.

Следовательно, на осуществление указанных прав могут устанавливаться ограничения, при условии что отмеченные ограничения действительно отвечают обеспечению общего интереса Сообщества и не представляют собой чрезмерного и нетерпимого вмешательства, которое наносит ущерб самой сути этих прав. Указанные требования обязательны равным образом и для государств-членов, когда они применяют нормы права Сообщества в своем внутреннем праве (решения по делам "Wachauf" от 13.07.1989 и "X" от 05.10.1994).

В. На третьем месте стоит не менее важная проблема определения уровня предоставления гарантий в правовой системе Сообщества, или, иными словами, определения формальной сферы защиты прав человека. Позиция, которую занимает Суд Европейских сообществ в отношении осуществления функции обеспечения уважения прав человека в сфере права Сообщества, сама по себе является абсолютно корректной. На самом деле это так и происходит, когда речь идет об осуществлении этой функции как в негативном смысле (т.е. указанная функция может быть оценена только на основе права Сообщества), так и в ее позитивном проявлении (т.е. указанная функция продолжает осуществляться до тех пределов, в которых прямо или косвенно действует правопорядок Сообществ).

В отношении негативного смысла следует отметить, что Суд Европейских сообществ с самых первых своих решений (решение по делу "Hayer", решение по делу "Nold") установил, что оценка возможного нарушения основных прав человека в сфере действия права Сообщества должна проводиться только в рамках правовой системы Сообществ и должна исключать какое-либо иное вмешательство. Однако проблемы возникают тогда, когда по вопросу применимого права для обеспечения прав человека происходят столкновения между внутренними конституционными правопорядками государств-членов и правопорядком Сообществ, т.е. когда содержание прав человека по-разному оценивается конституциями государств-членов и правом Сообщества. Подобные противоречия, с которыми первоначально столкнулись конституционные суды ФРГ и Италии, развивались на протяжении последних десятилетий XX в. В основном суть указанных противоречий заключалась в том, что конституционные суды ряда государств-членов ставили в зависимость от своего усмотрения действительность и примат норм права Сообщества (именно в вопросах защиты основных прав человека) при установлении различий в уровнях защиты прав человека в конституционных правопорядках соответствующих государств и в праве Сообщества.

По мнению авторитетных европейских юристов, несмотря на усилия, предпринятые с обеих сторон (стали чаще проводиться совместные встречи и конференции судей Суда Европейских сообществ и председателей высших судов государств-членов), и сегодня правовая защита, гарантированная Судом Европейских сообществ и правопорядком Сообщества, продолжает оставаться окончательно неурегулированной конфликтной сферой отношений между правопорядком Сообществ и национальными правопорядками государств-членов.

Позитивный смысл осуществления функции защиты прав человека, равно как и его негативный смысл, находит свое выражение в определении пределов ее действия и связанных с ней проблем. Судебная практика, постепенно нарабатываемая Судом Европейских сообществ, распространяется не только на акты, принимаемые институтами Сообщества, но также и на акты государств-членов, принимаемые во исполнение норм права сообщества. Таким образом, на практике происходит определение сферы применения права Сообщества, которая представляет собой именно ту сферу, в которой Суд Европейских сообществ должен обеспечивать уважение основных прав человека. Показательными в этом отношении представляются решения Суда по делам "ERT" и "Bostock".