Усмирение Юнани. Наследный принц выходит на поле боя.

Фэн Синь и Му Цин, оставшись за спиной Се Ляня, удивлённо застыли, воскликнули «Ваше Высочество!» и немедленно выбежали вперёд, защищая принца с двух сторон.

Тем временем собравшиеся вокруг люди уже увидели юношу в белых одеяниях, который вышел на середину улицы Шэньу. После недолгого беспорядка процессия снова построилась. Более тысячи человек, напирая друг на друга, окружили Се Ляня. И вот раздался первый неуверенный голос:

— Вы… вы — Его Высочество наследный принц?

Второй с сомнением заметил:

— Но разве не говорили, что Его Высочество наследный принц давно вознёсся? Он больше не простой смертный, как он может появиться здесь?

Третий громко выкрикнул:

— Это он! Три года назад во время торжественного шествия на Празднике Фонарей я видел его своими глазами, это Его Высочество наследный принц!

С каждой секундой всё больше людей узнавали Бога Войны, которому они денно и нощно возносили молитвы. Се Лянь медленно произнёс:

— Это я. Я вернулся.

После этого люди сошли с ума.

— Нисхождение божества! Это истинное нисхождение божества!

— Небожитель сошёл в суетный мир!

— Наверняка Его Высочество спустился лишь потому, что не смог больше видеть, как мы терпим унижения от этих разбойников!

Кто-то тут же с надеждой спросил:

— Ваше Высочество наследный принц, вы ведь поведёте нас в бой, чтобы разбить людей Юнани? Вы ведь наверняка так и сделаете? Уверен, так и будет!

Помолчав пару мгновений, Се Лянь спокойно ответил:

— Я вернулся, чтобы защитить государство Сяньлэ. Защитить мой народ.

Даже Фэн Синь и Му Цин, которые стояли рядом с принцем, услышав эту фразу, не посмели утверждать, что же она, в конце концов, означает. Однако люди, которым в голову ударила горячая кровь, восприняли её так, как им хотелось. Се Лянь же имел свой собственный замысел. Он ощутил, как сердце бьётся всё быстрее, стиснул зубы и добавил:

— …Верьте в меня! — принц сжал кулаки. — Ваша вера даст мне больше сил. С этими силами я до самой смерти буду защищать Сяньлэ, защищать всех людей. Прошу вас, верьте в меня!

Именно этой секунды и ждали люди, именно это обещание жаждали услышать. Толпа мгновенно разразилась пылкими овациями и принялась падать на колени, круг за кругом, кланяясь в ноги Его Высочеству наследному принцу.

— Клянёмся до смерти следовать за вами! Следовать за Его Высочеством!

— Защитим Сяньлэ!

Едва жители столицы услыхали, что «небожитель сошёл в суетный мир», они все стеклись сюда с городских улиц и переулков, чтобы узреть чудо, которое бывает раз в тысячу лет. Даже воины императорской стражи, подоспевшие на новость, не посмели воспротивиться всеобщему порыву и присоединились к поклонению. Троица оказалась зажата посреди улицы, так что трудно сделать шаг. Фэн Синю и Му Цину, в попытках навести порядок, пришлось выкрикивать:

— Не толпитесь, никому не толпиться!

Впрочем, особого действия это не возымело. Каждый хотел протиснуться как можно ближе к тому месту, где стоял Его Высочество наследный принц, дотронуться рукой до края одежд божества, сошедшего с небес. Людям казалось, что таким образом на них словно снисходило благословение и счастье. В итоге пришлось потревожить государя в императорском дворце, чтобы он повелел послать нескольких генералов с солдатами, облачёнными в полное обмундирование. Только так удалось отогнать разгорячённую толпу.

Когда люди разошлись, на земле, среди оставленных ими бесчисленных следов и оседающей пыли, Се Лянь кое-что увидел. Принц подошёл ближе, наклонился и поднял предмет с земли.

Цветок. Растоптанный множеством ног, он почти превратился в грязь. Только на нескольких уцелевших лепестках ещё можно было разглядеть белый цвет.

