Хроники о событиях в Испании в іv-vііі вв.

(до арабского завоевания)

История варварских вторжений в Испанию, а затем и варварских королевств в Испании отражена в ряде источников. Огромное значение имеют юридические документы. В последнее время все больше материалов дают археологические раскопки, которые доставляют не только материальные памятники, но и надписи. Что же касается политической истории, то трудно переоценить значение различных хроник, составлявшихся в основном в самой Испании. Надо отметить, что за пределами Испании испанскими делами интересовались сравнительно мало. Несколько больше внимания авторы, жившие вне Испании, обращают на эту страну во время варварских завоеваний, когда Пиренейский полуостров был еще частью Римской империи. Позже внимания на нее уже почти не обращали. О ней немного вспоминали, когда происходили военные конфликты с другими государствами. Так, о войне с испанскими готами писал Прокопий Кесарийский, рассказывая о войнах императора Юстиниана, но даже и в этом случае рассказ об испанской кампании оставался на периферии прокопиевского повествования, поскольку эта кампания была не столь трудна и важна, как африканская или италийская. И испанцы довольно мало внимания обращали на то, что делается за пределами их страны. Испания развивалась в относительной изоляции от общеевропейских процессов; даже на соборах, собираемых папой, испанские епископы не присутствовали. Конечно, связи Испании с другими странами существовали, но определенный изоляционизм несомненен. В этих условиях хроники, написанные испанскими авторами, являются главным и во многих случаях единственным источником наших знаний об этом периоде испанской истории.

Как уже говорилось, о вторжениях варваров в Испанию и борьбе там с ними сообщают разные авторы. Первенствующее значение имеет Хроника Идация. Идаций (Hydatius) родился в Испании, по-видимому, вскоре после 393 г. Судя по его довольно редкому имени, он, вероятнее всего, был внуком одноименного Идация, который в IV в. был епископом города Эмериты и упорно боролся с Присциллианом. Присциллиан, в частности, заявлял, что Христос имел только одну Божественную природу и поэтому не страдал на Кресте; что мир и человеческое тело — порождение дьявола, а душа — часть Бога и поэтому [223] церковь не должна иметь ничего общего с этим дьявольским миром, в том числе иметь имущества; что человеческая душа, будучи частью Бога, может соединиться с Господом без посредства Церкви. Он настаивал на полном аскетизме, на использовании апокрифов, на праве женщин исполнять те или иные культовые обязанности. Все это не только было противоположно официальному церковному учению, но и ставило под вопрос саму необходимость церковной организации. Испанская церковь, естественно, решительно выступила против учения Присциллиана, и одним из вождей этой борьбе был Идаций Старший. Он решительно обвинил Присциллиана в ереси, хотя на первых порах и не смог сформулировать суть еретических взглядов своего оппонента. Испанская церковь фактически раскололась. В 380 г. в Цезаравгусте (Сарагосе) для решения назревших вопросов и преодоления раскола был созван церковный собор, на котором Идаций-Старший не только выступил против Присциллиана, но и представил специальный доклад, в котором уже сформулировал все обвинения и потребовал изгнания еретика из церкви. Но, как кажется, собор только осудил чрезмерный, с его точки зрения, аскетизм Присциллиана, умолчав об остальных обвинениях. Это не устроило Идация, и он обратился к императору Грациану с письмом, в котором обвинял Присциллиана в магии и просил изгнать того за пределы империи. Однако Грациан не стал вмешиваться в церковные споры в сравнительно далекой Испании, и демарш Идация ничем не окончился. Теперь сам епископ Эмериты стал объектом суровой критики.

Внутрицерковная борьба все более приобретала политический характер. Когда же власть в западной части империи захватил узурпатор Магн Максим, сам происходивший из Испании и поэтому лучше знающий обстановку в этой стране и стремившийся к получению поддержки ставшей уже могущественной испанской церкви, положение изменилось. Идаций и его соратник Итаций, епископ Оссонобы, обратились к Максиму с требованием положить конец распространению ереси. Сначала Максим также попытался снять с себя ответственность за решение этих проблем, возложив решение на церковный собор в Буридигале (Бордо), который осудил Присциллиана как носитель официальной религии, после чего Идаций и Итаций снова обратились к Максиму уже для принятия юридических мер. И тот был вынужден взяться за это дело. Он вызвал Присициллиана и некоторых его видных сторонников в свою резиденцию Августу Треверов (Трир). Под пытками еретик «сознался» в магии, общении с бесчестными женщинами, в вознесении молитв в обнаженном виде. В результате он и его соратники были осуждены и казнены. Присциллианство было осуждено как [224] ересь, и принадлежность к нему стала считаться уголовным преступлением. На этом, однако, борьба с присциллианством не закончилась, и внуку Идация тоже пришлось в ней участвовать.

