Человек, поднимаясь наверх, остаётся человеком. Человек, опускаясь вниз, остаётся человеком. Часть первая.

 

Се Лянь повернулся к Му Цину.

— Что это значит?

Му Цин ответил:

— В столице все беспризорники, которым некуда возвращаться, держатся вместе. Они часто просят милостыню неподалёку от моего дома, и я знаю каждого в лицо. А этого ребёнка никогда не видел.

Мальчик смотрел на Му Цина, не произнося ни звука. Фэн Синь с сомнением спросил:

— И у кого они просят милостыню? У тебя что ли? И ты подаёшь?

Му Цин уставился на него и ответил:

— От них не отвязаться. Что ещё остаётся, кроме как подать?

Но Фэн Синю всё же рассказ юноши казался невероятным, он замолчал, бросив лишь короткое «О».

Се Ляню захотелось смеяться, глядя на то, как общаются эти двое. Му Цин добавил:

— Кроме того, на его одежде много заплаток, и судя по стежкам, наверняка это недавняя работа кого-то из взрослых. У него дома есть как минимум один старший. Может быть, условия не слишком хорошие, но он определённо не бездомный попрошайка.

Се Лянь, конечно, никогда бы не обратил внимания на то, как сделаны стежки на заплатках, как и не различил бы, взрослый ли их оставил. Но Му Цин когда-то был слугой в монастыре Хуанцзи и у себя дома тоже часто выполнял мелкие поручения. Присмотревшись внимательнее, принц убедился в его словах и потому спросил ребёнка:

— У тебя дома есть кто-то взрослый?

Мальчик покачал головой. Му Цин произнёс:

— Несомненно, есть. Если он не вернётся, скоро домашние наверняка станут беспокоиться.

Ребёнок выпалил:

— Нет, не станут! Никого нет!

Он будто больше всего на свете боялся, что его отправят домой: договорив, мальчишка протянул руки, словно хотел обнять Се Ляня. Но его одежда по-прежнему была запачкана кровью и грязью, поэтому Фэн Синь не смог больше выносить выходок мальчика.

— Что творит этот ребёнок? Только что он переволновался, это можно понять. Но неужели он до сих пор не понимает? Это — Его Высочество наследный принц! Его Высочество наследный принц, ясно тебе?

Мальчишка мгновенно отдёрнул руки, но, тем не менее, сказал, глядя на Се Ляня:

— Дома была ссора, меня выгнали прочь. Я давно ушёл, пойти мне некуда.

Троица переглянулась. Спустя некоторое время Фэн Синь спросил:

— И что с ним теперь делать?

Один из лекарей предложил:

— Если вам это в тягость, Ваше Высочество, вы можете оставить его здесь и приказать слугам присматривать за ним.

Помолчав минуту, Се Лянь слегка качнул головой.

В конце концов, он поддался опасениям, что Ци Жун не успокоится и выберется из заточения, чтобы причинить ребёнку вред. Принц сказал:

— Видимо, всё-таки лучше будет, если я присмотрю за ним, пока его раны не заживут. Судя по всему, его семья тоже не в состоянии как следует позаботиться о ребёнке. Фэн Синь, когда пойдёшь уладить вопросы с теми торговцами, чьи лавки перевернул Ци Жун, пошли людей узнать, где живут родители мальчика. Достаточно просто известить их, чтобы они не переживали за него.

Фэн Синь кивнул.

— Хорошо.

Одна его рука так и висела на повязке, а другой он собрался поднять мальчишку за шиворот. Се Лянь со смехом произнёс:

— Ты ведь пострадавший, лучше оставь эту затею.

Фэн Синя же слова принца не остановили:

— Я сломал одну руку, но другая-то в порядке. Даже если бы повредились обе руки, я бы взял его за ворот зубами и так бы смог унести на гору.

Му Цин незаметно закатил глаза и вмешался:

— Брось, лучше предоставь это мне.

Однако он успел сделать лишь шаг, когда мальчик без посторонней помощи спрыгнул с кровати и сказал:

— Я могу идти сам.

