Не было неизменных цветов, а были другие стихи, в том числе, мое любимое

 стихотворение «Мышь и крылья». Во-вторых, мне понравились рисунки И. Приходкина, нового для меня художника, а в-третьих, понравилась форма книжки. Играя, ребенок легче усваивает содержание книги.

Некоторые стихи в последние годы попадали в толстые сборники, но там они

Играли роль пособий для изучения азбуки и моими соседями оказывались то

Великие поэты, то малограмотные начинающие. Причем никаких фамилий рядом

С текстом не было, подряд шли тексты разных авторов, и можно было подумать,

Что это стихи одного поэта, не имеющего понятия о стихотворных размерах –

Скажем, четыре строчки ямбом, а следующие четыре – амфибрахием. Объединяла

Только начальная буква, или отгадка стихотворной загадки.

  В последние годы я перешла на прозу. Мне очень хотелось издать повесть

 «Федя Крылаткин и компания против нечистой силы». Это – смесь сказки

С былью, с примесью детектива и фантастики.

Надеюсь увидеть «Крылаткина» напечатанным, хотя для этого нужны силы

и энергия, которых у меня за восемьдесят лет – (и каких лет!) – не осталось.

Надеюсь на чудо. Печатанье за свой счет считаю неприемлемым, не только

Потому, что это мне «не по карману», но и потому, что не привыкла навязывать

Свои произведения издательствам и читателям.

Надеждой на чудо и кончаю свою литературную автобиографию.

P.S. вышла еще одна моя книжка – «Нехорошая история» - тоже переиздание, но

Но с большим количеством рисунков, дополняющих небольшой текст. Художник

В. Пустовалов. 2002 год.        

      ПОСЛЕСЛОВИЕ

Мне очень хотелось передать атмосферу писательского жития в разные периоды

Жизни нашей страны. В каждый период были свои «противостояния» и любой писатель невольно мог оказаться в каком-то лагере. Неискушенные в этих баталиях

Люди, вроде меня, не понимающие сложившейся ситуации, часто наживали врагов,

не понимая причину этой вражды... Союз Писателей был тогда очень велик, члены

Разных секций не знали друг друга и могли вооружиться против кого-то по чистой

Случайности.

Одно время, когда нашим руководителем был Александр Прокофьев, такое роковое недоразумение произошло со мной.

На одном из общих собраний Прокофьев, говоря о журнале «Костер», сказал:

«Серову надо печатать в каждом номере». Я в это время «выясняла отношения»

С одним писателем в соседнем зале и этих слов Прокофьева, к счастью, не слышала,

А то сгорела бы со стыда. Но это высказыванье вызвало враждебное отношение

Ко мне у самых разных людей. Мелочные – позавидовали, порядочные возмутились

таким диктаторским указанием и решили, что я пользуюсь покровительством Прокофьева. А я даже не была с ним знакома!

Видимо Прокофьев, которому с трудом давались детские стихи, прочитав в «Костре» какое-то мое стихотворение возымел к моим стихам весьма преувеличенное уважение.

Те писатели, которые меня в глаза не видели и стихов моих не читали, решили,

Что Прокофьев мне покровительствует. Некоторые, может быть, заподозрили в подхалимаже, другие решили, что я фанатичная коммунистка. Врагов я нажила немало. Я чувствовала враждебное отношение некоторых незнакомых мне людей и думала, что их враждебность вызвана тем, что я пишу плохие стихи и осмеливаюсь считаться их собратом-писателем.

Менялись времена и «нравы», а я шла своим путем, набираясь профессионального опыта, и не очень беспокоясь о враждебности людей незнакомых ни со мной, ни с детской литературой, ни с детским восприятием книг.

Я с удовольствием выслушивала дельную критику и нисколько не боялась критики официальной и тенденциозной.

Однажды меня пригласили на конференцию творческой интеллигенции. Выступал руководитель известной всем антисемитской группы. Когда он начал бичевать талантливых писателей, я на весь зал звонко выкрикнула: «Подонок!» Незнакомые соседи поглядели на меня и сделали вид, что ничего не слышали. Больше меня на такие конференции не приглашали.

Постепенно я стала чем-то вроде городского юродивого, который может говорить