На судьбе самого Идация Старшего эта борьба отразилась все же весьма негативно. Такая суровость в отношении ересиарха и использование светской власти в решении проблем церкви вызвали недовольство даже значительной части римского клира, включая папу Сириция. В результате Идаций был смещен с поста епископа Оссонобы, а Идаций был вынужден добровольно оставить свое епископское место в Эмерите. Позже он, как кажется, снова занял епископскую кафедру в этом городе. По некоторым сведениям, Идаций Старший все же окончил свои дни в ссылке. Идаций Старший был епископом Эмериты, столицы провинции Лузитания. Его внук родился в городе Лимии, в провинции Галлеция, и вся его дальнейшая жизнь была связана именно с этой провинцией. Можно думать, что семья обоих Идациев происходила именно из Галлеции, где, кстати, находился очаг движения Присциллиана и имелось наибольшее число его приверженцев (чем могло объясняться и столь жесткое и даже жестокое отношение к нему Идация Старшего). Возможно, что после краха церковной карьеры эмеритского епископа семья возвратилась в Галлецию, где и родился будущий хронист.

В 407 г. Идаций направился в большое путешествие по святым местам. Сам он писал, что в то время был маленьким мальчиком и сиротой (infantulus et pupillus). Эти слова и позволили определить, что родиться Идаций не мог раньше 393 г., ибо едва ли он себя определил бы как infantulus после 14 лет. Эти же слова свидетельствуют и о том, что уже в детском возрасте Идаций потерял по крайней мере отца. В то же время он был достаточно богат, чтобы иметь возможность предпринять столь далекое путешествие. Через Кипр он добрался до Палестины, где посетил Цезарею, Иерусалим и Вифлеем, а оттуда прибыл в Александрию и уже из этого египетского города вернулся на родину. В Палестине он встретил знаменитого отца церкви Иеронима, и эта встреча произвела на мальчика глубокое впечатление. В то время многие, если позволяли средства, совершали путешествие на Святую землю. Так, известно, что в начале V в. в паломничество отправилась богатейшая латифундистка Мелания, мать которой происходила из Испании. Перед своим отъездом Мелания и ее муж Пациан распродали свое имущество. Мелания осталась в Иерусалиме, где и умерла. Но большинство паломников все же возвращалось. Вернулся на родину и Идаций. Возможно, что впечатления от этой поездки, в том числе и от встречи с Иеронимом, а также пример деда вдохновили его на избрание [225] церковной карьеры. Достигнув определенного возраста, Идаций в 416 г. стал священником и уже через одиннадцать лет, в 427 г., стал епископом города Акве-Флавие (совр. Иданья) в родной Галлеции.

Это было очень суровое время. Уже много лет страну разоряли варварские племена. Галлеция стала местом оседания свевов, но борьба с ними не закончилась. И Идаций принял в этой борьбе самое активное участие. В частности, в 431 г. он направился к всесильному полководцу Аэцию, который в то время находился в Галлии, чтобы просить помощи против свевов. Сам Аэций не смог вмешаться в испанские дела, но отправил туда своего подчиненного Цензория, вместе с которым Идаций и вернулся на родину. Одновременно Идаций, как и его дед, повел решительную борьбу с присциллианством, которое имело еще очень много сторонников в Галлеции. В 445 г. вместе с епископом Астурики (Асторги) Турибием он рассмотрел дела, возбужденные против еретиков в этом городе, а вскоре папа Лев III официально поручил Идацию добиться на провинциальном соборе Галлеции повторного осуждения присциллианитов. В 460 г., при новом нападении свевов, Идаций был схвачен ими и уведен из Акве-Флавие. Вскоре ему удалось вернуться, но это не уменьшило его ненависти к свевам. Когда Идаций умер, неизвестно. Но последний год, о котором сообщает его Хроника, — 468-й. Долго ли он жил после 468 г., мы не знаем. Но думается все же, что едва ли долго. Ему же было явно за 70 лет. А условия той жизни и того времени не особенно располагали к долголетию.