Когда протест, ранее видимый лишь на лице мальчишки, обернулся словами, второй шаг Му Цина стал несколько неуместным, и юноша не знал, стоит ли вообще его делать. Се Лянь же, глядя на ребёнка, который сломал пять рёбер и ногу, но всё ещё был полон сил, словно тигр или дракон, совершенно не мог определиться, как реагировать в такой ситуации — стоит ли ему посмеяться или же пожалеть малыша? В итоге принц воскликнул:

— Давай-ка без беготни! — после чего склонился и поднял мальчика на руки.

Троица покинула дворец вместе с ребёнком. Се Лянь ужасно переживал из-за происшествия на улице, виновником которого стал Ци Жун, потревоживший людей и перевернувший немало торговых лавок. Принцу было стыдно показываться на глаза простым жителям столицы, поэтому всю дорогу они передвигались скрытно, не решаясь привлекать внимания, и шли исключительно по маленьким улочкам. Мальчик всё время послушно сидел на руках Се Ляня, не издавая ни звука, поскольку ему сказали не шуметь. Фэн Синь возмущённо уставился на ребёнка и произнёс:

— Вчера малец пнул меня, а сегодня вот как себя ведёт. Он точно из тех, кто обращается с людьми в зависимости от их положения.

Му Цин возразил:

— Это же Его Высочество наследный принц. Разумеется, он намного сильнее вызывает симпатию, чем обычный человек.

По какой-то неизвестной причине, даже если Му Цин говорил что-то хорошее, в его словах всё равно слышались не слишком приятные нотки. Фэн Синь на этот раз не стал обращать на него внимания. Спустя некоторое время пути Фэн Синь произнёс:

— Нет. Мне всё же кажется, что тебе, Ваше Высочество, не подобает показываться людям на глаза с неизвестно откуда взявшимся ребёнком на руках.

— Что здесь такого?

— Ты же Его Высочество наследный принц!

Говоря это, он как раз приглядел в переулке впереди оставленную кем-то старую и наполовину поломанную ручную телегу, поэтому предложил:

— Повезём его на телеге!

Му Цин тут же откликнулся:

— Скажу сразу, я не собираюсь везти это создание в гору на себе.

Фэн Синь бросил:

— Никто и не ждал, что ты вызовешься.

Юноша протянул руку и забрал ребёнка из объятий Се Ляня. Оказавшись на его руках, мальчик опять начал вырываться, поэтому Се Лянь сказал:

— Ладно, не стоит. Может, эта телега ещё кому-то нужна!

Однако Фэн Синь уже усадил ребёнка на телегу. Именно в этот момент неподалёку вдруг раздался голос:

— Это же… наследный принц, да?

Кто-то тут же громко подхватил:

— Да, да, да! Это точно наследный принц! Вчера его маска упала, я своими глазами видел его лицо! Это он!!!

— Держите его!!!

Сердце каждого из троих путников пропустило удар. Се Лянь, разумеется, вовсе не считал себя виноватым за случившееся вчера во время торжественного шествия, но всё же понимал, что его убеждения могут и не совпадать с образом мыслей других людей. Незапланированное прекращение выступления Воина, радующего Богов, — чрезвычайно дурной знак. Члены правящего рода и представители аристократии опасались, что когда вчерашнее воодушевление в сердцах простых людей немного уляжется, они придут в себя и станут повсюду спрашивать, что же означает такое происшествие, и, скорее всего, не будут столь же снисходительны к виновнику. Если прибавить к этому сегодняшний переполох на улице, учинённый Ци Жуном, который также мог вызвать всеобщее негодование, оказаться сейчас в окружении недовольных было бы не слишком приятно. Оставив лишние размышления, Му Цин сорвался с места и потащил принца за собой.

— Ваше Высочество, бежим!

Фэн Синь, хватаясь за ручки телеги, тоже поторопил:

— Ваше Высочество, у меня сломана рука, я не смогу удержать разбушевавшуюся толпу, уходите!

Но люди с главной улицы уже взволнованно затекали в переулок, отрезая все дороги к бегству. Четверым некуда было отступать, и вот уже бесчисленное множество глаз окружили их со всех сторон. Се Лянь, отбросив страх, подумал: «Ничего, изобьют — и ладно! Просто не стану отбиваться в ответ!»

