Античная цивилизация и судьба человека с отклонениями в развитии.

 

 Указать истинное число людей с выраженными нарушениями в умственном и физическом развитии в древнем мире крайне сложно, однако можно предположить, что их было не меньше, а, возможно, и значительно больше, чем в наши дни. Тем не менее, несмотря на свою относительную многочисленность, эти люди на протяжении тысячелетий воспринимались обществом как неполноценное меньшинство. К человеку с выраженным физическим или психическим недостатком во все исторические эпохи относились с предубеждением не только потому, что инвалид не мог участвовать в социальной жизни, но и потому, что у здорового человека он вызывал мистический страх.

 

Объективно определить численность той или иной категории лиц с аномалиями умственного или физического развития невозможно даже приблизительно еще и потому, что вплоть до XVIII столетия различали только категории сумасшедших, слепых и глухих (глухонемых). Не только обыватели, но и врачи, юристы, философы относили к одной популяции как людей с физическими дефектами (глухих, карликов, калек) так и тех, кто страдал выраженными интеллектуальными нарушениями или психическими заболеваниями.

 

Очевидно, что общественное внимание фокусировалось на дефектах, явно отличающих их носителя от большинства окружающих. Именно об этих людях идет речь в исторических документах, литературных источниках, античных и средневековых законодательных актах.

 

Первым документальным свидетельством интереса к людям с увечьями, инвалидам принято считать египетский папирус Ebers (1550 г. до н.э.), который, по мнению египтологов, базируется на еще более древней рукописи времен врача Имхотепа (3000 г. до н.э.). [70]. Ebers включает перечень древнейших рецептов, врачебных советов, магических целебных заклинаний. В папирусе есть косвенные упоминания об умственной отсталости, рассуждения об эпилепсии, он также cодержит первое документированное упоминание о глухоте [83]. Примечательно, что египтян интересовали не только причины болезни и способы ее лечения, но и заботило социальное самочувствие инвалидов. В городе Кармаке жрецы обучали слепых музыке, пению, массажу, привлекали к участию в культовых церемониях. В отдельные исторические периоды слепые составляли основную массу придворных поэтов и музыкантов [83]. Умственно отсталые дети находились под защитой бога Озириса и его жрецов, тогда как глухие не являлись объектом внимания [70, 83].

 

В античном мире человеческая жизнь, особенно жизнь ребенка, не представлялась

ценной сама по себе. Греки и римляне разделяли убеждение в том, что жизнеспособность государства является производной от физической силы его граждан и исповедовали культ военного искусства, физического здоровья и тела. Гражданин (греч. polites; лат. civis) обладал совокупностью политических, имущественных и иных прав и обязанностей в соответствии с греческими и римскими законами.

 

Условия жизни детерминировали концепцию общественно-государственного воспитания: дети считались собственностью государства, а не родителей. Численность полноправных граждан в полисах строго регулировалась законом или фактически (например, в Рим-

ской империи подобный статус имело не более 10% от всех жителей римских колоний и метрополии), причем гражданские права напрямую связывались с ношением оружия, в силу чего инвалиды детства в принципе не могли претендовать на статус гражданина и являлись абсолютно бесправными [23, 30].

 

В древнегреческой педагогической практике традиционно различают две альтернативных базовых модели - спартанскую и афинскую. Первая отвечала идеалам тоталитарного

военизированного общества, вторая являлась частью системы политического воспитания в

контексте Афинской демократии. Но несмотря на явные различия в социально-политических условиях жизни Афин и Спарты, а также несовпадения педагогических идеалов, оба полиса, согласно литературным данным, занимали близкие позиции в отношении детей-инвалидов [30, 60]. Заботясь о прочности государства, античное законодательство предписывало выявлять физически неполноценных детей в момент рождения и отделять их от здоровых. В худшем случае эти обездоленные уничтожались, в лучшем - оставлялись на произвол судьбы. Незаинтересованность, невнимание человечества к рассматриваемой проблеме подтверждается и практическим отсутствием исторических свидетельств. Примечательно, что вопрос о судьбах аномальных людей становится общественно значимым лишь в тоталитарных государствах, провозглашающих идею "полезности" граждан. Об этом свидетельствует древнегреческий полис Спарты (IХ - VIII в. до н.э.), возведший заботу о "физической полноценности" граждан в догму.

