Внутриэлитные отношения; террариум единомышленников?

Марш фарфоровых слоников

Главный аргумент в любых спорах о государственных делах - это, как известно, Конституция. Что в Основном законе написано, то и есть высшая правда для отдельно взятой страны.

Но чего ждать от Федерации, которая по сути своей больше всего напоминает любимую в советские и более ранние времена коллекцию разномастных фарфоровых слоников на комоде?.. В ее составе не просто 89 равнозначных регионов, а 49 областей, 21 республика, 10 автономных округов, 6 краев и 1 автономная область, а также два города федерального значения - столица бывшая (обиженная) и столица нынешняя (по общему мнению, "заевшаяся"). По размерам и доходам субъекты Федерации соотносимы так же, как величина Краснодарского края с размерами Красноярского. Влияние и вес местных политиков на федеральной арене столь же неравноценны. Величина дотаций из Центра в региональные бюджеты может различаться в десятки раз. Ко всем этим объективным факторам добавляются и "субъективные" различия. Так, республики имеют право на собственные конституции, а области - только на уставы. Республика внутри своих пределов может собственный язык объявить государственным в дополнение к русскому (остальные субъекты Федерации этого права лишены). Как мы помним, едва Татарстан решил перевести свой государственный язык на латинское начертание, вспыхнувший до небес скандал удалось притушить только Конституционному суду. Однако по сути нечто подобное может произойти практически в любом регионе, который равен по статусу приволжской республике, никогда не упускавшей возможности показать Центру свой характер и норов. Автономный округ имеет льготы и послабления, не положенные области, в которую он входит, даже если это противоречит истории с географией. Еврейская автономная область, где титульная нация составляет крайне малый процент, тем не менее имеет ряд институциональных преимуществ по сравнению с Хабаровским краем, кавказские республики - со Ставропольем. Нормы представительства в федеральных структурах, нарезка избирательных округов, объемы бюджетного финансирования - все это тоже тесно увязано со статусом той или иной территории, а не только с ее размерами, доходами и плотностью населения. И, конечно, есть множество юридических тонкостей в том, как в разностатусных субъектах одной Федерации распределяются деньги, происходят ключевые назначения, регулируются отношения с московскими структурами и т.д. И не та у нас страна, чтобы добровольно отказываться пусть даже от малых льгот-привилегий. Понятно, что каждое административно-территориальное изменение на карте страны немедленно отражается на правах большого количества персон, которые этими правами пользуются. С учетом того, что Центр не намерен в ближайшее время менять Конституцию, многие проблемы становятся нерешаемыми в принципе.

Процесс слияния и укрупнения регионов вместе с находящимися в них гражданами тоже обставлен целым рядом дополнительных условий. Автономные округа сохранят часть своих "особых прав" даже после слияния Эвенкии, Таймыра и Красноярского края, то же касается УОБАО и Иркутской области, Корякии и Камчатки (в последнем случае эксперты говорят о дальнейших планах присоединения к гиперрегиону еще и Чукотки, ради чего, мол, и дал согласие на свое переназначение губернатором олигарх Роман Абрамович, уже не имеющий в своем северном регионе бизнес-заинтересованности).Территориальные единицы с особыми правами и финансироваться будут с учетом "необходимости сохранения национальной самобытности" коренных народов - под этот расплывчатый термин можно подогнать многое. Да и сам процесс слияния на практике сильно растянут во времени - до истечения срока полномочий региональных парламентов. Сокращение чиновничьего аппарата вовсе не будет столь значительным, как это может показаться, не так уж уменьшатся "расходы на управленцев". Неизбежно придется приводить к единому знаменателю интересы местных политических и бизнес-элит, монополистов и олигархов, имеющих на бескрайних просторах России четко очерченные интересы. Это чревато долгими подковерными войнами, переделом полномочий и массовым применением на практике коррупционных схем.

Кроме того, далеко не для всех матрешечных регионов пригодны схемы, опробованные в Пермском крае и примененные в Красноярском. Достаточно вспомнить, как долго и тяжко шли переговоры глав Тюменской области, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов вокруг их нынешнего трехстороннего договора, закрепившего "боевой нейтралитет" между автономными округами, где добывают большую часть российских углеводородов и получают за это соответствующие деньги, и их "южной сельхозпровинцией", как выразился в разгар перепалок пресс-секретарь одного из окружных губернаторов. Впрочем, рычаги для взаимного давления использовали все стороны.