Кто же мог подумать, что нахлынувшая толпа вовсе не намеревалась, как ожидалось, избивать их. Вместо этого к принцу протянулось множество рук, которые подхватили его и стали качать, дружно восклицая:

— Его Высочество наследный принц!

Се Ляня несколько раз подбросили в воздух, однако его лицо так и осталось на редкость невозмутимым. Люди наперебой голосили:

— Ваше Высочество наследный принц, ваш прыжок вчера на улице Шэньу был просто бесподобен!

Кто-то восхищался:

— И появление тоже выше всяческих похвал! Правда-правда, тогда я даже решил, что сам Император Шэньу лично почтил нас своим присутствием, я весь мурашками покрылся!

Кто-то заверил:

— Ваше Высочество, вы правильно поступили, когда спасли ребёнка! Чужая жизнь — это тоже жизнь, разве маленький мальчик из такой как мы бедноты — не живой? На вашем месте я бы поступил так же!

Кто-то возмутился:

— Точно. Сегодня я слышал чьё-то заявление, будто Его Высочество провалил важное событие. Я просто не смог слушать дальше. Ведь если бы со стены свалился кто-то из родственников самого государя, те люди наверняка заговорили бы по-другому. Ваше Высочество, ни в коем случае не обращайте внимания на таких людей!

— Только Его Высочество по-настоящему заботится о нас…

В самом начале принц готовился к худшему, затем его посетила растерянность, но в итоге ему передалось разгорячённое волнение, исходящее от людей вокруг. Толпа облепила Се Ляня со всех сторон и вынесла на улицу, где собралось ещё больше народу. Фэн Синя, Му Цина и мальчика оттеснили далеко прочь, к принцу было не протолкнуться, оставалось лишь передвигаться вперёд вместе с огромным шествием. Бесконечное море людей вовсе не уступало по численности процессии на вчерашнем торжестве. Каждый раз, когда Се Лянь пытался уйти, его уверенно заталкивали обратно в толпу и поднимали высоко-высоко, не давая спуститься.

Принцу невольно стало смешно, и в то же время спокойно на душе: «Мнения наставников и простого люда совершенно противоположны. Как видно, правда на моей стороне».

Когда они вернулись на гору Тайцан, заходящее солнце пылало на горизонте, ярко, как и сотни лет до этого.

Пройдя через высокие горные врата, они поднимались по длинной тропе, вымощенной голубовато-серым камнем, и всё время встречали по пути монахов, которые то спускались, то поднимались, кто-то шёл с вёдрами по воду, кто-то тащил на спине вязанки дров. Все без исключения приветствовали Се Ляня и его спутников, многие при этом изумлённо оглядывали их необычный квартет в повозке — причём тащил повозку Фэн Синь, одной рукой, словно усердный молодой и крепкий чёрный буйвол. Се Лянь и Му Цин вначале сдержанно и старательно улыбались, но после, не в силах больше держать улыбки, перестали обращать внимания на чужие взгляды.

Кленовый лес раскинулся безбрежно, колёса медленно катились по тропе. Во время подъёма на гору Се Лянь слез, чтобы помочь дотолкать телегу до вершины. Настроение у него было прекрасное, поэтому принц решил поговорить с мальчиком, непринуждённо спрашивая:

— Малыш, так как же тебя всё-таки зовут? Хун… а дальше?

Ребёнок, не отрывая от принца взгляда, тихо ответил:

— У меня… у меня нет имени.

Се Лянь удивился:

— Твоя матушка не дала тебе имя?

Мальчик покачал головой.

— Моя мать умерла.

В сердце Се Ляня зародилось сочувствие.

— А как твоя матушка звала тебя раньше?

Мальчик, поколебавшись, ответил:

— Хунхун-эр.

Се Лянь улыбнулся.

— У тебя очень милое детское имя ¹. Так и я буду звать тебя.

