Часть вторая. Улей Дадана-Блатта

Многокорпусный улей больше подходит для промышленного пчеловодства в зонах тёплого и жаркого климата, где не так велика опасность переохлаждения гнезда, связанная с манипуляцией целыми корпусами, и где в силу этого пчёлы легче переносят постоянное разрушение их жилища. Поэтому многие наши пчеловоды, пытавшиеся перейти на многокорпусные ульи, оставили эту затею и вернулись к дадановскому.

Это тот самый случай, когда свой хрен всё-таки слаще чужой редьки.

Так чем же принципиально отличается дадановский улей от многокорпусного? Другим принципом действия.

Принцип действия дадановского улья основан на периодическом изъятии мёда, который пчёлы запасают для предстоящей зимовки.

Помните, мы говорили о том, что среднерусская пчела (равно как и её родственники – степная украинская и серая лесная европейская пчела) чувствует себя очень неуютно, если “над головой” у неё нет, хотя бы 15 см мёда? И всячески старается этот запас обеспечить?

Это стремление и используют хозяева “даданов”. Устроен этот улей так: корпус на 12 рамок высотой 300 мм (300×435 мм) и магазины с полурамками 145×435 мм. Система работы с пчёлами выглядит примерно таким образом:

Зимует семья, как правило, в одном гнездовом корпусе (без магазина). В конце зимы пчёл, как правило, подкармливают, затем весной проводят ревизию гнезда и в начале устойчивого взятка подставляют в гнездо рамочки со свежей вощиной. После этого улей какое-то время не трогают, а когда семья более или менее войдёт в силу (этот момент прозевать нельзя, здесь требуется опыт и чутьё), на корпус ставят магазин.

Пчёлы не возражают – появляется место, куда можно складывать запас на зиму, ведь высота гнезда теперь в сумме составляет 455 мм (300+145+10, последняя цифра – расстояние между рамками корпуса и магазина). Высота магазина небольшая, и сильного переохлаждения гнезда не происходит.

Но вот магазин полон, и что делать дальше? По мысли создателей данного улья (как мне представляется), можно снять полный магазин и поставить на его место пустой. И пусть работают дальше!

На практике все пчеловоды делают немного по-разному. Кто-то, к примеру, полный магазин не убирает, а приподнимает и вразрез с корпусом ставит пустой. Кто-то от магазинов отказался совсем и работает только с корпусами, кто-то использует и корпуса, и магазины. Но это детали, а для нас важен принцип, который заключается в периодическом изъятии (или отделении от гнездовой части) запасов мёда, приготовленных пчёлами на зиму.

Как на это реагируют пчёлы, мы ещё рассмотрим, а сейчас попытаемся понять, почему улей Дадана так распространён в России.

Ведь это очень странная затея: заставлять пчелиную семью зимовать на сотах высотой всего 30 см! Давайте вспомним – 20-25 см занимает клуб, и запасов над ним остаётся всего 5 – 10 (вместе с магазином было бы 20-­25!). То есть в гнездовом корпусе мёда немного, основной должен быть выше – в магазине, но его забрали. А это значит, что мёда в гнездовом корпусе останется месяца на три зимовки от силы.

Хотя тут уже есть свои хитрости. Можно осенью гнездо перебрать и добавить полномёдных рамок (клуб при этом примет неестественную форму, но ничего, пчёлы потерпят!), а можно осенью, сняв магазины, закормить пчёл сахарным сиропом, и тут уж они сами решат, куда его пристроить.

А поскольку этих мер всё равно недостаточно, для пчёл строят зимовники (там теплее и потребление мёда несколько ниже) и в конце зимы дают подкормку.

Но вопрос всё равно остаётся открытым – к чему такие мучения? Почему бы ни сделать гнездовой корпус хотя бы сантиметров на 40? И этот вопрос хозяева “даданов”, как правило, оставляют без ответа.

А ответ простой. Именно такая (даже чуть больше) высота рамки и была в большинстве ульев, изобретённых на территории дореволюционной России. А родиной Дадановского улья была Франция (позднее изобретатель перебрался в Америку), где период нахождения в клубе почти в два раза меньше, чем у нас. И 300 мм хоть и на пределе, но для зимовки хватает.

То есть замысел автора заключался в том, чтобы сделать высоту гнезда минимально возможную для зимовки, и при этом сам Шарль Дадан говорил, что хорошо бы сделать рамку ещё ниже, да нельзя!

А мы смело взяли её и перенесли в Россию! Невероятно, но факт. Как это произошло, можно только догадываться.