Лёгкий аромат, уже не сравнимый с прежним, совсем скоро рассеялся окончательно.

Се Лянь кое-что осознал, и в этот раз, когда вернулся во дворец, его отношение к государю заметно смягчилось. Поэтому и государь стал относиться к нему с большей теплотой. Отец и сын уступили друг другу, а значит между ними временно был достигнут мир. Что до советника, он не сказал ничего — похоже, давно предвидел, что Се Лянь спустится в мир людей.

Се Ляню когда-то казалось, что у государства и душа едина, и перед лицом великой беды все люди, что само собой разумеется, станут слушать своего государя. Однако, когда принцу самому пришлось сесть и принять участие в государственных делах, он на себе испытал, как много тревог таит в себе статус главы государства. Оказалось, что чиновники, служащие одной династии, ещё и разделяются на множество мелких фракций, каждая из которых на всё имеет своё мнение, и между собой они могут семь дней без передышки спорить о том, как же всё-таки следует поступить, чтобы разрешить важную проблему. Каждый из чиновников в каждой фракции заявлял, что действует в интересах государства и народа, но на самом деле мог думать совершенно иначе.

Что же касается вопроса о людях из Юнани, которые обосновались за городскими стенами и формально намеревались сражаться с ними на равных, тут мнения чиновников никак не могли прийти к единому решению. Кто-то выступал за то, чтобы сразу послать солдат и уничтожить мятежников, а если причин для этого недостаточно — выдумать несколько преступлений. Кто-то с этим не соглашался.

Восстание Юнани началось со стихийного бедствия, а разгорелось из-за людской трагедии. Семья из троих человек, что погибла под воротами столицы, стала вступительным запевом, хуже которого и придумать было нельзя. И если бы тот генерал, что обрубил верёвку, не погиб по вине Лан Ина, голыми руками свернувшего тому шею, по возвращении его ожидало бы суровое наказание. Говоря без прикрас, какой бы сложной ни была ситуация, сколько бы ни было первопричин, снаружи всё выглядело так, будто это чиновники и тирания государя заставили народ бунтовать. Дело приняло такой оборот, что народный гнев бурлил и клокотал, и выдуманные обвинения в их адрес вызовут ещё более бурную негативную реакцию, и тогда никакими правдами и неправдами людей не задобрить. Приказ солдатам уничтожить мятежников станет жестом истинного тирана, которого трудно назвать борцом за справедливость. Но заткнуть рот народу труднее, чем остановить реку запрудой. Если оставить за собой славу бесчеловечного правителя, не только свой народ перестанет подчиняться, но, возможно, даже ближайшие соседи из других государств воспользуются возможностью для нападения, прикрываясь флагом вершителей высшей справедливости. А если взглянуть с другой стороны, что может быть страшного в этой горстке людей из Юнани? Они ютятся посреди пустынных гор под открытым небом, без пищи и оружия, сколько ещё они смогут наводить смуту?

Поэтому в итоге наибольшее количество сторонников набрала следующая позиция: если люди из Юнани посмеют напасть, сколько раз придут, столько раз и будут уничтожены; если же нападений не повторится, пусть они существуют сами по себе, вовсе не стоят они потерь со стороны армии Сяньлэ. Повоюют-повоюют, да и сами истратят все силы без остатка.

Как Бог Войны, сошедший в мир людей Се Лянь, разумеется, непременно должен был показать себя в действии на поле боя. Поэтому неизбежно среди войска началось активное распространение идеи: те, к кому примкнул Его Высочество наследный принц, и несут знамя справедливости. Армия, на стороне которой Его Высочество наследный принц — это и есть божественное войско!

За короткое время огромное множество молодых мужчин со всей страны с энтузиазмом вступили в ряды солдат, и всего за несколько месяцев армия государства Сяньлэ резко удвоилась в количестве. Шум поднялся такой, что и до Юнани тоже дошли вести. Вначале набеги мятежников можно было назвать многократными, горстка за горсткой. Но теперь они вдруг притихли, будто бы опасливо выжидали и втайне накапливали силы, от чего и армия Сяньлэ пребывала в крайнем напряжении. Солдаты неустанно в красках описывали Се Ляню, насколько страшен «этот Лан Ин, каждый раз рвущийся в бой в первых рядах». Слыша это имя, принц вспоминал труп малыша, который увидел тогда, и его обуревали двойственные чувства.