Пермский край слился воедино практически безболезненно, при согласии подавляющего большинства граждан обоих субъектов Федерации. Однако вброшенный в СМИ тезис о том, что неплохо бы объединить Краснодарский край с крошечной по размерам 450-тысячной Республикой Адыгея вызвал нешуточную бурю эмоций. Руководство республики яростно отвергало идею на корню. Резко - до манифестаций и маршей протеста - отреагировали и общественники. В августе в Майкопе в очередной раз прошел митинг противников планов вхождения Республики Адыгея в Краснодарский край. Причем манифестанты, помимо прочего, теперь уже требовали остановить строительство памятника Николаю Чудотворцу и снести памятники полководцам Суворову, Зассу и Лазареву как "восхваляющие завоевание исконных земель адыгов царской Россией". Конфликт пришлось срочно гасить с помощью федерального Центра.

Сейчас на "провокационный" вопрос о возможности слияния краснодарский губернатор Александр Ткачев, который выступал сторонником этой идеи, дипломатично объясняет: "Никаких конкретных шагов, направленных на разработку идеи объединения Кубани и Адыгеи, администрация Краснодарского края не планирует. Этот вопрос должен решать сам народ через референдум, то есть конституционным путем. Другого пути просто нет. Если будет такая необходимость, так звезды лягут, то я готов рассмотреть этот вопрос. Но в повестке первоочередных задач он не стоит".

"Стрелки" же за ненужное разжигание страстей перевели на поспешно уволенного в конце сентября федерального инспектора по Адыгее Анатолия Одейчука, который незадолго до того вошел в острый конфликт с президентом этого субъекта Федерации Хазретом Совменом, обвинил руководство республики в "неэффективности" (из 3 миллиардов бюджета Адыгеи 2,8 миллиарда - дотации федерального Центра) и выступил с резкими заявлениями в СМИ.

Даже этот пример показывает, до какой степени процесс объединения регионов может сулить неприятности всем, кто к нему причастен. Если учесть, что в списке потенциальных кандидатов на слияние упоминались также Архангельская область и Ненецкий автономный округ, Хабаровский край и Амурская область, Карачаево-Черкесия и Ставропольский край, Горный Алтай и Алтайский край, а также Кемеровская область и - что совсем уже из области домыслов - Чечня с Дагестаном, градус накала политической борьбы вокруг географически-административных проблем вполне понятен. Москве при всех плюсах работы с более управляемыми главами укрупненных регионов немалую головную боль сулит рост так называемой социальной и межэтнической напряженности. Поэтому все разговоры о грядущем укрупнении "волнующихся" на этот счет регионов пока идут достаточно тихо и перешли из публичной сферы под толстый ковер.

Административная реформа между тем все равно пойдет вдаль, вширь и вглубь. Это диктуется элементарной логикой развития Федерации - даже в том виде, в каком она существует сейчас. И здесь, как обычно, особую роль сыграют кадры. Те, которых (по дружным заверениям московских экспертов) отчаянно не хватает Кремлю для формирования скамейки запасных. Те, которые в регионах были, есть и будут по той простой причине, что они там живут и работают, имеют авторитет и влияние, вкладывают деньги в региональный бизнес и уходить по первому требованию Центра отнюдь не намерены.

Числом и неумением

Крупномасштабных зондирований региональной элиты в России проводилось до обидного мало. Наиболее полным стало исследование "Самые влиятельные люди России-2003. Политические и экономические элиты российских регионов", которое дважды - в 2000 и 2003 годах - осуществил Институт ситуационного анализа и новых технологий (ИСАНТ) под научным руководством доктора политических наук Оксаны Гаман-Голутвиной. Термин "элита" ученые использовали в его сугубо функциональном значении - к ней причисляли тех, кто принимает стратегические решения в сфере экономики и политики.