Думаю, причина простая. Германия, где улей Дадана был широко принят на вооружение, была на рубеже веков передовой и очень авторитетной в техническом отношении державой, оттуда всё везли и копировали, в том числе и то, что было совершенно не нужно (к примеру, тяжёлые отвальные плуги для глубокой вспашки земли). К тому же производство ульев и аксессуаров к ним было там налажено массово, а значит и цены были невысоки.

Вот и начал против всякой логики внедряться французский улей на территории России. А потом подоспела революция, и при Советской власти дадановская рамка вместе с ульем были приняты за стандарт, вводимый насильно и безоговорочно на всех пасеках страны. И тут уж стало не до дискуссий…

Почему я уделяю этой теме так много внимания? Да потому, что до сих пор самый распространённый у нас улей – дадановский! И тем, кто только планирует заняться пчёлами, наверняка придётся столкнуться с убеждёнными его сторонниками. Хотя, надо сказать, позиции их уже не так прочны, как раньше. Приходилось мне уже не раз сталкиваться с жёсткой критикой этого улья, вплоть до присвоения ему названия улья-убийцы…

Времена меняются!

А чтобы подкрепить свои размышления и дать дополнительную пищу вашим, приведу несколько цитат из уже упоминавшейся книги И.А Шабаршова, в которой очень интересно описываются труды известного пчеловода Анатолия Ивановича Буткевича, бывшего на рубеже 19-20 веков одним из самых ярых пропагандистов дадановского улья.

Правда, только в начале своей деятельности…

Итак:

“А. С. Буткевич с первых же шагов принял для себя двенадцатирамочный улей Дадана. И он его вполне устраивал, особенно на первых порах… Этот улей он считал для себя во всех отношениях удобным и сподручным в работе. Однако вскоре начались трудности, обусловленные именно конструкцией улья. В конце медосборного сезона, например, он обнаруживал, что гнезда почти пусты, хотя магазины набиты медом. Отнять их, значит оставить семью без корма. На зиму приходилось давать им сахарный сироп, или медовую сыту. Хотя это, по его словам, и “не беда”, однако требует громадных затрат труда, хлопотно и небезопасно в смысле пчелиного воровства и распространения болезней. К тому же подкормки не всегда надежны. Как правило, семьи после них израбатываются и ослабевают, особенно к весне…

Примирить две совершенно противоположные системы ухода, как и уйти от роения, в дадановских ульях и ульях собственной конструкции А. С. Буткевичу так и не удалось. “Для меня,- писал он,- удерживать пчел в отчих ульях оказалось невозможным, хотя я и перепробовал не одно средство, чтобы достигнуть этой цели”. В другом месте он признается: “Меня пчелы заставили сложить оружие перед силой своего непреодолимого стремления к роению”…

Вначале А. С. Буткевич был горячим приверженцем противороевой системы. Он разделял идеи своих великих учителей – А. М. Бутлерова и Л. Лангстрота. Чего он только ни делал, чтобы избавиться от роения, но заставить пчел работать на старом месте в дадановских ульях ему не удавалось. “Наконец, задумавшись над фактом удивительной рабочей энергии роевой пчелы,– писал он,- я задал себе вопрос: да есть ли вообще какой-либо смысл стараться во что бы то ни стало удержать пчелу в отчих ульях? Не лучше ли дать волю ее законному стремлению к новым местам, чтобы там полностью использовать повышенную рабочую энергию роевой пчелы?!” Так он пришел к системе роевой свободы, отказался от всяких противороевых приемов, признав их грубыми, насильственными, противоестественными. Даже провозгласил девиз: “Ближе к природе и поменьше ломки!” В какой-то степени этот девиз звучал справедливо, особенно если учесть, что в те годы “вольностей” в обращении с пчелами было предостаточно, однако не настолько, чтобы отрицать вмешательство в жизнь пчел, порой неестественное для насекомых, но выгодное человеку.

Возражая А. С. Буткевичу и указывая на его теоретический страх перед “неестественностью” в жизни пчел, профессор Г. А. Кожевников писал, что “…мы должны смотреть на природные инстинкты пчелы только как на более или менее послушное нашей технике средство устраивать жизнь пчел по нашему усмотрению, решать, как выгоднее нам распорядиться этими инстинктами” подчеркнуто Кожевниковым”).

Продолжение этой очень интересной цитаты можно найти в первоисточнике, а я предлагаю вернуться к теме.