 

Располагая единственным историческим фактом, мы, тем не менее, можем использовать его в нашем исследовании как серьезный аргумент, так как он зафиксирован Плутархом

в "Ликурге и Нуме Помпилии" [51]. Ценность свидетельства подтверждается двумя обстоятельствами. Во-первых, царь Спарты Ликург (IХ - VIII в. до н.э.) - легендарный законодатель античной Греции, и можно предположить, что его суровый взгляд на детское уродство разделялся всем античным миром. Во-вторых, сам Плутарх (ок. 45 - ок. 127) в истории мировой культуры фигура исключительная: его "Жизнеописания" были популярны и при жизни автора, и в средневековье, когда большинство греческих и римских трактатов подвергалось остракизму, и в эпохи Возрождения и Просвещения. Вот что он пишет о спартанцах: “Воспитание ребенка не зависело от воли отца, - он приносил его в "лесху", место, где сидели старейшие члены филы, которые осматривали ребенка. Если он оказывался крепким и здоровым, его отдавали кормить отцу.., но слабых и уродливых детей кидали в пропасть возле Тайгета.В их глазах жизнь новорожденного была также бесполезна ему самому, как и государству, если он был слаб, хил телом при самом рождении, вследствие чего женщины для испытания здоровья новорожденного мыли его не в воде, а в вине, - говорят, что эпилептики и вообще болезненные дети от крепкого вина погибают, здоровые становятся от него еще более креп-

кими и сильными.” [51, с. 108]. По достижении семилетнего возраста ребенок у родителей

отбирался и получал дальнейшее обучение по государственной программе [23, 30]. Глухонемые в Спарте также не пользовались юридическими правами и умерщвлялись [7, 41, 77, 85].

 

Подобное вычленение "неполноценных" детей, видимо, осуществлялось не только в Спарте, но и, отличаясь организационно и технологически, было нормой для Древней Гре-

ции на протяжении столетий. Во всяком случае, Платон (427 - 347 до н.э.) по евгеническим соображениям, а Аристотель (384 - 322 до н.э.) по экономическим одобряли опыт Спарты [10, 23, 30]. "Пусть в силе будет тот закон, - писал Аристотель, - что ни одного калеки ребенка кормить не следует." [24, с. 7]. Несмотря на то, что римляне считали семью, а не государство основным институтом социализации, отношение к телесно неполноценным детям в империи мало отличалось от эллинского. По закону только глава семьи, отец, являлся римским гражданином: он обладал всеми правами, распоряжаясь жизнью и смертью всех членов семьи [82]. Отец с его абсолютной властью имел право отвергнуть ребенка в момент рождения, убить его, изувечить, изгнать или продать. Ребенка, не достигшего трехлетнего возраста и могущего стать бременем для общества, отец бросал в Тибр [77]. Правда, подобные обычаи не всегда исполнялись строго. Литературные источники содержат упоминания о больных или увечных детях, внебрачных сыновьях, т.е. тех, кто мог быть оставлен на произвол судьбы, но не подвергся такой участи.

Со временем в Греции и Риме вводятся ограничения на детоубийство, а в некоторых городах и на право родителей убивать новорожденных; иногда для такой акции требовалось получить одобрение пяти соседей; часто запрещалось убивать родившихся первыми младенцев мужского пола; в Фивах детоубийство было запрещено законом. С созданием Империи (ок. 30 г. до н.э.) характер законодательства меняется, и полномочия отца постепенно сокращаются. Теперь нежеланных младенцев оставляли у основания колонны Лактарии, а отвечал за спасение найденных здесь детей и обеспечивал их кормилицами город [86, 87].

 

Философ Сенека (ок. 4 до н.э. - 65 н.э.) утверждал: "Мы убиваем уродов и топим де-

тей, которые рождаются на свет хилыми и обезображенными. Мы поступаем так не из-за

гнева и досады, а, руководствуясь правилами разума: отделять негодное от здорового." [28].

Позиция Сенеки типична для гражданина военного государства, коим являлась Римская им-

перия. Ее идеалом был воин; совершеннолетие римского юноши означало его способность

нести армейскую службу. Естественно, что воспитание ребенка по преимуществу было на-

правлено на физическое совершенство и военную подготовку. С точки зрения Римского го-

сударства и гражданина, ребенок-инвалид, даже принадлежавший к высшему сословию, был

неполноценным и ненужным.