Похоже, Хунхун-эр смущался, стоило ему заговорить с принцем — мальчик тут же низко опустил голову. К этому времени на горы уже спустились сумерки, вдалеке на каждом горном пике зажглись один за другим огни монастырей. Ярче всех горел высочайший пик горы Тайцан — пик Шэньу.

Храм Шэньу на пике был озарён как днём, россыпью ярких звёзд на нём мерцали огни. Засмотревшись на эту картину, Се Лянь издал лёгкий вздох.

Но вздыхал принц вовсе не от печали, а потому, что перед ним предстало слишком прекрасное, и к тому же величественное, зрелище. Каждый огонёк представлял собой яркую лампаду, зажжённую в честь божества храма Шэньу. Каждая лампада — это самая искренняя молитва верующего. Чем больше в храме божества зажигают таких негасимых огней, тем больше у него магических сил. Но возможность зажечь такую лампаду в храме Шэньу при монастыре Хуанцзи трудно купить и за тысячу золотых. Право войти в монастырь и возжечь лампаду в качестве подношения могли получить те, у кого были деньги, власть, возможности, неугасимое желание или же благоволение судьбы — одно из пяти условий непременно должно быть выполнено. Однако большинство людей в этом мире не имели совсем ничего из перечисленного.

Четверо путников остановились, задумчиво глядя на сверкающий словно при свете дня храм Шэньу, только выражения лиц каждого разительно отличались друг от друга. Как вдруг послышался довольно знакомый голос, кто-то окликнул:

— Ваше Высочество!

Се Лянь обернулся и увидел молодого человека с бледным лицом, который бежал в их сторону. Им оказался тот караульный ворот Дворца Четырёх. Принц серьёзно спросил:

— Чжу-шисюн, к чему такая спешка?

Монах Чжу увидел Му Цина за спиной принца, и его лицо сделалось несколько сконфуженным. Тогда монах притворился, что не заметил юношу, и обратился к принцу:

— Советник давно вас ищет, он ожидает прямо сейчас в храме Шэньу. Прошу, поднимитесь туда.

Се Лянь послушал и застыл на миг, понимая, что причиной тому наверняка послужило вчерашнее происшествие во время торжественной церемонии в честь жертвоприношения Небесам. Принц ответил:

— Хорошо. Прости, что затруднил тебя, шисюн.

Дав наказ Фэн Синю и Му Цину вместе с ребёнком возвращаться во дворец Сяньлэ, Се Лянь один направился на пик Шэньу.

Снаружи храма из большого треножника поднимались струйки дыма, которые окутывали весь храм Шэньу облаками, делая его похожим на сказочный мир. По обеим сторонам от треножника тянулись стройные ряды парящих в воздухе негасимых лампад, которые выстраивались в целую стену. На каждой лампадке правильными и строгими чертами официального стиля — лишу — красовалось имя и молитва верующего, который её возжёг. При входе в храм взгляду предстали такие же ряды негасимых лампад по обеим сторонам зала. Лампады, возжигаемые внутри храма, имели даже б́ольшую ценность, чем те, что горели снаружи.

В конце огромного храмового зала советник как раз подносил зажжённые благовония статуе Императора Шэньу, трое других наставников стояли за его спиной в учтивом поклоне божественному изваянию.

Се Лянь вошёл в зал и слегка склонился, поприветствовав:

— Советник.

Наставники обратились к нему, лишь закончив поклоны, и сделали знак подойти. Се Лянь прошёл к статуе, взял благовония и со всей искренностью преподнёс на алтарь.

Помолчав, советник произнёс:

— Ваше Высочество, мы долго совещались и пришли к выводу, что существует лишь два пути решения того, что произошло во время торжественного шествия.

— Прошу, советник, говорите.

— Первый способ. Найти того ребёнка, что нарушил ход церемониального шествия, чтобы мы с наставниками возложили его на алтарь и провели обряд, лишив его как минимум одного из пяти чувств. В качестве искупления вины.

 

Примечания:

¹ Неофициальное, детское или «молочное» имя, даётся в младенческом возрасте и впоследствии используется исключительно близкими родственниками. Имя должно быть легко произносимым и приятным на слух.

ГЛАВА 67