 

Пчёлы в промышленном улье

В литературе по промышленному пчеловождению вы без труда найдёте инструкции по работе с многокорпусным и дадановским ульем. На первый взгляд они выглядят довольно простыми и понятными – бери да делай. И на это покупаются многие, как и я в своё время. Обзаводятся ульями, сажают в них пчёлок и, повозившись с ними сезон-другой, понимают, что всё не так просто.

Пчёлки злятся, не хотят переходить в другой корпус, входят в роевое состояние… Вы начинаете изучать опыт пчеловодов, советоваться, экспериментировать. Это помогает, но жизнь становится всё сложнее и сложнее.

В результате энтузиазм уходит, и рано или поздно большая часть людей просто бросает это занятие, а те единицы, которые прорвались через все трудности, становятся пчеловодами-промышленниками, доказывая своим примером, что пчёлы являются уделом избранных.

Картина грустная, но совершенно реальная. А сколько из тех, кто был бы не прочь обзавестись пчёлами, после первого знакомства с литературой оставляют своё намерение навсегда!

А ведь корень проблемы очевиден. И заключается он в том, что пчелиная семья – это не станок по производству мёда, а живое разумное существо! И смешно думать, что она “не замечает”, как человек залезает в её гнездо, меняет местами корпуса, вытаскивает рамочки с пчелиной деткой, отыскивает матку или забирает запасённый на зиму мёд!

Давайте абстрагируемся от пчёл и представим себе такую ситуацию. Вот вы трудитесь на работе, строите дом и покупаете вещи, необходимые для жизни. И тут, когда всё уже обустроено, кто-то в него спокойно заходит и забирает всё самое ценное. Или, к примеру, убирает одну обустроенную комнату, а на её место вставляет голую бетонную коробку? Появится ли у вас энтузиазм и желание снова работать и снова обустраиваться? Зная о том, что в любой момент ситуация может повториться? Лично я всё бы бросил и уехал туда, где этой опасности нет!

Так же делают и пчёлы. Они начинают безудержно роиться!

И убеждался я в этом не раз. К счастью, не на своём опыте. Человек весной заводит пчёл, через некоторое время ставит магазин, потом, радуясь свежему медку, снимает его и ставит взамен пустой.

И пчёл будто подменяют – они бросают работу и начинают выпускать один рой за другим.

У одного моего знакомого таким образом вышло подряд девять роёв, он их снял и рассадил по новым ульям. Зимой все, кроме самого первого, погибли. Ситуация стандартная.

 

Несколько слов о роении (глава-вставка)

Давайте подумаем, что такое роение? С одной стороны, это естественный процесс продолжения рода. С другой – способ избавиться от неблагоприятных условий.

В первом случае происходит так: семья отстраивает хорошее гнездо, набирает силу, обеспечивает себя солидным “продуктовым” запасом и только после этого отпускает большой сильный рой, как правило, один (иногда два).

Во втором случае стимулом к роению может быть любое неблагополучие: тесное или неудобное жилище, неподходящее окружение, отсутствие взятка в данной местности. И семья, решив оставить неблагоприятное место, начинает строить маточники и отпускать один рой за другим, пока в улье практически не останется пчёл.

А поскольку любое вторжение в пчелиную семью (перестановка корпусов, замена магазинов) рассматривается ею как крайне неблагоприятная ситуация, с фактом массового роения приходится иметь дело любому пчеловоду-промышленнику.

Хорошо ли это для него? Конечно, нет! Массовое роение резко снижает медосбор и может привести к исчезновению всей пасеки!

И пчеловод начинает борьбу. Ведь человек сильнее природы! Он победит её! И побеждает. А что остаётся делать пчёлкам?

Способов борьбы с роением масса, и это отдельная огромная тема. Тем, кто пожелает в неё углубиться, очень рекомендую Шимановского – более полных источников лично я не встречал. Там описаны сотни методик содержания пчёл, основным элементом которых являются именно противороевые мероприятия.

Шимановский, как и большинство пчеловодов того времени, был заражён вирусом научно-промышленного подхода к живой природе, но при этом оставался очень скрупулёзным и честным исследователем. И не постеснялся привести в своём труде точки зрения всех сторон, в том числе и пчеловодов-естественников, что для нас особенно ценно.

Цитата взята из современного переиздания книги 1916 года (Шимановский Вс., Методы пчеловождения, ИТФ “Перун”, Киев,1996).

Читаем:

Методы борьбы с роением посредством очень вместительных ульев.