Исследование его авторы вели в формате экспертного опроса, по результатам которого формировались рейтинги политического и экономического влияния для каждого из вовлеченных в орбиту исследования регионов. Причем в 2000 году опросу подверглись 1263 авторитетных эксперта - представителя 54 регионов РФ, в 2003-м - 1702 из 66 краев, округов, областей или республик (в каждом - не менее чем по 25 человек). В итоге удалось не только изучить региональные власти, но и проследить различия между путинской и ельцинской Россией в региональном ракурсе, вычертить некие "векторы развития" для региональной элиты на будущее.

Даже кардинальные перемены в способе избрания и назначения региональных лидеров, по-видимому, не сведут все усилия ученых на нет. Как явствует из сообщений о кадровых перестановках в том или ином округе или области, чаще всего они подчиняются примерно той же логике, что и прежние избрания (тем более что самому процессу выборов, как правило, предшествовала долгая цепочка согласований и выдвижения не столько харизматичных, сколько "нужных" кандидатур).

Исследование ИСАНТа помогло развенчать самые разные мифы о том, кто же вершит дела и правит бал на региональном уровне. Так, выяснилось, что по числу чиновников Россия вовсе не "впереди планеты всей". По сравнению с развитыми странами Европы и США в России количество чиновников по отношению к общей численности населения не так высоко. Так было в России вплоть до второй половины XIX века, то же наблюдается отчасти и сейчас, хотя некоторый рост числа управленцев действительно есть. По данным специалистов Высшей школы экономики, резче всего - на 6% - численность чиновников росла в 1995 году. С 1994 по 2001 год их количество во всех структурах власти увеличилось на 16%, и это можно рассматривать как естественное следствие становления рыночных отношений. Сейчас в России на тысячу жителей приходится в среднем 7 чиновников, тогда как в Австрии соответствующий показатель составляет 14, в Америке - 7,8, в Великобритании - 8,8, во Франции - 12,4, а в Швеции - целых 16,8. Причина "общественной аллергии" на чиновников проста: они раздражают общество не числом, а "умением". К нуждам общества они относятся с царственным безразличием, а к оппонентам - с нежностью бульдозера. Уровень коррупции в их среде намного превышает среднеевропейский. Сейчас, когда они еще меньше стали зависеть от мнения избирателей, взаимная антипатия неизбежно возрастет - и тут не спасут даже все большее равнодушие граждан к власти как таковой, их отчужденность от процесса руководства страной и принятия ключевых решений.

Еще не ведая о скорых переменах, эксперты ИСАНТа стали их буревестниками. Как они отмечали, влияние административной вертикали на формирование элиты в последние годы заметно усиливалось: по сравнению с 2000 годом доля губернаторов в перечне наиболее влиятельных лиц возросла на 26%. Но вот что важно: все меньшее значение имел личностный фактор по сравнению с принадлежностью или поддержкой мощных административных или политико-финансовых структур. Эпоха самовыдвиженцев и одиночек ушла в прошлое задолго до того, как им перекрыли возможность самих себя выдвигать, бороться за власть в одномандатном округе или претендовать на губернаторское кресло.

Уже несколько лет назад представителей региональной элиты рекрутировали во власть преимущественно административными методами, назначая нужных людей на руководящие посты в региональных или муниципальных структурах. Избирательное чистилище становилось дополнительным барьером, не более того. В бюллетени для голосования было просто не попасть людям со стороны, не продемонстрировавшим личной преданности тем или иным влиятельным группировкам. Услуги политтехнологов тоже стоили недешево, воля спонсоров была для кандидата законом. Сейчас много говорится о том, что решение о новом порядке выборов было недемократичным. Увы, и прежде региональные выборы лишь узаконивали состоявшиеся негласные закулисные тендеры на право занять высокое кресло, причем роль и влияние имеющейся административной вертикали по большей части перевешивали все прочие факторы.

Не вчера возникла и привычка местных лидеров с легкостью менять цвет своих убеждений и корочки партбилетов. Деление на красных, розовых и прочих политиков в их среде всегда было условно - большинство губернаторов во взаимоотношениях с Центром старались выглядеть крепкими хозяйственниками, пекущимися об удвоении ВВП.