 

Во втором столетии нашей эры полномочия отца ограничивались правом бросить сво-

его ребенка на произвол судьбы, но к третьему веку такой поступок уже считался равносиль-

ным убийству. По предположению Э. Гиббона [97], большое число подкидышей спасли пер-

вохристиане, которые крестили найденышей, воспитывали и заботились о них. Уникальна

позиция императора Константина (IV в.), предложившего оказывать финансовую помощь

семьям, которые по бедности могли бы отказаться от своих новорожденных или убить их

[91]. К сожалению, это гуманное предложение не нашло последователей в течение после-

дующих полутора тысяч лет.

 

 

Отношение к детям-калекам, выжившим в результате благоприятных обстоятельств

или хорошего родительского ухода, а таких, согласно историческим свидетельствам, все же

было немало, оказывалось подчас терпимым. Мы объясняем это тем, что дети-уроды пред-

ставляли в глазах окружающих известную экономическую ценность. Многих слепых маль-

чиков в Риме учили нищенствовать или продавали как гребцов, слепые девочки становились

проститутками. Умственно отсталых людей продавали как рабов, использовали в качестве

гребцов, а иногда специально калечили, чтобы вызвать больше жалости и сочувствия и уве-

личить их ценность как объектов благотворительности. Зачастую аномальные люди исполь-

зовались в Риме для развлечения; богатые семьи держали умственно отсталых в качестве

шутов. Так, Сенека, бывший в одно время учителем Нерона, упоминает о слепом слабоум-

ном (fatua), принадлежащем императрице. Ко второму веку содержание в доме людей с

уродствами для развлечения приобретает у римлян все большую популярность. В городе су-

ществовал даже специальный рынок, где можно было купить безногих, безруких или трех-

глазых людей, гигантов, карликов или гермафродитов [58, 91].

 

Правда, у многих римлян инвалиды вызывали неприязнь и антипатию. Так, император

Август, по свидетельству Светония Транквилла, питал отвращение к карликам и калекам,

считая их предвестниками неудач. Тем не менее имя императора [58] Августа занимает по-

четное место в истории специального образования, так как он, в отличие от Юлия Цезаря, не

пожелавшего заботиться об инвалиде, взял на себя ответственность за глухого Квентуса Пе-

диуса, которого учили рисовать. Это упоминание является первым в истории цивилизации

достоверным свидетельством попытки учить глухого человека.

 

В нашей системе доказательств важным свидетельством бесправного положения лиц с

отклонениями в развитии в античном мире можно считать судьбы инвалидов, оставивших

свой след в истории и культуре человечества. Самый тщательный отбор позволяет назвать

только три имени - Гомер, Дидим Слепой и Эзоп. Показательно, что в анналах эллинской и

римской цивилизаций сотни тысяч инвалидов остались безвестными и безымянными. Уже

один этот факт является достаточно сильным аргументом в пользу гипотезы о социальном

неравенстве инвалидов детства, о невыносимом положении лиц с отклонением в развитии в

античном обществе, об их исключении из него как “инаких”. Практически никто не смог вы-

рваться из круга презираемого меньшинства [66, 72, 85].

 

Однако вернемся к перечисленным счастливым исключениям. О жизни поэта класси-

ческой древности Гомера не сохранилось никаких достоверных свидетельств. Потомков ин-

тересовало его литературное наследие, авторство и в меньшей мере биография. Принято счи-

тать, что Гомер жил в VIII в. до н.э., а изображать его принято в виде слепого старца. Невоз-

можно сказать, в каком возрасте поэт потерял зрение. Однако, памятуя о том, что в Египте,

 

 

Китае, Элладе существовали музыкальные и поэтические школы, где незрячих учили испол-

нительскому мастерству и стихосложению, можно допустить, что Гомер ослеп достаточно

рано [60].

 

История жизни другого литератора античных времен - баснописца Эзопа также полна

легендарных подробностей. Калека, попавший в рабство и отпущенный на волю, был послан

в Дельфы, где и погиб, сброшенный рассерженной толпой со скалы. Приняв приведенные

эпизоды за реальные факты, мы можем констатировать верность нашей гипотезы об отноше-

нии античного общества к инвалидам: Эзоп сумел преодолеть все превратности судьбы, под-

няться над толпой, но в итоге тем не менее оказался ее жертвой то ли по воле рока, то ли по

законам Ликурга. [60].