В них можно объединить те противороевые методы, при которых пчеловод, избегая всякого насилия над пчелами, вместе с тем стремится устранить все те условия, при которых у пчел возникает желание роиться; причем сам пчеловод смотрит на роение как на эмигрирование, как на естественное желание живых существ избавиться от неблагоприятных условий в родном улье и в родной местности. Обыкновенно, по мнению пчеловодов этой группы, эти неблагоприятные условия на родине возникают только тогда, когда в улье станет тесно и душно от новых приплодов пчел, или дальнейшая работа в улье станет невозможной в силу того, что он весь заполнен постройками и запасами. Устранить эти условия, и есть задача пчеловода.

Последователи этих взглядов, конечно, не могут отрицать, что роение в своей основе представляет собой вид размножения пчелиного рода, и что это стремление как потребность вложено природой во все организмы животного и растительного царства, но они утверждают, что без внешних воздействий, например, тесноты улья, эта потребность у пчёл остается в скрытом виде и не проявляется, а со временем, путем естественного подбора (отбора), может совсем исчезнуть. В качестве примера такого естественного подбора указывается на слабое роение наших северных пчелиных пород. Без сомнения, они являются там пришельцами с юга и на прежней своей теплой родине роились так же усердно, как теперешние кавказские пчелы, безнаказанно отпускающие рой за роем и, по заявлению проф. Кожевникова, Бутлерова и др. авторитетов, закладывающие от 60 до 100 и больше маточников. Такую ройливость у колонистов севера природа наказывает смертью, посылая голод, и впоследствии в связи с наследственностью приводит к сильному ослаблению инстинкта роения. И теперь только 20-25% семей на севере дают рои, а в плохой полеток роев и совсем нет.

То, что на севере сделала природа, в других местах сделано человеком путем настойчивого искусственного подбора. Дадан, Миллер, Лайянс, Докучаев и др. утверждают, что, производя на своих пасеках такой подбор и пользуясь большими ульями, они добились того, что отход натурального роя у них представляет редкость”.

Вот такая цитата. Более подробно об улье Лайянса мы поговорим позже, а сейчас ещё один небольшой штрих.

Итак, с роением пчеловод-промышленник худо-бедно справился. Но встаёт вопрос: а как же получать новые семьи для расширения (восстановления) пасеки?

Ответ простой – искусственно! Делим семью на две или больше частей, и в те части, которые остались без матки, маток подсаживаем. Откуда их берём? Из роевой семьи или из питомника, где их сейчас получают, как правило, с помощью искусственного оплодотворения.

Это очень удобно с точки зрения человека (не нужно караулить рои, семей получаешь столько, сколько нужно), но нелепо с точки зрения природы.

В полученных таким образом семьях возникает сильный дисбаланс между пчёлами (молодыми и лётными), расплодом, маткой, размерами гнезда. Ведь семья делится искусственно, причем, отнюдь не в тот момент, когда она к этому готова. В результате нарушаются те тончайшие механизмы, которые поддерживают её силу и здоровье.

Со временем пчёлки, конечно, выкарабкиваются, но чего это стоит? За ответом далеко ходить не нужно.

Несколько лет тому назад один мой приятель исколесил весь район в поисках человека, у которого можно было бы купить рой (для посадки в колоду). И нашёл лишь с огромным трудом! Все предлагают купить семью или отводок на рамках, а рои продавать отказываются. Почему?

Один пчеловод ответил честно: “Кто ж вам рой продаст? Рои все себе оставляют! Всем известно, что из роя семья получается гораздо лучше, чем из отводка!”.

И это подтверждает большинство пчеловодов-практиков. Ведь с роем выходит в основном молодая, сильная пчела, имеющая огромный строительный потенциал, а в случае второго или третьего роя и хорошая роевая матка.

Роение пчелиной семьи – совершенно удивительный, очень сложный и совершенный процесс. Кто видел, как десятки тысяч пчёл, словно по команде, начинают волнами выливаться из летка, как они с восторженным гулом кружат над ульями и садятся плотной гроздью на ветку ближайшего дерева, тот наверняка ощущал торжественность рождения новой пчелиной семьи.

Можно долго рассказывать о закладке маточников, о выходе роя, о брачном полёте матки и о других интереснейших деталях этого таинства, но это совсем отдельная тема.

Со временем увлечённый читатель сам с ней познакомится, а мы лучше двинемся дальше. Немного о грустном

Итак, суть самых распространённых систем современного пчеловождения заключается в том, что посредством манипуляций с корпусами и магазинами пчёлам создают экстремальные условия, в которых они вынуждены усиленно отстраивать соты и собирать нектар. Это вызывает у них ответную реакцию-­агрессию по отношению к человеку и переход в роевое состояние, которые пчеловод подавляет различными “научными” способами.