Несмотря на тяжелые времена и активную церковно-политическую деятельность, Идаций нашел возможность заниматься историей. Он обработал списки римских консулов и продолжил их, взяв период с 390 до 468 г. Работа эта совершенно несамостоятельна и в принципе никакого значения как исторический источник не имеет. Гораздо интереснее его Хроника. При ее написании он, несомненно, вдохновлялся примерами Евсевия и Иеронима. Более того, само это его произведение, как подчеркивает автор, представляет собой продолжение Хроники Иеронима. Но его главный интерес сосредоточен на Испании. Кругозор Идация довольно ограничен. Идаций — испанец и римлянин, он ненавидит врагов Рима, бесчинствующих в Испании. Такими главными врагами в то время были свевы, которые обосновались на родине Идация, в Галлеции, и с которыми аквефлавианский епископ постоянно сталкивался. И в центре его повествования находится именно история отношений испано-римлян и свевов. Не исключено, что в действительности свевские походы не были столь ужасающи и разорительны, как описывает Идаций. Все-таки не только во всей Испании, но и в самой Галлеции, где в основном свевы и поселились, сохранилось [226] испано-римское население со своей социальной структурой, религиозной жизнью, которой свевы почти не мешали, языком и другими проявлениями римского образа жизни. Но эта сосредоточенность на Испании и на отношениях со свевами делает из Хроники Идация бесценный исторический источник, ибо о событиях того времени в Испании практически никто не писал, и, если бы не труд этого епископа, засевшего в своем далеком углу рушащейся империи, мы бы почти ничего об этом не знали.

О своих источниках Идаций пишет сам. Он говорит, что материал свой он взял частично у других писателей, частично из рассказов лиц, которым доверял, а частично из собственного опыта. Это последнее особенно важно и интересно. Хронист непосредственно рассказывает о событиях, свидетелем которых и частично участником был он сам. Его произведение было известно, его, например, использовал в своем повествовании Исидор. Сохранились две рукописи Хроники Идация. Сама Хроника впервые была опубликована в 1615 г. в Риме под ложным именем некоего Павла Профиция. Через четыре года, в 1619 г., эта Хроника была издана в Париже Ж. Сирмоном уже под именем настоящего автора. Это издание во многом легло в основу последующих. Лучшим до сих пор считается издание, предпринятое Т. Моммзеном в 1894 г. в серии Monumenta Historiae Germaniae. Autores Antiquissimi.

Идаций, по-видимому, не дожил до того времени, когда вестготский король Эйрих вторгся в Испанию и подчинил себя ббльшую часть страны, позже вестготы завоевали и весь Пиренейский полуостров. Начинается новая эпоха в истории Испании. После того как франки разгромили вестготов и отняли у них почти все запиренейские владения, Испания стала основной территорией Вестготского королевства. Здесь же, в городе Толете (Толедо), находилась и их столица. Долгое время вестготы были арианами, а испано-римляне придерживались никейского вероисповедания. Оказавшись в подчинении у варваров и к тому же еретиков, испано-римляне старались крепче держаться за старинные традиции, за древнее наследие. В свое время испанцы оказывали римскому завоеванию упорнейшее сопротивление, и римлянам пришлось потратить 200 лет на их подчинение. Но эти времена ушли в далекое прошлое. Романизация Испании сделала значительные успехи, и к тому времени, когда варвары вторглись в страну, ее жители, забыв в большинстве своем (кроме предков — басков) свой язык и в значительной степени свою религию, уже ощущали себя римлянами. Они говорили на латинском языке, подчинялись римским правовым нормам, были организованы на римский манер, приняли римскую религию, а когда ее сменило христианство, [227] вместе со всей остальной империей обратились в эту новую религию и стали чрезвычайно фанатичными христианами. И теперь под властью вестготов испанцы в значительной степени самим себе стремились доказать свою приверженность римскому наследию. Разумеется, речь идет об испано-римской элите, в первую очередь элите церковной, но и более широкие массы населения, находясь под сильным влиянием своих господ, и особенно церкви, продолжали себя считать римлянами (Romani) и испанцами (Hispani) в противоположность господствующим готам. Принятие готами католицизма, то есть никейского вероисповедания, сгладило острые противоречия между победителями-готами и побежденными испано-римлянами, но не устранило их полностью, ибо к политической власти последних не допускали. Правда, нам известны некоторые знатные испано-римляне, носившие высокий сан сенатора, но значительной роли в политической жизни королевства они не играли. Некоторым исключением был Клавдий, происходивший из района Эмериты (современная Мерида), столицы провинции Лузитания и ставший герцогом этой провинции. Он прославился как видный и успешный полководец, действовавший при первом католическом вестготском короле Реккареде, но его карьера была именно исключением. Даже соборы испанской церкви, на которых преобладали испано-римские епископы, подтвердили, что королем Испании может быть только гот.