 

Третий исторический персонаж - Дидим Слепой - фигура менее мифологическая. Из-

вестно, что он жил в IV столетии в Александрии и умер в 398 г. Дидим потерял зрение буду-

чи пятилетним, но овладел грамотой (с помощью объемных деревянных букв), получил об-

разование, а впоследствии стал автором ряда философских трактатов и последователем ере-

тического учения Оригена, ортодоксального теолога, осужденного официальной церковью

[60].

 

Иногда исследователи [59, 66] расширяют приведенный список “великих слепых”, за

счет включения в него имен одного-двух государственных деятелей античности. Речь идет о

знаменитых людях прошлого, вошедших в историю под прозвищами, указывающими на их

физические недостатки, например: Аппий Клавдий Слепой (Caecus). Однако отнесение к ка-

тегории “незрячих” людей, как с врожденной, так и с приобретенной в зрелом возрасте потерей

зрения в данном контексте неправомерно. Ибо именно в зависимости от времени возникно-

вения нарушения зрения, они попадали либо в “неполноценное меньшинство” (ситуация

врожденного дефекта), либо оставались полноправными членами “полноценного большинст-

ва”. Так, Аппий Слепой (IV - III в. до н.э.) - патриций, консул, диктатор Рима ослеп и получил

свое прозвище, находясь в зените своей карьеры [60].

 

Как свидетельствуют литературные источники, на протяжении многих столетий сле-

пые жили преимущественно за счет подаяний, более того, составляли своего рода касту сре-

ди нищенствующих странников. Слепота (врожденная или приобретенная) не мешала незря-

чему общаться с окружающими, воспринимать “слово Божье”, но делала человека очевидно

беззащитным в глазах окружающих. Вплоть до XIX в. слова “слепец” и “нищий” осознавались

европейцами как синонимы, и естественной общественной реакцией долгое время остава-

лись милостыня и призрение [59, 66, 91]. Будучи, как правило, законопослушными, люди с

глубокими нарушениями зрения не вызывали агрессивного отношения к себе со стороны ок-

ружающих и являлись в этом плане исключением. Что касается глухонемых, то с античных

 

 

времен законом отрицалась их дееспособность, а в средние века их положение даже усугу-

билось. Католическая церковь трактовала глухоту как Божье наказание, что предопределяло

изоляцию глухого ребенка с момента рождения от общества [6, 7, 34].

 

Отношение западноевропейцев к умственно отсталым закреплено в термине “идиот”

(от греческого idiotos - невежда; лицо, не принимающее участие в общественной жизни), ко-

торый вплоть до XVIII столетия использовался для обозначения лиц с любым уровнем ин-

теллектуального нарушения - от незначительного до выраженного. Можно видеть, что опре-

деление включает две социально-значимые характеристики: с одной стороны “идиот” - это

человек, не обладающий знанием, умом, с другой - исключенный из нормальной жизни. Та-

ким образом, вопрос о необходимости и целесообразности обучения “идиота” неуместен. (Не

случайно первые попытки воспитания и обучения умственно отсталых детей будут пред-

приняты во Франции в контексте нового осознания прав человека, являясь ответной реакци-

ей на провозглашенные Конвентом идеалы всеобщего равенства).

 

 

 

 

 

1.3. Античное и средневековое законодательство о правах инвалидов.

 

 

 

Анализ античных и еще более ранних законоуложений показывает, что на протяжении

тысячелетий закон воспринимал людей с грубыми физическими и умственными недостатка-

ми как неполноценных граждан и защищал от них общество. Формально первым законом,

предписывающим правила в отношениях с увечными, можно считать Ветхий Завет: "Не зло-

словь глухого, и перед слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему, бойся Бога твоего"

(Левит 19:14). Вместе с тем в том же Левите сказано: "Никто, у кого на теле есть недостаток,

не должен приступать - ни слепый, ни хромый, ни уродливый" (21:18). "Ни один человек из

семени Аарона - священника, у которого на теле есть недостаток, не должен приступать,

чтобы приносить жертвы Господу; недостаток на нем, поэтому не должен он приступать,

чтобы приносить хлеб Богу своему..." (21:21).

 

Трудно сказать, какая из Библейских заповедей соблюдалась неукоснительнее - тер-

пимость к инвалиду или недопущение его к таинствам. Исторический опыт показывает, что

религиозные запреты в отношении инвалидов исполнялись строже, чем рекомендации про-

являть милосердие к ним.