Особенно сильно сопротивляются, как правило, именно пчёлы местных пород. А уж среднерусская пчела (о чём уже говорилось) совершенно не терпит грубого с ней обращения, за что и удостоилась репутации злобливой и ройливой, что совершенно не соответствует истине.

С другой стороны, понять пчеловода-промышленника можно – ну как с ней работать? В гнездо не залезешь, маточники не повырезаешь, а задумает роиться – остановить невозможно! Кстати сказать, исконная жительница Европы (серая лесная пчела) не многим лучше.

Поэтому с момента возникновения современного пчеловождения начались эксперименты по завозу других (как правило, южных) пород. Примечательно, что этим начал заниматься ещё знаменитый Прокопович, изобретатель первого рамочного улья. Позднее это увлечение приняло массовый характер, но появились проблемы.

О болезнях мы уже говорили, но с этим на некоторое время можно справиться с помощи лекарств. А вот как сохранить в чистоте завезённую породу?

Закупили вы, к примеру, на свою пасеку партию кавказянок (семей серой горной кавказской пчелы). Через несколько лет часть из них погибла, часть состарилась. Что делать? Потомство от них уже будет поместным и по большей части нежизнеспособным – ведь вокруг вас чужие пасеки.

Выход один – покупать чистопородных маток (это значительно дешевле, чем пчелопакеты) в питомнике. Но и пасека питомника может сохранить породу лишь в том случае, если вокруг в радиусе 30 км нет пчелиных семей других пород. А это условие трудновыполнимое, вот и придумали люди искусственное осеменение маток.

Описывать эту процедуру я не буду, очень уж неприятно, но приведу мнение на этот счёт Рудольфа Штайнера, немецкого философа и естествоиспытателя, основателя антропософии и частных её приложений – биодинамического земледелия и вальдорфской педагогики.

Это цитата из его лекций о пчёлах, прочитанных 26 ноября – 22 декабря 1923 года в Дорнахе, Германия.

“Дело обстоит так – и я буду в следующий раз говорить об этом дальше, – что производство мёда, работа и даже работоспособность рабочих пчёл могут существенно возрасти вследствие применения искусственных методов при разведении пчёл. Только нельзя, как это уже заметил господин Мюллер, подходить к этим вещам слишком рационально, лишь с точки зрения экономической эффективности. Мы в следующий раз рассмотрим пчеловодство немного глубже; мы увидим, как то, что на протяжении короткого времени оказывается чрезвычайно благоприятной мерой и, будучи положено в основу, сегодня кажется в высшей степени положительным, через сто лет уничтожит всё пчеловодство в целом, если, конечно, будут использоваться только искусственно выведенные пчёлы. Надо только захотеть, и станет видно, как то, что на коротком этапе кажется очень благоприятным, может впоследствии оказаться таким, что мало-помалу приведёт к гибели всего дела. Мы увидим, что именно пчеловодство в высшей степени интересно, поскольку оно позволяет познакомиться со всеми тайнами природы. К их числу относится и тот факт, что необычайно плодотворное в одном отношении может в другом отношении стать исключительно гибельным. Так, пчеловоды могут очень радоваться тому подъёму, которого достигло пчеловодство за короткое время, но пройдёт столетие, и радоваться будет нечему”.

Цитата говорит сама за себя, комментировать смысла нет. Поэтому просто двинемся дальше. Системы пчеловождения (продолжение)

Итак, человечество изобрело рамочку с вощиной, предоставив пасечнику новые, доселе невиданные возможности, и инициировав изобретение различных конструкций ульев. С этого момента развитие пчеловодства пошло по двум путям.

Часть пчеловодов стремилась сконструировать такое жилище для пчёл и придумать такую систему, которые максимально соответствуют биологии пчелиной семьи и рассчитаны на минимально возможное вторжение в её жизнь.

Другая часть пошла по пути промышленного пчеловождения, рассчитанного на получение от пчёл максимального количества мёда любыми возможными способами, невзирая на их противоестественность и возможные последствия.

Именно этот, второй путь, по сей день преобладает на пасеках мира.

Однако вследствие методов, практикуемых в промышленном подходе, возник целый ряд проблем, пытаясь преодолеть которые (не отказываясь при этом от промышленных методов), люди создали целую науку, включающую в себя противороевые мероприятия, искусственное размножение и лечение пчёл от разнообразных болезней.