Спустя два месяца армия Юнани, которая долгое время сдерживалась, наконец решилась на новое наступление.

На эту битву Се Лянь вышел с одним лишь лёгким мечом, не надел даже доспехов. Не прошло и часа, как сражение завершилось.

Казалось, небо и земля покрылись кровью. Жалкие остатки армии Юнани, потерпев сокрушительное поражение, отступали в неистовом ужасе. Воины же Сяньлэ даже не успели отреагировать, как увидели, что вокруг них — только лежащие на земле тела, ни один враг не остался стоять. А Его Высочество наследный принц медленно убирает меч в ножны, и края одеяний не запятнав.

Лишь спустя несколько мгновений они убедились, что их сторона одержала подавляющую победу, радостно запрыгали, вскинули мечи к небу и разразились криками, не жалея эмоций.

Тем вечером воины армии Сяньлэ устроили празднование триумфа прямо в башнях на городской стене.

Воины воспрянули духом, чего не случалось уже давно. Они ликовали от радости и поднимали чарки, восхваляя Его Высочество наследного принца. Се Лянь же отказался от поднесённого вина и пошёл на край башни, постоять на ночном ветру и освежиться.

Он явно не выпил ни глотка вина, однако ощущал, как горит сердце и пылает лицо, к щекам прилила кровь, а кончики пальцев едва заметно дрожали.

Впервые в жизни Се Лянь убивал людей. И в первый же раз он убил сразу больше тысячи человек.

Муравьи ¹.

В его голове повторялось именно это слово. Принц обладал такой силой, что простые смертные не выносили и удара, даже лёгкого нажатия никто не смог бы выдержать. Забирать их жизни оказалось так легко… совсем как муравьёв, которых тогда растоптала придворная служанка. До такой степени, что принц, орудуя мечом, едва не утратил ощущения глубокого почтения к чужой жизни.

Се Лянь прислонился к зубчатой стене, несколько раз глубоко вздохнул и потряс головой, чтобы вытрясти эти беспорядочные мысли, потом задумчиво вгляделся вдаль, где в горном ущелье мерцали огни костров. Вскоре позади раздались шаги двух пар ног.

Оборачиваться не было необходимости — принц знал, кто пришёл. Он произнёс:

— Вы не пойдёте выпить немного вина, чтобы отпраздновать?

Му Цин недовольно хмыкнул:

— Что тут праздновать? Ситуация ведь не оптимистичная.

Услышав его слова, Се Лянь обернулся:

— Вы тоже это увидели?

Ситуация и впрямь сложилась не слишком радужная. Они выиграли эту битву, но на самом деле атака армии Юнани была намного сильнее, чем любая из предыдущих.

Они не только прибавили в количестве, их построение, вооружение и маневренность — всё это совершило качественный прыжок. Немало воинов даже облачились в доспехи. Пускай примитивно до безобразия, но они уже походили на настоящую регулярную армию. Трудно представить, что на самом деле это горстка деревенщин из самых низов.

Му Цин сложил руки на груди и нахмурился.

— Крайне тяжёлые обстоятельства на самом деле могут заставить людей расти с невероятной скоростью. Но какие бы трудности и лишения они ни переносили, это не поможет им создавать материальные ресурсы из ничего. Здесь что-то не так.

Фэн Синь же выразился без обиняков, чётко и ясно:

— Их наверняка поддерживают извне.

Се Лянь согласно кивнул. Му Цин добавил:

— Я не верю, что среди нашего войска никто этого не видит. Но они всё равно празднуют, наверняка только потому, что ты встал на их сторону, и они считают, что несомненно победят.