На протяжении последних лет практически сдала без боя свои позиции так называемая милитократия, приходом которой страну долго пугали. По оценке экспертов, несмотря на высокий удельный вес выходцев из силовых и специальных структур в составе элиты, темпы вхождения во власть бывших военных (так называемых силовиков) намного ниже, чем темпы пополнения элиты за счет выходцев из бизнеса. Согласно социологическим исследованиям, в течение первых двух лет правления Владимира Путина удельный вес выходцев из деловых структур в региональной элите (хотя он и уступал вдвое бывшим военным в составе управленцев) вырос в 6 раз (!) и достиг 11,3% против 1,6% в 1993 году. Особенно заметно политическое участие бизнес-элиты в сырьевых регионах и тех субъектах Российской Федерации, где расположены крупные бюджетообразующие предприятия (Чукотка, Эвенкия, ХМАО, Приморье, Красноярский край и др.). Кроме того, в новых условиях выходцы из военных кругов оказались не очень эффективны в качестве гражданских управленцев. Единственный удачный пример - губернатор Подмосковья Борис Громов. Что же касается экс-губернатора Ульяновска Владимира Шаманова, то его опыт лучше других дал понять, как не надо управлять регионом. Трудности испытывал и Георгий Шпак (Рязань). Даже полпреды в погонах - Константин Пуликовский, Анатолий Квашнин, Петр Латышев и Георгий Полтавченко - существенно уступают по уровню влияния и управленческим качествам Сергею Кириенко и Дмитрию Козаку. Как считают ученые, любимые Москвой разговоры о неповоротливых провинциалах - миф. Региональная элита в целом (хотя нет правил без исключений) владеет ситуацией в своих регионах, чутко улавливает сигналы сверху, а иногда оказывается дальновиднее своих федеральных начальников.

Правда, если раньше среди региональных руководителей еще хоть как-то ценились навыки публичного политика, теперь они атрофируются за ненадобностью. Скорее всего, когорта чиновников и выходцев из бизнес-структур станет еще плотнее и многочисленнее. Переназначение молодых бизнесменов-прагматиков (Александра Хлопонина, Сергея Дарькина, Романа Абрамовича и др.) - свидетельство этой тенденции. Зато меньше всего нужны сейчас агитаторы и горлопаны - таких на региональной арене практически нет, да и прежние конфликтные политики существенно присмирели. И, конечно, никуда не ушли критерии принадлежности к местному "клану", "картелю", "коалиции" или "корпорации" (именно так многие исследователи определяют типы внутриэлитной консолидации в России). Последнее назначение, например, главы Кабардино-Балкарии убедительно продемонстрировало, насколько этот фактор важен при предварительных согласованиях кандидатуры регионального лидера с региональной элитой и Центром.

Что же касается рейтингов влиятельности региональных персон, то, как и прежде, бизнес-элита во многом формируется и действует по тем же законам, что и политическая, тем более что назначенцы уже не являются чистыми политиками. Многие деятели успешно существуют в обоих списках. Как правило, это представители ведущих отраслей промышленности регионов (в Приморье - рыбодобывающей, в Ханты-Мансийске - нефтяников и газовиков и пр.), а также структур РАО "ЕЭС" (что неудивительно, учитывая зависимость регионального производства от поставок электроэнергии). Что же касается личных качеств бизнес-элиты, то входящие в ее состав люди, как правило, молоды, энергичны, имеют дипломы престижных вузов с экономическим или юридическим уклоном (два-три высших образования - не редкость). Чтобы взойти на региональный бизнес-Олимп, им требуются работоспособность и быстрота реакции, умение "пройти сквозь стены", безжалостность к конкурентам, интуиция и гибкость в сочетании с напором и жесткостью. Бизнес-сообщества, как и политическая элита, нередко проявляют тенденцию к образованию кланов по этническому принципу (пример - русская, дагестанская, армянская, татарская, казахская и чеченская субгруппы в Астраханской области). А вот варягам в регионах по-прежнему трудно, даже если их насаждает своей волей Москва. За долгие годы сложилась система, по которой костяк администрации даже у пришлых губернаторов все равно формировался из местных уроженцев (хотя и это правило знало и исключения). Многие губернаторы просто не позволяли возможным конкурентам двинуться дальше "выжженной земли". Сейчас кадровые проблемы, естественно, меньше не стали, хотя бы потому, что с отменой выборов дал сбой сам механизм рекрутирования новых людей во власть.