 

Решило ли это все проблемы? Нет! Почему?

1. Производство (и потребление) мёда в развитых странах на нынешний момент скатилось до мизерного уровня в 350 г на человека в год, а мёд стал самым подделываемым в мире продуктом, что не прибавило ему популярности (для сравнения потребление сахара около 70 кг.);

2. Пасечное дело из радостного увлекательного занятия многих людей превратилось в тяжёлый труд, доступный лишь профессионалам;

3. Содержание пасеки стало в зависимость от постоянных закупок дорогостоящих лекарств и чистопородных маток.

Но вот вопрос. Возможен ли первый путь? Остались ли люди, ему следующие? Можно ли изобрести такую конструкцию улья, которая позволит нам избежать роения как стремления пчёл покинуть неудобное место?

Конечно, возможно! И вы уже наверняка поняли по ходу чтения (если я был достаточно убедителен), как это можно сделать.

Улей-лежак на высокую рамку

1. Отказаться от любых манипуляций корпусами и магазинами, будь то установка их сверху или вразрез, поскольку это совершенно противоестественно для пчёл;

2. Увеличить высоту рамки, на которой будут зимовать пчёлы;

3. Обеспечить пчёлам возможность самим обустраивать в течение лета своё зимнее гнездо;

4. Обеспечить хозяину улья возможность как можно меньше тревожить своих подопечных.

Но как решить основной вопрос конструкции улья – способ расширения гнезда в течение медосбора? Вниз – сложно, ведь для этого придётся поднимать улей (а весить он может 100 кг и более) и подставлять снизу корпус. Подобные предложения были, но распространения не получили.

Расширять вверх противоестественно.

Что остаётся?

Расширять в сторону. Была идея (реализованная в Славянском улье) –­ подстёгивать к улью сбоку дополнительные корпуса, но в силу технической сложности развития она не получила.

Гораздо проще оказалось сделать улей ОДНОКОРПУСНЫМ, то есть рассчитанным на максимальное развитие пчелиной семьи в объёме одного корпуса при расширении гнезда вбок. Именно этот способ и оказался самым перспективным.

И такие ульи были давно созданы, поскольку мысль пасечников, стремящихся следовать природе, шла по тому же пути, что и наша с вами. Называются они однокорпусными ульями-лежаками на узковысокую рамку.

Перечислю те, что мне известны. Все они относятся к дореволюционному периоду.

1. Улей Лайанса, 20-25 рамочек 330 × 410 мм, 1864 год;

2. Славянский улей (Цесельского или Галицийский), рамочка 227 × 480 мм, в одном корпусе 10 штук, корпуса соединяются сбоку, 1865 год;

3. Улей Левицкого, или Варшавский улей, 20-22 рамочек 240 × 432 мм;

4. Украинский улей, 20 рамочек 285 × 460 мм;

5. Улей Ващенко, рамочка 260 × 475 мм;

6. Улей Докучаева, 24 рамочки 270 × 540 мм;

7. Улей Долиновского, 15-20 рамочек 290 × 380 мм;

8. Улей Мочалкина, рамочка 245 × 750 мм.

Обратите внимание на названия ульев. Улей Лайанса – единственный “иностранный” улей из перечисленных. Но создан он был для горной местности и имел второе название – горный альпийский улей. Нужно ли пояснять, что в горах условия значительно жёстче, чем на равнине?

Эта информация стоит того, чтобы обратить на неё особое внимание!

В специфических условиях территории тогдашней России мысль изобретателей привела их к созданию тёплого стационарного однокорпусного улья на узко­высокую рамку, наиболее близкого к колоде – привычному пчелиному жилищу наших мест.

Каковы основные его особенности?

1. Хорошее утепление. Обеспечивает хороший микроклимат зимой и летом;

2. Высокая рамка позволяет пчёлам спокойно провести длинную зиму, а пчеловоду – не беспокоиться в течение всей зимы, вплоть до первого взятка;

3. Большой размер корпуса даёт пчёлам возможность развиваться в течение всего сезона, а пасечнику – заниматься своими делами, обращаясь к пчёлам лишь единожды, в конце лета.

Данный улей слабо приспособлен для кочёвок, но хорош для небольших стационарных пасек, составляющих часть многоукладного крестьянского хозяйства.

А это идеально соответствовало условиям дореволюционной России, где крестьянство составляло 90% населения, размеры участков были небольшими, и не было огромных полей с монокультурами. В то время средний размер пасеки составлял не больше 20 пчелосемей (по данным 1910 года), а их хозяевам было недосуг каждые две недели заглядывать в пчелиные домики.