В этом, тем не менее, Се Лянь ничего страшного не видел:

— Мы победили в первой же битве с моего появления, порадоваться им тоже не помешает, пусть это будет поднятием боевого духа.

Фэн Синь, поколебавшись мгновение, всё же сказал:

— Ваше Высочество, ты не очень хорошо выглядишь. Ты… всё проливаешь дождь над землями Юнани?

Се Лянь утвердительно хмыкнул.

Му Цин, вполне ожидаемо не скрывая неодобрения, произнёс:

— Прости за прямоту, но сейчас ниспосылать дожди уже бесполезно, это просто-напросто бездонная дыра. Ваше Высочество, даже если засуха в Юнани в самом деле по-настоящему сойдёт на нет, боюсь, эти люди за городскими стенами уже не отступят.

Се Лянь ответил:

— Я знаю. Но я ниспосылаю дожди не ради того, чтобы они отступили, а чтобы те, кто остался в Юнани, не погибли от жажды. Это и есть моя первоначальная цель, и её ничто не изменит.

Фэн Синь всё же переживал за него:

— Ты сможешь вынести эту ношу?

Се Лянь похлопал его по плечу.

— Не волнуйся, ведь у меня целых восемь тысяч храмов и монастырей, и последователей достаточно. Конечно, всё будет в порядке. Правда… — другой рукой он обнял за плечо Му Цина и вздохнул: — Как здорово, что вы двое мне помогаете. Я благодарен вам за то, что сегодня вы со мной.

Сегодня на поле боя его двоим подчинённым пришлось намного тяжелее, чем ему. Убивая, они с ног до головы покрылись кровью. Фэн Синь ответил:

— Не нужно больше говорить такое.

Му Цин же невнятно бросил «О».

Лёгким усилием рук Се Лянь сделал отношения между ними троими немного ближе. Принц искренне произнёс:

— И не только за сегодня, вообще за всё время, я очень благодарен вам двоим. Надеюсь, в веках останется добрая слава о нас, сражающихся плечом к плечу.

— …

— …

Молчание длилось недолго, Фэн Синь громко рассмеялся. Му Цин же, не веря своим ушам, произнёс:

— Я вот что заметил: тебе всегда удаётся так уверенно и без стеснения высказать слова, которые очень… ну просто… — он покачал головой. — А, ладно.

Уголки губ Се Ляня, что далось ему с большим трудом, всё-таки приподнялись вверх. Но улыбка держалась недолго — лицо принца внезапно сделалось суровым, он воскликнул:

— Кто здесь?!

Со звоном Се Лянь выхватил меч из ножен. Один лёгкий выпад, и из тёмного угла на краю зубчатой стены выскользнула тёмная фигура.

Человек прятался в том углу уже давно, затаив дыхание и сосредоточив внимание, так что никто даже не заметил его присутствия. Се Лянь вначале хотел лишь припугнуть его, зацепив кончиком лезвия, но к неожиданности самого принца, из-за сегодняшнего безжалостного убийства, которое он учинил на поле боя, рука его едва ощутимо дрожала, поэтому и силу удара он не рассчитал. Выпад получился слишком резким и сильным, поэтому он просто сбросил человека со стены.

В свете луны в момент падения троица успела рассмотреть, что на человеке надета солдатская форма своей же стороны, а по сложению он походил на юношу лет пятнадцати-шестнадцати. Спустя мгновение юнец полетел вниз и исчез за краем стены. Понимая, что тот сейчас упадёт с башни и разобьётся насмерть, Се Лянь про себя воскликнул «Плохо дело!» и совершил прыжок.

Зацепившись носками за край зубчатой стены, Се Лянь свесился вниз и стремительно, не задумываясь ни о чём, схватил упавшего за руку. Молодой воин повис в воздухе, покачиваясь из стороны в сторону, затем поднял голову наверх. И когда Се Лянь в тусклом сиянии луны разглядел это лицо, принц невольно слегка округлил глаза.

 

Примечания:

¹ Досл. — медведки и муравьи, образно о ничтожных, слабых людях; бессловесных мелких тварях.

 

 

 

ГЛАВА 79