Кресло для Молчалина

И все-таки что это такое - демократия в ее провинциальном понимании? Стоит ли вообще ломать копья тем, кто ратует за отказ Центра от авторитаризма, патернализма и прочих "измов", унаследованных еще с советских времен? Нуждается ли провинция в таком воспитании - или это опыты на кошках, в роли которых выступают граждане?

По мнению руководителя департамента региональных исследований Центра политических технологий Ростислава Туровского, главная черта политической характеристики российской провинции - консерватизм. Приправленный к тому же советской ментальностью, замешенной на имперских традициях. Этот дивный коктейль предполагает, что местные чиновники всегда готовы приспособиться к любым изменениям генеральной линии Центра, свято чтут сложившуюся иерархию и горячо поддерживают каждого из вышестоящих начальников. Но всегда блюдут и свой частный интерес, ради которого, собственно, и затеяна игра в лояльность. Какого рода этот интерес? Да того же, что при Гоголе и Салтыкове-Щедрине: чем-то владеть, кем-то являться, на что-то влиять. Три "с": собственность, статус, самосохранение. Нового здесь ничего нет, кроме малоутешительного вывода: на такой основе ни демократия, ни федерализм в их классическом западном понимании развиваться по-настоящему не в состоянии.

Туровский замечает: так называемые новые элиты - выходцы из бизнеса, - не имеющие опыта работы в советские времена, следуют той же логике, что и бывшие партийцы-хозяйственники. Тоже неудивительно: иначе можно поставить под удар и свое положение во власти, и собственный бизнес - а самоубийц среди этих людей нет.

Будь для наших сограждан слова "федерализм" и "демократия" не абстрактными терминами, а тем же, чем они являются для обитателей развитых западных стран, введенный год назад порядок назначения губернаторов вызвал бы нешуточную бурю.

Но граждане, судя по данным опросов, отреагировали на новшества без гнева и скорби, и даже элиты, в общем-то, не сочли, что на их права и свободы всерьез покушаются. Скорее наоборот - региональные элиты с немалым облегчением перешли от нервной и не очень-то предсказуемой системы выборов к понятным правилам номенклатурных игр. Вернулись к лоббизму, к отчетам перед вышестоящими структурами вместо выборов. Практически отказались от работы с населением - а к чему она теперь? Таким образом, вместо демократии мы получили обычную кадровую политику, заключает политолог.

Новые властные кадры, быть может, уже не решают все. Но они прекрасно умеют создавать в глазах Центра именно ту иллюзию, какую он хочет видеть сам. Главное для них - продвижение вверх по карьерной лестнице, и для этого хороши любые средства. Принципами чиновники новой волны поступаются легко и радостно: достаточно вспомнить пример бывшего псковского губернатора Евгения Михайлова, который вышел из ЛДПР и вступил в "Единую Россию". Правда, тогда еще были выборы и избиратели такого губернатора не поддержали. Зато Арсен Каноков в свое время сменил думскую фракцию ЛДПР на "Единую Россию" и был назначен президентом Кабардино-Балкарии.

При этом показная покорность местных деятелей Москве прекрасно сочетается с умением вовремя разнести в кулуарах в пух и прах инициативы федерального Центра и тем самым не взять на себя ни малейшей доли ответственности, к примеру, за замену льгот деньгами. У региональной элиты немало и конструктивных предложений по улучшению работы государственной машины, немало желания что-то реально сделать и изменить. Но сама система не сильно поощряет такие инициативы. Притом региональная элита слишком пуглива и разобщена, чтобы защищать свои "классовые интересы" на федеральном уровне. Дальше местных разборок дело не идет. Да и инстинкт борьбы у чиновников-назначенцев практически атрофирован. К счастью для Москвы, о новом параде суверенитетов речь, по-видимому, в ближайшее время не зайдет: в большой коммунальной квартире каждый жилец борется за собственный шкурный интерес, объединяться с соседями в праведном гневе не желает и не умеет, легко поддается подкупу или запугиванию со стороны Центра.