Вот несколько слов из описания Славянского улья в книге И. И. Кораблёва “О выборе улья и как самому устроить хороший улей”, издательство “Новая деревня”, Москва, 1927 год:

“…Но если этот улей немного упростить, как то и сделано на учебно-опытной пасеке бывшего Уманского среднего училища садоводства и земледелия, то он становится весьма удобным, как для пчел, так равно и для пчеловода. Рисунок 18 изображает улей Левицкого с теми изменениями, которые внесла вышеназванная пасека. Здесь все стенки одинаковые; крыша одна; дно на клиньях, отъёмное, так что очищать его чрезвычайно легко, не приподнимая улья; занос холодный; улей на 20 рамок. Дать ли корма, очистить ли дно, прибавить ли рамок – дело одной минуты. Эти ульи чрезвычайно нравятся всем, кто не в состоянии уделять много времени пчелам”.

То есть в начале века такие ульи были, и не все пасечники, подобно Буткевичу, упорно пытались приучить пчёл к ульям-стоякам с корпусами и магазинами.

Но вскоре ситуация круто изменилась! Во время революции и Гражданской войны пчеловодство пришло в сильнейший упадок, а когда вновь с большим трудом пошло в гору, уже появились колхозы, огромные поля с тракторами и комбайнами и промышленные пасеки со специально обученными колхозниками-пчеловодами и учётчиками мёда в белых халатах…

В то время указом сверху и была принята дадановская рамка как стандарт для всей нашей страны, налажено массовое производство соответствующей вощины, медогонок и прочего пчеловодческого инвентаря. Альтернативные системы отпали сами собой…

Почему это произошло? Потому, что в те времена людям начало казаться, что они могут всё. Поставить природу на службу человеку, безнаказанно рубить леса, поворачивать реки, осушать болота. И, как маленькая частность, без проблем заставить пчёл работать “на потоке”, наполняя один за другим магазины с мёдом.

На этом фоне “естественные” однокорпусные ульи, равно как и колоды, уже казались дедовским анахронизмом…

К чему это привело, мы уже знаем.

Но, быть может, я слишком сгущаю краски? Рисую ситуацию в слишком мрачных тонах? Так давайте немного отвлечёмся от нашей темы и обратимся к другим примерам. Возьмём тяжёлый отвальный плуг для обработки почвы, уже упоминавшийся выше.

Специалисты утверждают, что никакое другое изобретение человечества не нанесло столько вреда Земле-матушке, как изобретение отвального плуга. Всего семьдесят лет бездумного использования этого орудия привело к утрате большей части наших плодороднейших земель.

Страшными шрамами овражно-балочной сети покрыты все, ранее плодороднейшие, чернозёмные области средней полосы России. По большей части выпаханы, выветрены или засолены огромнейшие пространства южных чернозёмов, выпахана и брошена за ненадобностью так называемая Целина.

Земли Нечерноземья давно не плодоносят без использования основательных доз удобрений, поскольку на поверхности пахотных земель осталась практически чистая глина со слабыми лишь следами гумуса, а растения, ослабленные этими дозами, уже не могут справиться с вредителями без помощи пестицидов. Говорить об этом можно бесконечно!

Нужны ещё примеры бездумного использования научно-технической мощи? Пожалуйста! Массовая, “научно обоснованная”, вырубка лесов. И, как следствие, пересыхание тысяч рек, опустынивание гигантских территорий, глобальное изменение климата.

Можно продолжать и дальше, но, думаю, вы в состоянии сделать это не хуже меня, ведь человек, принимающий без критики все достижения современной цивилизации, вряд ли бы добрался до этой страницы.

Однако к чести человечества надо сказать, что оно (особенно в технократически развитых странах) уже начало одумываться и потихоньку разворачивать оглобли. Особенно это заметно в области земледелия и экологии. Вы наверняка слышали об экологически чистых (выращенных без удобрений и пестицидов) продуктах, о неглубокой (безотвальной) системе обработки земли, об органическом и биодинамическом земледелии и о пермакультуре.

Все перечисленные методы восстановительного (или неистощительного) земледелия возможны лишь на небольших площадях, окружённых ветрозащитными полосами и живыми изгородями, при условии грамотных севооборотов и максимального биоразнообразия окружающей природы.

Выстроенных таким образом хозяйств становится всё больше и больше, и их продукция пользуется постоянно растущим спросом.