Варварские завоевания сопровождались многочисленными разрушениями, в ходе которых гибли многочисленные культурные памятники и рукописи. Но то, что еще сохранилось, сберегалось испаноримской элитой. Особенно много памятников сохранилось на окраинах Вестготского королевства, где самих вестготов было немного и испано-римская элита продолжала вести свой прежний образ жизни. Из этой элиты и выходили писатели, в том числе и те, которые обращались к истории не только своей страны, но и ее завоевателей. Исключением среди правящей знати вестготской Испании был Клавдий, исключением среди писателей того времени был бикларский аббат Иоанн, написавший Хронику, которая охватила правление Леувигильда и часть правления его сына Реккареда.

О жизни Иоанна известно немного. Он был не римлянином, а готом, но не арианином, а католиком. О его семье ничего не известно, так что нельзя сказать, был ли католиком уже его отец или же только он сам обратился в никейское вероисповедание, неизвестны и конкретные причины обращения семьи (или самого Иоанна) в католицизм. Иоанн родился в городе Скаллабисе, в провинции Лузитания. Готов в этой провинции было не очень много, ибо их основная масса [228] расселилась в центре Пиренейского полуострова, и испано-римское (и оно же католическое) население здесь в большой степени преобладало. Но все же готы здесь имелись, и в большинстве своем они, как и остальные вестготы, были арианами. Позже, когда король Реккаред сам стал католиком и обратил в эту веру свой народ, именно в Лузитании вспыхнуло восстание против него, которое было подавлено Клавдием. Надо, однако, отметить, что Иоанн был не единственным готом-католиком в Лузитании. В дни его молодости католическим епископом Эмериты был гот Массона. Видимо, жившие в Лузитании вестготы, оказавшись в преобладающем испано-католическом окружении, раньше, чем их соплеменники, обратились к католицизму.

Будучи еще очень молодым человеком, Иоанн приблизительно в 570 г. направился в Константинополь. К этому времени византийцы захватили часть Южной Испании, и именно в 570 г. недавно избранный король Леувигильд начал с ними войну. Можно предположить, что католики в этих условиях чувствовали себя не очень-то комфортно. Особенно это относилось к католикам-готам, которых можно было рассматривать как предателей и своего народа, и своей веры. И юный Иоанн уехал в столицу врагов своего короля. Там он изучал греческую и латинскую науку, что в условиях того времени подразумевало никейское богословие, и после более чем шестилетнего пребывания покинул Константинополь и вернулся в Испанию. Мы не знаем причин его возвращения. Совсем не исключено, что в византийской столице молодой гот тоже чувствовал себя не очень-то уютно: ведь он все-таки принадлежал к «варварскому» племени, на которого византийцы, считавшие себя прямыми наследниками великого Рима, ромеями, смотрели свысока. Но вернулся Иоанн в неудачное время.

Леувигильд, понимая значение религии для укрепления государства, стремился сделать арианство верой не только вестготов (арианство — «готская вера»), но и всех своих подданных. Переход из католицизма в арианство он всячески поощрял, а сопротивление старался сломить, тем более что всех католиков он считал потенциальными сторонниками Византии. Более всего он, естественно, ненавидел католиков из числа готов. Когда же его собственный сын Герменегильд, ставший католиком, поднял против него мятеж, король начал преследование католиков. Жертвой этого преследования стал и Иоанн. Он принял активное участие в религиозных спорах и, вероятно, именно в связи со всеми этими событиями и этими спорами был схвачен и сослан на другой конец Пиренейского полуострова — в Барцинон (Барселону). Но и там он в течение многих лет продолжал спорить с арианами, подвергаясь за это всяческим преследованиям с их стороны. [229]