Кадровые проблемы, закладываемые сейчас, дадут о себе знать гораздо позже. Пока Кремль объективно не в состоянии оценить плюсы и минусы им же введенной системы назначений по простой причине: "чистых" назначенцев среди губернаторов раз-два и обчелся. Слишком мала скамейка запасных, да и Москве проще иметь дело с известными персонами: "пусть сукин сын, но наш". "Сыновья", в свою очередь, соревнуются в выражении лояльности Центру и достигают успеха - столица легко покупается на уловки новых Молчалиных, "умеренных и аккуратных". Или, скорее, премудрых пескарей, избравших тактику выжидания ради выживания. Как показал опыт, лишились губернаторских кресел в результате нововведений лишь те губернаторы, которые из-за своей неуклюжей политики или особой несговорчивости попали в федеральный водоворот и чем-то разозлили влиятельных персон, обитающих внутри Садового кольца. Так произошло в Саратовской, Нижегородской, Иркутской областях. В то же время были благополучно переназначены еще менее успешные региональные лидеры, например, в мало кому интересных Костромской и Амурской областях.

Есть еще один побочный эффект от введения системы назначений региональных начальников. Если прежде при смене верховной власти в стране всегда были поводы опасаться губернаторской фронды, то сейчас новая когорта губернаторов волей-неволей будет выступать за сохранение статус-кво: назначенные и призванные действующим президентом, они - его заложники. Не случайно многие из губернаторов публично выступили за продление срока полномочий Путина.

Впрочем, Молчалины гнездятся не только в зданиях обладминистраций, но и в стенах региональных парламентов. По наблюдениям Туровского, и накал борьбы перед выборами в ЗС, и многопартийность уже избранных законодательных органов - это в значительной мере фикция. Противостоят друг другу не идеологии, а все те же собственнические и властные интересы, партии являются лишь инструментами в руках группировок, стремящихся захватить командные высоты над плоским и серым провинциальным ландшафтом. Депутаты от разных партий очень быстро превращаются в аморфное месиво, вяло выясняющее отношения. Когда дело касается вопросов государственной важности вроде обсуждения кандидатур губернатора или сенатора от региона, они покорно голосуют за предложенную им сверху персону. Да и сами партии в итоге представляют собой на региональном уровне лишь карьерную стремянку, которую можно сложить и разложить в любом удобном месте, потому списки одних и тех же партий в течение четырех лет могут практически полностью поменяться. Так что говорить о полноценной политической борьбе в данном случае невозможно - сражаются лишь амбиции и деньги.

А что народ? Эксперты пессимистичны. В такой ситуации, говорят они, люди теряют интерес к демократии. Гражданские чувства у них за ненадобностью постепенно атрофируются, люди все меньше интересуются политикой и теряют какую-либо ориентацию в этой сфере. Однако взаимное отчуждение региональной власти и избирателей не так безобидно, как может показаться. Пока экономическая ситуация более-менее стабильна, все легко списывается на неизбежные издержки управляемой демократии. Но первый же серьезный кризис может вывести людей на улицы с массовыми протестами, потому что других способов для выражения и защиты своих интересов у избирателей уже не останется.

Средство передвижения

Наталья Зубаревич, директор региональных программ Независимого института социальной политики, считает, что в случае с назначением губернаторов был совершен "переход на ручное управление", когда администрация президента "сработала как МЧС". Однако нет никаких гарантий, что проблемы не воспроизведутся вновь. Тем более что в большинстве случаев произошло переназначение уже избранных губернаторов. К тому же мы наблюдаем сейчас во власти "реинкарнацию олигархов" - людей специфических по стилю мышления и руководства. Результатом того и другого стало то, что из зоны принятия решений были выведены органы, которые избирались населением: им осталась только штамповочная роль на финальном этапе утверждения кандидатур. При этом роспуск регионального парламента, если он все-таки проявит строптивость, взорвет изнутри всю эту довольно хлипкую согласовательную конструкцию. Правда, скорее всего, не проявит. На первый взгляд, роль законодательных собраний возросла. Однако, если копнуть глубже, окажется: ни о каком представительстве народа через партии, ни о какой внутрипартийной борьбе в конечном итоге говорить невозможно. По сути, замечает Наталья Зубаревич, "каналы вертикальной мобильности" для перспективных политиков сейчас полуперекрыты. А главный канал, по которому хоть как-то можно проникнуть во власть - региональные отделения "Единой России", - являет собой такую густую смесь бюрократизма, интриг и склок, что политически активные люди в такой среде просто не выживают.