 

“Древние правовые обычаи, в значительной степени основывавшиеся на религии, бы-

ли в VII в. до н.э. заменены расширенными и кодифицированными правовыми нормами, ко-

торые заложили основу для господствующего положения закона как позитивного Права по

сравнению с обычаем и естественной справедливостью.” [60, с. 453]. Законы греческих по-

 

 

лисов не упоминают лиц с умственными и физическими недостатками, эллины искали не

юридические, а медицинские решения проблем увечности.

 

Древнейшая письменная фиксация Римского права - так называемые Законы 12 Таб-

лиц (451 - 450 до н.э.) - свидетельствует о внимании их составителей к вопросам семейного,

наследственного и соседского права [22]. Составителей Таблиц можно считать первыми

юристами, упомянувшими о наличии в обществе людей с грубыми физическими и умствен-

ными недостатками. Их не интересовала природа и причины неполноценности; их заботило

судебное подтверждение факта физической или душевной ненормальности, установление

возможных негативных для общества последствий. Так, закон защищал от психически боль-

ных общественную и частную собственность. Рожденных глухими, но способных говорить,

предписывалось считать лицами, могущими выполнять свои обязанности по закону; глухие

от рождения и не умеющие говорить были признаны недееспособными и сведены в один

класс с сумасшедшими и младенцами, которые не могли выполнить от своего имени ни од-

ного юридического действия. Законодательство не делало различий между глухонемыми,

идиотами и сумасшедшими, приравнивая первых к людям, лишенным рассудка, вследствие

чего все они не имели юридических прав [7, 24, 53, 89]. Умственно отсталых (mente capti)

считали неполноценными и назначали им опекунов. Римские судьи ввели в юридическую

практику институт опекунства, ставший образцом для выработки последующего законода-

тельства относительно психически и физически неполноценных людей [60, 89].

 

Эти юридические нормы существовали много веков. Так, император Максимиан (240

- 310) лишал юридической силы все распоряжения глухонемых. По его закону завещание по-

лагалось формулировать устно или письменно, поэтому не умеющий писать или говорить

глухой считался законом мертвым и, соответственно - бесправным [7, 24, 53, 91].

 

Вряд ли возможно обвинить античное законодательство в формальной или небрежной

проработке нормативных актов в части, касающейся прав лиц с грубыми физическими или

умственными недостатками. Даже исходя из признания естественного права равенства чело-

веческого бытия, запрещавшего неравное обращение к свободному и несвободному, Закон

"не видел" аномальных людей, так как являлся проекцией отношения к этой части населения

императора и сената, по мнению которых инвалиды и рабы не являлись и не могли являться

полноценными гражданами империи.

 

Византийский император Юстиниан I (ок. 482? - 565) кодифицировал Римское Право.

Фрагменты множества предшествующих римских законов и эдиктов были сведены в много-

томное законоуложение Corpus Juris Civilis (гражданское право). Юстиниан не внес почти

никаких изменений в закон, относящийся к инвалидам, а лишь систематизировал древние

эдикты, касающиеся психических дефектов (mente capti, fatui), глухих, немых и подвержен-

 

 

ных неизлечимым болезням людей (cura debilium). Благодаря повышенному вниманию за-

падноевропейцев (короны, церкви, знати, суда) к Праву наследования, эта часть гражданско-

го законодательства отличалась значительной детализацией. Обостренный и понятный инте-

рес общества к процедуре оформления завещания обусловил включение в новый закон более

широких и конкретных рекомендаций о правах лиц с отклонениями в развитии. Так, закон

признавал частную собственность глухонемых, но лишал их права делать завещание, исклю-

чение делалось только для лиц, поздно потерявших слух и речь, при условии, что они могли

выразить свою волю письменно. Кодекс Юстиниана впервые встал на защиту права незряче-

го в части составления им завещания. “Желая охранить лишенных зрения от обмана, закон

этот предписывал, чтобы, составляя завещание, они заявляли свою последнюю волю в при-

сутствии не менее семи свидетелей и нотариуса, записывающего слова завещателя. В мест-

ностях, где нет нотариуса, приглашался 8-й свидетель, исполняющий его обязанности. Под-

писанное слепым завещание слепой отдавал на хранение одному из свидетелей по своему

выбору. Позднейшие западноевропейские законодательства, развившиеся на основе Римско-

го Права, сохранили главное положение относительно числа свидетелей... Они касались еще

грамотности и неграмотности слепого завещателя, числа лиц, удостоверяющих своей подпи-

сью его подпись...” [59, с. 698].