Положение радикально изменилось, когда сын Леувигильда Реккаред принял католицизм. Теперь не только испано-римляне, но и вестготы стали католиками. Прежняя религиозная рознь исчезла. Изменилось и положение самого Иоанна. Вскоре после этого он основал в местечке Биклар монастырь и стал его аббатом. В монастыре он не только занимался чисто хозяйственными или религиозными вопросами, но и писал хронику своего времени. Хроника начинается с избрания королем Лиувы, брата Леувигильда, а затем и самого Леувигильда, а заканчивается подавлением направленного против Реккареда мятежа Агримунда. Этот мятеж произошел вскоре после Толедского собора, утвердившего переход всей Испании в католицизм. Так что Иоанн описал совсем незначительную часть царствования Реккареда. В 592 г. Иоанн участвует во II Сарагосском соборе, а вскоре после этого становится епископом города Герунды (совр. Жироны, Хероны) к северу от Барцинона и в качестве такового затем участвует в некоторых других соборах испанской церкви. Видимо, оставив Бикларский монастырь и перебравшись в Герунду, Иоанн перестал заниматься своей Хроникой. Конечно, время до 592 г. было слишком кратким, чтобы, занятый и другими заботами, бикларский аббат мог и собрать весь необходимый материал, и написать полностью текст своей Хроники, несмотря на всю ее краткость. Вероятнее всего, эту работу, по крайней мере сбор источников, Иоанн начал еще в Барциноне. Рукопись Хроники осталась в монастыре, и около 602 г. она была обработана неким тамошним монахом, и эта ее обработка стала основой всех более поздних рукописей Хроники Иоанна, аббата Бикларского. Сам Иоанн оставался епископом Герунды вплоть до своей смерти (около 620 г.).

Иоанн не был крупным историком. В своем произведении он продолжал опыт первых христианских хронистов — Евсевия и Иеронима. Но сосредоточился он лишь на своей стране и на своем времени. Иоанн сам был свидетелем многих событий, мог пользоваться рассказами современников, не исключено также, что в его распоряжение могли попасть и какие-то документы. Иоанн был ярым приверженцем католицизма, который тогда еще не отличался от православия, и свою верность ему доказал упорной борьбой с арианством. Однако это не помешало ему довольно объективно описать деятельность короля Леувигильда, активно преследовавшего католиков, в том числе и самого Иоанна. И это, несмотря на определенные недостатки, делает его Хронику очень важным источником наших знаний о событиях второй половины VI в. в Испании.

До наших дней Хроника Иоанна дошла вместе с еще двумя произведениями — Хроникой Виктора Тонненнского и так называемой [230] Цезаравгустанской хроникой. Древнейшие рукописи этой одной книги ныне потеряны, но сохранились более поздние списки. В этой книге произведение Иоанна представлено как продолжение труда Виктора: «Так до сих пор распределил порядок годов Виктор, епископ Тонненнской церкви провинции Африка; мы позаботились прибавить последующее. От этого времени историю повел достопочтенный аббат Иоанн, основатель Бикларского монастыря». В действительности Хроника Иоанна ни в коем случае не является продолжением подобного произведения африканского епископа, ибо последний вообще не касался событий в Испании. Мысль о соединении обеих Хроник появилась лишь у более позднего переписчика.

Скорее Хронику Иоанна можно считать продолжением Цезаравгустанской хроники. Ее сохранившаяся часть, как было только что отмечено, помещена в той же книге, что и произведения Виктора и Иоанна. В этой Хронике содержатся среди известных из других произведений событий и упоминания о тех, о которых другие хронисты молчат. И можно только горько сожалеть, что она дошла до нас далеко не полностью. Ее сохранившаяся часть завершается 568 г., и именно с этого времени начинает свою Хронику Иоанн Бикларский. Первоначально Иоанну приписывали авторство и этой Хроники. Позже ее автором называли цезаравгустанского (сарагосского) епископа Максима, о котором его современник Исидор Севильский писал как об авторе различных историй готов в Испании. Но это предположение осталось неподтвержденным. Цезаравгустанская хроника является по-прежнему анонимной.