Кроме того, сменился состав тех, кто идет во власть. Разговоры о "представительстве интересов населения в органах власти" всегда были рассчитаны, скорее, на агитацию-пропаганду. Однако интересы бизнеса во власти представлялись на редкость четко. Так вот теперь, когда губернаторов назначают, а избирают только мэров, депутатов и муниципалов, сменился сам бизнес-формат органов власти. Интересы бизнеса сконцентрировались этажом ниже - там, где еще возможны выборы. Площадка борьбы перемещается с губернаторского плацдарма в законодательные собрания, а партии теперь - "не роскошь, а средство передвижения" для бизнес-кандидатов.

Крупный бизнес притих и лишь отслеживает ситуацию в регионах, где ему принадлежат корневые производства. Там он, конечно, позиции не сдаст - не мытьем, так катаньем. Поэтому партийные игры на федеральном уровне - это, как правило, прикрытие для защиты интересов крупного бизнеса. И он, по мнению эксперта, проявил недюжинные способности к мимикрии под новую среду обитания, полностью усвоив новые правила игры.

Если крупный бизнес свои интересы сформировал и теперь только отстаивает, то средний и среднекрупный становится сейчас активным игроком на политическом поле регионов. Динамичнее же всего борьба, по-видимому, пойдет за места в городских думах. Именно через них малый и среднемалый бизнес попытается реализовать свои интересы, связанные с собственностью, в том числе земельной. Так, например, Новосибирская гордума оказалась фактически поделена между бизнес-группировками местного значения. Схожая ситуация и в других городах.

Имущественный ценз на политическую деятельность для бизнеса снизился - во власть активно идет среднемалый и городской бизнес, сам по себе динамичный и напористый. Однако для граждан тот же самый имущественный ценз стал недосягаемо высоким. Да и к выборам интерес все меньше и меньше, у людей нет ощущения, что они "нужны во власти", а работа официальных структур перестала быть привлекательным для публики "шоу". Что же касается партий, на которые с введением пропорциональной или смешанной системы представительства, казалось бы, возложена новая роль, то здесь заблуждаться не стоит. Во-первых, у всех партийных структур, кроме "Единой России", серьезные проблемы со средствами. Бизнес, который раньше "раскладывал яйца по разным корзинам", сейчас делает ставку лишь на безусловного гегемона. Ни СПС, ни КПРФ, ни ЛДПР уже не мечтают повторить свои же былые успехи. Однако на внутрипартийной делянке постепенно начинается все та же борьба, что раньше происходила на всем многопартийном пространстве: "Единая Россия" раскалывается на группы и группировки, внешне сохраняя монолитное единство.

Что же касается отношения к демократии рядовых граждан, то наш эксперт смотрит на вещи довольно пессимистично. Люди понимают, что "раньше они были пушечным мясом, а теперь - электоральным", и оттого теряют к политике всякий интерес. Кроме того, в России (как в Латинской Америке) всегда существовал делегативный тип демократии: когда люди передают свое право на гражданскую активность и принятие решений "большому боссу". И если в стране как минимум треть населения хочет только отеческой заботы со стороны государства, то этот патернализм, въевшийся в костный мозг, - дело труднопреодолимое.

Демократия в российской провинции укоренится и начнет развиваться только тогда, когда людям окажется что терять в результате выборов. Когда в полной мере заработают Земельный и Жилищный кодексы, когда у людей появится настоящая собственность, когда они поймут, что от их выбора зависит их собственное благосостояние, а не абстрактные судьбы родины. Ждать этой прекрасной (или не очень) поры не так уж и долго - года два-три. Как раз к этому времени по-настоящему должны заработать органы местного самоуправления. "Пока что мы точку невозврата не прошли, - говорит Наталья Зубаревич. - Главное - не допустить фатальной ошибки, к которой федеральную власть уже подталкивают некоторые губернаторы. Не отменить выборы мэров, не продлить вертикаль власти до упора вниз, встроив в нее органы МСУ".