Но мы слегка отвлеклись, и пора вернуться, так сказать, к нашим пчёлам.

Улей-лежак современный

Так неужели ульи, изобретённые и получившие большое распространение до революции, исчезли бесследно? Может ли такое быть? Конечно, нет! Они остались и до сих пор пользуются большой популярностью в России, Белоруссии и Украине. Но поскольку в Советское время было негде взять вощину, кроме как дадановского и многокорпусного стандартов, то и лежакам пришлось подстраиваться под них.

Имеют современные лежаки от 16 до 25 стандартных дадановских рамок, бывают стационарными (утеплёнными), и переносными. Но вот беда! Высота рамки всё равно остаётся 30 см, и на лежак приходится ставить магазин, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Однако плюс лежака остаётся в том, что в течение длительного, и самого критичного весеннего времени, семья имеет возможность развиваться только вбок, что для неё очень благоприятно, да и корпусов сверху ставить не нужно – только магазин, поскольку места и так достаточно.

Поэтому в лежаках, как утверждают все пчеловоды, с ними работавшие, пчёлы гораздо меньше роятся, ведут себя более мирно и хорошо развиваются. Вот только с зимовкой те же сложности, что и в дадане (низкая рамка!). И кочевать трудно. По последней причине лежаки стоят в основном на небольших стационарных пасеках и пользуются особой любовью пасечников-любителей, которые заняты на основной работе и не могут тратить слишком много времени на своих подопечных.

И есть ещё так называемый украинский лежак, прямой потомок Славянского улья и других, упомянутых выше. Имеет он, как правило, 24 дадановских рамки, но повёрнутых на 90⁰. То есть шириной 300 и высотой 435 мм (используется стандартная вощина!).

У него есть довольно много стойких приверженцев, опять-таки в среде “любителей”, то есть тех, для кого пасека – не основной род деятельности. Преимущества улья – хорошая зимовка (высокая рамка!) и эффективное весеннее развитие, а также отсутствие необходимости готовить пчёл к зиме (они делают это сами).

Недостатки украинского лежака – некоторая теснота в улье и, соответственно, возможность летнего перегрева, а кроме того, ограниченный объём. Почему?

Есть сильные семьи (а это основа пасеки!), которые за лето осваивают три дадановских корпуса, то есть 36 рамок, а в украинском лежаке всего 24. А вытащить летом медовую рамку не просто – на ней может оказаться расплод, да и пчёлы этого не любят.

Но возможно ли преодолеть эти недостатки украинского лежака, сохранив при этом его преимущества? И как это сделать? Совсем не трудно! Нужно просто расширить рамку.

Лежак-колода, или лежак на высокую рамку

Лично я сделал так: взял тот же дадановский стандарт ширины (435 мм) и увеличил высоту рамки до 470 миллиметров. Технически это делается очень просто: к стандартной дадановской рамке (435×300 мм) снизу, при помощи специальных скобочек, подстёгивается стандартная магазинная полурамка (435×145 мм) без плечиков.

Общая высота получается 445 мм, но, поскольку раскрой стандартного листа фанеры при внутренней обшивке улья позволяет сделать его высоту 520 мм, то я, пользуясь наличием мастерской, где сам делаю и ульи и рамки, увеличиваю высоту нижней “подстёжки” до 170 мм. На подрамочное пространство остаётся 50 мм.

Но если в вашем распоряжении только стандартная продукция, можно оставить высоту рамки и 445 мм.

Сколько делать рамок? Соответствующее максимальному развитию пчелиной семьи, о котором уже говорилось, то есть 36-ти дадановским рамкам. Нетрудно посчитать, что это будет 24 полуторных рамки, но я для надёжности делаю 25. Как показывает опыт, в нашей местности большего развития семьи не получают.

На этом моменте мне хотелось бы приостановиться и ещё раз сделать акцент на разнице между узкой рамкой украинского лежака (300 мм) и нашей (435 мм). В чём она заключается? Давайте вспомним рассуждения о дупле из начала книги.

Для среднего размера роя узкое дупло является хорошим вариантом, поскольку в нём легче отстроиться и перезимовать. Но набрать силу в узком дупле семья не может, и очень скоро перейдёт в роевое состояние. В более широком дупле пчёлкам поначалу может быть труднее, но зато позже они получат возможность развиться в очень мощную семью.

По этой причине украинский лежак хорош для зимовки и успешного развития слабой или средней семейки, но значительно усилиться она здесь не сможет. А мощные семьи – основа пасеки и гарантия хорошего медосбора.