Сейчас трудно сказать, какова была причина объединения в одной рукописи всех трех хроник. Это объединение было сделано явно в Испании. Видимо, Виктор Тонненнский пользовался довольно большим авторитетом, но испанскому переписчику показалось странным, что в его произведении практически полностью отсутствуют сведения о событиях в Испании, и он, как полагал Т. Моммзен, дополнил материал Виктора Тонненнского, Хроникой Иоанна Бикларского, а период более ранний был «закрыт» Цезаравгустанской хроникой.

Крупнейшим писателем вестготской Испании был современник Иоанна Бикларского Исидор Севильский. Он происходил из знатной и явно богатой испано-римской семьи, имевшей владения в Карфагенской провинции на востоке Пиренейского полуострова. Биография его отца Севериана практически неизвестна. Известно лишь, что когда центр провинции город Картагена Спартария перешел под власть византийцев, Севериан по каким-то причинам покинул его и [231] перебрался, видимо, в ту часть Бетики, которая официально находилась во владениях вестготов, и осел в Гиспалисе. Вероятно, с этим районом его связывали какие-то имущественные интересы. Судя по тому, что три его сына стали известны кроме своей церковной деятельности и как писатели, в доме Севериана должна была царить определенная культурная атмосфера. Его дети были позже причислены клику святых, и это свидетельствует о прочности католической веры и высокой набожности всей семьи. Бетика стала основной ареной деятельности его детей. Дочь Флорентина постриглась в монахини и стала основательницей и аббатисой монастыря. Фульгенций занял епископскую кафедру в городе Астиги и написал ряд произведений, в том числе комментарии к Пятикнижию и сочинение «О вере». А Леандр, по-видимому, самый старший из братьев, стал епископом Гиспалиса (Севильи) и играл важную роль в политической и идейной борьбе того времени, а главной ареной этой борьбы оказалась опять же Бетика.

Долгое время положение на юге и юго-востоке Испании было весьма своеобразным. После того как вандалы в 429 г. покинули Южную Испанию, оставив в наследство название южной области — Вандалусия, а затем Андалусия, эта часть Пиренейского полуострова долго оставалась вне различных войн, происходивших в Испании. Вестготские короли считали эту территорию с ее богатыми городами и плодородной долиной Бетиса своим владением, но на деле никакого контроля над ней не осуществляли. Не исключено, что испано-римские магнаты этой области даже вообще считали себя скорее подданными не вестготского короля, а императора, сидевшего в далеком Константинополе. Но император был далеко, и местная знать была фактически самостоятельна. Только в середине VI в. вестготские короли решили подчинить себе испанский юг. Однако они натолкнулись на упорное сопротивление. Королю Агиле сначала улыбнулась удача, и он сумел захватить город Кордубу, но вскоре против него вспыхнуло восстание, и Бетика снова обрела независимость. Агила был свергнут Атанагильдом, причем помощь ему оказали византийцы, которые воспользовались этими событиями и захватили часть Испании, в том числе Кордубу и Гиспалис. Атанагильд, утвердившись у власти, отбил Гиспалис, но на этом его успехи закончились. Жители Бетики, как и византийцы, поддержали Атанагильда в его выступлении против Агилы, но это не означало признания ими его самого; они выступали не против того или иного вестготского короля, а против королевской и арианской власти вообще. И в этом их поддерживали византийцы. Гораздо успешнее действовал Леувигильд. Он сумел действительно подчинить себе [232] долину Бетиса, подавил там восстание и оставил за византийцами лишь прибрежную полосу. Ббльшая часть Южной Испании теперь на деле вошла в состав Вестготского королевства.

Новый оборот приняли события в конце 70 — первой половине 80-х гг. VI в. Леувигильд назначил правителем Бетики своего сына Герменегильда. Тот под влиянием своей честолюбивой супруги и фанатичной католички Ингунды, дочери одного из франкских королей, решил стать самостоятельным государем и перейти в католицизм. Огромную роль в этом сыграл Леандр, занимавший к тому времени епископскую кафедру в Гиспалисе, в городе, который Герменегильд сделал своей столицей. Именно Леандр окрестил Герменегильда по католическому обряду, оформив тем самым его переход в католицизм. Леувигильд был убежденным арианином и, как уже говорилось, стремился сделать это вероисповедание религией всех своих подданных. До этого времени отношения между католической церковью и арианскими королями складывались довольно мирно. Только Агила, пытаясь силой покорить Южную Испанию, перешел к активным антикатолическим действиям, за что в известной степени и поплатился. А так католические прелаты и епископы спокойно собирались на свои соборы, католики без всяких препятствий совершали свои обряды, молясь, в частности, и за королей-еретиков. Считая католицизм «римской верой», а арианство — «готской», короли спокойно смотрели на веру своих испано-римских подданных. Леувигильд же начал систематическое преследование католиков, и те в начавшейся войне между отцом и сыном решительно встали на сторону последнего. И их идейным вождем был Леандр.