Участвуя в выборах, люди постепенно учатся отличать популизм от внятной политики. Кроме того, выборы крайне важны как инструмент формирования региональной идентичности. "Патриотизм на пускании шаров и праздновании юбилеев Куликовской битвы не формируется, - замечает Зубаревич. - Он базируется на ощущении малой и большой родины. Отменой выборов мы эту национальную идентичность как минимум не стимулируем, а скорее - разрушаем. Засланный губернатор делает людей в регионах как бы холопами федеральной власти".

Главные надежды эксперт возлагает сейчас на становление системы местного самоуправления, хотя отдает себе отчет в том, что МСУ не только далеко от совершенства, но и вообще толком не сформировалось, страдает от безденежья, отсутствия кадров и прочих вполне объяснимых бед. "И все-таки, - говорит Зубаревич, - надо понимать: есть традиционные общества, сплоченные на основе семей и кланов - как в наших кавказских регионах, например. Там общество может собраться, чего-то потребовать и добиться. Есть современные общества, пронизанные широкими гражданскими структурами, - они тоже могут собраться на Трафальгарской площади или парижских проспектах и тоже добиться своего. А наше общество переходное: уже не традиционное, но еще и не гражданское. В нем каждый сам за себя, оно страшно разобщено. И сейчас ему предстоит через пот и кровь пробиваться к демократии, периодически откатываясь назад. Тяжело будет жутко, но через это надо пройти, иначе ничего не получится".

ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ ПУТИНА И ЭЛИТА

Автор: О. Крыштановская

Правление Б.Ельцина породило кризис легитимности, деинституционализацию, функциональный хаос и десубординацию властных институтов. Поэтому В.Путин прежде всего был вынужден заняться восстановлением государственных институтов и управляемости. Усиление государства в этот период объективно означало выполнение следующих задач:

- институционализацию политического процесса;

- ресубординацию политической системы;

- восстановление функциональной спецификации институтов;

- внедрение согласительных стратегий принятия решений;

- возвращение утраченного консенсуса между ветвями власти;

- стабилизацию политических процедур;

- упорядочение использования государственных ресурсов и контроля центральной власти над ними.

Сложность выполнения этих задач была усилена тем, каким образом В.Путин стал президентом. Он совершил головокружительную карьеру, совершив восхождение с поста первого вице-мэра Санкт-Петербурга в 1994г. до президента страны в 2000г. Будучи человеком "большого скачка", В.Путин в период своего молниеносного взлета постоянно испытывал острый кадровый дефицит. Его друзья и знакомые, на которых он мог бы опереться и доверять им, слишком отставали в своей карьере. Поэтому В.Путин находился в своеобразном вакууме, когда он, перемещаясь с одного высокого поста на другой, не успевал подтягивать на более высокие посты своих людей и какое-то время оставался почти без поддержки. Это обстоятельство накладывало серьезный отпечаток на проводимые им реформы, вынуждая искать опоры в действующих кадрах, даже если они его не устраивали. Кадровая чехарда, сопровождавшая все правление Ельцина, сменилась штилем: никого не увольняли.

Тем не менее, реформа политической системы не заставила себя долго ждать: уже через пять месяцев после победы на выборах Путин меняет систему взаимоотношений федерального центра с регионами. Реформа Путина 2000 года предполагала следующие шаги:

* Создание новых административно-территориальных образований - федеральных округов, курировать деятельность которых были поставлены полномочные представители президента, их заместители, а также главные федеральные и просто федеральные инспектора со своими аппаратами (указ Президента РФ от 13 мая 2000 г. N 849 "О полномочном представителе Президента Российской Федерации в Федеральном округе");

* Изменение статуса губернаторов и глав местного самоуправления (ФЗ РФ от 29 июля 2000 г. "О внесении изменений и дополнений в ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", и ФЗ РФ от 07.07.2000 г. "О внесении изменений и дополнений в Федеральный Закон "Об общих принципах организации местного самоуправления России");

* Изменение принципа формирования верхней палаты Федерального собрания - Совета федерации (фзРФ от 5 августа 2000 г. N 111 -ФЗ "О порядке формирования Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации);

* Создание Государственного совета (указ Президента РФ от 1 сентября 2000 г. N 602 "О Государственном Совете Российской Федерации").

В.Путин начал весьма решительную реформу, приведшую к изменению всей конфигурации институтов власти.

Внутриэлитные отношения; террариум единомышленников?

Изучение внутриэлитных отноше