 

Кодекс Юстиниана чрезвычайно подробно классифицировал недееспособных людей,

уточняя, в каких случаях и как суду следует ограничивать их права. Например, лунатики и

идиоты признавались неспособными заключить брачный контракт; согласия душевноболь-

ного отца не требовалось при женитьбе его детей; человеку, имеющему невменяемых потом-

ков, позволялось для наследования заменять их другими лицами. В кодексе было определено

пять классов глухоты: от тех, кто не слышал, но мог говорить, до тех, кто не мог ни слышать,

ни говорить [28, 34, 91].

 

Дети-инвалиды в античном и средневековом мире подвергались узаконенной дискри-

минации и вне зависимости от сословной принадлежности их родителей причислялись к

"неполноценной" части населения не только общественным мнением, но и по закону.

 

Кодифицированное Юстинианом Римское Право, почти без изменения воспринятое в

VI в. вестготами и франками, явилось основой законодательства большинства европейских

стран [60]. В силу этого обстоятельства в государствах, где превалировало гражданское пра-

во, юридический статус людей-инвалидов не пересматривался с VI в. до середины XVIII сто-

летия.

 

На протяжении полутора тысячелетий в Европе происходили кардинальные измене-

ния: создавались и рушились империи, возникла и получила распространение новая религия,

видоизменялось государственное устройство, менялся уклад жизни, развивалась научная

 

 

мысль, европейское же законодательство неизменно следовало античному пониманию прав,

а точнее, бесправия глухих, слепых и умалишенных людей.

 

 

 

 

 

1.4. Взгляд античной медицины и философии на природу нарушений слуха и зрения.

 

       Дошедшие до наших дней древнеегипетские папирусы рассказывают о попытках врачевания глухоты и слепоты. Врачи древности, исходя из религиозно-мистической природы человеческих недугов, лечили их по преимуществу с помощью заговоров и магических действий [91]. Античная медицина не могла обойти вниманием физические и психические недуги. Основатель научной медицины Гиппократ (ок. 460 - ок. 370 до н.э.) впервые предложил не религиозно-мистическое, а рациональное объяснение причин возникновения болезней; он активно пытался лечить эпилепсию, слабоумие, нарушения зрения и слуха. Невозможность излечения врожденной глухонемоты, загадочность причин ее порождающих привели Гиппократа к мысли о сверхъестественной природе глухоты [78, 90, 91]. Идея о взаимосвязи речи и слуха навела великого врача на мысль о том, что человек, лишенный слуха от рождения, обречен быть немым. Это заблуждение разделял и Аристотель (384 - 322 гг. до н.э.), считавший, что звук является проводником мысли, и орган звука есть важный орган познания. По мнению Аристотеля, глухонемой, лишенный одного из органов чувств, не способен к развитию [4, 5]. Можно считать историческим казусом то, что гений античности, положивший начало эры “медицины Гиппократа”, на многие столетия преградил путь попыткам врачей и педагогов преодолеть глухонемоту своим утверждением о сверхъестественности ее природы.

В античном мире медицина тесно переплеталась с философией, и врачебные рекомендации базировались на современных им философских постулатах. По Аристотелю, потеря человеком одного из чувств неизбежно приводит к ограничению чувственного опыта и к потере какого-то знания. Из трех важнейших чувств (обоняние, слух и зрение) философ считал зрение наиболее ценным в обеспечении жизненных потребностей, а слух - более важным для развития интеллекта. Слепота - недуг более серьезный, но менее влияющий на умственное развитие, чем глухота, в силу чего слепые от рождения умнее глухих от рождения. Утверждая, что из всех чувств именно слух вносит наибольший вклад в умственное развитие, Аристотель охарактеризовал глухих людей как "необучаемых, бесчувственных и неспособных рассуждать, ничем не лучше животных "(Mc. Gann, 1888 по 91, с. 18). С другой стороны, Аристотель считал, что слепые люди обладают таким же интеллектом, как зрячие. Авторитетное мнение философа и очевидная для окружающих природа глазных повреждений способствовали тому, что слепые, в отличие от глухонемых, пользовались в обществе большей поддержкой и сочувствием. Оценка Гиппократом и Аристотелем статуса и умственных способностей глухих являлась, считает M. Winzer [91], мощной преградой на пути попыток их обучения в течение двух тысяч лет, и мы разделяем мнение известного канадского специалиста в области истории специального образования. Действительно, медики и философы средневековья следовали за Аристотелем в понимании божественного порождения речи и важности слуха как обязательного условия ее возникновения.