Леандр не ограничился ролью духовного вдохновителя. Он, по-видимому, играл роль и политического советника Герменегильда. Когда давление Леувигильда возросло и дело явно шло к открытой войне, Леандр отправился послом Герменегильда в Константинополь с просьбой о помощи. Там Леандр, видимо, заключил договор, по которому Герменегильд в обмен за помощь отдавал византийцам Кордубу. Но византийцы, снова овладев этим городом, реальной помощи Герменегильду не оказали. В 583-584 гг. Леувигильд разгромил своего сына и полностью овладел территорией, которой тот управлял, в том числе и Кордубой, которую сдал ему византийский комендант. Сам Герменегильд был захвачен и сослан, а затем убит, его жена, бежав с сыном в византийские владения, скоро умерла, а ее сын был доставлен в Константинополь, где тоже довольно скоро умер.

Трудно сказать, где во время всех этих событий находился Леандр. Может быть, он вернулся в Гиспалис, но король не захотел обострять отношения и предпочел его не трогать, а может быть, он остался в [233] византийской столице и вернулся в Испанию лишь после смерти Леувигильда. В любом случае его пребывание в Константинополе не было особенно кратким. Там он встретился с монахом Григорием, который в будущем станет знаменитым папой Григорием I Великим. Они подружились и много времени проводили в обсуждении различных вопросов, порой упорно споря друг с другом, что не мешало их дружбе и сохранению верности одной религиозной позиции. Когда сын Леувигильда Реккаред сам обратился в католичество, настал звездный час Леандра. В 589 г. был собран III Толедский собор, который должен был официально закрепить переход вестготов в католицизм. Председателем этого собора был Леандр, а его правой рукой — аббат Сервитанского монастыря Евтропий (в будущем епископ Валенции). Надо заметить, что недалеко от этого монастыря находился тот монастырь, которым руководила сестра Леандра Флорентина. Авторитет Леандра был неоспорим. Он фактически возглавлял всю испанскую церковь. В известной степени это было признано его старым другом папой Григорием, который прислал ему знак архиепископства. Умер Леандр 14 марта, но год его смерти установить точно не удается. Видимо, это произошло в самом конце 90-х гг. VI в. Его преемником на епископской кафедре Гиспалиса стал Исидор.

Исидор родился около 570 г. и был самым младшим сыном Сервиана. Его семья к тому времени уже жила в Гиспалисе. Сервиан умер, когда его младшему сыну было очень мало лет, и воспитанием и обучением Исидора занялся Леандр. Старший брат оказался довольно суровым воспитателем. И хотя, естественно, такое воспитание вызывало протест у ребенка, оно дало свои плоды. Южная Испания, оказавшаяся, как уже говорилось, в течение довольно долгого времени вне сферы непосредственных военных действий и нападений варваров, в большей степени сохранила различные памятники античной культуры, включая рукописи многих произведений, уничтоженных в других местах. В Испании вообще, и на ее юге особенно, античных книг сохранилось больше, чем в других европейских странах. Известно, что в личной библиотеке Исидора имелось большое количество не только христианских, но и языческих произведений. Еще в римские времена Бетика была наиболее романизованной провинцией Испании, и этот дух «романства» в ней сохранялся довольно долго и после подчинения вестготам. В своем противопоставлении готам — варварам и арианам — испано-римляне подчеркивали свою приверженность римской культуре и римскому образованию. Существовали многочисленные школы в монастырях, в том числе городских, и при городских церквах. Основное содержание образования было религиозным, но при этом (зачастую ради опровержения) давали некоторые знания и о прежней истории, и о [234] языческой литературе. Разумеется, такое образование получали в основном клирики, хотя, по-видимому, и какая-то часть светской элиты тоже была относительно образованна. Давно прошло то время, когда христиане уничтожали языческие памятники. Теперь при всей ненависти ко всему нехристианскому верхи церкви сохраняли произведения ушедшего времени и пытались приспособить их к современности. В это время центрами культуры и образованности являлись богатые дворы епископов, которые имели средства и возможности для сохранения и переписки древних сочинений и написания новых. Таким был и двор Леандра. Там юный Исидор мог познакомиться с самыми разными сочинениями римских авторов.

Следуя примеру своих братьев и сестры, Исидор избрал церковную карьеру. Положение Леандра открыло ему быстрое продвижение. Какое-то время он, возможно, был аббатом одного из монастырей, а когда Леандр умер, Исидор тотчас занял его место. Имея всего лишь около 30 лет от роду, он возглавил самую в то время влиятельную и авторитетную в Испании епископскую кафедру. Гиспалис считался метрополией Бетики, и его епископ, будучи одновременно митрополитом этой провинции, возглавлял всю ее церковную организацию. Под его началом находилось еще девять епископов. В качестве митрополита Исидор председательствовал на провинциальном церковном синоде Бетики в 619 г. Но церковными делами Исидор не ограничился. Добившись высочайшего авторитета в церковных делах, он активно участвовал и в политической жизни, которая, впрочем, тогда была тесно связана с церковной. Как Леандр при Реккареде, так Исидор при последующих королях играл видную роль. Арианская реакция при короле Виттерихе была недолгой, и его преемник Гундемар возвратился на строго католические позиции. А после смерти Гундемара на престол взошел Сисебут, с которым Исидор вступил в переписку. И это было не случайно.

Сисебут был чрезвычайно интересным человеком. Он выделялся своим образованием, хотя неизвестно, каким образом и в каких условиях он это образование получил. Но уже став королем и активно занимаясь различными проблемами внешней и внутренней политики, он уделял внимание и литературному труду. Хотя его произведения и не были образцами литературного искусства даже в ту пору, они все же демонстрируют хорошее знакомство Сисебута с литературой, как религиозной, так и светской. Осознавая важность образования, Сисебут считал, что именно Исидор является той фигурой, которая по своему образованию, способностям и положению сможет особенно много сделать для распространения в Испании знаний. Он даже стал [235] инициатором написания Исидором ряда произведений. И Исидор именно ему посвятил некоторые из них. Исидор и Сисебут переписывались друг с другом. Сисебут даже написал Исидору в стихах почти научное письмо-трактат о солнечных и лунных затмениях.

С этого времени Исидор — видная фигура в общеиспанском масштабе. Его роль резко возросла во время событий 631-633 гг. В 631 г. против короля Свинтиллы выступил Сисенанд. Он, видимо, происходил из Септимании, то есть той части Галлии, которая еще оставалась под властью вестготских королей, и, возможно, был герцогом этой провинции. При активной поддержке франкского короля Дагоберта Сисенанд поднял мятеж против своего государя и добился успеха. Как только он прибыл в Цезаравгусту (совр. Сарагосу), готская армия тотчас провозгласила его королем. Свинтилла был свергнут. Но южная часть Испании отказалась признать Сисенанда. Некий Юдила, видимо местный аристократ, судя по имени, готского происхождения, объявил себя королем и даже начал чеканить свою монету. Брат свергнутого Свинтиллы Гейла, который сначала поддержал Сисенанда, по-видимому, в надежде взять власть в свои руки, выступил против нового короля. И в церкви Сисенанд получил далеко не полную поддержку. Даже в столичной толетской церкви вопрос о поддержке новой власти вызвал острые разногласия, и, возможно, именно в связи с ними толетский епископ Геладий покинул свой пост и удалился в близлежащий монастырь, аббатом которого он был до занятия епископской кафедры. Его преемник Юст столкнулся с оппозицией пресвитера Геронтия, которого поддержал король. И в этих довольно трудных условиях на помощь Сисенанду пришел Исидор. Гиспалийский епископ решительно поддержал нового короля. И это дало свои плоды. Авторитет Исидора был столь велик, что больше ни о каком неподчинении Сисенанду говорить не приходилось.

Стремясь легализовать свое положение и добиться большего сплочения не только светской, но и церковной знати вокруг своей особы, Сисенанд в 633 г. созвал в Толете собор, каковые не собирались уже много лет. Председателем этого собора был Исидор. И собор со всеми своими решениями прошел как торжество Исидора. Его идеи, мысли, высказывания были теперь оформлены в виде решений собора.